15 страница

Когда иудеи в Фессалонике узнали, что Павел пропове­довал Божье Слово в Верии, то они тоже отправились туда, настраивая и возбуждая толпы против апостола. Братья не­замедлительно отправили Павла на побережье, однако Сила и Тимофей остались в Верии. Люди, сопровождавшие Пав­ла, проводили его до Афин, а затем расстались с ним, полу­чив указания для Силы и Тимофея присоединиться к Павлу как только у тех появится возможность (Деяния 17:13-15). Итак, Павел убежал от преследователей и в то время, пока он ожидал прихода своих коллег, Дух Божий что-то привел в движение в его духе. Это — чистый апостольский эпизод и откровение апостольского человека, тем более прекрасное и глубокое, что оно было неожиданным. Павел не искал этого откровения, и оно было получено не от другого человека, но всецело от Бога.

Отправная точка для проповеди Павла

В ожидании их в Афинах Павел возмутился духом при виде этого го­рода, полного идолов

(стих 16).

Мы должны понять, что этот случай настолько же соот­ветствовал Божьим планам, как и все остальные ситуации, в которых оказывался Павел. Для Павла не имело значение: оказывался ли он где-то потому, что видел видение об умо­ляющем македонянине, или же потому, что это было вызва­но стечением обстоятельств или даже под давлением других людей. Для человека с таким складом ума как у него и с та­ким апостольским сознанием и взглядом ничего не бывает

случайным. Все в его жизни происходило по суверенной воле Того, Который следит за каждой деталью. Если Богу нужно, чтобы Его служитель оказался в конкретном назна­ченном месте, то у Него найдется тот или иной способ, что­бы привести его туда. Таким образом, ничего не происходит случайно, напрасно или не вовремя, и мы также должны всегда осознавать это. У нас должно быть это непреходящее понимание Божьей суверенности, и тогда, если мы опозда­ем на самолет или столкнемся с какой-либо неудачей, то мы должны не возмущать свой дух раздражением или ропотом, но радоваться тем «случайностям», которые Бог обращает Себе во славу. Мы должны изменить свой склад ума и пере­стать смотреть на себя как на жертв обстоятельств, даже ес­ли они невыгодные или неприятные. Обстоятельства Павла также не были приятными для него, потому что он был вы­нужден бежать от преследователей, но, тем не менее, имен­но так Бог привел Своего апостола в нужное время в нужное место. Павел никогда ничего не делал, руководствуясь свои­ми интересами, или для того, чтобы продвинуть свое служе­ние (это является образцом и для нас), и потому Бог привел его в правильное время в правильное место.

Дух Павла был опечален и возмущен при виде города, полностью погрязшего в идолопоклонстве, и именно этот момент является отправной точкой рассматриваемого апос­тольского события. То, что является апостольским, исходит исключительно от Духа. Все начинается в Духе, сопровож­дается в Духе и осуществляется силой Духа, но все это — в человеке, который печалится, видя беззаконие.

В ожидании... при виде...

Павел был человеком с открытыми глазами. Он был ис­тинным поклонником Божьим, и это сделало его способ­ным различать то, что является ложным. Он не относился к «супердуховным» людям, которые держатся подальше от ми­ра, но видел насквозь все человеческие претензии, потому что много времени проводил в мирском окружении и даже цитировал их поэтов. Павел знал мир и то, как он мыслит, и потому он вступил с ним в конфронтацию силой Бога теми словами, которые Господь дал ему в тот момент.

Многие из нас, оказавшись в том же месте, остались бы совершенно равнодушными. И причина этому заключается не в том, что Святой Дух прекратил печалиться, но потому, что мы, к нашему стыду, не имеем такой близости с Ним, ка­кая была у Павла. Мы не смотрим на мир так, как на него смотрит Бог, и потому мы совершенно не печалимся о нем. В этом эпизоде описан образец, который должен быть от­правной точкой для любого апостольского и истинного действия, и это — возмущение Духа, когда человек может опечалиться при виде того, на что смотрят его глаза. Истин­ное восприятие мира, когда мы начинаем смотреть на все Божьими глазами, не взирая на внешний вид вещей, являет­ся неотъемлемым элементом апостольства.

