Чукотские амулеты 3 страница

Нередко в пределах одной семьи бытовали так называемые счастливые имена. Если отец ребенка отличался завидным здоровьем и заслужил почет, то и всех его детей называли в его честь. Это имя становилось оберегом для последующих поколений, но требованиям личного имени не отвечало. Вплоть до середины

XIX века таких взглядов придерживались не только папуасы или нганасаны, но и немцы, шведы, русские, поляки и многие другие народы Европы. Как правило, имя в течение жизни менялось неоднократно: при совершеннолетии, при вступлении в военную или тайную организацию, при замужестве, при совершении подвига и т. д. Каждый раз имя характеризовало носящего его человека и как бы было им самим. Эскимосы даже считали, что человек — это соединение тела, души и имени, из которых только имя неподвластно смерти.

Если человек заболевал, проводился обряд изменения имени, который рассматривался как очищение и обновление сознания. Интересно, что во времена борьбы с шаманством христианская церковь сама же отстаивала языческие представления, утверждая, что только принявшие имена святых и прошедшие обряд крещения получат возможность увидеть рай и... обрести душу. Шаман, выбирая новое имя для больного, руководствуется только своим внутренним виденьем. Имя должно быть чистым и светлым, чтобы невидимые крылья вырвали человека из бездны страданий. Вот как описывает Н. Шундик в уже цитированном нами романе размышления чукотского шамана Пой- гина:»...имя надо сменить еще и для того, чтобы сбить с толк)' злых духов. Они идут за слабым и сомневающимся, как волк за больным оленем, имя его для них как запах их жертвы. И вдруг (это диво просто!) прежнее имя исчезло, нет запаха, следы потеряны. Скулят, бранятся зловредные духи, спорят, где искать след жертвы. Но нет следа! И остаются зловредные духи ни с чем — больной исцеляется. Вот что значит поднять его на крыльях над самим собой».

Обычно обряду наречения именем предшествует обрезание волос. Так поступают в Африке, на Дальнем Востоке, а так же в христианской Европе при вступлении в монашество. В Западной Африке церемония обретения имени ребенком и стрижка волос обозначаются одним и тем же словом. Дело в том. что волосы хранят в себе всю информацию о своем хозяине. Именно поэтому в шаманской среде принято дарить пучок своих волос в знак дружбы и особого расположения. Только недавно эти древнейшие представления перестали быть чем-то мистическим и получили научное объяснение. Каждое утро под влиянием гормонов гипофиза на волосе появляется черта. Расстояние от одной черты до другой равняется одному дню. Кажлый слой содержит подробную информацию обо всех химических изменениях, произошедших в организме.за этот отрезок времени, а волос длиной примерно в десять сантиметров может рассказать о том, что произошло в течение года. Обрезание волос иод корень равнозначно уничтожению памяти обо всей прошлой жизни, а следовательно, и о болезни тоже. Иногда, во время сильного душевного переживания, стресса, Природа сама избавляет человека от волос. Так, бывает, что женщины теряют волосы после смерти мужа. Если же этого не происходит, то, чтобы показать горечь утраты, в некоторых племенах вдовы сами обривают себе половину головы.

В целительстве обрезание волос и изменение имени требует от больного дополнительных жертв. После обряда он должен в течение девяти дней находиться в полной изоляции, без каких бы то ни было развлечений. Есть он может только хлеб и лук, а пить лишь воду (иногда в рацион добавляют соль). В помещении должны постоянно вое кури ваться изгоняющие зло травы (можжевельник, иолынь). Далее, в зависимости от сложности заболевания, целитель назначает пациент)' испытательный срок от трех до девяти месяцев. В этот период выздоравливающему следует избегать каких бы то ни было излишеств, жить в смирении и желательно переехать в новый дом.

