Книга шестая

СОДЕРЖАНИЕ КНИГИ ШЕСТОЙ

Наступает ночь. Фингал задает своему войску пир, на которомприсутствует Сваран. Король велит барду Уллину пропеть песнь мира - таковбыл неукоснительный обычай в конце войны. Уллин рассказывает о подвигах вСкандинавии Тренмора, прадеда Фингала, и о его женитьбе на Инибаке, дочерикороля Лохлинского, который был предком Сварана. Это обстоятельство, а такжето, что он брат Агандеки, в которую Фингал был в юности влюблен, побуждаеткороля освободить Сварана и отпустить его с остатками войска в Лохлин приусловии, что он пообещает никогда впредь не возвращаться в Ирландию свраждебными намерениями. Ночь проходит в приготовлениях к отъезду Сварана, впении бардов и беседе, во время которой Фингал рассказывает повесть оГрумале. Настает утро. Сваран покидает Ирландию. Фингал отправляется наохоту и, найдя Кухулина в пещере Туры, утешает его, а на следующий деньотплывает в Шотландию, и этим завершается поэма. Ночные тучи, клубясь, спускаются и замирают на темной вершине Кромлы.*Звезды севера восстают над зыбучими волнами Уллина, огненные главы являясквозь летучий туман небесный. Далекий ветер ревет в лесу, но тиха и мрачнаравнина смерти. * Эта книга начинается четвертой ночью и завершается утром шестого дня."Поэма, таким образом, охватывает пять дней, пять ночей и часть шестого дня.Действие происходит на вересковой равнине Лены и горе Кромле на побережьеОльстера. И все же над Леной темнеющей коснулся моих ушей благозвучный голосКарила. Он пел о товарищах нашей юности и о днях прошедших лет, когдавстречались мы на брегах Лего и пускали по кругу радость чаш. Облачные кручиКромлы отзывались на голос его. Духи тех, кого воспевал он, слетались вшумливых ветрах. Было видно, как долу они склонялись, радуясь звучной хвале. Будь же благословенна, Карил, душа твоя среди вихрей. О, если бы тыпосетил жилище мое, когда одинок я в ночи! И ты приходишь, мой друг, часто яслышу легкую руку твою на арфе моей, когда она висит на дальней стене ядоносится слабый звук до моих ушей. Почему не беседуешь ты со мною в скорбимоей и не говоришь мне, когда же узрю я своих друзей? Но ты пролетаешь мимов шелесте ветра, и твое дуновенье свистит в седых волосах Оссиана. Между тем на склоне Моры собрались герои на пир. Тысяча древних дубовгорит на ветру. Сила чаш** ходит по кругу. И радостью светятся души воинов.Но безмолвен король Лохлина, и от горя багровы его горделивые очи. Часто онк Лене свой взор обращал, вспоминая свое пораженье. ** Выражение _сила чаш_ обозначает напиток, который пили герои; сейчас,что прошествии стольких лет, уже нельзя определить, какого рода он был. Внескольких древних поэмах переводчик встречал упоминание о том, что вчертогах Фингала были обычны восковые свечи и вино. Употребленные при этомназвания - латинского происхождения, а это свидетельствует, что наши предки,если они действительно располагали такими жизненными благами, получили их отримлян. Каледонцы могли познакомиться с ними во время частых набегов наримскую провинцию и доставить их в свою страну среди военной добычи,захваченной в южной Британии. Фингал опирался на щит своих предков. Его седые власы развевались тихопо ветру и блестели в ночных лучах. Он заметил горесть Сварана и молвилпервому барду. "Воспой нам, Уллин, воспой мирную песнь и утешь мою душу после брани,чтобы ухо забыло грохот оружия. И пусть сто арф будут вблизи, дабывозвеселить властителя Лохлина. В радости должен он нас оставить. Не уходилдоселе никто от Фингала печальным. Оскар, перун моего меча разит могучих вобрани, но мирно покоится он у бедра моего, когда ратники в