Процесс ремотивации слов

Тенденция к мотивированности - есть проявле­ние в мире знаков всеобщей диалектической за­кономерности - стремления содержания и фор­мы к взаимосоответствию.

А.П. Журавлёв

Ремотивация - это процесс обретения словом мотивиро­ванности в случае ее утраты (при демотивации слова или заимст­вовании) на основе установления им мотивационных связей. Ремо­тивация может быть лексической или структурной в зависимости от возникшего типа мотивированности слова.

I, Лексическая ремотивация слова. Процесс лексической ре­мотивации слова приводит к обретению словом лексической мо­тивированности на основе установления им отношения лексиче­ской мотивации с единицами, этимологически с ним не связан­ными. Иначе говоря, содержание этого процесса заключено в ус­тановлении отношений лексической мотивации гетерогенных единиц языка.

Процесс лексической ремотивации находит свое проявление во многих языках мира, в том числе и в славянских.- Слова, под­вергшиеся действию этого процесса, обнаружены в английском, французском, немецком, испанском, шведском, литовском, уй­гурском, новогреческом, санскрите, латинском, древнееврейском, а также в старославянском, русском, польском, украинском язы­ках. Широкий ареал действия процесса, а также его характер и формы проявления привлекли к нему внимание многих ученых мира. В монографии польского исследователя В. Ченьковского «Теория народной этимологии» [379] приведена библиография, насчитывающая около 400 работ, посвященных процессу лекси­ческой ремотивации, и названы 162 языковеда, анализировавших этот процесс. Существенный вклад в разработку явления лекси­ческой ремотивации внесли И.А. Бодуэн де Куртенэ (1873, 1889 гг.), И. Карлович (1878 г.), Н. Крушевский (1879 г.), Г. Па­уль (1880 г.), И. Шишманов (1893 г.), В. Вундт (1900 г.), Ф. де Соссюр (1915 г.), Ж. Жильерон (1918 г.), А. Доза (1922, 1946 гг.), В. Вартбург (1925 г.), Ж. Вандриес (1953 г.), Р. Бертолотти (1958 г.), В. Пизани (1947 г., 1960 г.), Е. Майер (1962 г.), В. Ченьковский (1972 г.) [377], Т. Шиппан (1971 г.), Т.А. Гридина (1989 г.), М.В. Курышева (1989 г.).

Процесс лексической ремртивации получил разное термино­логическое обозначение: «народная этимология» (Е. Ферстеман, И.А. Бодуэн де Куртенэ, О. Духачек, Ю.В. Откупщиков и многие другие), «ложная этимология» (Ш. Балли, P.P. Гельгардт, А.Ф. Ленкова, Б.Ю. Норман), «семасиологизация», «семасиоло­гическая ассимиляция» (И.А. Бодуэн де Куртенэ), «лексическая ассимиляция» (Н. Крушевский), «этимологическая реинтерпрета-ция» (В. Ченьковский), «реэтимологизация» (С.С. Маслова-Лашанская), «ремотивация» (О.И. Блинова, Н.Д. Голев, М.В. Ку­рышева, Т. Шиппан и некоторые другие). Термин «народная эти­мология» заслуженно подвергается критике многими лингвиста­ми. Все терминообозначения процесса лексической ремотивации, содержащие, компонент «этимология», представляются неудач­ными прежде всего потому, что неверно передают суть обозна­чаемого ими процесса: анализируемый процесс заключается не в поисках носителями языка этимологии слов, а в стремлении мо­тивировать слова, закрепить их ассоциативной цепочкой в памя­ти, что и отражает термин «[лексическая] ремотивация»: одно из значений сегмента РЕ - повторность действия, в данном случае -повторность мотивации, что характеризует как слова исконные, утратившие мотивированность (напр., волнушка от волна 'шерсть': гриб с шерстистым краем шляпки') и её обретшие вновь (волнушка - волнистый: гриб с волнистой шляпкой), так и слова заимствованные, утратившие мотивированность при пере­ходе в другой язык и получившие в нем мотивированность лек­сическую и/или структурную (дым/ка 'лёгкая, как дым, ткань из турецк. dimi 'бумазея').

Термин «ремотивация» получил широкое распространение: он используется в работах А.Д. Адиловой [4], Е.В. Вельской [25], Т.И Борисовой [106], К.В. Гарганеевой [127], Н.Д. Голева [133], Т.А. Демешкиной [154], М.Н. Дроздович [158], Е.В. Иванцовой [180], И.Е. Козловой [194], И.А. Кунгушевой [214], М.В. Куры-шевой [220], Е.В. Михалевой [239], Т. Шиппан [380] и многих других.