В продолжение темы рассмотрим еще один известный обряд обмана злых духов. Речь идет о проигрывании плохих ситуаций. Суть его сводится к том)', что во избежание болезни человек начинает вести себя гак, как будто он уже заразился, заболел и выздоровел. В XIX веке так поступали эвенки и якуты во время эпидемии оспы. Они поджигали трут и клали себе на лицо, чтобы образовались шрамы, подобные тем, что остаются после оспы. Это делалось для того, чтобы дух оспы, посмотрев на них, подумал, что уже побывал в их телах. Подобные практики широко распространены в шаманизме североамериканских индейцев, которые проигрывают не только угрозу для жизни, но и самые различные бытовые неурядицы. Как правило, после проигрывания что-то все равно случается, но ущерб от этого неизмеримо меньше. Проигрывание плохих ситуаций похоже на прививку: человек избегает тяжелого недуга или большого зла, а взамен простужается или теряет перчатки. Одному пациенту шаманки Тланги-Лы казалось, что в назначенный срок он умрет — так обещали ему во сне духи. Шаманка посоветовала ему за несколько дней до часа «икс» проиграть ситуацию со своей смертью: сказать всем, что болен, лечь и представить себя умершим. Все так и было сделано, а в результате пациент отделался лишь растяжением ноги.

В грузинском мифе «Лихорадка, горячка и смерть», записанном в 1936 году от сказителя А. Гуду- шаури, говорится о том, как один смекалистый пастух, остался невредимым после встречи с духами болезней. Когда в него вошла лихорадка, он бросился в холодный как лед источник. Лихорадка затряслась от холода и бросила пастуха. Тогда на него напала горячка, на что пастух закутался в овечьи шкуры. Не выдержала горячка жара и убежала. Последней захотела испытать пастуха сама смерть. Она пришла к нему и потребовала овцу в качестве откупа. Пастух на это спросил, сколько лет ему' осталось жить. «Не по своей воле я людей убиваю,— ответила смерть.— Сейчас взгляну по списку и скажу.— Посмотрела смерть список и говорит: —

Тебе двадцать лет сейчас. Восемьдесят лет еще тебе на этом свете быть. Жить до ста лет будешь». Подумал пастух и не стал отдавать смерти овцу, раз ему такой срок намерен. Взял он палку и выгнал костлявую вон. Гак пастух обманул и лихорадку, и горячку, и смерть.

ИЗВЛЕЧЕНИЕ СИЛ ЗЛА

Свою силу шаман может демонстрировать, нанося себе ранения ножом или другим острым предметом без вреда для здоровья. «Если ты настоящий шаман, возьми нож и заколи себя»,— говорил выдающийся нганасанский шаман Тубяку Костеркин своему сын)' Леониду. Современный туркменский шаман Оразназар во время демонстрационных камланий (закиров) бросается с обнаженным животом на острую саблю, которую держат два человека. Потом он говорит своим помощникам, чтобы они сели на него верхом. Под их тяжестью сабля вонзается в его тело и разрезает до позвоночника. Затем Оразназар с саблей в животе садится на середину юрты, пост песни и играет на гитаре. После этого он выпрямляется, рывком вытаскивает из своего тела оружие и бросает его на пол. Он показывает, что на животе нет крови, а сабля — самая обыкновенная. Другие шаманы крошат зубам стекло, танцуют на разбитых бутылках, дотрагиваются языком до раскаленного железа. Шаманки Юго-Восточной Азии проделывают следующий трюк. Раздевшись догола, они поджигают сигару и, погрузив кончик в свое влагалище, начинают курить этой частью тела. Пройдя таким образом очищение табачным дымом, они связывают ниткой острые бритвенные лезвия и помещают их внутрь половых органов. Затем они тянуг за оставшийся снаружи конец нитки и одно за другим

извлекают лезвия из своего влагалища, не причиняя себе ни малейшего вреда. В завершение для демонстрации остроты лезвий, они с легкостью разрезают ими растянутое помощницами полотно ткани.

Такие практики известны очень многим народам Сибири, Крайнего Севера, Средней Азии и других регионов. Они имеют отношение к самому зрелищному виду шаманского целительства — извлечению из пациента сил зла. С легкой руки журналистов сеансы, при которых целитель делает больному операцию без использования хирургических инструментов, стали называть хилерством. Считается, что родина хилерства — Филиппины, но это совсем не так. Этот способ исцеления еще в конце XIX — начале XX века был широко распространен у народов Сибири и Крайнего Севера, особенно — у палеоазиатов (чукчей, коряков, ительменов и т. д.). Суть операции состоит в том, что шаман проникает в тело больного руками через кожу и достает причину страданий — опухоль, кисту, волосы, кровяной сгусток, какой-либо предмет и прочее. После такой процедуры на теле больного может остаться небольшой шрам, но чаще всего кожа оказывается не поврежденной. Сами шаманы и шаманки говорят, что в этом деле, как и при протыкании себя ножами, им помогает Хозяйка Огня. Основоположник российской этнографии В. Г. Тан-Богораз присутствовал на подобном сеансе у чукчей. При нем шаманка Упунгве во время камлания вспорола живот своему сыну, четырнад- цатилетнему мальчику, так что кровь залила все тело. Она глубоко погрузила в чрево свою руку, а когда вытащила, на коже мальчика не осталось и следа. Все время, пока проводился ритуал, Упунгве чувствовала себя очень плохо и знаками показывала, что ее внутренности горят огнем. Ее дочь подавала комки снега, кото