битве сдаются". "Тренмор,* - промолвил бард - уста песнопений, - жил во дни минувшихгодов. Он носился по северным волнам, бурям товарищ. Высокие скалы Лохлина ишелестящие рощи сквозь туман пред героем возникли, и он опустил парусабелогрудые. Тренмор преследовал вепря, что ревел в лесах на Гормале. Многиев бегство пустились от страшного зверя, но сразил его Тренмор копьем своим. * Тренмор был прадедом Фингала. Этот рассказ введен, чтобы сделатьестественным освобождение Сварана. Три вождя, что видели эту ловитву, о чужеземце могучем поведали. Ониповедали, как он стоял, словно огненный столп, сияя в доспехах доблести.Король Лохлина задал пир и пригласил цветущего Тренмора. Три дня пировал онв открытых ветрам чертогах Гормала и право обрел избирать оружие в битве. В целом Лохлинском крае не нашлось героя, что не сдался бы Тренмору. Иходила по кругу чаша веселья под песни хвалы королю Морвена, тому, ктопришел по волнам, первому из мужей могучих. Когда же настало хмурое утро четвертое, герой спустил ладью свою наводу и, бродя по безмолвному берегу, ожидал шумливого ветра. Ибо он слышалгромкий ропот его порывов в дальней дубраве. Облеченный в стальные доспехи, явился ему сын лесистого Гормала. Алелиланиты его, золотились кудри. Кожа бела, словно Морвена снег. С кроткойулыбкой он обращал голубые очи, говоря королю мечей: "Останься, Тренмор, останься, ты, из мужей первый, не победил ты ещесына Лонвала. Меч мой часто встречал отважных. И стережется благоразумныймощи моего лука". "Златокудрый юноша, - Тренмор ответил, - я не стану биться с сыномЛонвала. Слаба еще десница твоя, солнечный луч красоты. Удались ктемно-бурым ланям Гормала". "Но я удалюсь, - ответствовал юный, - только с оружием Тренмора, звукомславы своей упиваясь. Девы, улыбки даря, соберутся вокруг того, комупокорился Тренмор. Они начнут испускать вздохи любви и восхищаться длинойтвоего копья, когда пронесу я его среди тысяч, вздымая к солнцу блестящееострие". "Вовеки тебе не носить копья моего, - молвил в гневе король Морщена. -Твоя мать найдет побелевшее тело твое на берегу гулкозвучного Гормала и,взор устремив над синеющей глубью, узрит паруса того, кто убил ее сына ". "Я не стану вздымать копья, - ответствовал юноша, - десница моя еще неокрепла с годами. Но пернатой стрелой научился я поражать врага вдалеке.Сбрось же тяжесть стальной брони, ибо Тренмор кругом весь окован. Я первыйслагаю наземь броню свою. Пронзай же теперь меня стрелой, о король Морвена". Он узрел, как вздымается грудь ее. То была сестра короля. Она увидалаего в чертогах Гормала и полюбила лицо его юное. Копье упадает из дланиТренмора; он склоняет долу зардевшийся лик, ибо дева предстала ему, словнояркий луч, что встречает сынов пещеры, когда снова выходят они на озаренныесолнцем поля и опускают глаза ослепленные. "Вождь открытого ветрам Морвена, - начала снежнорукая дева, - приютименя на своей быстроходной ладье, удали меня от любви свирепого Корло. Ибоон страшен для Инибаки, как гром в пустыне. Он любит меня в угрюмствегордыни своей и сотрясает десять тысяч копий", "Мирный приют обрети, - Тренмор могучий сказал, - за щитом моихпредков. Не устрашит меня вождь, хоть он сотрясает десять тысяч копий". Три дня ожидал он на бреге, и призыв его рога разносился окрест, Онпризывал на битву Корло с его гулкозвучных холмов. Но Корло не вышел набитву. Спустился король Лохлина. Он пировал на ревущем бреге и отдал девуТренмору". "Король Лохлина, - молвил Фингал, - твоя кровь течет в жилах врагатвоего, наши роды встречались в битве, потому что любили прение копий. Ночасто они пировали в чертогах, и ходило