Глава 9. Свадебное пиршество длилось пять дней

Свадебное пиршество длилось пять дней. Царский жрец Дхаумья вручил мою руку по очереди всем пятерым братьям Пандавам. Я была обручена с каждым из них, и огонь стал тому свидетелем - пять раз я клялась: «Мое тело, ум и речь принадлежат тебе и только тебе. Я буду хранить тебе верность. Трижды я повторяю: да будет так!» Уж не самообман ли это?

Сперва жрец вручил меня Юдхиштхире. Той ночью я должна была встретиться с ним. По распоряжению отца в пяти дворцах были приготовлены пять роскошных спален, в которых я должна была провести брачную ночь с каждым из Пандавов. В первую ночь я предложила свою преданность Юдхиштхире. Чем еще могла я порадовать его?

Юдхиштхира был необычайно красив. Лицо его излучало умиротворение и покой. Стоило мне взглянуть на него, как все мое негодование испарилось. Разве можно было винить его в том, что из-за влечения ко мне он устроил все это? Винить можно было лишь того, кто сделал женское тело юным и прекрасным, а мужчину наделил жаждой красоты.

Я почтительно поклонилась ему. Он сказал спокойно и ласково:

- Дочь Друпады, я надеюсь, ты не жалеешь о случившемся? Не думаешь ли ты плохо обо мне, ведь я настоял на необычности твоего брака? Не чувствуешь ли ты себя подавленной?

Я потупилась. Какой смысл говорить об этом сейчас? Даже если я и подавлена, - все равно ничего изменить нельзя.

- Ты - Господь дхармы. Все твои поступки продиктованы дхармой. Тот, кого они приводят в уныние, не уважает дхарму. Я родилась из жертвенного алтаря дхармы и глубоко привязана к ней.

Юдхиштхира был рад слышать такие слова. Теперь его лицо лучилось детским восторгом и стало еще краше. С неподдельным восхищением он воскликнул:

- Ягьясени! Когда бы мне ни доводилось слышать о причине твоего рождения, меня влекло к тебе. Я знал, что без тебя невозможно сохранить дхарму. Поэтому ты должна была стать моей. Огонь тому свидетель, ты вышла за меня замуж – и этого достаточно. Мне не нужно ничего большего. Арджуна завоевал тебя на сваямваре, поэтому я не возражаю, чтобы вы жили вместе. Пусть ничто не омрачит наш союз. Слова матери не окажутся напрасными, а ты сохранишь честь. Братья согласятся со мной. Что ты думаешь на этот счет?

Раздираемая досадой, я пронзила его взглядом:

- Тебя будут прославлять как Господа дхармы, в то время как я, проживая всю жизнь во лжи, буду навлекать на себя грех. Огонь был тому свидетель, что ты стал моим мужем, и я должна буду выполнить свои обязанности. Пусть меня винят в том, что я не целомудренна, но почему я должна быть непреданной и лживой по отношению к моим мужьям, проживая всю жизнь с чувством вины?

Возможно, именно этого ответа ждал от меня Юдиштхира:

- Кто не питает к тебе влечения? Но тебе будет очень нелегко удовлетворить всех нас пятерых. Каждый из нас имеет свои привычки и пристрастия. То, что нравится мне, может не нравиться другим. Им не понравится видеть тебя такой, какой хотелось бы видеть мне. Если я отошлю тебя в храм, то Бхима отправит тебя на кухню, Арджуне захочется поехать на охоту, Накула предпочтет прокатиться верхом по лесу, а Сахадеву ты найдешь в саду, где он уединится, чтобы молча любоваться звездами, обдумывая их положение и размышляя о будущем. Что ты будешь тогда делать? Чьей ты будешь? Чьи требования ты будешь выполнять?

Слова Юдхиштхиры застали меня врасплох, но виду я не подала:

- Прежде всего я исполню твою волю, так как остальные братья тоже подчиняются тебе.

Юдхиштхира ответил:

- Это не так просто, Ягьясени, и тебе придется страдать. Ты еще не знаешь мужчин. Для мужчины невыносимо, если кто-то еще пытается властвовать над той, кого он любит. Тебя на самом деле любят все пятеро братьев. Никто из нас не захочет выпустить тебя из виду даже на секунду. Никто не стерпит даже малейшего пренебрежения. Что тогда будет?

Я постоянно задавалась этим вопросом, но ответа не находила. Меня принесли в жертву материнскому слову Кунти. Вспыхнувший во мне гнев стал разгораться. Юдхиштхира устроил так, чтобы я стала женой всех пятерых братьев, и он знает, что уже ничего изменить нельзя. К чему тогда эта болтовня?

- Не переживай за меня. Клянусь, что каждому буду принадлежать сполна. Хотя Кришн а не такая терпеливая как Мать-Земля. Единственное, что я не смогу терпеть - это хитрость и неверность.

