8 страница. Апокалиптический взгляд — это вера в то, что силы са­таны, контролирующего сейчас этот временный, не имею­щий надежды мир

Апокалиптический взгляд — это вера в то, что силы са­таны, контролирующего сейчас этот временный, не имею­щий надежды мир, вскоре будут окончательно побеждены, и правление зла завершится прямым Божьим вмешатель­ством. Однако в данный момент праведники подвержены влиянию со стороны демонических и человеческих факто­ров. Вопрос демонического влияния люди часто не хотят рассматривать вообще или, в лучшем случае, согласны рассмотреть его с точки зрения отдельных личностей, нуждающихся в освобождении. В то же время игнорирует­ся тот факт, что жизнь и реальность этого мира подвержена влиянию сатаны. В Писании сказано, что весь мир лежит во власти дьявола, и что единственным его концом является окончательное поражение, изгнание сил зла и пришествие Самого Бога, Который установит Царство Своей правед­ности. Но для многих рациональных христиан все это ка­жется слишком сверхъестественным. И что для них еще более неприятно, так это то, что столицей Божьего Цар­ства будет Иерусалим как центр восстановленного Израи­ля. Все, что делает Бог, рассчитано на то, чтобы задевать человеческую чувствительность. Он точно знает наши уяз­вимые места и всегда предлагает нам на рассмотрение то, что человеку кажется скандальным.

Самым неприятным делом для нас является проповедь людям, обитающим на земле, о том, что их время вскоре ис­текает, что этот мир осужден, что его конец близок, что гря­дет огонь, и что им лучше сейчас познать грядущего Царя. В день Его пришествия уже будет слишком поздно знакомить­ся с Ним, потому что Он грядет как Судья, а не как Спаси­тель. Люди в мире" живут так, как будто все, что они делают, вечно и не имеет конца. Поэтому наша проповедь не привет­ствуется, и люди опять, как и во времена апостола Павла, за­тыкают уши пальцами. Более того, если мы проповедуем с апостольской властью и помазанием, они бросятся на нас со скрежетом зубов. Фактически, любое Евангелие, которое не является апокалиптическим, — это не истинное Евангелие. Оно будет неполноценным, лишенным жизненно важного смысла и динамики. В апокалиптическом взгляде есть то, что принесло в раннюю Церковь ощущение чрезвычайной безотлагательности, ожидания и надежды.

Ибо явилась благодать Божия, спасительная для всех чело-веков, научающая нас, чтобы мы, отвергнув нечестие и мир­ские похоти, целомудренно, праведно и благочестиво жили в нынешнем веке, ожидая блаженного упования и явления славы великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который дал Себя за нас, чтобы избавить нас от всякого беззакония и очистить Себе народ особенный, ревностный к добрым делам. Сие говори, увещевай и обличай со всякою властью, чтобы ник­то не пренебрегал тебя (Титу 2:11-15).

Это — еще одно великое апостольское подведение итогов веры. Ожидание космического события: явления Господа и пришествия другого Царства, — выглядит почти парадок­сально. Во время ожидания мы не «тянем время», но ревно­стно стремимся к добрым делам, потому что они также имеют вечную значимость. Например, мы отвергаем мирские похоти. Это — вопрос нравственности, и обладание таким взглядом привносит в нашу жизнь определенные требования. Мы жи­вем в преходящем мире, наполненные великими целями, но при этом постоянно ожидаем великого завершения земного века. Последним свидетельством Церкви посреди всевозраста­ющей тьмы будет ее всевозрастающий свет. Это — последняя

Божья милость ко всем, кто еще хочет быть спасенным от веч­ной тьмы. Они смогут прийти в те сосредоточения света, ко­торые разбросаны по всему липу земли. Если же они отвергнут это свидетельство, то они отвергнут последнюю благодать, предложенную Богом этому умирающему миру. Таким обра­зом, грядущее крушение еще более обязывает нас к безуп­речной и святой жизни.

