Экскурс в историю сомнительного происхождения

„Битлз“», автором которой был он сам.

«Жили-были три маленьких мальчика,

нареченные Джоном, Джорджем и Полом. И

решили они собраться вместе, поскольку были

компанейскими ребятами. А когда встретились и

начали думать, что же им делать, вдруг, как с

неба, им в руки упали гитары, и мальчики дружно

ударили по струнам, подняв ужасный шум.

Дурацкие люди вокруг даже не обратили на них

внимания. Но трех мальчиков это не царапало и

не корябало.

Думали они, прикидывали пока не встретили

самого маленького мальчика по имени Стюарт

Сатклифф. И сказали они ему: „Стью, позаботься

о басе“. И он стал заботиться о басе, потому что

играть все равно не умел.

А остальные заботились о Стью, полные любви

и разных предчувствий, поливали его и подсыпали

в горшок удобрений, пока он, наконец, не расцвел.

„Вот теперь-то мы – настоящие “Битлз”! – хором

прокричали мальчики, – All Right!“»

Самым странным в этой публикации было то, что

Джон ни словом не обмолвился в ней о барабанщике.

Перемены между лекциями Стюарт предпочитал

проводить в туалете. Помпезное здание Академии

действовало на него угнетающе. В туалетах было при-

вычнее. Ведь «Битлз» проводили в них значительную

часть своей гамбургской жизни. Репетировали, прини-

мали таблетки, а иногда, за неимением лучшего поме-

щения, таскали туда проституток.

Время от времени, за своими процентами, в Гамбург

наведывался Аллан Вильямс. «Битлз» приходили в его

излюбленный бар «Гретель и Альфонс», он без лишних

вопросов отводил их опять же в сортир, по-научному

констатировал: «Тестисы распухли, выделения из пе-

ниса…», и доставал огромный шприц.

Случайные связи для Стюарта прекратились после

знакомства с Астрид. Но и он успел несколько раз

пройти курс лечения в туалете.

От триппера пенициллин помогал.

Но в последнее время Стюарта беспокоили совсем

иные боли.

Астрид первая отнеслась серьезно к его жалобам на

мигрени. Дважды он терял сознание прямо на лекциях.

Врачи осматривали его несколько раз, но ничего вра-

зумительного сказать не могли. Сам Стью знал только,

когда эта болезнь началась.

Еще до первой поездки в Гамбург Вильямс устроил

им несколько концертов в залах на окраинах Ливерпу-

ля. Аудитория там была «оторви да брось», и почти ка-

ждое выступление заканчивалось всеобщей потасов-

кой. Нередко местные парни задирались и к музыкан-

там, но те старались не связываться.

Но в один летний вечер, в Ливерленде, пьяная ком-

пания привязалась к ним на автомобильной стоянке.

Драться было бесполезно, компания оказалась слиш-

ком велика, и «Битлз» попытались спастись бегством.

Стюарт бежал последним. Внезапно Джон заметил,

что не слышит за спиной топота. Он обернулся. Пре-

следователи исчезли. Не было и Стью. Джон кинулся

назад и чуть не запнулся о него…

– Ты опять не спал ночь? – Астрид стояла перед

Стюартом в полупрозрачном пеньюаре цвета морской

волны.

Она была полураздета,

И со двора нескромный вяз

В окно стучался без ответа

Вблизи от нас, вблизи от нас…40

Она была встревожена не на шутку.

– Ты забыл, что сказали врачи?

– Отосплюсь днем. Я могу работать только ночью.

Ты же знаешь, после того, как мы любим друг друга,

меня подкидывает и мне нужно малевать. Закрой гла-

за.

Астрид послушалась, и Стюарт, взяв ее за руку, про-

вел в угол фотолаборатории, которая стала теперь и

его мастерской.

– Вот. Смотри. Я назвал эту картину «Рок-н-ролл».

Холст был испещрен грубыми кричащими мазками.

Пятна и переплетение линий. Коричневое, желтое и

40 Артюр Рембо. Перевод М.П. Кудинова

красное. Астрид внимательно рассмотрела полотно.

– Нет, – сказала она. – Это Джон. Внутри.

Стюарт странно посмотрел на нее:

– Точно. Но я подумал, что такое название никто не

поймет. Во всяком случае, пока он не стал знаменит.

– Я ужасно боюсь этого. – Астрид присела на табурет

возле мольберта. – Если они станут знаменитыми, ты

начнешь ненавидеть меня за то, что остался со мной.

Стюарт засмеялся, но тут же остановился, приложив

ладонь к виску.

– Уже? – забеспокоилась Астрид.

– Ничего, пройдет, – улыбнулся он. – Ты думаешь,

я хотя бы на миг сомневаюсь, что они будут знамени-

тыми?.. Но без меня это случится еще скорее… Подо-

жди…

Он взял кисть и добавил в углу холста неожиданно

светлый зеленый зигзаг.

– Это – то место, где был я, – пояснил он.

Астрид прищурилась и наклонила голову. Затем со-

гласно кивнула.

– Вы такие разные с Джоном. Как вы можете быть

друзьями?

– А мы не друзья. Просто, на самом-то деле, цвета

без звука не бывает. И наоборот.

– Джон – ненормальный. Он нравится мне, но он –

одержимый.

– А я – не одержимый?

– Но, во всяком случае, ты не заставляешь свиней

летать…

Астрид напомнила Стюарту историю, которая при-

ключилась за пару недель до возвращения «Битлз» в

Ливерпуль.

Будучи «под кайфом» Джон купил на рынке поросен-

ка и, посадив его на поводок, гулял с ним по Репер-

бану. Свою живую игрушку он назвал просто – «Дойче

Швайн»41 и то и дело командовал:

– Сидеть, немецкая свинья! Я сказал, просто сидеть,

а не гадить на тротуар! Только немецкая свинья может

додуматься до такой гнусности!..

Проходящие мимо недобро переглядывались, а кое-

кто из прохожих следовал за ним, не отставая… Вско-

ре за ним гуськом тянулась группка матросов, только

и ждущих, когда он зайдет в какой-нибудь безлюдный

уголок, где его можно было бы проучить. Хорошенько и

без сведетелей. Но Джон чудом добрался невредимым

до отеля «Феникс», на верхнем этаже которого остано-

вился в очередной раз приехавший Вильямс.

Войдя в номер менеджера, Джон открыл фрамугу и

выглянул на улицу. Внизу стояли кровожадно настро-

енные немцы. Тогда, крикнув, чтобы привлечь их вни-

мание, – «Немецкие свиньи умеют летать!» – Джон вы-

кинул поросенка в окно…

41 «Немецкая Свинья»

– А это что? – Астрид указала на маленький лило-

вый овал посередине холста, который раньше не за-

метила. – Кого-то он мне напоминает…

– Это Пол.

– Его я боюсь даже больше, чем Джона. Он такой

обаятельный… Я не верю ни одному его слову. Он…

– Астрид сделала движение, словно настраивает диа-

фрагму фотоаппарата, – он как бы смазан…

– Я всю жизнь мечтал о девушке, которая в моей

мазне узнавала бы людей.

– Не забывай, что я «экзи».

Так называли себя ребята из ее компании. Связаны

они были общими взглядами на искусство и увлечени-

ем экзистенциализмом. Их настольной книгой был ро-

ман Джека Керуака «На дороге», их философией – су-

ждения Жана Кокто, их поэтами – Верлен и Рембо. Все

они были или считали себя интуитивистами.

«Экзи» был и Клаус Воорман – прежний любовник

Астрид. Они познакомились в частной художественной

академии «Майстер Шуль» и были неразлучны, пока

Клаус не забрел в «Кайзеркеллер»… Сама Астрид ни-

когда бы не пошла в заведение такого пошиба.

Именно с этого момента жизнь Стюарта преврати-

лась в нечто, состоящее только из двух, равноправных,

частей – страсть и живопись.

Рыдала розово звезда в твоих ушах,

Цвела пунцово на груди твоей пучина,

Покоилась бело Бескрайность на плечах,

И умирал черно у ног твоих Мужчина42.