И этого ответа Юдхиштхира будто ждал. Он положив руку мне на плечо:

- Ягьясени, будь мне спутницей жизни в дхарма-ягье, стань моей женой в дхарме, - ты первая женщина в моей жизни.

Я превратилась в натянутую струну. Мне подумалось о многочисленных царевнах Арьяварты, которые предавались подвижничеству, чтобы получить в мужья его, Юдхиштхиру, Господа дхармы. Я же совсем не стремилась к этому. Передо мною мой муж, - душа праведности и спокойствия, мужества и мудрости, царевич Хастинапура! Сегодня наша первая с ним ночь, но я не могу отдаться ему. Брачные торжества еще не окончены. Мне предстоит поклясться в супружеской верности перед священным огнем еще четверым Пандавам. До тех пор пока я не обручусь с каждым из них, я должна хранить свою невинность. То, что выпало на мою долю – неслыханно, и вряд ли кому-то придется пережить что-то подобное. Это был вызов всему моему существу, но все же я взяла себя в руки и ласково сказала:

- Прости меня, Господь дхармы! Брачные торжества еще не окончены. Перед рассветом я снова взойду на свадебный алтарь. Только девственница имеет право выйти замуж по ведическому обряду. Я очень надеюсь, что ты меня понимаешь.

Юдиштхира разразился смехом, в котором не было ни притворства, ни сострадания, ни досады. Полушепотом он произнес:

- Ты с легкостью выдержала первое испытание. Ягьясени, я очень ценю в тебе твою преданность дхарме. Скажи мне, как мы проведем эту ночь?

Мне было очень жаль мужа. Легко ли было ему совладать с охватившим его желанием? Не затаит ли он на меня обиду?

Я нежно ответила:

- Пожалуйста, отдохни. Чтобы сон твой был приятен, я буду массировать твои стопы. Так и пройдет эта ночь.

Но он возразил:

- Лучше ты отдохни немного. Ты должно быть устала. Тебе пришлось проделать с нами длинный путь через лес. Не волнуйся обо мне, я буду играть.

- Ты будешь играть?

- Да, в кости.

- С кем?

- С самим собой, - улыбнулся он.

Я была совершенно сбита с толку-

- С самим собой?..

- Каждый играет, включая тебя, меня, всех живущих - даже насекомых. В своих играх мы не одиноки – нами кто-то движет. В этом мире каждый живет своей жизнью, живет для себя.

Чувствуя, как он взволнован, я прошептала:

- Но никто не может играть в кости один.

- Ягьясени! Сегодня, в нашу первую брачную ночь, я должен признаться тебе в своей слабости. Игра в кости - моя пагубная страсть. Я могу властвовать над собой во всем кроме этого. И тому есть причина.

Я смотрела на него с любопытством. Я считала игру в кости роскошью и царской забавой. Но почему вдруг она стала его слабостью? Завоевывать чужие земли, забирать себе ценности поверженных врагов, питать слабость к женщинам и вину – все это естественно для царей. Но почему у царя – олицетворения дхармы - слабость к игре в кости? Возможно, виной тому - ошибки юности. Обучаясь у Дроначарьи, пятеро Пандавов никогда и ни в чем не знали поражения. Неизменно оставаясь любимцами учителя, с достоинством выдержали они все испытания. Из-за этого сто братьев Кауравов во главе с Дурьодханой исходили завистью и враждебностью по отношению к ним. Пандавы во всем опережали их, поэтому последние прибегли к игре в кости. В ущерб учебе Кауравы сделались искусными игроками. Они знали, что каким бы смелыми и умными не были Пандавы, им никогда не удастся обыграть их в кости. Они не могли соперничать с Бхимой, который во время купания мог утянуть под воду одновременно десять или даже двенадцать братьев-Кауравов за раз. Он не давал им вынырнуть, пока те не начинали задыхаться. Брошенный силачом Бхимой мяч мог нанести увечья. Кауравам нравились жестокие развлечения. Забираясь на деревья, они разоряли гнезда и душили птенцов. Хруст нежных косточек доставлял им удовольствие, а злобный смех выдавал в них варваров. Тогда Бхима тряс дерево с такой силой, что Кауравы падали на землю и больно ударялись. Иногда, в отчаянии, он мог вырвать дерево и вместе с Кауравами бросить его в реку. Но для азартных игр сила была не нужна. Выждав момент, Кауравы бросали Пандавам вызов. Бхима и другие братья были равнодушны к игре в кости. Но Юдхиштхира, который был очень щепетилен в отношении своей чести, принимал вызов и неизменно проигрывал. Однако, не смотря на поражения, он вновь и вновь принимал вызов, когда Кауравы обвиняли его в трусости и боязни проиграть. Всякий раз он надеялся, что выиграет. Стыд от этих проигрышей в юности стал его слепой одержимостью, и с тех пор он каждую свободную минуту он тренировался, играя сам с собой.

Слушая признания Юдхиштхиры, я размышляла над тем, что недостатки и слабости есть у каждого, и страсть моего мужа к игре – не такой уж тяжкий грех для будущего царя Хастинапура. Более того, признаваясь в этом жене в первую брачную ночь, он проявляет неслыханное благородство. Да, Юдхиштхира – образцовый муж!