Враг яростно противится тому, что имеет отношение к вечности, ожиданию и грядущей надежде, потому что все это приносит в Церковь динамику и угрожает интересам сил тьмы. Апокалиптическая вера ожидает конца этого мира и установления другого. Этот другой мир будет установлен на­вечно, что будет вселенским триумфом Бога над силами тьмы, которые на протяжении всей истории человечества нечестиво правили над Его творением. Пришествие Господа обозначит окончательное поражение сатаны, установление Божьего Царства во славе и оправдание Его верных святых, которые выдержали последний яростный натиск противобор­ствующих сил тьмы. Также во исполнение Божий заветных обетовании будет восстановлен Израиль, будет воссоздана скиния Давида и Божье правление распространится на все народы. Таким будет сценарий событий, завершаю­щий итог, понимание которого в той или иной степени ут­рачено Церковью, хотя мы и думаем, что обладаем им. Простые разговоры о пришествии Господа как о доктринальной истине, имея при этом желание избежать жест­кого времени бедствий, — это не является проявлением веры в смысле благословенной надежды.

Выражение «настоящий век» подразумевает, что грядет другой. Отказ от мирских похотей не означает просто от­каз от участия в сексуальных оргиях. Похоть — это любое желание, не исходящее свыше, или же, говоря иначе, авто­ром которого не является Сам Бог. Согласно этому опреде­лению, похоть может проявляться через что угодно, даже через такие безобидные вещи как торговый каталог. Если вы движимы им больше, чем Богом, то это уже является похотью, исходящей снизу. Мы должны отказываться от похотей. Это будет болезненно, потому что любой отказ

связан с болью. В рекламе товаров есть определенная сила искушения, которая пытается затянуть нас в свой «водово­рот». Она вызывает в нас стремление к роскоши и разно­образию, возбуждая наши плотские желания, а это лишает нас вечной перспективы. Мы даже придумали, как «лега­лизовать» плотские желания и похоти, но это удаляет на­ше сердце от Бога. Мы стали относиться ко всему этому, как к чему-то обычному. Мы привыкли к этой рекламе, мы пользуемся этими товарами, мы носим эту одежду, и по­степенно таким образом мир начинает все больше и боль­ше влиять на нашу жизнь, угашая наш дух.

Жить рассудительно — это также означает быть осторож­ным относительно того, что мы себе позволяем, и что мо­жет нанести вред нашему духу. Сегодня психологи и другие подобные специалисты принимают участие даже в разме­щении продуктов питания на витринах супермаркетов. Все рассчитывается таким образом, чтобы привлечь взгляд случай­ного прохожего и склонить его к тому, чтобы он приобрел тот товар, который, возможно, ему даже и не нужен. Даже разнооб­разие товаров влияет на наши чувственные запросы и аппетит, вызывая у нас желание иметь одно из множества наименова­ний. Бог дал нам благословенную надежду на Свою поддержку посреди «товарного» давления на наш разум. Это — особая надежда, которая укрепляла и воодушевляла как святых в древ­ности, так и раннюю Церковь. У Авраама была эта надежда, ко­торая укрепляла его, хотя он жил четыре тысячи лет назад.

Демонические начальства и власти не могут выносить, когда кто-то ожидает другое Царство, отличное от их соб­ственного. Если мы начнем мыслить эсхатологически и апокалиптически, ожидая конца мира, нового будущего и вечного Царства, отличного от мирского, то мы становимся «меченными» для сил тьмы. Более, чем вероятно, что мы по­теряем какую-то часть своего имущества, или, по крайней мере, испытаем какую-нибудь другую форму противостоя­ния. И только такие люди могут иметь истинную радость. Ли­шаясь чего-то, мы можем восхвалять Бога, потому что это не произошло бы без Господнего изволения, и на небесах у нас есть гораздо более великое и непреходящее имущество и награда.

Бог же надежды да исполнит вас всякой радости и мира в вере, дабы вы, силою Духа Святого, обогатились надеждою (Рим. 15:13).