… – И все-таки, тебе нужно спать. Хоть иногда. Не

забывай, сегодня нам на прием к доктору Майеру.

– Я специально не спал. Чтобы картина болезни бы-

ла яснее… А еще я должен быть физически утомлен-

ным. И я знаю, как этого добиться, – он коснулся губа-

ми ее шеи, – ты же поможешь мне в этом?..

Одной из особенностей аристократического жилища

Астрид с видом на море была спальня с обитыми чер-

ным бархатом стенами. Это ностальгически напомина-

ло Стюарту гроб в его ливерпульской мастерской.

И вновь медицинский осмотр был безрезультатен.

Ничего не показали и рентгеновские снимки. «Боюсь,

молодой человек, все дело в нездоровом образе жиз-

ни, – сказал Стюарту доктор Майер. – Признайтесь,

вы много пьете?» «Нет… Но я принимал таблетки…»

«Наркотики? – доктор осуждающе покачал головой. –

Ни в коем случае! Но, судя по тому, что никаких ярко

выраженных патологий мы не обнаружили, дело идет

на поправку. Умеренность и воздержание – вот мой ре-

цепт…»

Выйдя из клиники, Стью уселся рядом с ожидавшей

его Астрид – на переднее сиденье ее автомобиля.

42 Артюр Рембо. Перевод М.П. Кудинова

– Ну? – спросила она с надеждой.

– Сказали, мне может помочь только одно.

– Что?

– Дай руку.

Астрид протянула ладонь, удивленно глядя на не-

го. И Стюарт надел ей на безымянный палец золотое

колечко с пятью малюсенькими сапфирами. Деньги на

этот подарок он копил почти год.

– «Can't Buy Me Love43»? – засмеялась Астрид.

– «Love Me Tender», – ответил он без улыбки.

43 «Любовь не купишь» (англ.)

– Джентельмены, – объявил Эпштейн, собрав их как-

то в своей конторе, – для того, чтобы добиться извест-

ности, нам прежде всего необходимо записать диск-ги-

гант. – Он победно оглядел своих подопечных.

– Да ну? – удивился Джон. – А я-то думал, нам нужно

научиться танцевать тарантеллу.

– Что? – не понял Брайан.

– Тарантеллу, – пояснил Джордж, – зажигательный

танец итальянских крестьян.

– А это сейчас модно? – заинтересовался Эпштейн.

«Битлз» переглянулись. Они никак не могли привык-

нуть к тому, что чувство юмора у их босса хромает на

обе ноги.

– Он пошутил, – мягко объяснил Пол. – Он так шутит.

– Ха-ха-ха, – залился смехом Эпштейн, без промед-

ления оценивший удачную остроту. Но тут же, посе-

рьезнев, вновь перешел к делу: – Я договорился с

представителем лондонской фирмы «Декка» Майклом

Смитом насчет записи демонстрационных фонограмм

нескольких песен.

– Вы гоните? – предположил Джордж. О записи в

«Декке» они не смели и мечтать.

– В смысле? – опять не понял Брайан. Иногда ему

казалось, что они говорят на разных языках.

– Разыгрываете, – перевел Пол.

– Если бы я сказал, что моя бабушка была негритян-

кой, или что мой дедушка – магнат автомобилестрое-

ния, вот тогда бы я вас разыгрывал, – сердито сказал

Брайан.

– То-то я думаю, откуда у вас такие курчавые воло-

сы, – задумчиво протянул Джордж.

А Пит добавил:

– И машина.

– Ладно, хватит, – устало вздохнул Брайан. – Смит

был в «Каверне» и слушал вас. Запись назначена на

первое января.

– Так вы что, серьезно что ли? – поразился Джон.

– Да ну, бросьте, – хихикнул Брайан. – Я ведь извест-

ный шутник. Вся округа об этом толкует…

«Битлз» вновь переглянулись.

– Он серьезно, – констатировал Джордж. – Так под-

сказывает мне интуиция.

Не успел Эпштейн проводить музыкантов до дверей,

как к магазину подкатила машина отца. Сколько бы лет

Брайану не исполнилось, он никогда не перестанет его

бояться.

Выйдя из автомобиля, Эпштейн-старший хмурым

взглядом проводил четверку парней в кожаных курт-

ках.

– Куда уходят деньги? – спросил он двусмысленно,

когда они скрылись за поворотом. Однако Брайану сра-

зу стало ясно, что отец в курсе, какие суммы он уже

вбухал в свое новое дело.

– Папа, это мои деньги, я их зарабатываю сам, – ска-

зал он неуверенно.

– Да?! – Эпштейн-старший прошел в офис и тяжело

уселся в кресло. – А когда ты спустишь весь свой ка-

питал, не мне ли снова придется тащить тебя на сво-

ем горбу? – Он откусил щипчиками кончик сигары, при-

курил и продолжил: – А я-то радовался: Брайни взял-

ся-таки за ум, Брайни делает достойный бизнес… Но

вот я узнаю, что Брайни тратит невиданные суммы на

каких-то неотесанных, неумытых подростков!

– Папа, это дело сулит большие дивиденды…

– Поверь моему опыту сынок. Деньги приносят ве-

щи, а не люди. Вкладывай деньги в вещи, и никто те-

бя не осудит!.. Тратить деньги на человека – неразум-

но, если только это не женщина, которую ты хочешь.

Тут тебя поймет любой мужчина… Кстати, как у тебя

с ней? – отец кивнул на дверь в отдел, где работала

Рита Гаррис.

– С ней? – переспросил Эпштейн, удивляясь, откуда

отцу известно и это. – Да никак…

– Ну и дурак, – заключил отец. – Когда ты взял ее в

свой магазин, я одобрил твой выбор. Еврейка, краса-

вица… Но иметь продавщицу с такими сиськами, и не

спать с ней, на это, сынок, способен только ты! А если

бы на ней женился… Продавщица-жена – это удобно

и выгодно.

Брайан почувствовал себя разбитым в пух и прах.

Ведь он и сам поражался своему охлаждению к Рите.

Что же касается «Битлз», он, несмотря на браваду, не

мог не опасаться, что вложения в них не оправдаются.

Это были как раз те узловые моменты, мысли о кото-

рых он старательно гнал от себя… Его отец умел смо-

треть в корень.

Брайан молчал, пытаясь сосредоточиться и дать до-

стойный ответ.

Отец со вздохом поднялся.

– Вот что, Брайни, – сказал он. – Я хочу видеть твоих

любимцев у себя. На моем дне рождения. Хочу посмо-

треть, что они из себя представляют, а затем расска-

зать об этом тебе. Девчонку прихвати тоже.

…В Лондон «Битлз», в сопровождении Эпштейна,

прибыли первого января и сразу же отправились в

«Декку».

Их встретили упомянутый Майкл Смит и руководи-

тель фирмы Дик Роу.

– Рады приветствовать вас, господа! – начал послед-

ний, пожимая музыкантам руки. – Рекомендации госпо-

дина Эпштейна значат для меня очень и очень много.

Я надеюсь, вы оправдаете мои ожидания. Пройдемте

в студию.

В таком шикарном помещении, специализирован-

ном под звукозапись, «Битлз» оказались впервые. То,

что звукооператор сидел в соседней комнате, отделен-

ной от них окном, было уже привычно, а вот стериль-

ная чистота, а главное – абсолютная тишина – пора-

жали.

– Эта комната имеет двойные стены, – хвастливо по-

яснил Дик Роу. – Павильон, в котором мы находимся,

прикреплен к внешнему корпусу здания мощными пру-

жинами-амортизаторами. Таким образом, ни единый

посторонний звук не может просочиться сюда. Техно-

логия – самая передовая. – Он огляделся. – Итак, кто

же у нас будет петь?

– Он, – одновременно показали друг на друга Пол и

Джон.

– И я, – скромно добавил Джордж.

– Вот как? – удивился Роу. – Целых три солиста? Это

что-то новое. По правде говоря, я привык, что поет кто-

то один, а остальные – аккомпанируют. Как Клифф Ри-

чард и его «Тени»…

Джон скорчил такую гримасу, что Роу остановился:

– Вам не нравится Клифф Ричард?