Вопрос идолопоклонства

Идолопоклонство, которое мы видим в нашем поколе­нии абсолютно ничем не отличается от идолопоклонства во времена Павла, и оно не связано только с языческими жер­твенниками и «святынями». Мы должны понять, что весь этот мир пропитан духом идолопоклонства, и так было со времен грехопадения человека. Афины были колыбелью гу­манизма и всего того, что до сих пор превозносится в мире. Все современные философские и общественные представ­ления непосредственно связаны с философией Древней Гре­ции. За исключением «вывесок», ничего не изменилось. Эпикуреизм и стоицизм, как явные философские направле­ния, давно исчезли, однако сама их суть, их образ мышле­ния и сосредоточенность только на собственных интересах существуют до сих пор, представляя противовес истинным взаимоотношениям с Богом. Афины были местом, где в наивысшей степени проявлялось все величие и слава древ­негреческой цивилизации. Этот город был известен своей любовью к мирской мудрости, но эта мудрость не оставля­ла места для истинного Бога.

Итак он рассуждал в синагоге с Иудеями и с чтущими Бога, и ежедневно на площади со встречающимися (стих 17).

О чем говорит тот факт, что Павел незамедлительно от­правился в синагогу и начал дискутировать с иудеями? Павел огорчился, увидев город, полностью погрязший в идолопоклонстве, и сказано, что поэтому «он рассуждал в синагоге с Иудеями». Но какое отношение это имеет к идолопоклонству афинян? Какая взаимосвязь существует между идолопоклонством и дискуссиями с иудеями в синагоге? Дело в том, что синагога — это место, где идолопоклонство процветает сильнее всего, когда всевозможные идолы заме­няют истинное поклонение Богу. И это касается не только еврейских, но и языческих «синагог» или любых других религиозных организаций, предоставляющих людям удобную религию, которая не требует ничего из того, что относится к истинным взаимоотношениям со Всевыш­ним Богом или служением Ему.

К идолопоклонству относится все, что приносит чело­веку определенное физическое и эмоциональное удовлет­ворение и производит ощущение чего-то неземного при помощи комбинации органной музыки и витражей из разноцветного стекла или какого-нибудь их современно­го эквивалента. Это дает человеку возможность почув­ствовать, что он выполнил «воскресную обязанность» и теперь свободен и может пойти поиграть в гольф или по­смотреть футбольный матч. Это — идолопоклонство по своей сути, причем очень серьезное, потому что представ­ляет собой религиозную замену истине, реальности и Бо­жьим требованиям. Идолы ничего не требуют от своих поклонников, но живой Бог говорит: «Возьми свой крест и следуй за Мной». Немой идол удовлетворяет религиозные нужды человека, освобождая его при этом от необходимо­сти соблюдать Божьи требования. Даже просто «посеще­ние церкви» может дать человеку чувство религиозного удовлетворения и сохранить его от принятия радикаль­ных Божьих требований. Где бы это не проявлялось: на рынке, в синагоге или в церкви — это идолопоклонство, каким бы именем его не называли.

Апостольским является то сердце, которое постоянно бьется ревностью о славе Божьей, и не может спокойно смо­треть на то, что занимает внимание людей, называя себя по­клонением, на самом деле таковым не являясь. Если мы не осознаем, что такой вид идолопоклонства может присут­ствовать даже среди тех, кто призывает имя Иисуса, то мы, без сомнения, наивны. Если мы хотим быть использованы в апостольском служении, то у нас должны быть апостольский взгляд. Если бы Павел не опечалился или не возмутился своим духом, то в дальнейшем ничего бы не произошло. Источником печали Павла была его ревность о любви к Богу и познании Его. Он знал, что тот, кто искушен идолопоклоннической заменой, навечно погибнет, и не мог мириться с этим. И когда Бог нахо­дит такого человека, то можно не сомневаться, что он будет при­веден в место конфронтации.