рые шаманка брала в рот и сосала. Многие скептики увидели в этом ключ к разгадке чукотского хилерства и предположили, что в комьях снега были спрятаны сгустки тюленьей крови. Когда Упунгве наклонялась к своему сыну, она якобы выплевывала эту кровь. Такая «разгадка» во многом противоречит самому рассказу, да и тому, что шаманка вряд ли бы стала хитрить, оперируя собственного сына.

О шаманках, наделенных незаурядными способностями, говорят, что они обладают «огненной вульвой», и слагают о них легенды. Вот одна из таких легенд, сложенная в наши дни. Нигериец Квабена Нканса встретил ганскую девушку по имени Мари Эдусей и женился на ней. Девушка была красивой и могла проделывать в постели такие штуки, что иногда доводила своего мужа до сердечного приступа. Ее лоно было очень горячим по сравнению с телом, прямо огненным, и это доставляло Квабене огромное наслаждение. Вскоре Мари родила ему двух девочек, и так бы они и жили счастливо, но какого раз Квабена решил повидаться с родственниками своей жены. Девушка не очень хотела давать ему адрес, но Квабена узнал, что родители Мари живут в Аккре, и отправился в дорогу. Найдя нужный дом и представившись мужем хозяйской дочери, он услышал в ответ, что Мари умерла в 1990 году. Потрясенный, Квабена покинул Аккру, а когда вернулся домой, увидел, что его жена куда-то пропала, оставив ему двоих детей. Больше он ее никогда не видел. Знающие люди рассказали ему, что Мари была шаманкой, умеющей извлекать из мужчин силу для собственных нужд. Когда об этой истории написали в местных газетах, священники объявили Мари Эдусей посланницей ада, а ее дочерей — отпрысками дьяволицы. После этого Квабене ничего не оставалось делать, как уехать

вместе с дочерьми подальше, где его никто не знает. Там он и живет сейчас.

С точки зрения суеверных африканцев, в «огненной вульве» обитают змеи, и, чтобы вовремя распознать колдунью, нужно посмотреть на эту часть тела. Дело в том, что у подавляющего большинства африканских женщин кожа на половых органах темнее остального покрова. У некоторых контраст между черными половыми губами и ярко-розовой внутренней поверхностью довольно велик, отчего таких женщин и подозревают в связях с древними духами огня. Шаманы же объясняют, что в матке расположен центр животворящего тепла — созидательной энергии, которая, выходя наружу при совершении некоторых ритуалов, может быть заметна в виде извивающихся потоков.

Возвращаясь от исполнителей к самим техникам извлечения чужеродных сил можно отметить, что до наших дней северное хилерство в своей хрестоматийной форме не дожило, чего нельзя сказать об африканских и особенно филиппинских практиках, которые используются местными целителями (см. рис. 180). Верхилно Гутиеррес-младший, председатель Ассоциации филиппинских хилеров в Маниле, говорит о причине болезней следующее: «В человеке изначально заложена способность воздействовать на собственную энергию — через мысли и эмоциональные установки. Человек, бодрый духом и полный спокойствия, будет повышать уровень своей энергии, поддерживать порядок в своем энергетическом ноле. Мрачный, желчный человек или чем-то смущенный, усталый будет ослаблять свое поле, сам негативно воздействовать на него. Отсюда болезни».

Более простой и поэтому более распространенной формой хилерства является обряд высасывания из

больного злых сил. «Мы ходили туда, где шаманят,—делится впечатлениями об искусстве нганасанских шаманов старушка из местных в документальном фильме “Рисованное железо Ня”.— То ли туберкулез был, то ли еще чего... Старик-шаман говорит: “Приготовьте трехлитровую стеклянную банк)”. Приготовили трехлитровую банку, стеклянную. “Из-под молока тоже,— сказал,— банку приготовьте и сделайте трубочку железную". Сделали трубочку. Эту трубочку шаман положил прямо больному в рот, а с другого конца он сам взял, гоже в рот. И стал втягивать в себя. Втягивает, втягивает... Глядим, рот прямо полный стал. Во рту держит шаман! Потом вытаскивает эту трубочку, и в эту банку— туда. Там и желтое, и с кровью... Совсем страшно. Аж половина банки стала».