– Ненавижу! Три шажка налево, три шажка напра-

во…

– Что ж, посмотрим, посмотрим, – насторожился Дик

Роу. Его мечтой было найти второго Клиффа Ричар-

да, который занимал сейчас первые места хит-пара-

дов и приносил невиданные доходы продюсирующей

его фирме. «Эти юнцы не любят Клиффа Ричарда, –

подумал он, – не говорит ли это только о том, что они

не способны соперничать с ним?..»

Тем временем Эпштейн тихо увещевал Харрисона:

– Эта запись обошлась мне в уйму денег!

– Ну, – ответил Джордж, ковыряясь в зубах спичкой.

– И я не собираюсь выбрасывать их на ветер.

– Я тоже, – согласился Джордж. – Хотя звучит это

довольно поэтично.

– Мы должны записать только такие песни, которые

могут иметь успех. Думаю у Пола и Джона это выйдет

лучше…

Вмешался Джон:

– Ничего подобного! Джордж приготовил отличную

песню. «Шейх Аравии»44. Вы же знаете, он у нас со

странностями. Эта вещица как раз для него и может

стать хитом.

– Джон, – строго сказал Брайан, – В конце концов,

кто из нас продюсер? Я попросил бы следовать моим

советам!

– Вот что, мистер Эпштейн, – процедил Джон сквозь

зубы, – ваше дело – считать деньги. А что играть, и как

играть, это мы решаем сами. Понятно?! И не лезьте со

своими дурацкими советами…

– Мистер Эпштейн, – нетерпеливо напомнил Дик

44 «Sheik Of Araby» – песня Эда Снайдера, Гарри Б. Смита и Фрэнсиса

Виллера

Роу. – Студийное время стоит дорого…

Подавив негодование, Брайан махнул рукой:

– Начинайте!

«Сопляк! – думал он, сидя в рубке звукорежиссе-

ра. – Неблагодарный хулиган! Так разговаривать со

мной после всего, что я для них делаю…»

В этот день было записано пятнадцать песен. Дик

Роу признал, что звучат они довольно интересно. Но с

окончательным ответом попросил немного подождать.

Разговор с отцом, состоявшийся перед поездкой, и

ссора с Джоном в студии немного охладили пыл Брайа-

на, и к тратам на «Битлз» он стал относиться несколько

трезвее. Потому, несмотря на все их уговоры, он взял

обратные билеты на утро следующего же дня, и в этот

раз им не удалось даже как следует побродить по сто-

лице Соединенного Королевства.

Пригласив своих подопечных отметить отцовский

день рождения в дом Эпштейна-старшего на Ку-

инз-Драйв, Брайан безумно волновался. Потому-то он

и заглотил один за другим сразу четыре бокала с кок-

тейлями. Тут только он немного расслабился и огля-

делся.

Гостей было человек двадцать, и все это были его

ближние или дальние родственники – Косманы, Вайнс-

берги и Шумахеры. Чопорно переглядываясь, они с

легкой брезгливостью наблюдали, как трое неопрят-

ных парней (Пит прийти не смог, так как пообещал

встретить Рождество с мамочкой), вовсю уплетают

предложенные лакомства, то и дело переговариваясь

друг с другом с набитыми ртами. Они, похоже вообще

не понимали, куда и зачем явились. Во всяком случае,

поздравить виновника торжества никто из них так и не

удосужился.

Брайан скривился, увидев, что сок из куриной ножки

капает Джорджу на концертный пиджак, а тот не обра-

щает на это ни малейшего внимания… Остальные го-

сти, подняв бокалы за здоровье Эпштейна-старшего

к еде почти не притрагивались, явно ожидая каких-то

событий. Пора было разрядить обстановку, и Брайан

встал:

– Друзья, – обратился он к присутствующим. – Дру-

зья! Не кажется ли вам, что вечерок сегодня – прелест-

ный? – Он подождал радостных подтверждений своего

тезиса, но их не последовало. Вместо этого с минуту

над столом висела неприятная тишина. Слышно бы-

ло только чавканье музыкантов. – О, да! – вынужден

был продолжить Брайан. – Прелестный вечерок! И вот

именно поэтому я и хочу рассказать вам…

– «…удивительный сон…» – пробормотала Рита.

Брайан неприязненно глянул на нее. Именно это он

и собирался сказать…

– Нет! Не сон! – продолжил он, лихорадочно сообра-

жая, что же говорить дальше. – Вовсе не сон. Даже аб-

солютно не сон!.. – Он огляделся по сторонам и уви-

дел иронические улыбки на лицах родственников. – Я

хочу рассказать вам, что будет со всеми нами в на-

ступившем тысяча девятьсот шестьдесят втором году.

Но прежде хочу представить вам этих молодых людей.

Это – Джон Леннон, Пол Маккартни и Джордж Харри-

сон из музыкального квартета «Битлз».

Услышав свои имена, юноши, не прекращая жевать,

покивали головами.

– Так вот, друзья! В нынешнем году эти молодые лю-

ди сделают нас по-настоящему богатыми!

– А сами они станут богатыми? – полюбопытствовал

Пол, вытирая руки о скатерть.

– Несомненно! – воскликнул Брайан.

– Отлично! – обрадовался Джон. – А как насчет за-

датка – фунтов по пятнадцать?

– Об этом – после, – понизив голос, бросил ему

Брайан.

– Жаль, – сказал Джон и осушил свой бокал.

– Так выпьем же за это, друзья! – вновь обратился

Брайан ко всем.

– Да? – Джон посмотрел на свою опустевшую посу-

ду. – А я уже выпил. Подождите-ка… – Он налил себе

снова. – Ну, давайте…

Гости медлили, поглядывая на главу семейства. Эп-

штейн-старший не шелохнулся, хмуро рассматривая

музыкантов.

– Как хотите, – вздохнул Джон и повернулся к своим.

Пол и Джордж с удовольствием чокнулись с ним и вы-

пили.

Джордж, не успевший перед этим проглотить кусок

курицы, поперхнулся и закашлялся. Джон принялся

что есть силы колотить его по спине. Кусок вылетел изо

рта Джорджа и угодил в салатную миску.

– Извините, – сказал Джордж гостям, утирая слезы,

затем пальцами вытащил кусок из салатницы и бросил

его под стол.

Не обращая внимания на недобрые взгляды осталь-

ных, «Битлз» разлили между собой еще бутылку вина

и, не чокаясь, выпили снова.

И тут, наконец, подал голос молчавший доселе хо-

зяин:

– Все! – рявкнул он. – Хватит! Вечеринка окончена!

Вон из моего дома!

– Папа!.. – смущенно начал Брайан. – Как ты мо-

жешь…

– Забирай своих щенков и убирайся вместе с ними! –

Эпштейн-старший хлопнул по столу так, что зазвенела

посуда.

– Что, уже уходим? – пьяным взглядом оглядел го-

стей Джон. – Жаль. Вы мне очень понравились. Мне

вообще нравятся евреи. Они очень пострадали во вре-

мя войны.

– За это и выпьем? – предложил Джордж.

– Само собой, – кивнул Джон.

– Вон! – Папаша Эпштейн, сведя мохнатые брови к

переносице начал подниматься из кресла.

– Похоже, действительно, хватит, – заметил Пол.

И, одарив присутствующих лучезарной улыбкой, сооб-

щил: – Было очень весело. До свидания.

– До свидания, – повторил Джон, взял со стола сал-

фетку, смачно высморкался в нее, скомкав, бросил в

свою тарелку и двинулся к выходу. За ним потянулись

Пол и Джордж.

Чуть не плача от обиды, дернулся вслед и Брайан.

Но властный голос отца остановил его на пороге гости-

ной:

– Сын. Задержись.

Брайан, не оборачиваясь, замер в ожидании.

– Запомни, – сказал отец. – Я говорю это в присут-

ствии всех членов нашей семьи. Если ты потратишь на

этих голодранцев еще хотя бы один пенс, я лишу тебя

наследства.

Брайан порывисто обернулся.

