Наказание исключительно на основании закона 8 страница

Участие в судебном процессе лиц,

страдающих психическими заболеваниями

По делу "Штукатуров против Российской Федерации" заявитель жаловался на то, что процедура признания судом его недееспособным вследствие психических расстройств здоровья была несправедлива. Суд достаточно часто анализировал вопрос с "душевнобольными лицами" через призму п. 1 ст. 5 Конвенции. Суд подчеркивал, что процессуальные гарантии согласно п. 1 ст. 5 в принципе те же самые, что и содержащиеся в п. 1 ст. 6 Конвенции (см. подробнее лекцию 6). Таким образом, рассматривая вопрос, являлись ли справедливыми процедуры, касающиеся признания заявителя недееспособным, Суд уделит внимание своей практике по применению подп. "е" п. 1 и п. 4 ст. 5 Конвенции. Оценивая вопрос, подлежит ли лишению свободы душевнобольное лицо, национальные власти пользуются определенным усмотрением. В первую очередь национальные власти должны оценить представленные доказательства по конкретному делу; задача Суда заключается в анализе принятых решений с точки зрения Конвенции. Суд полагает, что по смыслу п. 1 ст. 6 Конвенции при рассмотрении дел, охватывающих участие душевнобольных лиц, национальные суды пользуются определенным усмотрением. Так, к примеру, суды могут осуществить определенные организационные мероприятия с целью обеспечения надлежащего осуществления правосудия, защиты здоровья заинтересованных лиц. Однако такие меры не должны подрывать само существо права заявителя на справедливое судебное разбирательство, гарантируемое ст. 6 Конвенции. Оценивая, являлись ли необходимыми меры, в том числе связанные с неучастием заявителя в судебном процессе, Суд учитывает все относящиеся к делу обстоятельства (такие как существо и сложность разрешаемых национальными судами вопросов, значение дела для заявителя, представляет ли угрозу личное появление заявителя для него самого или иных лиц и т.д.) (п. п. 66 - 68 Постановления от 27 марта 2008 г.). По делу "Штукатуров против Российской Федерации" сторонами не оспаривалось, что заявитель не знал о поданном мамой требовании о признании его недееспособным. Ничто не свидетельствовало о том, что суд уведомил по своей собственной инициативе заявителя о наличии соответствующих процедур. Далее, как следовало из заключения врача от 12 ноября 2004 г., заявитель не осознавал, что он подвергался судебной психиатрической экспертизе. Суд пришел к выводу, что заявитель не участвовал в какой-либо форме в судебном процессе Васильевского районного суда Санкт-Петербурга. Оставалось выяснить при имеющихся обстоятельствах, было ли это совместимо со ст. 6 Конвенции. Власти Российской Федерации утверждали, что решения, принятые национальным судом, являлись законными с точки зрения внутригосударственного права. Однако существо жалобы заключается не в законности решения, а справедливости судебного разбирательства с точки зрения Конвенции и прецедентной практики Суда. По ряду ранее рассмотренных дел, касающихся лишения свободы душевнобольных лиц, Суд подчеркивал, что такому лицу должна быть предоставлена возможность лично участвовать по делу либо, в случае необходимости, через представителя (здесь Суд сослался на дело "Winterwerp против Нидерландов" (Постановление от 24 октября 1979 г.), где речь шла о лишении свободы душевнобольного лица). По настоящему делу последствия судебного разбирательства для заявителя важны: речь идет о личной автономии по большинству вопросов его жизни, включая ограничение его свободы. Далее Суд подчеркнул, что заявитель выполнял двойную роль: с одной стороны, он был заинтересованной стороной, с другой - он являлся объектом судебного разбирательства. В связи с этим его личное участие было необходимо не только для того, чтобы ему позволить представить собственное дело, но также чтобы дать возможность судье лично убедиться в психическом состоянии заявителя. Действительно, у заявителя была целая история, связанная с его психическим заболеванием. Однако из материалов дела следовало, что, несмотря на свои сложности психического свойства, он являлся относительно автономной личностью. При таких обстоятельствах для судьи было необходимо по крайней мере установить короткий визуальный контакт с заявителем и допросить его. Суд пришел к выводу, что решение судьи рассмотреть дело на основании документальных доказательств, не увидев и не выслушав заявителя, являлось неразумным и нарушало принцип равенства сторон, закрепленный в п. 1 ст. 6. Суд исследовал аргумент властей Российской Федерации о том, что во время слушаний присутствовали представители медицинского учреждения, где находился заявитель, и прокуратуры. Однако, с точки зрения Суда, их присутствие не подтверждало наличие действительно состязательных процедур. Представитель медицинского учреждения действовал в интересах данного учреждения, которое подготовило заключение и участвовало в процессе в качестве заинтересованного лица. Власти Российской Федерации не объяснили значение прокуратуры в процессе. В любом случае, как следует из протокола судебного заседания, как прокурор, так и представитель медицинского учреждения оставались пассивными на протяжении всего разбирательства, которое длилось всего 10 минут. В заключение Суд вновь напомнил, что он должен оценить процедуру в целом, включая решение кассационной инстанции. Суд обратил внимание, что кассационная жалоба заявителя была оставлена без рассмотрения на том основании, что он не обладал дееспособностью выступать перед судом. Независимо от того, было ли приемлемо с позиции Конвенции оставлять без рассмотрения кассационную жалобу без рассмотрения, Суд подчеркнул, что судебные процедуры окончились принятием решения судом первой инстанции от 28 декабря 2004 г. Суд пришел к выводу, что при обстоятельствах настоящего дела судебное разбирательство не являлось справедливым. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 69 - 76 Постановления от 27 марта 2008 г. по делу "Штукатуров против Российской Федерации").