Некоторые из эпикурейских и стоических философов стали спорить с ним; и одни говорили: «Что хочет сказать этот су-еслов?», — а другие: «Кажется, он проповедует о чужих бо­жествах», — потому что он благовествовал им Иисуса и воскресение. И, взяв его, привели в ареопаг и говорили: «Можем ли мы знать, что это за новое учение, проповедуемое тобою? Ибо что-то странное ты влагаешь в уши наши. Посему хотим знать, что это такое?» Афиняне же все и живущие у них иност­ранцы ни в чем охотнее не проводили время, как в том, чтобы го­ворить или слушать что-нибудь новое (стихи 18-21).

Предельная конфронтация

Выражение «ни в чем охотнее не проводили время» характе­ризует не только древнегреческих философов, но и тех, кто живет в наши дни. Люди все еще ищут истину, однако никог­да не приходят к познанию ее. Это — ложное мировоззрение, превозносящее и прославляющее человека. Они думают, что ищут истину, однако на самом деле никогда не приходят к ее познанию. Они всегда находятся в процессе поиска, и в то же

время прелюбодействуют, оправдывая себя. Они никогда не находят истину, но всегда находятся в состоянии самодо­вольного стремления услышать что-нибудь новое. Видим ли мы то плачевное состояние, в котором находится человече­ство: пустую трату времени, расточительство и бессмыслен­ность почти во всех сферах человеческого существования? Волнует ли и печалит ли наше сердце состояние людей, жи­вущих в мире без Бога? В отличие от нас, жизнь Павла была наполнена вечными целями, — и какое это отличие!

Павел не мог даже и помыслить, что существует что-нибудь более важное, чем донесение людям послания от Бога, — и не просто всем людям, но тем, кто живет в самом центре чело­веческой цивилизации, превозносящей себя выше Бога. Павел был сострадающим еврейским служителем, странствующим без каких-либо рекомендаций или полномочий, которые могли бы хоть в какой-то степени признать или понять гре­ческие философы. Они называли его «суесловом», и смотре­ли на него с презрением, потому что он противостоял всему, что уважала и превозносила древнегреческая цивилизация. Но, тем не менее, им было любопытно послушать Павла, и потому они предоставили ему возможность говорить. Таким об­разом, что бы ни говорил Павел на том месте и в то время, его слова представляют вечную значимость. Его проповедь бы­ла рождена непосредственно в тот момент, когда он стоял перед философами, что, фактически, и является сутью апос­тольского провозглашения. Это — откровение о том, что такое апостольство: посланный человек. Павел был вдохнов­ленным Богом гением, и именно поэтому он является основа­телем Церкви. Когда вы встречаетесь с истинным апостолом или слышите его проповедь, то вы становитесь навечно от­ветственным. Те афиняне приблизились к Богу настолько, насколько это возможно на земле, потому что через Павла говорил Сам Первосвященник и Апостол нашего исповедания. Бог не может сделать для людей ничего больше, чем предста- вить им апостольское свидетельство, которое выражается через «сосуды» из плоти и крови. Мы должны с глубоким по­чтением относиться к апостольству и иметь глубокое пони­мание того, что Бог производит на земле через людей.

Итак, что же можно сказать язычникам, чья философия, склад ума и вся культура являются прямым преступлением против Бога? Что единственное можно им сказать, чтобы сде­лать их навечно ответственными? Образцом такого послания является проповедь Павла на Марсовом холме. Интересно от­метить, что эта проповедь не привела к пробуждению или со­зданию церкви в Афинах, как это произошло, например, в Ефесе или Коринфе. В книге «Деяния» упоминаются имена только нескольких человек, которые «пристали» к Павлу и уве­ровали во Христа. Так почему же это событие занимает такое выдающееся место в Новом Завете? То слово, которое пропо­ведовал Павел, выходило далеко за пределы Афин, но тот факт, что оно было произнесено именно в Афинах, заслуживает осо­бого внимания. Афины в то время были не только столицей Греции, но, в некотором смысле, столицей всего мира.