Мне хотелось выразить ему свое восхищение, но он ласково сказал:

- Отдохни, царевна. Перед рассветом я разбужу тебя. Сегодня мне уже не заснуть. Радость оттого, что я обрел тебя, прогнала мой сон. Когда через четыре дня мы вновь увидимся, я уже не буду играть один.

И он рассмеялся. Мне же было не до смеха. Первая, вернее, вторая ночь моей игры была на исходе. Я не могла поменять свое тело. Поэтому мне придется изменить свой характер, придется преобразиться. И преображение было ничем иным как игрой!

Бхима отличался от Юдхиштхиры внешностью, характером, привычками, поведением, манерой говорить. Он с порога торжественно вручил мне свой шлем, украшение и плащ:

- Знаешь, меня не интересует ничего, кроме моего желудка. Я не беспокоюсь ни за свое здоровье, ни по поводу одежды. Поэтому первым делом позаботься о моем желудке, а уж потом можешь думать обо всем остальном. Всегда помни, что я очень люблю поесть. Кроме того, я питаю слабость к женщинам. Но не путай это со склонностью к многоженству! Хидимбы здесь нет, и она никогда не приедет в Хастинапур. Мы с ней условились об этом. Твоя необыкновенная красота пленила меня с первого взгляда. Я уверен, что одно твое прикосновение превращает пищу в нектар. Чего уж более? Вкусная еда для меня все. Понятно? По наставлению матери я всегда получал больше, чем все мои братья. Поэтому и тобой я должен владеть в большей степени, чем они. Я – средоточие голода, и ответственность за его удовлетворение лежит на тебе.

Он рассмеялся, и в глазах его мелькнуло что-то недоброе. Я расстроилась. Как же перестать считать себя телом? Как одновременно удовлетворять ненасытного Бхиму и должным образом исполнять обязанности перед остальными мужьями?

Бхима не обращал внимания на мое настроение. Поглощенный собой, он говорил и говорил, не давая мне слова:

- Слушай, Драупади, я довольно вспыльчив. Я не выношу угрюмости и гнева ни в ком. Стоит мне заметить, что кто-то пренебрегает своими обязанностями – принимаю меры, и выглядит это пугающе. Я беспощаден, но отходчив, камня за пазухой держать не стану. Что на уме – то и на языке. Тебе придется мириться с моей горячностью. Я знаю, что ты высокообразованна и разумна. Ты терпелива; именно такими и должны быть женщины, иначе это ослабляет семейные узы. Не стерпишь моей горячности – тебе же хуже. Я буду оставлять тебя, чтобы навещать мою жену Хидимбу. Она ракшаси, но как жена она предана мне и боится меня прогневить, ведь я убил ее брата прямо у нее на глазах. Ха-ха, кто не боится за свой живот?

Чрезвычайно довольный собой, Бхима расхохотался. Я промолчала. Мне было неприятно слушать рассказы мужа о его второй жене Хидимбе. Его грубый тон также резал ухо. Женщина должна уметь терпеть. Если я сорвусь и Бхима уйдет к Хидимбе, простит ли мне это Юдхиштхира? Мой первый долг – сплотить пятерых братьев. Если Бхима покинет Хастинапур, у Пандавов не будет достаточно сил, чтобы противостоять тирании и несправедливости Кауравов. Но с другой стороны, если из-за страха перед гневом и раздражительностью Бхимы я буду уделять ему больше времени, чем другим, или больше заботиться о нем, это возмутит братьев. Между ними и Бхимой возникнет отчуждение, и единство опять-таки может быть нарушено. Что тогда со мною будет? Похоже, я зашла в тупик.

Бхима игриво потянул меня за край сари:

- Чего молчишь, как статуя? Не понимаю! Считается, что образованная женщина должна быть немногословной. Но моя жена не обязана быть ученой! Какой в этом прок? Достаточно того, что она мила. Хочу, чтобы мои жены умели вкусно готовить, служить, смеяться и беседовать со мной, петь для меня и незамедлительно исполнять все мои желания. Понятно? Если нет, я уйду к Хидимбе. Она всегда мне рада. По первому моему требованию она развлекает меня танцами. А ты так сможешь? Да не сиди ты с такой миной! Твое хмурое лицо раздражает меня! Что, боишься?!

Бхима разразился хохотом. Он кипел весельем и любопытством. Мои же глаза были полны слез. Какое тяжелое испытание! Юдиштхире нужна праведница - образованная и проницательная женщина, способная пожертвовать всем ради дхармы. Вкусы Бхимы диаметрально противоположны. А ведь у меня еще три мужа, чьи склонности и пристрастия только предстоит узнать… Тело, созданное из пяти элементов, будет принадлежать пятерым. Возможно ли это? Задача казалась неразрешимой, однако ночь все же подошла к концу.