Библейская надежда — это не человеческий оптимизм. Она связана с ожиданием грядущего и того, что находится за преде­лами видимого в настоящий момент. Если она не оказывает на.нас непосредственного влияния сейчас, то такая надежда не яв­ляется истинной. В этом и заключается уникальность веры: то, что является далеким и находится в будущем, оказывает непо­средственное и практическое влияние на нас уже сейчас. Есть «изобилие», связанное с надеждой, которое недостижимо ка­ким-либо другим способом. Сама природа веры связана с изоби­лием. Все, что меньше изобилия, является ненормальным и не соответствует стандарту веры, и потому не должно удовлетво­рять нас. Радость приходит с небес. Она исходит от Бога и не мо­жет быть достигнута миром. Единственный способ получения этой радости — иметь изобилие надежды, когда мы можем на­слаждаться покоем и радостью. Другими словами, подлинной радости можно достичь только через изобилие надежды, — и ни на каком другом основании.

Надежда — это ожидание чего-то в будущем. Надежда — это целеустремленная уверенность в том, что однажды вы получите то, что еще невидимо и находится далеко. Мы не можем быть святыми или совершенными без надежды. Надежда — это со­ставляющая, благодаря которой мы можем верить в то, что во Христе мы достигнем совершенства. Одной из характеристик, которую нужно определить в том, кто хочет быть апостолом, яв­ляется наличие в сердце этого человека надежды. Истинная на­дежда активна, действенна, энергична и полна жизни. Какими бы ни были обстоятельства, каким бы отрицательным ни было воздействие мира, жизнь таких людей находится под влиянием надежды. Надежда — это фактор, который единственный оста­ется непоколебимым и непреклонным. Отсутствие надежды является гарантией деградации человека. Люди в мире, не име­ющие надежды, обречены на ужасную жизнь. Они не видят ни в чем смысла и целесообразности, потому что не имеют надежды.

Ругатели последних дней

Нашу теологию определяет не наш интеллект, а наши
похоти, и их влияние гораздо сильнее, чем мы себе это
представляем. _

Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям и говорящие: «Где обетование пришествия Его?Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остает­ся так же» (2 Петра 3:3-4).

Несмотря на то, что разумом мы придерживаемся кор­ректных доктрин, существует способ, при помощи которого мы можем «насмехаться», при этом фактически не задавая вслух вопроса: «Где обетование пришествия Его?» Я сказал бы, что это — состояние большинства из тех, кто называет себя христианами. Мы преданно соглашаемся с истиной доктрины о втором пришествии Господа, но при этом не ожидаем этого события и не предвкушаем его. Такая надеж­да не является истинной, особенно если мы хотели бы еще пожить в этом мире. Мы живем в хорошем месте, чувствуем себя в безопасности и комфортно, и если у нас возникают какие-то проблемы, определенный оптимизм говорит нам, что все закончится хорошо. Мы не ищем другой реальности, и наш взгляд на веру скорее сформирован нашим образом жизни, а не истиной. Мы склонны принимать то, что укреп­ляет или успокаивает нас, живя так, как мы сами избираем. Кроме того, на выбор образа жизни очень большое влияние оказывает точка зрения людей.

Ругатели, о которых говорит апостол Пётр, находятся не в мире, а в Церкви. Если вы хотите, чтобы ваша теология был чистой, а доктрины верными, — проверьте свой образ жизни. Что есть в нем такое, что могло бы испортить вашу репутацию? Чему из того, что вы хотели бы сохранить навсе­гда, угрожает конец мира? Если вы хотите продолжать жить так же как и раньше, то вы не примете с энтузиазмом апока­липтический взгляд, говорящий о том, что грядет конец всему на земле. Вы либо найдете способ, который аннулирует это

ожидание, либо будете признавать его только умственно, по­верхностно и церемониально, но ваше сердце при этом будет привержено другой вере.

Следует рассмотреть также вопрос добровольного избра­ния бедности как образа жизни. Павел сказал, что он был бедным, но, в то же время, обогатил многих. У Иисуса не было места, где Он мог бы приклонить голову, и потому можно сказать, что существует связь между апостольской властью и бедностью. Тем не менее, сатана сильно извратил это представление. Например, существует целая традиция посвящения священников-монахов, которые добровольно связывают себя обетом бедности. Конечно, среди них дей­ствительно есть истинные верующие, но я сейчас говорю о другом. Даже, несмотря на то, что мы можем жить по стан­дартам, которые позволяет нам наш доход, оправдан ли по­добный образ жизни с точки зрения нашей веры и ожидания грядущего пришествия Господа? Можем ли мы добровольно уменьшить свои запросы и упростить их, находясь в гармо­нии с апокалиптическим взглядом? Можем ли мы придер­живаться его, продолжая при этом вести противоречащий ему образ жизни, без того, чтобы это не затрагивало ис­тинность этого взгляда?