по кругу веселие чаш. Да озаритсялицо твое радостью и слух усладится арфой. Грозный как буря твоих морей,изливал ты доблесть; глас твой гремел, словно глас тысячи ратников, рвущихсяв бой. Поставь же завтра по ветру паруса твои белые, брат Агандеки. Светла,как полуденный луч, она сходит в мою печальную душу. Я видел слезы твои покрасавице и тебя пощадил в чертогах Старно, когда мой меч обагрялся в сече,а очи лили слезы над девой. Но, быть может, ты хочешь сразиться? Во властитвоей поединок, каким твои предки почтили Тренмора, чтоб смог ты уйти от насстоль же славен, как солнце, сходящее к западу". "Король племени Морвена, - молвил властитель Лохлинских волн, - Сваранвовеки не станет биться с тобою, первым из тысячи славных героев! Я виделтебя в чертогах Старно, и малым числом годов превосходил ты меня. И я молвилв душе своей: когда же смогу я подъять копье как Фингал благородный? Мыбились с тех пор, о воин, на склоне косматого Малмора; потом принесли меняволны к твоим чертогам, и ты задал пиршество тысячи чаш. Да поведают бардыгрядущим годам, кто победил в благородном бою на вереске Малмора. Но немало судов из Лохлина на Лене оставили юных своих бойцов. Заберите суда, король Морвена, и другом Сварану стань. И когда сыны твои приплывутко мшистым башням Гормала, я задам им пиршество чаш и предложу поединок вдолине". "Ни судов не возьмет Фингал, ни края многих холмов, - так отвечалкороль. - Мне довольно моей страны, ее лесов и оленей. Взойди на волны свои,благородный друг Агандеки, распусти паруса свои белые навстречу рассветнымлучам и возвратись к холмам гулкозвучиого Гормала". "Да будет благословенна душа твоя, чаш властелин, - промолвил" Сварансо щитом темно-бурым. - В мирную пору ты - ветерок весенний... в пору войны- буря в горах. Вот тебе длань моя дружбы залогом, благородный корольМорвена! Пусть твои барды оплачут павших. Пусть Эрин предаст земле сыновЛохлина и воздвигнет во славу им мшистые камни, чтобы севера чада отнынемогли созерцать те места, где сражались их предки. А некий охотникпромолвит, быть может, опершись на" мшистый могильный холм: "Здесь сражалисьФингал и Сваран, герои минувших годов". Так отныне станет он говорить, инаша слава пребудет вечно". "Сваран, - промолвил король холмов, - славнее нас ныне нет никого. Номы исчезнем, как сон. Безмолвными станут поля наших битв. Наши могилысокроются в вереске, и не узнает охотник, где упокоились мы. Звуки нашихимен, быть может, останутся в песнях, но сила мышц бесследно исчезнет.Оссиан, Карил и Уллин, вы знали героев, которых ужнет. Поведайте нам оминувших годах. Пусть эта ночь минует в песнях и утро вернется, исполненорадости". Мы пели пред королями, и пению нашему вторила сотня арф. Просияло лицоСварана, словно полный месяц в ночи, когда расходятся тучи, и он спокойносияет посреди небосвода. И тогда спросил Фингал у Карила, вождя, годами древнего: "Где же сынСемо, король острова туманов? Ужель, метеору смерти подобен, от сокрылся вугрюмой пещере Туры?" "Кухулин лежит в угрюмой пещере Туры, - ответил Карил, древние годами.- Длань его на мече его мощи. Думы его о проигранных битвах. Скорбенвластитель копий, ибо привык он к победам. Он посылает свож меч боевой,чтобы покоился тот на бедре у Фингала. Потому что ты, словно буря пустыни,расточил всех его супостатов. Возьми, о Фингал, сей меч героя, иборассеялась слава его, как туман, гонимый шумливым, ветром долины". "Нет, - ответил король, - Фингал вовеки не примет его меча. Могучаядесница его в бою, так скажи ты ему, что слава его не померкнет вовеки.