Мы должны также понять, что означает стоять посреди этих философов на Марсовом холме. Павел столкнулся ли­цом к лицу со всем, что противоречит Божьей мудрости. Лю­ди, сидящие перед ним, были настолько же представителями царства тьмы и демонических сил, как и, к примеру, чародеи. Возможно, они были облачены в философские одеяния, и у них был особенный возвышенный стиль речи, однако по сво­ей сути они находились в точно такой же оппозиции Царству Божьему и Божьим целям, как и колдуны. Павел столкнулся с тем, что существует по сей день: с определенным духом, до­минирующим в мире, — в особенности в религиозном мире. Когда Бог противостоит этому духу, Он делает это по-апос­тольски, или, говоря иначе, юродством проповеди!

И, став Павел среди ареопага, сказал: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны» (стих 22).

Какое насмешливое высказывание! Если вы хотите све­сти с ума интеллектуального философа, то скажите ему, что он — «набожный» (в английском переводе Библии — «суе­верный»). Какое оскорбление! Они гордятся тем, что стоят выше религиозных предрассудков, и потому, начав с по­добного выпада, Павел уже разозлил этих философов. Он был человеком, который говорил то слово, которое ему давал Бог, ни мало не заботясь о том, к каким для него последствиям это

может привести. Именно такое апостольство является ис­тинным. Если мы напуганы и проповедуем с осторожнос­тью, внимательно следя за тем, что мы должны сказать, чтобы никого не обидеть, или не быть неправильно поня­тыми, то каким образом мы можем стать Божьими «уста­ми», которые вступят в конфронтацию с этим враждебным миром? Есть только одна Личность, Которая может опреде­лять, что является подходящим в каждый конкретный мо­мент, и это — Сам Господь.

Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жерт­венник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Ко­торого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (стих 23).

Мы никогда не сможем выявить ложь или противостать ей, если не сможем сказать вместе с Павлом: «Я пропове­дую вам». Для того чтобы иметь смелость выявлять ложь, не достаточно просто знать истину — мы должны усердно и искренне жить в соответствии с этой истиной. Заявление Павла могло звучать высокомерно, однако та смелость и прямота, с которыми он говорил, сами по себе были проявле­ниями Бога, о Котором он проповедовал. Павел высмеивал афинян за их суеверность, играя с ними в шараду о надписи «неведомый Бог». На первый взгляд эта надпись выглядела как проявление почтения и уважения к истинному Богу, од­нако на самом деле это была скрытая ложь.

Возможно, афиняне поклонялись своим идолам по неведе­нию, однако мы должны знать, что это невежество было умыш­ленным. Они решили поклоняться неведомому богу, потому что такой бог не предъявляет им никаких требований, и Павел ви­дел их мотивы насквозь. То, что на первый взгляд, выглядело духовным: монумент с надписью «неведомому Богу», — факти­чески, представляло собой фальшивку, позволяющую людям избежать исполнения мучительных требований, предъявляемых взаимоотношениями с Богом Сущим. Они предпочитали, чтобы этот Бог оставался для них неизвестным, однако Павел не по- ^г зволил им такую роскошь. Познание истинного Бога связано с серьезным вторжением в вашу жизнь, которое все изменяет.

Вот почему мои собратья-евреи и их раввины любят гово­рить о «высшей силе» и «безликой силе вселенной». Это звучит

очень духовно, но весь вопрос состоит в том, будем ли мы при­ветствовать такую псевдодуховность, или же будем выявлять ее лживость? В человеческом сердце есть нечто такое, что лю­бит удерживать Бога на большом расстоянии от себя. И это касается не только евреев. Человеческое сердце хочет обезли­чить Бога, потому что такой Бог не скажет: «Не прелюбодей­ствуй. Люби Господа твоего всем сердцем твоим». Мы должны осознавать, насколько лживым является человеческое сердце, и Павел всегда понимал, что в моменты, имеющие вечное зна­чение, он не может щадить своих слушателей. Божья любовь слишком велика, чтобы льстить грешнику, и потому Он заяв­ляет истину прямо им в лицо. Перед тем, как принести Божью славу, истина причиняет боль, точно так же как после волне­ний наступает истинное утешение.