Факты ремотивированных слов начали изучаться с 1852 г., когда Е. Ферстеман опубликовал статью «Uber deutsche Volkseti-mologie». В статье «народная этимология» трактуется как про­цесс естественный, осуществляемый в рамках формальных язы­ковых изменений. Позднее в языкознании утвердился взгляд на лексическую ремотивацию как на курьёз, процесс, имеющий па­тологический и деструктивный характер (ср.: «ложная этимоло­гия»). Очевидно, именно этим можно объяснить тот факт, что мировое языкознание располагает, судя по работе В. Ченьковско­го, небольшим материалом ремотивированных лексем. Так, ис­следователем проанализировано: английских слов - 44, француз­ских - 11, горнолужицких - 2, древнееврейских - 1, испанских -1, литовских - 1, латинских - 8, немецких - 110, новогреческих - обретает мотивационную форму и мотивационное значение; в других случаях возникновение мотивированности и, следова­тельно, появление ВФС осуществляется без внешних из­менений ЛЕ.

а) Преобразование звуковой оболочки ремотивируемого сло­ва происходит под влиянием того слова, с которым установлена мотивационная связь: линь —*■ лень (мотивация словом ленивый: «Лень - така рыба ленивая, в озерах живет»), сварливый —> свер-ливый (мотивация словом сверлить 'ворчать, бранить': «Сверлит, сверлит его потихоньку, така сверлива»), обрат - 'обезжиренное молоко' - обрак (от брак), бастрик 'жердь для крепления сена или снопов на возу' —> вострик (от вострый), слапец 'ловушка на зве­рей и птиц' —> слепец (от слепой), скарлатина —> горлотина (от горло), глюкоза — вликоза (от вливать), дипломат 'тёплый жа­кет' —> тепломат (от тепло), тротуар —* плитувар (от плита), во­лейбол —* летбол (от летать), ишачить —* лешачить (от леший), тюбетейка -> кубетейка (от кубики), жуланчик 'снегирь' —* же-ланчик (от желанный), весёлка —> месёлка 'лопатка для замеши­вания теста' (от месить), критика —> крьгтика (от крыть 'бранить, ругать'), клевать —» клювать (от клюв), разуваться —* разбуваться (от обуваться), дебоширить —» дубоширить (паронимическое сближение с дуб), фитиль -+ светиль (от светить), вертолёт —* верхолёт (от вверху)1; бульвар —> гульбар (от гулять), букет —* пукет (от пук, пучок), спекулянт —* скупилянт (от скупать) [128: 38], турухтан —> курахтан (от курица), вивчарик —> овчарик (от овца), гахкун —>> гавкун 'птица гага' (от гавкать), кроншнеп —> кроншлёп (от шлёпаться) [141: 42-44], дирижабль —* дирижаба, режим —» прижим, монополька —► винополька. экзекутор —* секу-тор (от сечь) (примеры из работ И.А. Бодуэна де Куртенэ).

В городском просторечии, так же как в народно-разговорной диалектной речи, отмечены следующие ремотивированные еди­ницы с преобразованной звуковой оболочкой: бульвар —» гульвар (от гулять), микроскоп —► мелкоскоп (от мелко), пуловер —» по-

-;-

1 Примеры выявлены в русских говорах Среднего Приобья.

1, русских - 16, шведских - 9, украинских - 2, польских - около 1000 (!). Последняя цифра - результат пристального изучения явления в польском языке. В публикации украинского языковеда И.А. Дзендзелевского приведено около 200 слов украинских го­воров (ср. с вышеприведенной цифрой 2): б 1сурман<бусурман (под влиянием 6ic), говорнянка < гувернантка (под влиянием го-ворити). присталин < пластелин (под влиянием пристава™), реб-раща < вибрация (под влиянием ребро) и многие другие [157: 280]. Количество слов, претерпевших процесс лексической ремо­тивации, в русском литературном языке более 200 [133: 117], в диалектном языке 330 [221: 2].

Лексическая ремотивация как процесс может рассматриваться не только как диахронное явление, но и как явление, носящее син­хронный характер, на что обращали внимание Н. Крушевский, А. Карнуа, Ж. Вандриес, С. Ульман. Ж. Вандриес синхронный подход к процессу лексической ремотавации пытался закрепить терминологически, введя термин «статичная этимология» [109].