– Не пройдет и года, папа, как ты изменишь свое

мнение! – высоко подняв голову, ответил он. – Мы уже

сделали пробную запись в одной лондонской фирме,

и там от их музыки в восторге!

В прихожей его догнала Рита:

– Я восхищаюсь вашим мужеством, Брайан, – попы-

талась она обнять его.

– Вы ведете себя вульгарно, – отстранился он. – Ва-

ше место за прилавком. Не забывайте этого.

– Ах так! – вспылила Рита. – Тогда знайте: я не соби-

раюсь соревноваться с невоспитанными подростками.

Похоже, они заменяют вам и семью, и любовницу! Я не

удивлюсь, если узнаю, что вы спите с ними! И не надо

провожать меня. – Накинув шубку, она с достоинством

покинула его. Провожать ее Брайан и не собирался, но

слова Риты задели его за живое. Весь мир ополчился

против него.

«Ничего, ничего, – пьяно бормотал он себе под нос

по пути к „Форду“, – когда мы выпустим диск, все вы

запоете по-другому…»

Но никаких известий из «Декки» не было целых два

месяца.

Брайан, отбросив гордость, позвонил туда и спросил

Дика Роу.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила секре-

тарша.

– Брайан Эпштейн.

Секунд двадцать трубка молчала, затем все тот же

женский голос сообщил:

– К сожалению, мистер Эпштейн, шефа сейчас нет.

Позвоните завтра. Или, лучше, через неделю.

Подобными «завтраками» его кормили еще месяц.

В конце концов он без приглашения вновь отправился

в Лондон.

Дик Роу встретил его более чем прохладно.

– Знаете, – сказал он, словно забыв собственное

восхищение сразу после записи, – мы посовещались и

пришли к выводу, что ваш ансамбль нам не подходит.

Хотя Брайан и был полон нехороших предчувствий,

все-таки это был удар.

– Как же так, вы же сами говорили…

– Познакомьтесь, – перебил его Роу, – это – наш

главный специалист по маркетингу, Бичер Стивенсон.

Эпштейн пожал руку блеклому молодому человеку с

цепким взглядом.

– Гитарные ансамбли вышли из моды, – заявил тот. –

А ваши парни и вовсе не умеют играть.

– Вы совершаете ужасную ошибку, – выдавил из се-

бя Брайан.

– Мы хорошо знаем свое дело, мистер Эпштейн, –

возразил Стивенсон. – И не хотим выпускать пластин-

ку, которую заведомо не сможем продать.

– Вот ваши фонограммы, – протянул ему Дик Роу две

картонные коробки с катушками лент. – Попытайте сча-

стья в других местах. Но не думаю, что на этот мате-

риал кто-нибудь клюнет.

Брайан почувствовал, как волна ярости накатывает

на него. Принимая коробки, он недобро посмотрел в

глаза хозяину фирмы:

– Мистер Роу, – сказал он, – а вы когда-нибудь виде-

ли гигантских ежей?

– Ежей? – переспросил тот.

– Да, ежей. – Брайан глянул на Стивенсона: – А вы,

мой друг, не наблюдали их на своем Острове Сокро-

вищ?

– Нет, – беспокойно ответил тот, пожимая плечами и

глядя на Эпштейна с опаской, как на буйно помешен-

ного.

– В таком случае, помяните мое слово, господа. Ко-

гда мой ансамбль станет самым популярным в мире,

каждую ночь вам будут сниться гигантские ежи. На их

иголках будут нанизаны пачки стофунтовых купюр. И

они будут проходить мимо вас. Табунами. Мимо. Все-

гда – только мимо!

В бешенстве хлопнув дверью, Эпштейн скатился

вниз по лестнице.

Да кончатся ли его беды когда-нибудь?!!

То, что окружающие смотрят на него, как на сума-

сшедшего, стало для него уже привычным. Отец не же-

лал разговаривать с ним. Рита вела себя подчеркну-

то холодно. «Битлз», хоть и признавали его своим «на-

чальником», особой любви, все же, не выказывали…

Тем более, что обещанный им скорый и грандиозный

успех отодвигался на все более и более неопределен-

ные сроки.

Да он и сам ловил себя на мысли, что слегка поме-

шался. Выпустить пластинку – вот что стало его идеей

фикс.

Дела в магазине он почти забросил. Сделанную в

«Декке» фонограмму он заставлял прослушать специ-

алистов фирм грамзаписи «Пай», «Си-Би-Эс» и «Ко-

ламбия», проводя в Лондоне больше времени, чем до-

ма. Но везде и всюду ему давали от ворот поворот.

«Дурацкие слова, дурацкая музыка и дурацкое испол-

нение», – так говорили ему чаще всего.

Немудрено, что, когда, в начале апреля, Джон объ-

явил о решении «Битлз» вновь отправиться на зара-

ботки в Гамбург, Брайан не посчитал себя в праве за-

претить им эту поездку. Но он не собирался слагать

с себя обязанности менеджера, и, созвонившись с не-

мецкими коллегами, сумел устроить для своей бит-

группы ангажемент в лучшем гамбургском клубе. Это

был клуб «Звезда». И их первое выступление там бы-

ло намечено на тринадцатое апреля.

В какой-то степени, Брайана даже устраивало, что

«Битлз» некоторое время побудут в отдалении, не ме-

шаясь под ногами. Они мозолили ему глаза, как живой

укор его деловой беспомощности. У него есть запись, и

он сможет свободно распоряжаться своим временем,

не размениваясь на мелочи. Он даже оплатил им биле-

ты на поезд до Манчестера и на самолет рейсом «Ман-

честер-Гамбург».

Когда стало окончательно ясно, что тиражировать

запись «Битлз» не возьмется никто, Эпштейн надумал

сделать хотя бы несколько экземпляров диска, чтобы

показывать «товар лицом». Но, выпускай ты хоть од-

ну, хоть миллион виниловых пластинок, для этого оди-

наково необходимо изготовить сперва так называемый

«медный диск» – матрицу. А это – достаточно дорогое

удовольствие…

Однако пластинка, по мнению Брайана, выглядела

бы намного убедительнее магнитофонных лент, и те-

перь он пытался найти фирму, которая, согласившись

стать его компаньоном, сделала бы матрицу хотя бы

за полцены…

В Гамбург, вместе с «Битлз», направилась и мать

Стюарта – учительница рисования Милли Сатклифф.

Ей не терпелось лично познакомиться с избранницей

своего сына. В поезде до Манчестера они говорили

только о нем, вспоминая разные смешные случаи, про-

исходившие с ними на прошлых гастролях.

Разговоры эти кое-что освежили в памяти Пола, и

когда они с Джоном вышли в тамбур покурить, он задал

вопрос с глазу на глаз:

– Что ты думаешь о Ринго, Джон? – шум колес за-

ставлял его говорить собеседнику прямо в ухо.

– Думаю, что он должен играть с нами.

– Ты знаешь, Стюарт все время твердил мне то же

самое, но я никак не могу взять в толк почему? Что в

нем такого особенного? Пит стучит ничуть не хуже, а

выглядит даже солиднее…

– Ринго – такой же придурок, как мы. Это главное. К

тому же, Пит до сих пор не решил, посвятит ли он му-

зыке жизнь, или это только хобби. Скажет ему мамоч-

ка Моночка, – «хватит дурить», – и он станет управля-

ющим в ее ресторане. А Ринго, как дятел, он не соби-

рается делать ничего, кроме как стучать.

– Зачем же мы тогда взяли с собой Пита?

– А кто тебе сказал, что Ринго свободен? Да мы и с

нашим евреем этого не решали. Не думаю, что он был

бы в восторге. Но, все равно, с Ринго надо поговорить.

На будущее.

В этот момент в тамбур втиснулся Джордж:

– О чем это мы тут секретничаем? – спросил он гром-

ко, чтобы заглушить грохот колес.

– О бабах! – рявкнул Джон.

– А-а, – протянул Джордж и достал сигарету. – По-

моему твоя Синтия – замечательная. Одно лишь пло-

хо.

– Что?

– У нее зубы как у лошади.