Бог как Творец и Господь

Затем Павел сделал замечательное утверждение, которое служит основанием для понимания Божьих взаимоотноше­ний с людьми не только, как с индивидуумами, но и как с от­дельными народами. Итак, Павел открывает Бога как Творца:

Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет (стих 24).

Нет более фундаментального утверждения, чем это. Все по­коится на признании Бога как Творца. Земля Господня и потому у Него есть право обладать Своим собственным творением. Он — не только Творец неба и земли, но и Господь неба и земли. Ес­ли мы не воспринимаем Бога как Творца, то у нас нет основания для истины или реальности. Поэтому Павел не случайно начал с того, что открыл Бога именно с этой стороны. Это было Божес­твенным откровением фундаментальной предпосылки, на кото­рой покоится все остальное: «В начале сотворил Бог...»

Если Он является Господом неба и земли, то каким образом это относится к уголку земли под названием Афины? Он — также Господь и Афин. Павел не сказал этого, однако это явно

подразумевается в его словах. То, что он говорил, было чем-то большим, чем просто корректные доктрины. Это было в его ду­хе и жизни, потому что Творец Павла был также и его Господом. Слово «Господь», которое использовал Павел, должно было как нож вонзиться в сердца его слушателей. Использование слова «Господь» будет иметь силу и способность проникать только до той степени, до какой оно истинно для того, кто его произносит. Павел находился под непосредственным и полным руковод­ством Того, Кого он называл Господом, и подтверждение этому было в самой его проповеди. Если бы Бог не был для него Гос­подом, то он никогда не начал бы с выпада против философов. Он начал бы с какого-нибудь комплимента, как это делает боль­шинство из нас, потому что наши проповеди, по большей части, обусловлены нашим мнением, а не Божьим.

Это — прекрасная иллюстрация к тому, что означает слово «апостольство». Оно тем более совершенно, чем меньше в нем чувства неловкости перед людьми. В тот момент, когда оно ста­нет ориентироваться на людей, оно станет религиозным, и, не­смотря на то, что будет технически корректным, потеряет свою силу. Бог представил тем афинянам то, что превышает филосо­фию и религию. Это был Сам Бог, потому что то, что является апостольским, — истинно, и то, что является истинным, — апо­стольское. В этом заключается суть и красота апостольства, и потому мы должны молиться о том, чтобы Бог опять послал Церкви таких людей как Павел, иначе в противном случае мы не будем иметь основания.

Бог как Даятель

И не требует служения рук че­ловеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь и, дыхание и все

(стих 25).

Павел произнес эти слова посреди храмов, которые в то вре­мя производили большое впечатление своей архитектурой и

красотой. Они были свидетельством мощи человеческой цивилизации, и следует отметить, что в видимых свиде­тельствах этого мира есть что-то устрашающее. Тем не ме­нее, Павел был представителем другой реальности, которая может быть подтверждена только в вечном будущем, хотя это и выглядело абсолютной глупостью для его слушателей. Павел сказал им, что есть Бог, Который не нуждается в этих монументах и вещах, которые люди производят своими ру­ками, потому что Он не имеет в чем-либо нужду.

Здесь Павел открывает Бога как Того, Кто дает все, вклю­чая его тюремное заключение вместе с Силой в Филиппах, описанное в предыдущей главе книги «Деяния», когда они были раздеты донага и избиты почти до смерти. Это было место абсолютного одиночества. Они находились за много километров от своих друзей, хотя и знали, что находятся в Филиппах по воле Божьей. Написано, что в полночный тем­ный час„ когда нет никакой надежды и уверенности, Павел и Сила молились и воспевали хвалу Богу.