Высасывание может происходить как через трубочку (железную, костяную, ивовую), так и непосредственно ртом. Перед обрядом высасывания южноамериканский шаман тщательно оку ривает тело больного табачным дымом от самодельной сигары. Затем производит предсказание, подбросив вверх листья коки и изучив, как они упали на землю. Шаман выпивает настой из зеленых листьев табака и затягивает песню-заклинание. Затем ему передают вторую чашу. Некоторые очевидцы утверждают, что настой вызывает у шамана рвотный рефлекс. Шаман племени павиотсо перед обрядом высасывания ходит вокруг больного и созывает духов-помощников. Потом он возвращается на место, закуривает трубку и протягивает ее собравшимся. Каждый делает одну-две затяжки и передает по кругу'. В трансе шаман должен распознать место сосредоточения злых сил и причину болезни. Освободившись от видений, он массирует тело больного, а затем припадает ртом к уже известному месту. Высасывание проводится с большим усилием, до крови из пор. Помощник шамана в это время кусает пациента, чтобы злой дух не перешел в какой-либо другой орган. Изредка шаман сплевывает в стоящую рядом емкость из высушенной тыквы или в специально сделанную в земле ямку. Чтобы отдохнуть, целитель делает небольшие перерывы — ку рит и танцует, а затем вновь приступает к высасыванию. Присутствующие видят в изрыгаемых массах то червя, то ящерицу, то муравья. Это и есть причина болезни. Амазонские шаманы собирают извлеченные предметы, сжигают и помещают пепел вместе с тлеющим угольком в раковину. Этим дымом они окуривают место, через которое вышло зло. Затем причина болезни закапывается, и начинается пир на весь мир с песнями и танцами до утра.

Боясь «заразиться» от пациента, современные шаманы не очень охотно выполняют ритуал высасывания

и потому часто довольствуются лишь соблюдением внешней формы. Практикуется изначальное размещение во рту вместилища для высасываемого духа, которое потом и выплевывается в чан. Для охраны от злых сил под язык помещают амулет. Сам процесс высасывания проводится сейчас без крови, хотя это и малоэффективно. Но и шаманов понять можно. Целительство — это древнейший вид медицины, а не волшебство. Лечение новых болезней, передающихся через кровь,— это головная боль не только официальной медицины, но и шаманизма. Тысячелетиями отработанные приемы могут отказать, когда на арену выходят совершенно никому не известные порождения инду стриального мира. Что-то уже сделано на этом поприще, что-то еще ждет своего решения.

XIII. ЗАКЛИНАНИЕ ДУХОВ

ЗАГОВОРЫ И СВЯЩЕННЫЕ ПИСЬМЕНА

В

мифах многих народов Земли говорится, что мир был обустроен Духом или другими существами через произнесение слов. «Мрак!» — сказала лиса, и настала ночь. «День!» — ответил заяц, и тьму рассеял свет. Так это выглядит в сказаниях эскимосов. Первые заклинатеяьные тексты, продолжающие процесс творчества, судя по всему были столь же немногословны, но повторялись многократно. Этот вид заклинаний сохранился у тех народов, которые до сих пор ведут доисторический образ жизни. Например, когда мужчины Новой Гвинеи собираются рубить лес, чтобы очистить площадку для огорода, женщины поют песню из нескольких слов, среди которых главные — «ку* ро» (дерево) и «расим» (подрубать). Считается, что такая песня придает силу топору, подавляет сопротивление древесины и дает возможность духу дерева вовремя покинуть убежище. «Исцеляющее действие заговора или проповеди,— пишет II. Ковалевская в работе “Уроки шаманизма",— одна из таинственных проблем, волновавших человека с глубокой древности.

Коллективное повторение молитвы или магического заклинания приводит человека в гипнотическое состояние и очищает».