Пол прыснул, а Джон остался невозмутим.

– Мне нравится, – заявил он. – А если уж ты такой ве-

ликий знаток человеческих достоинств, ответь-ка: как

ты смотришь на то, чтобы нашим ударником стал Рин-

го?

– Мне давно уже кажется, что без него нам чего-то

не хватает, – не задумываясь, ответил Джордж. – А с

Питом, наоборот, что-то лишнее… Кроме того, высту-

пать мы будем в «Звезде», так что сам Бог велел де-

лать это с Ринго.

– Значит, решено? – Джон бросил сигарету на пол

и выставил ладонь вперед. Джордж и Пол по очереди

хлопнули по ней, повторяя:

– Решено.

– Решено.

– Но Питу – ни слова, – предупредил Джон. – Еще

неизвестно, что скажет нам Ринго. Да и Рори его может

не отпустить.

Дверь тамбура открылась, и появился Пит:

– Курите, да? А меня на съедение этой крысе оста-

вили!

– Сам ты – крыса! – ощерился Джон. – У Стюарта –

самая лучшая мать в мире!..

– Да, брось ты, – миролюбиво сказал Пит, удивлен-

ный такой бурной реакцией. – Хорошая, так хорошая.

Я же пошутил.

– Запомни, – угрожающе сказал Джон, – Стью для

меня – больше, чем брат. И если кто-то позволит се-

бе в моем присутствии говорить дурно о нем или о его

матери…

– Ну перестань, перестань! Вот завелся! Я все уже

понял. Давай, покурим спокойно…

– Я уже покурил, – Джон сплюнул и вышел из там-

бура.

– Я тоже, – бросил сигарету Пол.

– И я, – добавил Джордж.

Они вместе вернулись в купе.

Пит, прикуривая, пожал плечами:

– Какая муха их укусила? – сказал он себе. – Ну и

ладно, я и один покурю. Так даже спокойнее. И про-

сторнее.

Джон вновь разговорился с миссис Сатклифф, а

Пол, улегшись на свое место, вдруг почувствовал, что

какое-то неясная тревога охватывает его. Причину ее

он осознал почти сразу.

«Ринго будет играть с нами. Раз так решили мы трое,

никуда он уже не денется. Но Стюарт говорил… Он го-

ворил… А! Ерунда это все! – он беспокойно перевер-

нулся на другой бок. – Стью – гений. А гении всегда не-

много чокнутые. Ничего не случится. Все будут живы и

здоровы…»

Уже засыпая, он поймал себя на предательской мы-

сли: «Только бы не папа…»

Они прилетели в Гамбург двенадцатого апреля, за

день до назначенного концерта. В аэропорту их встре-

тило несколько старых знакомых. Пол поискал среди

них свою Лиззи. Но тщетно. За месяц до этого он по-

лучил письмо, в котором она сообщала, что собира-

ется поступать в Парижскую балетную школу. Значит,

все-таки поступила. Пол не знал, радоваться этому или

огорчаться.

– А где же Стью? – освободившись от объятий Клау-

са Воормана, спросил Джон и даже приподнялся на

цыпочки, вглядываясь в толпу встречающих.

Но ему никто не ответил.

– Где Стью? – снова спросил Джон, обведя удивлен-

ным взглядом молчащих друзей.

Первым решился сказать правду наименее близкий

им человек – владелец клуба «Звезда» Манфред Вай-

сследер:

– Стюарт Сатклифф умер. Позавчера.

– Умер? – не поверил своим ушам Джон.

– Кровоизлияние в мозг.

– О-о!.. – Джон со стоном повалился на каменный

пол.

«Позавчера…» – Пол почувствовал холод в груди, и

ощущение реальности начало покидать его. – «Поза-

вчера. Как раз, когда мы решили…»

Сквозь розовую дымку он увидел, как Клаус и блед-

ная заплаканная Астрид кинулись к Джону, чтобы под-

держать его. Милли Сатклифф уткнулась в грудь, сто-

явшего, как столб, Джорджа. А Пит, который, как будто

бы, всегда недолюбливал Стюарта, закрыл лицо рука-

ми и зарыдал.

Джон был без сознания.

Вытирая слезы, Астрид рассказывала миссис Сат-

клифф:

– У него несколько дней подряд болела голова. Он

упал в обморок на вечеринке у Юргена Фольмера и так

и не пришел в себя… Он умер в машине, по пути в кли-

нику. Ему не было больно…

Пол, возившийся с Джоном, испугано всмотрелся

ему в лицо. А если и он не придет в сознание?.. Но как

раз в этот момент тот открыл глаза. И Пол увидел в них

бездну.

Многодневное обивание Брайаном порогов фирм

грамзаписи не приносило никаких результатов.

Увидев в приемной граммофонной компании «Пар-

лафон» (филиала фирмы «E.M.I.») миленькую улыб-

чивую брюнетку, Брайан в приступе отчаяния испытал

внезапный прилив вдохновения и повел себя иначе,

чем обычно. Стандартной была только самая первая

фраза:

– Брайан Эпштейн.

– Джуди, – протянула девушка ладонь для делового

рукопожатия.

Но Брайан отшатнулся, прикрыв рукой глаза, словно

боясь ослепнуть.

– Что с вами? – забеспокоилась Джуди.

– Ничего, ничего!.. – пробормотал Брайан, осторож-

но отняв руку от глаз, и взял ладонь девушки в свою.

Но, вместо того чтобы пожать, вдруг осыпал ее поце-

луями.

– Эй, эй! – слегка порозовев, попыталась выдернуть

руку девушка. – У вас какое-то дело к мистеру Марти-

ну? Его сейчас нет…

«Как всегда», – отметил про себя Брайан, но руку

отпустил лишь после того, как покрыл ее еще одним

десятком поцелуев.

– Вот и прекрасно! – заявил он и, не мигая, уставился

девушке в лицо.

– И сегодня его уже не будет, – неуверенно сказала

та, беспокойно заерзав на стуле.

– Ждите меня, мадемуазель! – бросил Брайан и вы-

скочил из приемной, оставив свой портфель на кожа-

ном диванчике для посетителей.

«Ха-ха! – говорил он сам себе, торопливо возвра-

щаясь и держа в одной руке букет кремовых роз, а

в другой – бутылку шампанского. – И эти идиоты из

театральной академии посчитали меня плохим акте-

ром!..»

Он влетел в кабинет и, вручив цветы остолбеневшей

секретарше, принялся сдирать фольгу с пробки.

– Сейчас мы будем пить за наше знакомство, маде-

муазель Джуди! – сообщил он. – За нашу внезапную,

удивительную, волшебную встречу!..

– Я на работе, – строго сказала та, но, не удержав-

шись, улыбнулась, и в ее глазах забегали бенгальские

искорки.

– Я тоже думал, что я на работе! – вскричал Брай-

ан. – Но, увидев вас, я отбросил эти скучные мысли!

Да где тут у вас, черт побери, бокалы?!

Против такого натиска девушка устоять не смогла.

Смеясь, она достала из стенного шкафчика пару фу-

жеров. А розы заботливо поставила в вазу.

– Ба-бах! – выкрикнул Брайан одновременно с тем,

как пробка покинула горлышко. – Итак, – пылко произ-

нес он, наполнив бокалы, – за наше знакомство! И за

вашу изумительную красоту, мисс… мисс…

– Локхарт-Смит, – подсказала та и пригубила вино. –

И все-таки, что у вас за дело?

– Ах, не надо об этом сейчас, мисс Локхарт-Смит…

Нет, позвольте, я буду звать вас по-прежнему – Джуди?

Та кокетливо пожала плечиками.

– Джуди – отныне и навеки! И ни слова о делах! Да-

вайте, лучше решим, где мы проведем сегодняшний

вечер. А?

– Ну-у, – неуверенно протянула та. Но решила уйти

от щекотливой темы. – Зачем-то вы все-таки пришли

к нам?

– О, мое дело столь прозаично… Я менеджер рок-

н-ролльного ансамбля. И я хотел бы изготовить матри-

цу нескольких песен для выпуска небольшой пластин-

ки… Но – не будем об этом… А песни, надо сказать,

замечательные!