Времена неприятностей и бедствий тоже относятся ко «всему», что исходит от Божьей руки. Можем ли мы радо­ваться посреди них, восхвалять Бога и с уверенностью гово­рить неверующим в этом мире, что есть Бог, Который дает все! Именно это делает апостольское слово таким проник­новенным. Павел воспринимал все свои обстоятельства как то, что исходит от Божьей руки, хотя не всегда пони­мал, почему все происходит именно так. Мы можем гово­рить о том, что есть Бог, дающий все, однако это не будет иметь глубины и проникновенности, не будет бросать вызов и подчинять внимание людей, обращая их к Богу, если мы сами в действительности не верим в это. Это неверие опре­деляется по нашей жизни, когда осознание Бога как Даяте-ля всего не проявляется в наших поступках.

Если бы Павел рассматривал тюремное заключение в Филиппах как неудачное стечение обстоятельств, то он ни­когда не оказался бы на Марсовом холме, обращаясь к грече­ским философам. Бог ожидает людей, которые будут верить в то, что есть Бог, Который дает все. Действительно ли мы всеце­ло подчинены Божьей суверенности? Это подтверждается

тем, как мы выражаем свое разочарование. Мы видим ис­точник своих проблем в людях, в обстоятельствах или в соб­ственных ошибках: «Если бы только мы сделали то, а не это, то все было бы иначе». Однако мы не осознаем, что сущес­твует Всевышний Бог на небесах, дающий все. Нашему безразличию или пренебрежению нет оправдания, но мы должны осознавать, что Он — Бог всего. Когда мы можем радоваться посреди трудностей и того, что является для нас неприятным, взирая на Божью суверенность, тогда мы мо­жем стать перед мирскими людьми и рассказать им о Боге, Который дает всему жизнь и дыхание. Но если Он — Бог жизни, то разве Он не является Богом и смерти? Если Он не является Богом одного, тогда Он не является Богом и друго­го. Если Он — не Бог всего, тогда Он — вообще не Бог.

Народы в проповеди Павла

От одной крови Он произвел весь род человеческий для обита­ния по всему лицу земли, назначив предопределенные времена и пре­делы их обитанию

стих 26.

Теперь Павел по-настоящему перешел к рассмотрению во­проса народов. Народы — это не геологические случайности, но Божьи творения. Именно Бог установил их и дал им преде­лы обитания. Это подразумевает, что мы не можем создавать свои собственные пределы. Фактически, войны ведутся имен­но за перераспределение границ, территорий и земель. Мы не хотим находиться в установленных пределах, потому что они накладывают ограничения, и мы не хотим знать Бога, Кото­рый требует от нас находиться в этих рамках. Павел открывает, вселенский взгляд на творение и народы, а также о Боге, со­здавшем их для Своей цели. Бог не устанавливал пределов и времен просто так, без каких-либо на то причин. Все, что Он совершает имеет определенную цель, и потому у Него есть

намерения для всех народов. Народы — это не случайно воз­никшие сущности или что-то, что может быть объяснено антропологами. Павел раскрывает это в единственном ут­верждении: Бог установил пределы обитания народов. Этот взгляд противоречит вольнодумию современных людей — он очень ограниченный и не дает человеку свободы действий для того, чтобы пользоваться планетой в своих целях как игрушкой. Дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хо­тя Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем и дви­жемся и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: «Мы Его ирод». Итак мы, будучи родом Божиим, не должны думать, что Божество подобно золоту, или серебру, или камню, получившему образ от искусства и вымысла чело­веческого (стихи 27-29).

Цель существования человека

Утверждение Павла не звучит религиозно. Он не цитиро­вал Писание и, фактически, его слова звучат философски и очень напоминает древнегреческие представления и учения. Павел сказал, что смысл всего творения, существования мно­жества цивилизаций, народов и рас, а также создание самого человека и цель его жизни на земле заключается только в од­ном: «Дабы они искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли». Это противоречит всему, что происходило в процессе истории человечества. Вся пролитая кровь, все затраченные средства, все технологические и архитектурные достижения, и все уч­реждения — это только вторичные аспекты, необходимые для обеспечения достаточной стабильности и жизненного укла­да, чтобы люди могли искать Бога. Такой подход чрезвычай­но узкий, и не вмещает каких-либо дополнений. Это громкое заявление Павла всего за одну минуту раскрыло афинянам всю цель человеческого существования.