Вновь обратимся к древнеславянскому фольклору, пережившему тысячелетие истребления, но сохранившему языческие корни. Многое было зафиксировано благодаря этнографам XIX—XX вв., что-то осталось в виде старинных рукописных сборников XVI—XVIII вв., составленных самими знахарями и кудесниками. Заговоры рисуют нам подробную карту потустороннего мира, в который погружался «в кудесы бьющий». Там он находил духов-помощников (воронов, лис, волков и т. д.) и там же происходило основное сражение с вредоносными силами:

«Стану аз.., пойду из избы дверьми, из ворот воротами и выйду в чистое поле. В чистом поле стоит мерзлый дуб. К тому мерзлому дубу не льнут ни уроки, ни прироки, ни притчи, ни призор[70], ни ветряны переломы, ни лихая дума. На том дубу человеческая мертвая голова, в той голове нет ни уроков, ни призоров, ни людских оговоров, ни отцовы думы, ни материны. Под тем дубом стоят тринадесять старцев со старцем. Аз... подойду поближе, поклонюсь пониже: тринадесять старцев со старцем, укажите, чем излечить (такого- то)? — «Иди на Окиан-море, среди Окиан-моря, на острове Буяне стоит белая береза. На той березе сидят два черных ворона, носы железные, когти булатные. Спроси у них».

«Черные вороны, црмогите, пособите излечить (такого-то) от уроку, от призору, от страху, от переполоху[71]. Выскребите, вычистите железными носами, бу

латными когтями из ретивого сердца, из черной печени, из красного мяса. Разнеси-расплющи по крутым берегам, по зеленым лугам, по макову зерну! Ветры буйные, птицы быстрые, летите скорее к (такому-то).

Летит птица за моря, бежит зверь за леса, бежит дерево в дерево, мать-земля в свою мать-землю, железо в свою мать руду, так бы черная немочь бежала в свою мать тартарары, во тьму кромешную, а бежала б назад не ворочаючи, а был бы (такой-то) жив и здоров. А буде ты, черная немочь, моим речам покорища не дашь, велю тебя птице за моря унесть, зверю в лес затащить, мать-земле в свою мать во сыру землю заложить, железу в свою мать руду заковать, и будет тебе горе великое, а (такой-то) жив и здоров.

Замыкаю свои словеса словом великим, им же замыкаются все недуги с полунедугами, все болести с по- луболестями, все хворобы с полухворобами, все корчи с полукорчами, а замыкаю я мое слово великое на (такого-то) от черной немочи по сей день, по сей час, но всю его жизнь»[72].

Второй вид заговоров имеет форму заклинатель- ного внушения, где больной орган описывается, как крепкий и здоровый. Как правило, это уже не экстатическое путешествие, а создание особого рода положительного поля, б^годаря которому пациент убеждается в значимости собственных возможностей. Приводимый ниже текст составлен по этнографическим материалам лечения «нестоихи», то есть слабости половой функции:

«Стану аз... и пойду в чистое поле под красное солнце, под млад светел месяц, под частые звезды, мимо Болотовы кости могила. Как Болотовы кости ни дрогнут, ни гнутся, ни ломятся, так бы у... фирс не гнулся, не ломался против женской плоти и хоти и против памятные кости! Как у стоячей бутылки горлышко завсегда стоит прямо и бодро, так бы и у... завсегда фирс стоял во всякое время для любви и для похоти телесные! Как стоит пут железный жерновой, не тряхнется, не ворохнется, не шатается, так бы у... стояли семьдесят семь жил и одна жила фирс, семьдесят семь суставов против полого места, против женския, не прогнулся бы, не ворохнулся бы, не пошатнулся бы!

И возьму аз... свой черленый вяз, и пойду в чистое поле. Ажно идет в чистом поле навстречу бык-третьяк, заломя голову, смотрится на небесную высоту, на луну и на колесницу. И пойду аз... со своим черленым вязом, и ударю я быка-третьяка по рогу своим черленым вязом, и как тог рог не гнется, не ломится от моего вязу, так бы и у... фирс не гнулся, не ломился против женской плоти и хоти и против памятные кости!