Выявлено, что лексической ремотивации подвергаются чаще всего имена существительные, реже прилагательные и глаголы. По данным Й.А. Дзендзелевского, «наиболее низкий показатель име­ют глаголы - всего 2 примера: дикувати, ребруваги; имена прила­гательные - 5 случаев (в том числе и те, которые входят в состав номинативных словосочетаний). Все остальные случаи (около 96,5%) приходятся на имена существительные. Примеров лексиче­ской ремотивации в местоимениях, числительных и всех служеб­ных частях речи исследователем не обнаружено [157: 280].

В сферу лексической ремотивации вовлекаются главным об­разом заимствованные слова, реже - исконные. Этот вывод полу­чен на материале разных языков: русского, украинского, поль­ского, немецкого и ряда других. В русских говорах, по данным М.В. Курышевой, лексической ремотивации подверглось 70% заимствованных и 30% исконных слов [221: 10].

Лексическая ремотивация имеет разные формы своего прояв­ления: в одних случаях этот процесс сопровождается преоб­разованием звуковой оболочки слова, в результате чего слово

Глава 4

лувер (от половина), поликлиника, —► полуклиника (то же), пали­сад —► полусад (то же), вазелин —> мазелин (от мазать).

Наиболее яркую форму процесс лексической ремотивации обнаруживает в детской речи: лопатка —► копатка (от копать), бинокль —» кинокль (от кино), гирлянда —> стеклянда (от стекло), хоккей —> конькей (от коньки), перчатки —> пальчатки (от паль­цы), ручей —> журчей (от журчать), вентилятор —> вертилятор (от вертеться), белка —> рыжка (от рыжий), гуськом —* утьком (от утка) и др.

В словарном составе русского литературного языка тоже имеются слова, представляющие результат лексической ремоти­вации.

Существительное муравей, известное в древнерусском языке как моровей, будучи изолированным от других слов, установило мотивационную связь со словом мурава 'трава' (ползающий по мураве) и преобразовалось в муравей F202: 110]..

Ряд примеров приводит Д.Н. Шмелёв [363: 229-230]. Слово буйвол является заимствованием из латинского bubalus (народ-нолатинск. buvalus). В древнерусском языке оно употреблялось в форме быволъ. Его преобразование в буйвол, как свидетельству­ет Д.Н. Шмелев, произошло во всех восточнославянских языках, в итоге установления мотивационных отношений со словами буй 'дикий' и вол.

Слово веер представляет1 собой заимствование начала XVIII в. из немецкого Facher (от ср.-в.-нем. fachen 'дуть', ср. родств. нем. facheln 'обмахиваться'). В русском языке оно изменило свою зву­ковую форму в итоге мотивации словом веять.

Слово изъян - заимствование из тюркских языков (ср. казах. зыян). Начальное И развилось, возможно, в результате сближе­ния с глаголом изъять.

Прилагательное смиренный в современном языке в значении 'тихий, спокойный; смирный' мотивируется словами мирный, мир, что также представляет собой результат действия процесса лексической ремотивации. «В древнейших памятниках слово вы­ступает в форме съмиренъ. Замена первоначальных форм с Ъ, указывающих на происхождение слов съмЪриться, съмЪрение от слова мЪра (ср. такие производные от того же корня в современ­ном языке, как умерить и др.), формами с И наблюдается уже в текстах XIII-XIV веков» (Д.Н. Шмелев). Вместе с тем в другом, исходном значении это прилагательное - 'лишенный гордости, высокомерия', несмотря на орфографически закрепленную моти­вацию словом мир и его производными, продолжает сохранять былую ассоциацию с прежним корнем мера в антонимическом противопоставлении со словом высокомерный.

«Глагол жмурить восходит к тому же корню, что и слова миг, мигать, мгновение с чередованием Г-Ж. Перестановка согласных в корне произошла под влиянием жму (жать)» (Д.Н. Шмелев).

Как видно из приведенных примеров, основным фактором, способствующим процессу лексической ремотивации, является семантический фактор; фактор фонетической близости (парони-мические сближения) имеет второстепенное значение. Следует заметить, что не всегда процесс лексической ремотивации проте­кает в «чистом» виде. Его может сопровождать действие других, например фонетических, процессов. Так, трудно определенно утверждать, что преобразование линь в лень не было «спровоци­ровано» переходом ударного И в Е, как это наблюдалось в других словах (ливень —» лёвень, линия —* лёния), или фонетическое пе­реоформление клевать —> клювать не было результатом лабиали­зации Е в У в соседстве с губно-зубным В (ср.: плевать —> плю-вать). Но в данном случае важен конечный результат - факт ус­тановления мотивационных отношений и приобретения лексиче­ской единицей мотивированности.