Павел ограничил цель жизни человека до единственного поиска: поиска Бога здесь на земле, перед тем как мы пере-

ходим в вечность, которую проведем либо с Богом, либо без Него. Такой взгляд потерян в современном обществе, но должен быть восстановлен. Павел верил в это, но показыва­ет ли наша жизнь то, что мы тоже верим в это? Наша жизнь противоречит нашим словам, и если мы не живем так как подобает верующим, то мы должны понять, что мы на самом деле не являемся истинными верующими.

Цель человеческого существования заключается не в поиске счастья, но в поиске Бога. Фактически, счастье, которое дости­гается вне Бога, и которое этот мир предоставляет в качестве за­мены, — это заблуждение и обман. Бог — Творец и Господь неба и земли, но Он не создал их для того, чтобы мы могли приятно проводить время, делать карьеру, продвигать свои интересы, строить цивилизации и т.п. Все это — второстепенно.

Проповедь, которая гласит, что мы можем жить, двигаться и существовать в Боге, не будет с радостью принята человечески­ми ушами. Люди не хотят знать о такой возможности, потому что они хотят жить, двигаться и существовать сами по себе. Они не хотят быть связанными своими пределами обитания, опре­деленными Богом, или быть ограниченными теми целями, для которых Он их создал. Каждый звук, исходивший-из уст Павла, был рассчитан на то, чтобы задеть чувствительность и разум че­ловека. Они не хотели быть ограниченными, и потому предпо­читали ставить монументы «неведомому Богу».

Когда Павел сказал: «Я проповедую вам», — он не сказал просто: «Есть живой Бог». Суть его проповеди заключалась в раскрытии Божьего характера, Его целей и Его требова­ний. Это — Божье провозглашение, которого люди не хотят слышать, относясь к нему недружелюбно и с раздражением. Оно не только противоречит их мнению, но опровергает са­мо основание всей их веры и всю структуру их мышления и системы ценностей. Своей проповедью Павел опроверг весь образ жизни этих людей, назвав его неверным. Как это отличается от характера и способа свидетельства о Боге со­временных верующих, которое звучит более как мнение, чем как заявление твердой веры.

Цель существования народов

«...дабы они искали Бога...»

Долгое время я думал, что слово «они» в этом стихе ука­зывает исключительно на индивидуумов, и в определенном смысле — это действительно так, однако более корректно трактовать слово «они» в контексте народов, чьи пределы обитания и времена были установлены Богом. Павел подра­зумевает, что народы должны искать Бога для того, чтобы определить цель своего создания. Отказ сделать это, и реше­ние установить свои собственные цели, не согласованные с Богом, составляет саму суть греха. Именно поэтому Бог призывает каждого человека покаяться, потому что Он ус­тановил день, в который будет судить мир. Мир, как сово­купность народов, постыдно отверг Бога, и потому будет подвержен Божьему суду. Именно об этом говорил Павел в Афинах, обращаясь ко всем народам, которые имеют опре­деленные обязанности перед Богом. Это сделало проповедь Павла особенно актуальной в Афинах, которые были сами по себе городом-государством, живущим в полном прене­брежении и невежестве относительно создавшего их Бога.

Для чего народы должны искать Бога? Для того, чтобы найти цель, для которой они были созданы как народы, и причину, по которой им были даны именно такие пределы обитания. Людям и народам предъявляется одно и то же тре­бование: искать Того, Кто является Творцом и Господом. Это — непрерывный поиск, и именно потому, что Церковь была виновна в том, что не искала Бога, нам нечего сказать своим народам. Как часто наши церковные дела были со­вершаемы ради себя, а не ради Бога? Мы не можем порицать народы за то, что они не ищут Бога, потому что многие из нас сами не начали делать этого. Большинство из нас живет в полном неуважении к создавшему нас Богу, предполагая, что Он должен одобрять все цели, которые мы сами устанав­ливаем. Величайшим проявлением любви церкви к своему народу является желание спасти его от Божьего суда, сказав: «Вы противостоите Богу».