Невоздержанный образ жизни и потакание своим прихо­тям несовместимы с апокалиптическим взглядом. Мы не сковываем себя какими-либо дисциплинарными рамками, но все таки добровольно решаем придерживаться определен­ного поведения. Мы не можем посвящать себя ценностям, установленным лжебогами этого мира, зная, что вскоре они будут свергнуты и уничтожены в пришествие Господа. Такой взгляд призывает нас к серьезному отношению к тому, как мы живем. Это — призыв к безупречности, тем более в мире, который настолько быстро погружается в грех и безнравственность, что безупречность сразу же выделит вас перед людьми. Это сделает вас кандидатом на притеснения с их стороны, потому что вы не являетесь «одним из них», и ваша безгрешность вызовет у них гнев и противление.

Даниил отказался питаться с царского стола. Очевидно, это был роскошный стол с изысканными яствами и редкостными

деликатесами, и, конечно же, все это приносило чувствен­ное удовольствие. Если бы Даниил сел за этот стол, как это сделали лжепророки, сев за стол Иезавели, то разве смог бы он быть в своем поколении Божьим инструментом и при­нять откровение о Его тайнах? Примечательно, что книга пророка Даниила начинается с описания его отказа от при­общения к царскому столу. Это — более, чем вопрос еды, хотя и этот аспект нельзя исключать. Скорее, это вопрос образа жизни, который мы должны решить, если собираемся занять положение оппозиции этому осужденному миру. В то время, когда все вокруг стараются приобрести то, что поддер­живает их образ жизни, мы должны возложить на себя добро­вольные ограничения и упростить свой образ жизни. Можем ли мы это сделать, учитывая то, что при этом нам придется оказать сопротивление тому, что нам предлагается, — даже тому, что является допустимым?

Говорим ли мы сами себе: «Это, в действительности, не так уж важно, и представляет собой чисто академический интерес»? Если мы думаем подобным образом, то это, по су­ществу, является насмешкой. Существуют ругатели, кото­рые насмехаются вслух, и ругатели, которые насмехаются в сердце, и мы с удивлением можем обнаружить себя среди них. Но еще более мы можем быть удивлены, обнаружив, что причина, по которой мы в сердце насмехаемся и от­вергаем апокалиптический взгляд, заключается в том, что избранный нами образ жизни очень важен для нас, и мы не хотим отказаться от него.

В поиске благословенной надежды славного явления ве­ликого Бога заключалось настоящее блаженство и такое ду­ховное измерение, которое вошло в повседневную жизнь Церкви и сделало ее способной не обращать внимания на страдания и отвержение. Это было ожидание чего-то, что грядет, и грядет скоро. То, что они ожидали, надвигалось и вскоре должно было произойти. Оно уже было при дверях, Го­сподь грядет как Защитник и как Судья. Если бы мы сегодня были беспощадно честны, то мы бы признали, что у нас нет благословенной надежды, и что мы свели ее к вопросу возне­сения. Но такая надежда не является библейской.

Почему ругатели насмехаются? Причина неуважения и пренебрежения, высмеивания и цинизма заключается в же­лании ходить в соответствии со своими собственными похотями. Насмешки — это следствие похотей, а не интеллекта или объективного исследования Писания. То, что для одного является надеждой, для другого представляет объект насме­шек и презрения, и причина этому — различия в хождении жизненными путями. Если мы хотим иметь апостольский взгляд на Писание и правильные ожидания грядущих собы­тий, то мы должны отвергнуть мирские похоти. Единствен­ной силой, которая может успешно разрушить силу похоти, является сила надежды на будущее и ожидания вечности. И это — нечто большее, чем простое снисхождение к доктри­не. Бог увещевает нас твердо держаться исповедания нашей веры — того, что грядет потом.