б) Процесс лексической ремотивации, не сопровождаемый фонетическим преобразованием звуковой оболочки ремотиви-руемого слова, заканчивается на стадии установления словом мо­тивационной связи.

Так, диалектное слово коренёвка, являющееся результатом семантического стяжения словосочетания кореневский сорт (кар­тофеля), которое, в свою очередь, восходит к Коренево - назва­нию места, где находится НИИ картофельного хозяйства, в среднеобских говорах установило отношения лексической мотивации со словом корень: «Пикура [сорт картофеля] в Зырянском районе называется коренёвка. Коренёвка - потому, что ее шибко много в корне».

Слово балмошный 'взбалмошный', восходящее к взбалмошь, префиксального производного от балмошь (балмочь) 'дурь, сума­сбродство', в тех же говорах установило мотивационную связь со словом баловаться, с которым оно генетически не связано: «Ба­луется, вот и говорят балмошный».

Слово стопа 'комната' (одного происхождения с изба), обще­славянское заимствование из германских языков, в одном из го­воров Средней Оби соотносится со ступить (общеславянское род­ственное греч. stembo 'топчу ногами') (Н.М. Шанский): «Изба - из одной стопы, другой стопы нет, значит другой комнаты нет, стуНишь тут и всё».

Слово жито, общеславянское, производное с помощью суф­фикса -ТО от жиги, соотносится с жать: «Жито - вот это зерно, гля кур. Ну, вот раньше руками жали, вот он и называется жи­то» (Ср.: «Как хлеб сжаты, корни называют жнива». «Жнива -обрез остается, когда сожнешь»).

Баклан 'бездельник', будучи производным (смысловой пере­нос) от баклан 'большая стеклянная бутыль', установило мотива­ционную связь со словом бок: «Баклан - лентяй такой, весь день лежит, бока давит». *

Слово падера 'буря, сильный ветер', этимологически произ­водное от ПА- и ДЕРУ (М. Фасмер), сохраняя исконную связь с драть (А дома хоть кака падера дерёт, всё равно робишь // По­зёмка- по земле волокёт снег. А когда на реке сильный ветер, «падера дерёт» называем), установило новую мотивационную связь со словом падать: «Падера — это сильный ветер, страшный, он дует так, что человек падает».

Чарки 'кожаная обувь на мягкой подошве без голенищ' (в произношении чирки), раннее заимствование из тюркских языков [113: 187], носители иркутских говоров соотносят с глаголом чиркать 'шаркать' («Бабёнки всё боле в чарках бегали. Чиркат в них весь день»), а среднеобских - со звукоподражательным чир-чир: «Чарочки, чарки. Вот кожу сделают сами, сошьют... А вот и пошла пеша - чир-чир-чир. Вот и чарки».

Каротелька 'сорт моркови с коротким округлым корнем', за­имствование из латинского carota 'морковь', в приобских говорах мотивируется словом короткий и его дериватом коротенький: «Каротелька - сорт морковки, она как обрублена, коротенька».

Одёнок 'остаток копны, стога', производное от дно (Преобра­женский, Фасмер), мотивируется словом один: «Одёнок - это што останется. От скирды всё забрали, а один ряд остался - от и одё­нок. Што одно где-то есть - то и одёнок».

Ошурки 'выжаренные, вытопленные кусочки сала', производ­ное от шуркать 'скрести, наскребать' (Преображенский, Фасмер), установило в иркутских говорах мотивационную связь со словом шуршат: «Кода их, ошурки, ешь, они шуршат". Любопытно, что тот же вид, но истинной, исходной мотивации у его дублета шкварки (от шкварить, скварить - первоначально 'трещать, ши­петь (при горении)' (Н.М. Шанский и др.).

Сор 'заливной луг', заимствованное из старохантыйского sor (ср. совр. ханты сургутск. 1аг, иртышск. tor 'низменная местность, луг, болото', юганск. sar. Фасмер), в современных белоярских говорах установило связь со словом сор 'мусор', индоевропейско­го происхождения (Фасмер): «Сор - ну, вот это затопленная во­дой пойма, весной, когда вода начнет прибывать, все кусты в во­де, видимо, потому что если большая вода, то мусор несёт, сор несёт».