– Одну минуту, мистер Эпштейн, – сказала Джуди,

поставив фужер на стол. – Давайте свою фонограмму,

я покажу ее старшему технику.

«Спокойнее… Не спеши… Не показывай ей, как это

важно для тебя…» – твердил про себя Брайан, дрожа-

щими пальцами открывая портфель.

– Вот, – небрежно протянул он коробки с пленками. –

Номера этюдов, которые меня интересуют, помечены

на футлярах. Но, право, Джуди, давайте, вспомним об

этом только завтра…

– Это займет у нас всего лишь четверть часа, – бро-

сила та и удалилась из кабинета.

«У нас…» – отметил про себя Брайан, в изнеможе-

нии падая на диванчик. – Похоже, я выбрал верный

путь… – Потом он вспомнил, как назвал песни «Битлз»

и захихикал. – «Этюды»!.. Бог мой!.. «Этюды»…

Пройдя в цех нарезки, Джуди Локхарт-Смит протяну-

ла коробки технику:

– Рон, отвлекись. Послушай, пожалуйста, вот это.

Прямо сейчас. Эти записи принес какой-то сумасшед-

ший тип, и, если его музыка такая же сумасшедшая,

это как раз то, что ищет мистер Мартин… У меня ка-

кое-то предчувствие…

Еще через десять минут техник, наугад прослушав-

ший несколько фрагментов, уже разговаривал по теле-

фону:

– Мистер Мартин? В вашей приемной сейчас сидит

человек, и Джуди постарается задержать его. Похоже,

он принес именно то, что нам нужно…

Джуди вернулась с коробками в руках.

– Как называется ваш ансамбль? – спросила она.

– «Битлз». «Битлз» из Ливерпуля. Так куда же мы

сейчас с вами отправимся, дорогая? – «Ого, – обалдел

он сам от своей наглости, – уже и „дорогая“…»

– Мистер Эпштейн, мой рабочий день еще не закон-

чился… Но если вы немного подождете… К тому же, с

минуту на минуту появится наш босс. Его зовут Джор-

дж Мартин, он прекрасный музыкант, и, я думаю, у вас

найдется о чем поговорить с ним…

Через два часа, по пути в ресторан, Эпштейн заехал

на телеграф. Джуди Локхарт-Смит осталась ждать его

в такси. Телеграмма, которую он дал в Гамбург, гласи-

ла: «E.M.I. предлагает сеанс звукозаписи тчк готовьте

новый материал тчк замечательно».

Вернувшись в Ливерпуль счастливым и обласкан-

ным, Брайан обнаружил на своем рабочем столе теле-

грамму из Гамбурга: «Замечательно тчк пришлите по-

жалуйста десять фунтов задатка».

Они все еще не верили в него.

В этот раз в Гамбурге им работалось труднее всего.

Хотя, стараниями Эпштейна, оплата и была на поря-

док выше. И клуб был чистым и уютным, а отношение к

ним – самое доброжелательное. Но тень Стюарта, ка-

залось, всегда была рядом с ними, и все они, а в осо-

бенности Джон, не могли, да и не хотели, быть такими

же веселыми, как раньше.

Они играли в клубе даже в день его похорон. Это

был не самый радостный вечер.

К концу его Джон увидел среди посетителей Астрид.

Она была одна, и она явно старалась остаться неза-

меченной. Джон понял: слушая, она представляет, что

среди них играет и Стью.

– Для друзей, – объявил он и запел «Love Me

Tender». Но закончить не смог. Душили слезы.

Из-за кулис он поискал глазами Астрид, но без-

успешно.

Кто-то окликнул его. Возле сцены стоял Юрген Фоль-

мер, тот самый «экзи», в доме которого случился по-

следний приступ Стюарта.

– Она передала тебе это, – Юрген протянул Джону

картонный пакет из-под фотобумаги большого форма-

та.

Джон раскрыл его и достал содержимое. Это была

пачка фотоснимков. Повернувшись под свет фонаря,

Джон принялся рассматривать их, близоруко прибли-

жая к лицу… Снимки были просто великолепны. Он и

не предполагал, что «Битлз» могут выглядеть так пре-

красно. Особенно хороша была фотография возле ав-

тофургона. Пять обиженных юных суперменов…

Этот снимок вполне годился для обложки конверта

или на рекламу… Но нет, теперь все это – только исто-

рия, ведь на всех карточках присутствует Стюарт. Не-

мало было фотографий и его одного. А в конце пачки

лежала записка.

Джон прочел ее и недоуменно глянул на Юргена. За-

тем перечитал… Внезапно, слегка побледнев, он кри-

во усмехнулся, скомкал листок и сунул его глубоко во

внутренний карман куртки.

Рори Сторм и «Ураганы» сидели сейчас без работы,

и Ринго Старр все свободное время торчал в «Звезде»,

слушая «Битлз».

Пол решил, что смертью Стюарт доказал правоту

своих мистических выкладок, и теперь он чувствовал

долг перед ушедшим другом. Потому-то именно он за-

теял разговор с Ринго первым. Он подсел к нему за

столик в перерыве:

– Мы хотим, чтобы ты играл с нами.

– Так ведь, ребятки, я и сам этого хочу. Но молчу.

– А почему?

– Так чего ж навязываться? Разве ж я вам теперь

ровня? Вы, вона, пластинку в Лондоне записывать бу-

дете, а я кто? Просто безработный… – Ринго отхлеб-

нул из кружки пиво. – Если б у вас барабанщика не бы-

ло, я бы, может, и сам к вам попросился. Так ведь нет. У

вас Пит есть. Вон он какой, холеный да ухоженный, со

мной даже и не здоровается. А девки к нему, как мухи

на мед, слетаются…

– Мухи слетаются не только на мед, – заявил появив-

шийся тут же Джон. После смерти Стюарта он вообще

не мог смотреть на Пита, словно тот был в чем-то ви-

новат. В этом не было никакой логики, но Пол уже дав-

но отбросил мысль, что Джона можно переубедить в

каком-то вопросе.

– Это-то верно, что не только на мед, – ухмыльнулся

Ринго, – да только дело-то не в том. Пит у вас – бара-

банщик грамотный, только суетится много…

– Ты задницей не верти, – грубо оборвал его Джон. –

Будешь с нами играть?

– Да я-то бы и не прочь, вроде. Но ведь вот какое

дело получается…

– Будешь?! – снова рявкнул Джон.

– Буду, – твердо сказал Ринго. – Чему быть, того не

миновать.

– Вот так-то лучше, – хлопнул его по плечу Джон. –

Тут мы доиграем с Питом, а в Ливерпуль поедешь с

нами. Там все и решим.

– Решим, так решим, – пожал плечами Ринго. – Я,

ребята, как скажете, – прикрыв один глаз, он приблизил

к другому палец с перстнем и стал так и сяк поворачи-

вать зеленый камешек. – Делать мне в Гамбурге дав-

но уже нечего. Хватит уже кататься как перекати-поле,

болтаться, как Шалтай-болтай… Я ж не уезжал-то по-

чему? – отвлекшись от камешка, он поднял голову и,

хитро улыбнувшись, посмотрел на Джона и Пола. – Я

ж все ждал, когда вы созреете.

Джон и Пол ошарашено переглянулись.

Но все вышло не так просто. Эпштейн телеграфи-

ровал, что шестого июня они должны быть в Лондо-

не, в студии «E.M.I.», и отправиться туда с Ринго они

не решились. Еще не известно, как отнесся бы к этому

Брайан. Это было бы нарушением их договора, и от-

ветственная запись могла сорваться.

А Пит и вовсе ни о чем не догадывался.

В ночь перед отлетом Пола разбудил странный звук.

Прислушавшись, он понял, что это – плач. Звук разда-

вался со стороны кровати Джона.

Пол сел на постели и включил ночник.

Нет, плакал не Джон. Тот спал, повернувшись лицом

к стене. Плакал Джордж, стоя на коленях перед его

кроватью.