Апокалиптический сценарий

Апокалипсис — это вмешательство Бога в ход времени и ис­тории посредством Суда, что приведет к концу этого века и обозначит наступление эпохи вечности. Мир безнадежно по­гряз во зле, и будет все больше и больше деградировать до тех пор, пока совсем не останется надежды на его спасительное восстановление. Затем, как завершающее событие наступит Божий Суд и пришествие Бога в Своей славе. Это будет вне­запное явление, Божественное вторжение с небес на землю.

Почему сейчас нет живого ожидания пришествия Госпо­да? Почему то, на что надеялась ранняя Церковь, не осуще­ствилось? Почему, спустя две тысячи лет, надежда на Его приход все еще не претворилась в жизнь? Неужели ранняя Церковь верила в вымысел, преувеличенный взгляд, став­ший пережитком еврейского апокалиптического ожидания восстановления Израиля и прихода Божьего Царства? Апока­липтический сценарий не является приятным. Кому захочется рассматривать конец и разрушение, когда земля расплавится в

пламени огня, а звезды падут со своих мест? Катастрофическое потрясение творения — это не то, что нравится рассматри­вать плоти, но оно является неотъемлемой частью всей апо­калиптической картины.

Грядет финальное опустошение и потрясение, и един­ственное, что делает человека способным принять этот факт, — это та радость, которая следует вслед за апокалипти­ческим концом. И причина этой радости — новое небо и но­вая земля, где обитает праведность. Новое небо и новая земля необходимы потому, что старая земля и старое небо будут подвергнуты окончательному уничтожению Божьим Судом, которым были очищены даже небеса. При этом старое не столько будет аннулировано и заменено, сколько переведено из одной категории в другую, и таким образом все будет преображено.

Это — одна из важнейших причин, по которой первые хрис­тиане продавали свои земли и дома и полагали к ногам апосто­лов вырученные средства, которые затем распределялись между нуждающимися. Какой смысл вам держаться за свое имущест­во? Чего вы ожидаете? На что вы надеетесь, если конец бли­зок и уже «при дверях»? Такой образ мышления приносит определенное освобождение и дает возможность стать щед­рым и великодушным вместо того, чтобы цепко держаться за то, что отложено на будущее. Но если будущее уже близко, и исто­рия мира подходит к концу, и Господь грядет, то зачем же тогда за что-то держаться? Лучше отдать все эти вещи, употребив их в этот завершающий период для нужд церкви, чем оказаться в пришествие Господа смущенно сидящим на том, что вообще не имеет никакой ценности. Эти первые христиане не были обма­нуты, ожидая того, что еще не произошло, хотя с тех пор прошло уже две тысячи лет. То, чего они ожидали, не осуществилось, так почему же Бог позволил им иметь подобную точку зрения? До­пустил ли Бог, чтобы Его народ ожидал то, что не могло прий­ти так быстро? Неужели Бог является обманщиком? Опреде­ленно нет, но в том динамическом ожидании присутствовала определенная жизнь, вера и процесс собирания сокровищ на небесах. Апокалиптическое ожидание всегда было установ­ленной Богом нормой для Церкви во всех поколениях.

Этот мир становится местом, непригодным для жизни, и если бы не было надежды веры, то мы сами впали бы в отчая­ние. Поэтому, нам нужно утвердить в своем сознании истину, которая была центральной в жизни Церкви с самого начала, и которая опять должна быть воскрешена. День явления Госпо­да — это день установления Его Царства. Наступит эпоха пра­ведности, и из Иерусалима выйдет закон Господень. Бог будет править всеми народами, и потому исчезнет всякая скверна, грязь, порочность и все то развратное, что приветствуется се­годня как нормальное. Мы должны стремиться увидеть день явления Господа. Тот, кто ищет Его с таким стремлением, при­ближает день Его пришествия. Я верю, что это событие не яв­ляется хронологически фиксированным, но всецело зависит от состояния Церкви, ее характера, ее ожидания и живого предвкушения. Апостол Петр написал:

Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса раз­рушатся и разгоревшиеся стихии растают? (2 Петра 3:11-12).