Многим случалось терпеть поражение в битве, но они воссияли потом, словносолнце небесное. О Сваран, король гулкозвучных лесов, не печалься напрасно. Побежденные,если отважны они, обретают славу. Они, словно солнце, что прячет свой лик вполуденной туче, но вскоре вновь озирает вереницу злачных холмов. Грумал был Коны вождем. На всех берегах искал он сражений. Душа еготешилась кровью, ухо - громом оружия. Он высадил ратников на шумную Краку, икороль Краки вышел навстречу ему из дубравы, где не средине круга Брумовопрошал он камень власти.* * Здесь идет речь о религиозных верованиях короля Краки. Смотрисоответствующее примечание в третьей книге. Свирепо сражались герои за снежногрудую деву. Слава дочери Кракдостигла Грумала у потока Коны. Поклялся он завладеть белогрудой девой ильумереть на гулкозвучной Краке. Три дня боролись они, и на четвертый Грумалбыл связан. Вдали от своих друзей он был заключен в зловещем круге Брумо, гдечасто, как вещает молва, призраки мертвых стенали вкруг камня, ужа на нихнаводившего. Но вскоре он воссиял, как небесный столп света. Они пали отдлани его могучей, и Грумал обрел свою славу. Воспойте же, барды, годами древние, громче воспойте хвалу героям чтобыдуша моя славою их успокоилась, а Сварана сердце скорбеть перестало". Они возлегли на вереске Моры; темные ветры, свистя, понеслись надгероями. Сразу запели сто голосов, заиграли сто арф. Пели они о былыхвременах и могучих вождях прошедших годов. Когда же теперь я услышу барда или возрадуюсь славе предков моих? Неиграет на Морвене арфа, и не звучит над Коной сладостный глас. Вместе сгероями бард опочил, и нет уже славы в пустыне. Утро трепещет в лучах востока и мерцает на седоглавой Кромле. Сваранарог раздается над Леной, и сыны океана сбираются вкруг него, Молча и скорбновосходят они на суда, и Уллина ветер их паруса надувает. Белые, словнотуманы Морвена, плывут они по волнам. "Зовите, - сказал Фингал, - зовите псов моих, быстроногих сыновловитвы, зовите белогрудого Брана и свирепо-могучего Луата. Филлан и Рино -но его уже нет; мой сын почиет на ложе смерти. Филлан и Фергус, трубите вмой рог, чтоб проснулась радость охоты, чтоб услыхали олени Кромлы ивстрепенулись на озере ланей". Пронзительный звук разносится по лесу. Сыны вересковой Кромлы приходятна зов. Тысяча серо-прыгучих псов разом помчалась по вереску. Каждый песзагнал по оленю, трех оленей загнал белогрудый Бран. Он гнал их прямо кФингалу, чтобы порадовать короля. Один олень упал на могилу Рино, и скорбь воротилась к Фингалу. Онувидел, как мирно покоится камень над тем, кто был первым в охоте, "Ты ужене восстанешь, о сын мой, разделить на Кромле наш пир. Скоро могила твоясокроется и буйно трава разрастется вокруг. Сыны ничтожных людей пройдут надтобой и не узнают, что лежит здесь могучий. Оссиан и Филлан, чада силы моей, и Гол, властитель бранных стальныхмечей, взойдем по склону холма в пещеру Туры и отыщем там вождя? ратоборцевЭрина. Это ли стены Туры? Как одиноко и сумрачно встали они на пустоши.Скорбен властитель чаш, опустели его чертоги. Пойдем, отыщем Кухулина иотдадим ему всю нашу радость! Но, Филлан, скажи, Кухулин ли там иль надвереском дымный столп? Ветер Кромлы дует мне в очи, и не различить мнедруга". "Фингал, - ответствовал юноша, - это сын Семо. Угрюм и печален герой;длань его на мече". - "Привет тебе, сын войны, сокрушитель щитов!" "Привет тебе, - Кухулин ответствовал, - привет всем сынам Морвена!Утешно мне видеть тебя, о Фингал, подобного солнцу над Кромлой, когда еговидит сквозь тучи охотник, скорбевший, что скрылось оно зимою. Сыны твоисловно звезды сопровождают тебя и светят в ночи. Не таким ты видел меня, оФингал, когда возвращался я с войн в пустыне, когда бежали властители мира *и возвращалась радость на оленьи холмы". "Много тратишь ты слов, - молвил Коннан, воин бесславный.