Пойду путем-дорогой к синему Окиан-морю. 11а пуповине морской лежит Латырь-камеиь. На том Латы- ре-камне стоит дуб булатный. У того дуба булатного корни булатные, вершина булатная. Крут того дубу булатного ветер и внхорь. Корень и ветви булатные ветром не согнет и вихрем не сломит. Так бы и у... стояли семьдесят семь жил и единая жила фирс на женский лик, на красные девицы, на старые бабы, на молодые молодицы. Коль тот булатный дуб стоит крепко и плотно, столь бы крепко и плотно стоял белый фирс, ярой фирс, единая жила на женскую похоть, на полое место. Еще же под тем булатным дубом кузов ярости и юности, распущу ярость и юность на... в ретивое сердце, и в семьдесят семь жил, и в едину жилу сердечную, и в сдину жилу фирс. Еще же на верху булатного дуба сидит веселая птица петух: ставает рано, голову дымает

и поет весело. Столь же бы стояли у... семьдесят семь жил и единая жила фирс, ставали бы рано на женский пол. на молодые молодицы, на красные девицы, на старые бабы. Из-под того Латыри-камни вылетает тридевять куриц, и как он, петух, на тридевять ку риц топчет и скачет пылко и ярко, столь бы у... был пылок и ярок на женскую похоть, на полое место. А злого человека порчелышка, кто на... зло думает и мыслит, ударь его колени об камень, у'бей его.

Восстани и взыграй фирс у... и унеси на синее море. У... стали семьдесят семь жил и одна жила — стали лучше старого, храбрее прежнего, что гурий рог, что еловый сук, толь бы тот... был пылок и ярок на

женскую похоть, на полое место. Всегда, ныне, и присно и во веки веков».

При этом недуге целители дополнительно рекомендуют взять конскую подкову, раскалить ее на огне и остудить в воде. Затем эту воду следует выпить. Тувинский шаман Николай Ооржак говорил, что вода, в которой находилось раскаленное железо, приобретает особые свойства. На восходе Солнца шаманы поливают такой водой человека во время совершения обряда очищения.

В шаманских ритуалах Северной Африки, находящейся под влиянием ислама, заклинание нередко пишется на бумаге водоразрушающимися чернилами. Сам текст обычно представляет собой цитату из Корана, так или иначе отвечающую требованиям защиты. Бумага с написанными на ней словами помещается в воду. Текст растворяется, как бы передавая свою силу жидкости, которая затем выпивается или используется для омовений.

Еще один пример магического письма известен народу коми иод названием кабала. Суда по всему, слово «кабала» попало на коми-пермяцкие земли от русских, а они в свою очередь заимствовали его у евреев, у которых под «каббалой» понимается наука постижения тайной сути букв и цифр. Тем не менее сами коми-пермяцкие письмена имеют под собой традиционные корни. Когда виновником болезни или какого-либо другого несчастья признается невидимый дух (ворса), коми пишут углем на куске бересты слова обращения к нему

(см. рис. 183). Духа просят отозвать болезнь, а в награду предлагают различные жертвы. Слова пишутся в зеркальном отражении, так как считается, что в потустороннем мире все вывернуто наизнанку. Кабала составляется в двух экземплярах. Один, вопрошающий, сжигает в печи, а другой берет шаман. Он уносит обращение в лес и, прикормив духа табаком и печеным картофелем, вешает послание на ветку или с размаху бросает в кусты. До распространения славянской письменности в Сибири коренные жители использовали для сообщений духам символические фигуры.

ТАТУИРОВКА

Татуировка (от полинезийск. «тату» - изображение духа) — самый распроеграненный способ снискать покровительство сверхъестественных сил. Для того, чтобы обеспечить себя плодородием и обезопасить от всех невзгод, женщины каменного века наносили на тела особый ромбический узор, повторяющий естественный рисунок бивня мамонта на срезе. Мамонт был символом мощи и процветания, а значит, с мистической точки зрения, заключал в себе саму основу жизни. Из этих первых татуировок впоследствии были выделены многие символы: ромб — рождающее начало; крест — воспроизводящее начало; свастика — ход Солнца; треугольник — жизнь, огонь; угол — вода; квадрат — Земля; штриховка — дождь и т. д.