Бахилы 'высокие охотничьи сапоги', заимствованное из коми bakile 'то же'. Фасмер), в иркутских говорах мотивируется звуко­подражательным бах: «Бахилы делаются тяжелы и плотны, чтоб вода не попала в их. Идёшь по болоту - бах, бах, так хлопают они по воде».

Обабок 'гриб подберезовик', производное от баба 'пень' (Фас­мер), мотивируется словом бабка 'полная женщина': «Обабки -гриб, он как бабка сидит, толстый».

Таратайка 'лёгкая двухколесная повозка', этимологически не­ясное (возможна связь с тарантас, предполагаемым заимствова­нием из татарского tyryntas (Горяев, Фасмер), в среднеобских го­ворах мотивируется словом тарахтеть: «Таратайка - потому что, по-нашему, - она двухколёсная была - потому что она тарах­тит, подкидывает кверху».

Магнитофон (в произношении манитофон), заимствование из греческого uayvnTii; 'магнит' и ц>а>щ (MAC), мотивируется слова­ми манить, приманивать: «Заведёт этот манитофон. Весь день сидит. Приманивает его, он и сидит». В литературном языке это слово соотносится со словом магнитный (о ленте).

Копейка, производное от копьё (на копейке изображался царь, сидящий верхом на коне, с копьем в руке; см.: Фасмер), в русском литературном языке и в народно-разговорной речи не­редко мотивируется словом копить, что послужило основанием для ряда этимологов (Брандт, Бернекер) возводить это слово к копить.

Лексическая ремотивация без изменения языковой облочки не редкое явление у носителей литературного языка. По данным проведенного психолингвистического эксперимента Н.Д. Голе­вым, из 500 слов, выбранных из толкового словаря, 200 обнару­жили устойчивые мотивационные ассоциации с гетерогенными лексическими единицами: витиеватый - виться, вить; бала­мут - мутить; пампушка - пухлый; вздыматься — дым; пиналъ-ти - пинать; оглоушить - глушить; шпатлевать - пакля; чума­зый — мазать; экивоки — кивать; бесталанный — талант; тент — тень; мизинец - мизерный [133: 117 и др.].

Эти данные дополняют материалы психолингвистического эксперимента, проведённого Л.А. Петровой с носителями литера­турного языка, выявившего следующие случаи лексической ре-мотивации: баранка (от обваранка) - похожа на рога барана, волк (от волочить) - воет, воробей (от звукоподражательного «вороб-вороб») - ворует, галка (от галъ 'черный') - галдит, гусеница (от osenb 'волосатый') - ест гусь, жёлудь (от *gelom> 'плод') - жёл­тый, изумруд (от турецк. zumrud 'драгоценный камень') - изум­ляет, камин (восходит к греч. kaminos 'очаг') - каменный, мочал­ка (от мъчати 'мыкать, разбирать на части') - мочат, носок (от нос) - носят, овод (от vadb 'комар, муха') - живёт у воды, полынь (от полЪти 'гореть') - растёт в поле, рысь (восходит к *ry_dsb 'рыжий (зверь)' рыскает и др. Всего 89 ЛЕ1.

Таким образом, процесс лексической ремотивации заслужи­вает самого пристального внимания и изучения, поскольку пре­допределяет судьбу слов языка - их звучание, связи с другими словами, что воздействует на семантику слова, видоизменяя ее (см. об этом в главе 3, раздел «Функции ВФС»).

II. Структурная ремотивация слова - это процесс обретения словом структурной мотивированности на основе установления им отношений структурной мотивации. Структурная соотноси­тельность лексических единиц обычно осуществляется на базе конца слов и того категориального значения, которое имеет моти­вационная модель с определенным концом слова.

Процесс структурной ремотивации в языкознании исследова­нию до недавнего времени почти не подвергался. Отдельные фак­ты этого процесса рассматривались в работах, посвященных «на­родной этимологии», и лишь немногими языковедами этот про­цесс отграничивался от процесса лексической ремотивации, по­лучая закрепление в терминообозначениях: «морфологизация» (И.А. Бодуэн де Куртенэ), «морфологическая прозрачность» (В. Ченьковекий). На исходе XX в. структурная ремотивация де­тальное исследование получила в работах М.В. Курышевой, вы­явившей на диалектном материале 580 случаев структурной ре­мотивации слов [219-221].