– Ты что это, а? – шепотом спросил Пол, подойдя к

нему и опустившись рядом.

– Марк вернулся, – хрипло ответил тот, одной рукой

утирая слезы, а другую поднеся к лицу Пола.

И тот увидел, что на его ладони сидит мышь.

– Ты понимаешь, – объяснил Джордж, – я ждал его

каждую ночь. А он пришел только сегодня. Он пришел

попрощаться, а это значит, мы больше никогда не уви-

дим друг друга. Что-то кончается в нашей жизни.

– Ты сегодня никаких таблеток не ел? – осторожно

спросил Пол.

– Таблеток? – Джордж покачал головой. – Ты этого не

поймешь. Этого никто не поймет. Марк не хотел прихо-

дить, оттого, что почему-то не любит Джона. А сегодня

пришел. Повидаться в последний раз. Поговорить… –

У него снова задрожали губы.

– С тобой все в порядке? – спросил Пол и потрогал

приятелю лоб.

– Со мной-то все, – усмехнулся Джордж сквозь сле-

зы. – А ты иди спать, Пол. Ты еще такой ребенок…

Шестого июня в студии на лондонской улице «Эбби

Роуд» они записали шесть песен. В прежнем составе.

Своего нового покровителя «Битлз» в тот день так и

не увидели. Мартин на записи не присутствовал. Да и

представленные Брайаном фонограммы на самом де-

ле не слишком-то задели его. Но «Парлафон» в тот мо-

мент находился в бедственном положении. Кое-каким

спросом еще пользовались его пластинки с записями

юмористических рассказов писателя Питера Устинова,

а вот музыкальные – залеживались на прилавках.

Дело в том, что у Мартина был слишком хороший

вкус. Слишком много он потратил в свое время сил и

нервов на то, чтобы никто и никогда не вспомнил, что

его отец – мясник. Он имел консерваторское образова-

ние, прекрасно играл на рояле и гобое. Понять рок-н-

ролл ему было трудно. Вот и сейчас, ухватившись за

«Битлз», он надеялся использовать их только как ак-

компанирующую команду, подыскав для них какого-ни-

будь «приличного» певца.

Но найти второго Клиффа Ричарда Мартину не уда-

лось, и, в конце июля, он телеграфировал Эпштейну,

что «Парлафон» готов заключить с «Битлз» контракт

на один год, в течении которого обязуется выпустить не

менее четырех их синглов. «С дурной овцы – хоть шер-

сти клок, – примерно так он решил, несколько раз про-

слушав их новую запись. – Пусть они и не будут пользо-

ваться бешеным успехом, но на небольшой тираж лю-

бители найдутся. А я за этот год все же постараюсь по-

дыскать подходящего вокалиста…»

И все же, надо отдать должное его проницательно-

сти и чутью. Условием заключения контракта он объ-

явил Эпштейну замену барабанщика.

До этого момента «Битлз» продолжали выступать в

«Каверне» с Питом. Ведь он был одним из тех, кто по-

ставил свою подпись в контракте, и без согласия Эп-

штейна никаких изменений в составе группы быть не

могло.

Пит замечал, что в последнее время остальные об-

щаются с ним только по необходимости, но не слиш-

ком-то тяготился этим. У него была своя, сугубо «ма-

жорная» компания.

Не догадывался о назревшем конфликте и Эпштейн,

потому, рассказывая Джону о требовании Мартина, он

виновато прятал глаза под стол.

Выслушав его, Джон высокомерно поднял подборо-

док:

– И это, мистер Эпштейн, вы называете честной

игрой? – спросил он с пренебрежительной усмешкой.

На самом же деле он чувствовал, как с плеч его бу-

квально свалилась гора. НЕ ЕМУ придется выгонять

Пита из группы.

– Джон, я понимаю, что это ужасно неприятно, но

бизнес есть бизнес… Другого такого шанса нам, воз-

можно, не представится никогда…

– Что ж. Трудно остаться чистеньким, связавшись с

такими делягами, как вы… – покачал головой Джон. –

У меня есть на примете барабанщик более высокого

класса, чем Пит. Его зовут Ринго Старр. Вот его теле-

фоны, ищите. И Питу о своем решении сообщаете вы.

Тяжело вздохнув, Брайан согласно кивнул.

Когда Джон уже был на пороге, Эпштейн окликнул

его и жалобно попросил:

– Я могу хотя бы сказать, что это не мое, а НАШЕ

решение?

– Валяйте, – великодушно разрешил Джон и хлопнул

дверью.

И вновь, шестнадцатого августа, Брайану приходи-

лось прятать глаза. На этот раз, беседуя с Питом. Тот

приехал в резиденцию Эпштейна несколько удивлен-

ный его звонком. До сей поры переговоры велись или

со всеми вместе или только между Эпштейном и Лен-

ноном.

Когда Пит уселся в кресло напротив Брайана, тот

вдруг принялся смущенно копаться в бумагах. Потом,

как бы мимоходом, обронил:

– Тебе придется уйти из группы.

– С чего это вдруг? – Пит закинул ногу на ногу и вы-

пятил нижнюю губу.

– Так надо. Прими это, как факт.

– И не подумаю. Вы что, Эпштейн, о-ду-ре-ли? – про-

изнес он по слогам. – Да меня ребята не отпустят!..

Брайан оставил в покое бумаги и поднял глаза:

– Они тоже этого хотят.

Пит ошеломленно уставился на него:

– Но почему?!

Брайан пожал плечами.

– Лично мне ты нравишься больше всех. Ты – чело-

век моего круга. Ты не сморкаешься в занавески и не

стесняешься носить галстук… Но их трое. И тут я уже

ничего не могу поделать.

Они посмотрели друг на друга долгими взглядами.

Пит поднялся из кресла с выражением горькой обиды

на красивом лице.

Внезапно Брайан осознал, что говорил сейчас чи-

стейшую правду. Пит действительно нравится ему. Бо-

лее того, он испытывает к нему что-то вроде странной

влюбленности…

Но ему пришлось перешагнуть через это чувство. К

тому же, оно было и не совсем естественным.

– Это неслыханно! Да ты единственный из них по-

хож на человека! – Мона Бест, хозяйка клуба «Касба»,

искренне считала своего сына основателем «Битлз» и

возмущена была крайне.

– Мама… – простонал Пит.

– Что, мама?! Сколько раз я тебя предупреждала,

что выпивка и девочки не приведут тебя ни к чему хо-

рошему.

– Ну это-то тут при чем? – скривился Пит. – Оказы-

вается, они уже давно хотели меня пнуть.

– И надо же мне было приютить их у себя! Вот дура! –

она внимательно посмотрела на удрученную физионо-

мию сына: – Или ты все-таки спорол какую-нибудь глу-

пость? Не может быть, чтобы они вот так, ни с того ни

с сего…

Пит воздел глаза к потолку:

– Джордж со мной еще разговаривает… И он сказал,

что я «не являюсь частью их духа…»

Мать посмотрела на сына, как на дурака. Вообще-то,

она не чаяла в нем души. Она молодилась, и ей нра-

вилось пройтись по вечерней набережной под руку с

Питом, зная, что окружающие принимают их за счаст-

ливую влюбленную пару… Но в этой ситуации она не

понимала его. Ее поражал тот фатализм, с которым он

принял свою отставку.

– Что они с тобой сделали?! – всхлипнула она, по-

правив ему воротник. – Ты исхудал. У тебя прорезался

нездоровый аппетит. Вчера, например, ты съел целую

кастрюлю картофельного пюре…

– Да? – неподдельно удивился Пит.

– У тебя провалы памяти! О Боже! Что стало с моим

единственным сыном?! С сыном моим единственном!

С единственным сыном моим!

Мона Бест нервно постучала костяшками пальцев

по столу. Ну, нет! Если ее бедный мягкосердечный сын

и способен простить своим дружкам любую низость, то

бороться будет она!

Женщина – владелица ночного клуба – редкость. Да

еще – привлекательная женщина. Она была уверена,

что многие ее влиятельные друзья помогут ей в эту

трудную минуту.

Она закурила.