** - Слов тытратишь много, сын Семо, но где же твои боевые дела? Зачем переплыли мыокеан, чтобы помочь мечу твоему бессильному? Ты бежишь в пещеру печали, аКоннан сражается вместо тебя. Оставь же эти доспехи блестящие, мне уступиих, сын Эрина". * Это единственное место в поэме, содержащее намек на войны Фингала сримлянами. В старинных сочинениях римский император обозначается титуломвластителя мира. ** Коннан принадлежал к роду Морни. Он упоминается еще в несколькихпоэмах и характеризуется всегда одинаково. Поэт хранил о нем молчание до сихпор, а его поведение здесь не заслуживает лучшего обращения. "Ни единый герой, - ответствовал вождь, - не домогался доспеховКухулина, и хоть бы тысяча их домогалась, все было бы тщетно, хмурый юноша!Я не бежал в пещеру печали, пока оставались живы ратники Эрина". "Юнец слабосильный, Коннан, молчи! - промолвил Фингал. - Кухулинпрославлен в боях, он гроза всей пустыни. Часто я слышал о славе твоей,бурный вождь Инис-файла! Направь же свой белый парус к острову туманов, даузришь Брагелу, на утесе склоненную. В слезах ее кроткие очи, и ветрывздымают длинные волосы, на высокую грудь упавшие. Она внемлет ночнымветрам, дабы услышать твоих гребцов голоса,*** дабы услышать пение моря извуки далекие арфы твоей". *** Обычай петь во время гребли распространен повсеместно среди жителейсеверо-западного побережья Шотландии и прилегающих островов. Пение помогаетскоротать время и воодушевляет гребцов. "И долго будет она внимать понапрасну. Кухулин вовек не вернется. Могуль я увидеть Брагелу, чтобы исторгнулся вздох из ее груди? Фингал, я всегдаодерживал верх в сражениях копий!" "И впредь ты будешь одерживать верх, - так молвил Фингал, властительчаш. - Разрастется слава Кухулина, как ветвистое дерево Кромлы. Многие битвытебя ожидают, о вождь, и многие раны нанесет твоя длань. Принеси нам оленя,Оскар, и пиршество чаш приготовь, чтобы воспрянули наши души послеопасностей и наши друзья услаждались бы вместе с нами". Мы воссели, мы пировали, мы пели. Кухулин воспрянул душой. Воротиласьсила его десницы и заиграло веселье на лике его. Уллин песнь затянул, иКарил возвысил глас. Часто и я вместе с бардами воспевал сражения копий.Сражения, в которых я часто блистал, но теперь я уже не сражаюсь! Славабылых моих подвигов смолкла, и я сижу одинокий на могилах моих друзей. Так провели они в песнях ночь и с радостью утро вернули. Фингал, надвереском вставши, взмахнул блестящим копьем. Он двинулся первый к равнинамЛены, и мы - вслед за ним, подобно гряде огневой. "Поднимите парус, - молвилкороль Морвена, - и поймайте ветер, что с Лены струится". Мы с песней взошлина суда и устремились, ликуя, вперед сквозь океанскую пену.* * Лучшие критики считают, что эпическая поэма должна иметь счастливыйконец. Это правило в наиболее существенных его чертах соблюдается тремясамыми заслуженно прославленными поэтами: Гомером, Вергилием и Мильтоном. Ивсе же - не знаю, как это получилось, - окончания их поэм повергают читателяв уныние. Одна оставляет его на похоронах, другая - при безвременной гибелигероя, а третья - в одиночестве безлюдного мира. Так знаменитого Гектора Трои сыны погребали. Гомер [Илиада, XXIV, 804]. Вонзил противнику в грудь он железо Яростный. А у того разрешаются холодом члены, И со стенанием жизнь неохотно к теням убегает. Вергилий [Энеида, XII, 950]. Рука в руке, неспешно побрели Они тропой пустынной по Эдему. Мильтон [Потерянный рай, XII, 648] Комала