Судя по всему, изначально право иметь татуировку было только у женщин. 11а Фиджи говорят: «Женщине — татуировка, мужчине — ничего не нужно». Несмываемый рисунок на теле нес большу ю смысловую нагрузку и содержал комбинацию родовых, племенных и иерархических знаков отличия. Нанесение татуировки сопровождалось ритуалом, включающим призывы

к духам-хранителям и животным, чью силу хотел вобрать в себя будущий хозяин изображения. Операция производилась шаманом или человеком близким к нему по статусу, без применения обезболивающих средств, чтобы человек с должным почтением отнесся к входящим в его тело духам. Французский исследователь Пьер-Доминик Гэсо, чтобы приобщиться к таинствам племени тома (Гвинея) разрешил подвергнуть себя обряду татуирования: «У меня такое впечатление, будто я слышу, как трещит мясо при каждом надрезе.,. Все плывет в глазах. В ушах шум. К горлу подступает волна тошноты. Я даже не знаю, в каком месте рубцует меня сейчас Вуане (колдун, выполняющий обряд)». Когда грудь и спина 1Ъсо и его коллег покрылась шрамами, служитель культа Зэзэ Совохоги сказал: «Вы были пожраны Великим Духом леса. На ваших телах навсегда останутся следы его зубов. Теперь вы мужчины тома, как и мы».

Татуировка не только показывала статус владельца и защищала от опасностей, но и применялась в деле изгнания духов. Обычно этим занимались женщины, татуируя область подмышек и паха, то есть места, где были удалены волосы. В одном полинезийском мифе рассказывается о могуществе знатной госпожи Кир- кир-сасы, у которой обе подмышки были черными от татуировки. Как-то раз ее служанки разбудили великана, а она успокоила его гнев. «Женщина встала прямо перед великаном и запела:

Подниму я руки перед знатным мужем, уэ, уэ.

Подниму руки, и он изумится, уэ, уэ!

И так Кнркнр-саса пела и танцевала, и танец ее был вот каким: она поднимала руки вверх то так, то этак, поднимала руки, била себя по подмышкам, втягивала руки,

подпрыгивала, как только умела, опять поднимала руки, чтобы великан мог увидеть татуировку у нее иод мышками». Примерно такой же танец, но заключающийся в поднятии и раздвигании ног, исполняют перед злым духом шаманки с татуированным пахом. Помимо прочего, татуировка на половых органах рассматривается некоторыми племенами Океании и Полинезии, как этап перехода девочек в группу женщин. На острове Накуоро некогда было принято даже убивать ребенка, если он рождался до прохождения его матерью этой инициации.

Татуировка может быть нанесена двумя способами: с помощью неглубокого механического повреждения

ножом или иглой верхних слоев кожи с последующим заполнением раны пигментом и с помощью шрамирования, при котором тело прижигается железом или часть кожи отсекается (рвется) ножом или шипом. Первый тип до

XX века был распространен в традиционной среде преимущественно в Сибири, на Крайнем Севере и в Северной Аме- Рис. 185. Шрамироваипая рике, а второй ДО СИХ африканская девушка _пор применяется в Аф

рике и в Южной Америке. Избрант Идее, встретившийся с эвенками в конце XVII века, написал в своем дневнике: «Они прошивают кожу на теле нитками, смазанными черным жиром. После того как нитка пробыла в образовавшихся ранах несколько дней, ее вытаскивают, остаются следы, образующие различный орнамент. Мало таких, у кого его нет». Из-за такой техники нанесения татуировки нганасаны называли своих соседей «хоро-сочема», то есть «шитое лицо». Русский этнограф В. Г. Тан-Богораз отмечает, что чукотские женщины, которые хотели иметь детей, делали себе тату ировку в виде трех линий, равноудаленных друг от друга. Это считалось верным средством при бесплодии. Айнские женщины Хоккайдо и Сахалина, достигнув брачного возраста, украшали свои лица темносиними полосками. Для этого вокруг рта острым ножом делались насечки, в которые втиралась сажа с чайника,

разогретого на березовых углях. После этого можно было не бояться злых духов, которые могут проникнуть в тело человека через рот или нос,— сам священный огонь, дающий сажу, охранял владельца татуировки.

В Африке для обозначения принадлежности к определенному племени, для устрашения врагов и злых духов применяется метод шрамирования. Кожа инициируемого пронзается шипом, оттягивается и отрезается ударом ножа. Затем в полусантиметре от первой раны делается вторая, йотом третья и т. д. После заживления на теле образуется выпуклый узор, состоящий из мелких шрамов (см. рис. 185). Знакомство с европейцами принесло иной способ нанесения шрамов — с помощью пороха. Колдун выводил им на коже посвящаемого или больного определенный рисунок, а затем поджигал. «Боль — это самое целительное средство для пациента»,— говорят африканские шаманы.