Процесс структурной ремотивации охватывает слова разных лексико-грамматических разрядов. Так, в разных говорах русско­го языка воздействию этого процесса подвержены субстантиви­рованные прилагательные, которые, в отличие от собственно су­ществительных, не обладают достаточной выраженностью кате­гориального значения. Отсюда - лесовой 'лесник' —» лесовщик. лесной 'леший' —> лешак, немой 'глухонемой' немтырь. вдовая 'вдова' —> ивдовуха, вдовой 'вдовец' —> ивдовец. женска 'жен­щина' —* женчина и женщина, прохожий —> прохожар и прохо-жанин. провожатый —» провожатор и провожатель. ссыльный —► ссыльник и ссылыцик, прихожая —> прихожка (Среднее При-обье), смелый —> смелей, самолюбивый —> самолюбец, косоро­тый —> косоротец (Псковская область [112: 931]), кутный —* кут-ник, рыжий -* рыжик, прихожая прихожка (Кубань [379: 69]).

В процесс структурной ремотивации вовлекаются и собст­венно существительные, как агентивные, так и с предметным значением.

Агентивные существительные: драка 'драчун, забияка' -» дра-чун, сват -+ сватун и сватовщик, лазака —» лазун 'участник кедро­вого промысла', партизан —>• партизанщик и партизанец. эвенк —► эвенец. рестант 'арестант, заключенный' —> рестанец. нелюдим -нелюдимей, фотограф —» фотографист (ср.: в детской речи - «У Пети папа тракторист, а дедушка - пчелист») [95: 72].

Предметные существительные: запой 'пирушка после сватов­ства' —> запойны (ср.: крестины, именины, родины), ухват —> ух-ватник. отбой 'приспособление для отбоя кос' —>■ отбойник (ср.: напильник), наплав 'поплавок' —* наплавок и наплавник. жнива 'остаток стеблей на сжатом поле' —> жнивище (ср. с тем же слово­образовательным значением: ржище, пщеничише. овсище. карто-вище и др.), тала 'ива' талина, тополь —> тополина. берёза —> 6§z резина, осина —► осинина. листва 'лиственница' —► листвина. кар-гашак 'мелкий хвойный лес на болоте' -щ каргашатник. каргыз 'то же' т* каргызник. лопух -* лопушник, куколь 'сорняковое расте­ние' —» кукольник, пижма —» пижник. мухомор —> мухоморник [Там же].

Как видно, вторые компоненты мотивационно связанных пар отличаются тем, что имеют или структурную мотивированность, или более развернутую мотивационную форму, позволяющую более полно выразить мотивационное и лексическое значение слова. Так, в образованиях с формантной частью -ЕЦ, -УН, -ИСТ выражена сема 'лицо, деятель', в образованиях с формантной ча­стью -КА, -ОК, -НИК выражена сема 'предмет, орудие действия', с формантом -ИЩЕ - сема 'место, пространство', с формантом -ИНА - сема 'дерево', с формантом -НИК - сема 'растение' и т.д.

Очевидно, порождением процесса структурной ремотивации являются вторые компоненты мотивационно связанных пар рус­ского литературного языка: греча и гречиха, костра и кострика, логово и логовище, масленая и масленица, пестрядь и пестряди-на, холст и холстина, плешь и плешина, синь и синева, смоква и смоковница, тишь и тишина, лохань и лоханка, жилет и жилетка, настил и настилка, подвод и подводка, прикорм и прикормка, присос и присоска, скот и скотина, скворечня и скворечница, cj> леварня и солеварница, караульная и караулка и многие, многие другие.

Этот процесс мог сопровождаться и другими процессами, свя­занными с дифференциацией стилистической (жилет и жилетка, караульня и караулка), со словообразовательными процессами, учитывающими продуктивность словообразовательных средств языка (сват и сватовщик) и т.д. Но регулярность появления моти­вационно связанных пар с идентичным значением (иначе - лек-сико-морфологических вариантов слова) недвусмысленно свиде­тельствует о направленном процессе.

Усложнение мотивационной структуры слова наблюдается и у лексических единиц, имеющих структурную мотивирован­ность: гвоздёр 'инструмент для вытаскивания гвоздей' —> гвозде-дёр, квашенник 'то, чем накрывают квашню' —> наквашенник, шь лье 'отходы при мятье' —► подмялье, перебегало 'кольцо у боро­ны' —> перебегальник, подшесток 'место под русской печью' —► подшесточник (в говорах Средней Оби), седало 'насест' —► насе­дало, опечек 'основание печи' —> подопечек, коровник 'полотенце, которым вытирают вымя коров' -» (в говорах Среднего Урала); ср. в литературном языке: прикорм и прикормка, настил и на; стилка и т.п.