Только видение грядущей славной награды усиливает стремление к пришествию Господа, ускоряя его. Надежда благословенна, потому что она дает способность перенести все то, с чем нам приходиться сталкиваться. Это — убежден­ное ожидание с предвкушением славной награды. Вы не мо­жете дать объяснение мученичеству христиан независимо от надежды на вечную награду. Тот факт, что верующие про­шлого принимали смерть с радостью, стал для их гонителей одним из наиболее сильных свидетельств истинности их ве­ры. Многие из тех, кто вел христиан на сожжение, были во время этого спасены. Они видели людей, которых совер­шенно не беспокоило приближение смерти, и которые переносили казнь с великим терпением и даже радостью, потому что Духом видели уготованную им награду.

Ключевым аспектом древней библейской надежды Изра­иля, утраченной как Церковью, так и евреями, является ве­ра в Бога, животворящего мертвых, и в то, что Он воскресит умерших в Свое пришествие. Сегодня Церковь, по большей части, поддерживает эту доктрину, но при этом, на мой

взгляд, ей не достает живой надежды. Когда христиане гово­рят: «Иисус скоро грядет», — они, в действительности, име­ют в виду свое скорое вознесение. Отсутствие должного освящения в жизни верующих обусловлено отсутствием стимула к тому, чтобы привести в порядок свою жизнь. Если бы мы только мощи взглянуть на Церковь Божьими глаза­ми, то мы бы увидели, что живем ниже апостольских стандар­тов. Достичь динамичного свидетельства и качественного образа жизни, а также готовности разрушить власть эгоиз­ма, можно только тогда, когда мы искренне верим в скорое пришествие Господа, в то, что история этого мира подходит к концу, и в то, что Бог собирается вмешаться в историчес­кий процесс и завершить его вступлением на царство Агнца. Если все это для нас не является реальным и безотлагатель­ным, то мы будем стремиться к материальному и держаться за планы того, как нам обеспечить себе спокойную старость. Если мы не живем так, что сама наша жизнь говорит о вере в скорое пришествие Господа, то наше свидетельство евреям и язычникам превращается в нелепую карикатуру. Мы поте­ряли центральную и фундаментальную опору, которая была неотъемлемой частью мировоззрения ранней апостольской Церкви. Мы уменьшили однажды живую веру до простого конспекта «сухих» доктрин, которых мы придерживаемся. Но такая вера не имеет силы убеждения даже для нас самих, не говоря уже о других людях, и это подтверждает тот образ жизни, который мы ведем.

Божьей волей для христиан во всех поколениях является ожидание конца мира, и это для жизни истинной Церкви должно быть нормой. Мы находимся в неразрывной связи с теми вопросами веры, с которыми христиане сталкивались как в самом начале, так и в наше время, и сегодня эти вопро­сы приближаются к своему разрешению. В этом смысле за прошедшие века ничего не изменилось, и поэтому вечность — это именно то, на что мы должны устремить свой взор.

Вопрос о демонических начальствах и властях яв­ляется фундаментальным для всякого истинного видения, но при этом его отличительной чертой является то, что мы имеем дело с чем-то совер­шенно невидимым. Существует целая невидимая сфера, в которой обитают ангельские духовные существа, оказывающие очень сильное влияние на поведение и об­раз жизни как отдельных людей, так и целых народов. Этот вопрос во всех отношениях сложный и запутанный. Он сложен сам по себе потому, что нам не знаком, и запу­тан, потому что ему противятся силы тьмы.

Просто удивительно, насколько наивна, невежественна и безразлична Церковь по отношению к демоническим си­лам, несмотря на то, что этот вопрос является абсолютно фундаментальным для всего призвания Церкви! Он имеет

отношение ко всему, что происходит в физическом мире, и к тому, что связано с Богом. Мы уделяем огромное внима­ние малозначащим вопросам и не обращаем его на эту очень важную тему, что до определенной степени делает всю нашу деятельность бесплодной и тщетной. Мы растрачиваем на­шу энергию попусту и живем лишь на горизонтальном уровне, по-земному, несмотря на то, что нам было сказано Павлом, что «наша брань не против крови и плоти»:

Потому что наша брань не против крови и плоти, но против началъств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (Ефесянам 6:12).