– Кто у них за главного? – спросила она.

– Джон… Брайан Эпштейн, – поправился Пит, при-

помнив своего главного обидчика.

Так-так-так. Она обзвонит всех владельцев клубов и

скажет им… скажет… что Брайан Эпштейн – гомосек-

суалист! И все «Битлз» – гомосексуалисты! Один Пит

– нормальный человек, потому-то его и отвергли.

Но это – чуть позже. А сейчас она напишет разгром-

ную статью в городской вестник.

– Мамочка тебя не бросит! – пообещала Мона и усе-

лась к письменному столу.

Ее старания и статьи, появившиеся в ливерпульской

прессе, неожиданно сыграли двоякую роль. С одной

стороны, они выставляли «Битлз» в невыгодном све-

те, с другой, послужили им рекламой. Ажиотаж вокруг

первого их выступления в новом составе был невидан-

ным.

Дело дошло до того, что перепуганный Брайан на-

нял для себя телохранителей. Именно на него был

направлен весь гнев поклонников (точнее, поклонниц)

Пита.

«Каверна» неистовствовала. Те, кому не досталось

билетов, толпились у входа, скандируя: «Эпштейн –

недоносок! Эпштейн – недоносок!..»

– От народа ничего не утаишь, – шепнул Джордж на

ухо Джону, и тот громко заржал. Удивленные фанаты

расступились и проводили их до дверей клуба недо-

уменными взглядами.

Примчавшийся в Ливерпуль по звонку Брайана, Рин-

го нервничал больше всех.

– Расслабься! – потряс его за грудки Джон. – Не съе-

дят.

– Съедят, – не согласился с ним Ринго.

Наиболее спокойным выглядел Джордж. Он был се-

рьезно занят. Скатывая из обрывков бумаги шарики, он

прицельно метал их в мусорную корзину. Когда у него

кончились снаряды, он огляделся и увидел, что Джон

сидит на газете.

Джордж не спеша подошел к нему, толкнул в пле-

чо, выдернул листок и продолжил свое занятие. Джон

ошарашено посмотрел на него. Только Джордж со сво-

ей детской непосредственностью мог позволить себе

подобную выходку.

– Ты что, совсем оборзел? – спросил Джон.

Джордж, не оглядываясь, пожал плечами.

– Ты сегодня точно допрыгаешься, – предупредил

его Джон. – Я-то все стерплю, но кто-нибудь точно за-

лепит…

Джордж пожал плечами опять.

– Может, выпьем по стаканчику для храбрости? –

предложил Пол и трясущейся рукой попытался взять

со стола бутылку. Но не сумел.

– Выпей ее один, – посоветовал Джон. – Тебе надо.

– Скоро выходим? – тихо спросил Ринго.

– Что? – не расслышал Джон.

– Скоро выступаем? – переспросил тот.

– Скоро.

– Я в туалет успею сходить?

– Успеешь, – сказал Джон. – Тебе надо.

Ринго поднялся, открыл дверь, и шум толпы стал

слышен более отчетливо.

«Да здравствует Бест! Долой Ринго! Бей евреев!» –

выкрикнул звонкий девичий голос.

– Шовинизм какой-то, – сказал Ринго, так и не выйдя,

и прикрыл дверь изнутри. Он решил потерпеть.

Джон глянул на него новыми глазами. «Шови-

низм…» А он-то считал его безграмотным простаком…

Когда они выскочили на сцену, реакция зрителей бы-

ла неоднозначной. Кто-то возмущенно улюлюкал, но

кто-то и подбадривающе свистел. В зале, все-таки, со-

брались не одни почитатели Пита.

Первая песня – «Hello, Little Girl»45 – завела публику.

Зрители танцевали и хлопали в такт. Стало похоже, что

конфликт исчерпан.

После каждого номера на сцену рвался Брайан. «Я

должен им все объяснить!» – доказывал он Джону.

«Мне нужен ЖИВОЙ менеджер», – возражал тот и

выпихивал его за кулисы.

Но когда «Битлз» отыграли первый сорокапятими-

нутный сет и, сложив инструменты, собрались уда-

литься в гримерку, Эпштейн, улучив момент, все же

подскочил к микрофону.

– Джентельмены, – помпезно обратился он к публи-

ке, чем сразу настроил ее против себя. – Музыка – это

не только ноты и звуки, не только слова и куплеты, это

и некая совокупность энергий, перетекающая со сцены

в зал. И обратно – из зала на сцену. Вот и сегодня, я

45 «Привет, малышка» (англ.)

думаю, это таинство свершилось! Не правда ли?

Толпа мрачно смотрела на его, не внушающую до-

верия, физиономию.

Не дождавшись поддержки, он продолжил:

– Сегодня в этом зале собралось значительно боль-

шее количество зрителей, чем обычно, и, я думаю, это

– результат того, что в ансамбле, наконец-то, появился

новый, не достающий ранее, музыкант.

Публика угрожающе загудела.

– Позвольте представить! – перекрывая шум, вы-

крикнул Брайан. – Барабанщик – Ринго Старр!!!

Ринго поднялся… Но работа в ночных заведениях

научила его быть чутким к настроениям масс. И вме-

сто того чтобы поклониться, он сразу же кинулся в ко-

ридор, ведущий в подсобные помещения.

И действительно, терпение толпы при этих словах

Эпштейна лопнуло. Группа разъяренных поклонников

Пита Беста ломанулась на сцену.

– Уходим!!! – крикнул Джон и побежал вслед за Рин-

го.

Вовремя сориентировался и Пол.

…Телохранители очистили сцену и вытолкали пу-

блику из клуба. Этот вечер явно не мог иметь продол-

жения.

Тем временем, из своего убежища выбрался Джон и

взялся за осмотр поля брани. Инструменты были целы.

Тогда он переключил свое внимание на два распро-

стертых на сцене тела. Эпштейн лежал свернувшись

калачиком. Джордж валялся на спине, раскинув руки в

стороны. Джон приблизился к нему и заглянул в лицо.

О, нет. Это было не лицо. Это была морда. Левый

глаз Джорджа превратился в сплошной синяк.

Джон подсунул ладонь ему под голову:

– Эй! Ты жив?! – обеспокоенно спросил он.

Джордж приоткрыл здоровый глаз, обвел им поме-

щение, затем, сконцентрировавшись на Джоне, изрек:

– А ты, оказывается, колдун…

Не прочитав и страницы, Синтия отложила своего

любимого Сэлинджера в сторону. Сегодня это повто-

рялось с ней уже не в первый раз. Потому что сегодня

врач подтвердил ее опасения. Она беременна.

Ее слегка успокаивали ежечасные посещения кухни

и поедание огромного количества «вкусненького». Но

тетя Мими при этом нехорошо косилась на нее и, в кон-

це концов, Синтия заперлась в их с Джоном комнате.

«Над пропастью во ржи». Джон казался ей чем-то

похожим на Холдена Колфилда, и Синтия попыталась

угадать, как бы тот отнесся к известию, что его подруж-

ка ждет ребенка… «Хотя, нет. Колфилд был девствен-

ником… Но после-то книжки, он наверное… О, Боже!

Какие идиотские мысли приходят мне в голову!..»

Джон вернулся поздно ночью. Синтия слышала го-

лоса на кухне – его и тети Мими… Она решила сделать

вид, что давно спит. Если он разбудит ее, желая близо-

сти, она расскажет ему… Если ляжет осторожно, ста-

раясь не разбудить, завтра же она начнет искать вра-

ча, который сделает аборт…

То, как повел себя Джон, оставляло выбор за ней. Он

прошел тихо, стараясь не будить. Лег рядом… и поло-

жил ладонь ей на грудь.

Синтия повернулась к нему.

– Я тебя так ждала, Джон, – сказала она. Но сразу

сообщить о главном не решилась. – Сегодня у нас в

гостях была тетушка Роберта…

– Насрать, – ответил он.

Синтия не обиделась. Ей и самой было насрать на

тетю Роберту.

– А еще я беременна.

– А еще что?

– А больше ничего.

Минуты две Синтии казалось, что Джон заснул. Но