Такие факты иллюстрируют тенденцию к предельной струк­турной мотивированности слова, приводящей, по выражению В. Ченьковского, к дополнительной интерпретации {dointerpeto-wanie) [379: 69].

Структурная ремотивация проявляется, как отмечалось, не только посредством наращения формантной части у слов, струк­турно не мотивированных или недостаточно мотивированных, но и путем внутрисловных преобразований.

Этот способ ремотивации обнаруживает себя в словах нечле­нимых, которые в результате ассоциативных связей с ЛЕ той же темы, того же ряда преобразуются таким образом, что восприни­маются как структурно мотивированные, т. е. членимые. Подоб­ные факты анализировались в работах Н. Крушевского, В.А. Бо-городицкого, И.А. Бодуэна де Куртенэ, В. Ченьковского.

Интересен в связи с этим комментарий Бодуэна де Куртенэ, данный им в статье «По поводу новейших лингвистических тру­дов г. Богородицкого: «Когда создавший слова не-бель, не-крут простолюдин слышал впервые слова мебель, рекрут, для него эти слова представлялись морфологически нерасчлененными, и ему самому пришлось расчленить их на не-бель, не-крут». И далее: «Если же в Чебоксарах Казанской губ. (а думаю, что не в одном только этом городе) можно встретить произношение «дифтерик» вм. «дифтерит» <...>, то, конечно, не вследствие замены одного звука другим (как верно замечает г. Богородицкий), а просто по­тому, что сочетание звуков -it (-ит) не есть для русского суффикс, между тем как живой уменьшительный суффикс -ик так и на­прашивается на принятие его в состав этого морфологически не­понятного, ибо нерасчлененного слова» [104: 46].

Примеры из среднеобских говоров: кроншнеп —> кроншнель (по аналогии с дупель, журавель, дятель - названиями птиц, в итоге в слове вычленяется ЕЛЬ, символизирующий сему 'птица'), горностай —> горносталь (ассоциативная связь по концу слова с соболь, выхухоль, в результате в слове осознается формант ЛЬ, выражающий сему 'зверёк'), глухарь —* глухач (ассоциация с ко­сач, дергач - названиями птиц. См. контекст: «Братья мои ох сшибали: рябчиков, глухачей, косачей убивали». В ремотивиро-ванном слове вычленяется АЧ с семой 'птица').

Процессу структурной ремотивации подвергаются и слова членимые, но содержащие иноязычный формант: происходит его «отторжение», замещение исконным формантом. Кроме выше­приведенного примера дифтерит —* дифтерИК, этот процесс ил­люстрируют: планировать —* планОВАТЬ. анатомировать —> ана-томИТЪ, консервировать —* консервИТЪ, спекулировать —* спе-кулянНИЧАТЬ. фотографировать —> фотАТЬ, демобилизовать-ся —> РАЗбилизоваться, репродуктор —> радиопродуктор, сту­дент -* студИК (ср.: ученик).

И наконец, структурная ремотивация может не приводить к формальным преобразованиям слова, а на основе установления отношения структурной мотивации слово получает членимость, становится структурно мотивированным: валидол —* валидОЛ (по аналогии с фталазОЛ, дибазОЛ, норсульфазол, демидрОЛ и другими названиями лекарств, в итоге - вычленение значимого сегмента ОЛ с семой 'лекарство'), керосин —> керосИН (ср.: бен-зИЩ шапка —> шапКА), ср.: кепКА, фуражКА и др.), галка —> гал-КА (ср.: чайКА, горихвостКА и.др.), лавка —► лавКА (ср.: полКА, койКА, табуретКА и др.), колонок —» колонОК (ср.: хорЁК и др.). Диалектные примеры: черкан 'охотничья ловушка, род капкана' —* черкАН (ср.: капкАН), пурга —> пурГА (ср.: вьюГА), варган —% вар-гАН 'ураган' (ср.: урагАН бур АН, тумАН), гоголь 'вид утки —*■ го-гоЛЬ (ср.: кархаЛЬ и каркаЛЬ - названия уток) и т.д.

Рассмотренные виды процесса ремотивации видоизменяют внутреннюю форму слов, на что обращал внимание В.В. Вино­градов. Он писал: «Внутренние формы» слов исторически измен­чивы. Они обусловлены характером отношений между элемента­ми семантической системы» [117: 18].