Эта «брань» или борьба является тем, что ожидает корпора­тивного совместного участия верующих во Христе. Это — наша борьба. Но кто это такие: начальства, власти, мироправители тьмы века сего и духи злобы поднебесные? Здесь идет речь о це­лой загадочной сфере. Поднебесье, о котором здесь говорит Павел, — это не то небо, где обитает Бог, но определенная об­ласть обитания, расположенная в самой атмосфере над зем­лей. Отсюда мироправители тьмы века сего, осуществляющие контроль над неким духовным слоем над землей, влияют на поведение людей и происходящие в мире события.

В этом стихе из послания к Ефесянам пять раз упомина­ется слово «против». Мы должны знать о том, что в духовном мире идет война, которая длится уже тысячи лет. Это — все­ленский конфликт между царством тьмы и Царством Божьим. Если мы думаем, что вопрос бесов имеет отношение только к личному освобождению, то это говорит о том, что мы совер­шенно упустили из виду всю огромную значимость этого во­проса. Эти демонические начальства и власти очень хотели бы, чтобы мы относились к ним исключительно на уровне личного освобождения, и думали, что только в этом и за­ключается весь вопрос борьбы с ними. Я не имею ничего против личного освобождения людей, но понимание Церкви не должно останавливаться только на этом уровне, потому что это лишает ее более великого и истинного понимания духов­ного конфликта. Происходит духовная борьба за фактичес­кое господство над творением и народами. Мы застыли на уровне личного освобождения вместо того, чтобы перейти к

сражению во вселенском масштабе, — и это вполне может быть стратегической хитростью демонических сил. Им должно быть нанесено окончательное поражение, но это может произойти только тогда, когда Церковь станет дей­ствительно апостольской.

Если мы хотим понять истинное значение веры и Церк­ви, то мы должны рассматривать эти вопросы в контексте конфликта с демоническими начальствами и властями, в противном же случае мы так и не сможем прийти к правиль­ному пониманию. Если церковь не распознает присутствия над собой этой невидимой сферы духовной реальности и ничего не предпринимает для того, чтобы разрушить ее вли­яние над областью деятельности общины, то такая церковь трудится впустую. В жизни пророка Даниила однажды про­изошел случай, когда ему пришлось молиться три недели для того, чтобы пришел ответ. Затем перед ним явился ангел Господень и сказал, что молитва Даниила была услышана Богом с самого первого мгновения, как он начал молиться, однако князь Персии противился и задерживал ответ. Таким образом, мы не говорим о чем-то нереальном. Духовная де­моническая сфера очень реальна, хотя и невидима, и она оказывает очень практическое воздействие на земную жизнь и поведение людей.

Как уже упоминалось ранее, это требует, чтобы Церковь действительно была Церковью в апостольском смысле. Ес­ли она является просто еще одной религиозной организаци­ей, куда люди приходят для того чтобы поприсутствовать на служениях, оставаясь при этом собранием изолированных друг от друга индивидуумов, то такая церковь не готова к борьбе. При этом христиане должны сознавать, что борьба с демоническими властями является Божьим предназначени­ем, а не просто тем, что мы делаем сами по себе. До тех пор, пока Церковь не станет в этом едина, она не сможет всту­пить в духовное сражение, и именно по этой причине демо­нические начальства и власти делают все возможное для того, чтобы внести разделение между церквами и отдельны­ми личностями. Они хотят удержать христиан от того, чтобы они стали действующим в единстве выражением Божьей

жизни, и смогли вести духовную борьбу. Мы сами должны понять это и принять видение того, как Церковь входит в эту сферу духовной реальности. Это противоречит нашей собственной плоти, потому что на духовное сражение требуется время, оно означает отказ от обособленности и го­товность встретиться с некоторыми трудностями. Мы предпочитаем, чтобы Церковь находилась в ее теперешнем состоянии. Нам нравится быть анонимными и наблюдать за происходящим со стороны, вовремя выкрикивая «аминь!» и «аллилуйя!». Мы не хотим быть востребованными, но если мы собираемся стать теми, кто прославит Божье имя и по­разит демонические начальства и власти, мы должны сра­жаться против собственной плоти и собственной лени.