Обе разновидности процесса могут проявить себя в одном и том же слове; напр., адаптация иноязычного слова гладиолус (из лат. gladiolus 'меч-трава') в русском языке, по данным психолин­гвистических экспериментов, сопровождалась установлением мотивационных связей со словами: ГЛАДкий и - фикУС, кро-кУС, в итоге оно обрело внутреннюю форму ГЛАДиолУС 'цве­ток с гладкими <листьями>', отразив оба процесса – лексической и структурной ремотивации. Те же процессы сопровождали адап­тацию иноязычных слов норка (из финск. niirk, nirk 'ласка') -» НОР/КА 'зверек, обитающий в норе' (мотивирующие единицы: НОРа и белКА, кошКА), кружка (из нем. Krug 'кружка, кув­шин') -» КРУЖ/КА 'посуда круглой <формы>' (мотивирующие -КРУГлый и мисКА, чашКА, тарелКА), рубанок (из нем. Raubank 'рубанок') -> РУБ/АНОК 'плотничий инструмент, <которым как бы> рубят' (мотивирующие - РУБить и фугАНОЮ и др.

Не только системный, но и синхронный характер обоих про­цессов находит многочисленные подтверждения в контекстах, которые иллюстрируют разного рода ассоциации, служащие ба­зой процесса ремотивации. Так, например, слово мухоморник 'гриб мухомор' в речи контактирует и с исходным словом мухо­мор, подвергшимся структурной ремотивации, и со словом «ас-социантом», под влиянием которого или ему подобного этот про­цесс был завершен: Мухомор или мухоморник. Сверху шляпка красна и крапинки по ней белы, как сметанка накладена. Отрава для мух сильна II Грибы растут всякие. Мухоморник - это гриб большой, мухомор шляпка красная, в крапинку, их, эти грибы, тоже не едят.

О механизме, внутренней пружине ремотивации просто и верно сказал Н. Крушевский: «...непонятное народу по происхо­ждению, а часто чуждое и по звукам, слово ассимилирует к како­му-нибудь известному, хоть сколько-нибудь близкому по зву­кам...» [202: 116]. В итоге осуществляется не только процесс об­ретения словом мотивированности, но и процесс паронимических сближений, которые строго следует разграничивать, чего не на­блюдается во многих работах по «народной этимологии». При паронимическом сближении, в отличие от ремотивации, не про­исходит преобразования той или иной лексической единицы: вместо одной употребляется другая, ее пароним. Например, в го­родском просторечии вместо плафон употребляется флакон, вме­сто патиссон - патефон, вместо иллюминация - иллюстрация. Паронимия составляет предел лексической ремотивации слова. Границей лексической ремотивации является квазиремотива­ция - преобразование слова в процессе паронимических сближе­ний: керосин -» карасин, велосипед -» лисапед, плинтус -» блин-туе, фасоль -» квасоль и под.: квазиремотивация не приводит к возникновению мотивированности слова и завершается на стадии ассоциативных звуковых связей.

«Ремотивация вступает в своеобразные отношения с явлением демотивации слов: с одной стороны, это взаимоисключающие процессы, с другой - демотивация обусловливает ремотивацию, является отправной точкой для развития ремотивации... Эти про­цессы диаметрально противоположны - и в то же время взаимо­связаны, способны сменять друг друга: когда кончается действие одного процесса, начинается действие другого. Таким образом, ремотивация включена в процесс общего развития языка: НОМИНАЦИЯ /возникновение мотивированной единицы/ -> ДЕМОТИВАЦИЯ -> РЕМОТИВАЦИЯ 4 ДЕМОТИВАЦИЯ -> РЕМОТИВАЦИЯ...» [221: 7-8].

Обе разновидности процесса ремотивации, несмотря на то, что сфера их проявления разная? лексическая ремотивация связа­на с началом слова, а структурная - с его концом, отражают от­ношения «между элементами системы языка» (В.В. Виноградов). Разные способы проявления процесса (у лексической ремотива­ции - 2, у структурной - 4) - свидетельство жизненности, свое­образной силы и «изобретательности» этого процесса. Уместно вспомнить, что X. Касарес определял данный процесс в качестве «естественного этимологического инстинкта, связанного со сло­жившимися обычаями и традициями, направляющими жизнь языка» (выделено мною. - О.Б.) [190: 56].