Прием процессуальных документов

Вопрос справедливости судебного разбирательства в условиях фактических обстоятельств дела возникает не только в случаях, когда заявителю, его адвокату не дают возможность участвовать в судебном разбирательстве, но и в случаях, когда суд необоснованно отказывает в приеме документов, поступающих от стороны в процессе.

При рассмотрении дела "Дунаев против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что Московский городской суд, рассматривая дело в кассационном порядке, отказался принять кассационную жалобу заявителя <1>. Суд констатировал факт нарушения Российской Федерацией права на справедливое судебное разбирательство (п. п. 37, 38 Постановления от 24 мая 2007 г.). По указанному делу Суд вновь указал, что ст. 6 не обязывает Договаривающиеся Государства предусматривать апелляционную или кассационную инстанции. Однако, если такие инстанции существуют, гарантии ст. 6 должны действовать при рассмотрении дел в указанных инстанциях, в частности должно быть обеспечено эффективное право на доступ к суду. Право на доступ к суду требует законодательного регулирования и, соответственно, может быть подчинено определенным ограничениям. Тем не менее применяемые ограничения не должны лишать существа рассматриваемого права. Что касается настоящего дела, то Суд подчеркнул, что с самого начала стороны, власти Российской Федерации и заявитель разошлись во мнениях, принял и рассмотрел ли Московский городской суд кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. Суд указал, что власти Российской Федерации предоставили копию кассационной жалобы, которая находилась в материалах дела и анализировалась городским судом. Но Суд отметил, что рассматриваемая копия не содержала официального штампа или иных формальных отметок, свидетельствовавших о приеме и регистрации данной жалобы. Иными словами, копия кассационной жалобы заявителя, представленная властями Российской Федерации, не содержала отметок о том, что она в действительности была зарегистрирована и принята для рассмотрения. На копии документа имеется слово "отказать" и подпись, похожая на подпись председательствующего судьи. Точное назначение указанной надписи установить не представляется возможным, но оно явно не свидетельствует, что кассационная жалоба была принята к рассмотрению. При таких обстоятельствах Суд посчитал аргументацию властей Российской Федерации неубедительной и пришел к выводу, что Московский городской суд отказался принять к рассмотрению дополнительную кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. По мнению Суда, такой отказ представляет собой вмешательство в право заявителя на доступ к суду. Суд подчеркнул, что, несмотря на вопросы заявителя, национальные власти не представили объяснений в отношении причин, по которым судом было отказано заявителю в принятии и рассмотрении кассационной жалобы от 27 февраля 2001 г. Суд также обратил внимание на непоследовательность позиции властей Российской Федерации. Если первоначально они не отрицали факта того, что письменная жалоба от 27 февраля 2001 г. не была принята к рассмотрению, утверждая, что Московский городской суд имел формальные основания отклонить просьбу заявителя о рассмотрении жалобы. Затем, не представляя ни одного аргумента для оправдания действий властей, несмотря на просьбы Суда в этом отношении, изменив свою позицию, власти Российской Федерации настаивали на том, что жалоба заявителя была рассмотрена. В отсутствие уважительных объяснений, связанных с ограничением права заявителя на доступ к суду во время кассационных процедур, Суд пришел к выводу, что имелось нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 34 - 38 Постановления от 24 мая 2007 г. по делу "Дунаев против Российской Федерации").

--------------------------------

<1> Как следовало из текста Постановления, речь шла об отказе Московского городского суда принять во внимание дополнительную, более аргументированную, кассационную жалобу заявителя от 27 февраля 2001 г. 28 февраля 2001 г. состоялось заседание кассационного суда, который подтвердил законность и обоснованность решения суда первой инстанции от 14 декабря 2000 г.

Надлежащее уведомление стороны о дне судебного заседания

как гарантия соблюдения принципа состязательности

и, как следствие, права на справедливое судебное

разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела

Из Постановления по делу "Мокрушина против Российской Федерации" следовало, что Московский городской суд назначал три судебных заседания кассационной инстанции: 2 и 20 августа и 4 сентября 2001 г. Слушания 2 и 20 августа были перенесены в связи с неявкой сторон. Как следовало из документов, приложенных к меморандуму Российской Федерации, единственное уведомление, которое вернулось в Московский городской суд, показывает, что повестка не была своевременно доставлена заявительнице. Повестка на 20 августа была доставлена заявительнице 11 сентября 2001 г. (согласно отметке на конверте). Что касается слушания, назначенного на 4 сентября 2001 г., то отметка на конверте свидетельствует, что конверт был отправлен 24 августа 2001 г. и получен заявительницей 4 октября 2001 г. При этих обстоятельствах Суд не уверен, что Московский городской суд уведомил заявительницу о кассационных слушаниях таким образом, чтобы она получила возможность принять участие. Соответственно, было допущено нарушение права заявительницы на справедливый суд, предусмотренного п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 21, 24 Постановления от 5 октября 2006 г.).

Примечание. Похожая ситуация стала предметом рассмотрения Судом по делу "Субботкин против Российской Федерации" (п. п. 16 - 21 Постановления от 12 июня 2008 г.). Причем по делу Субботкина Суд подчеркнул, что власти Российской Федерации не представили ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что повестка фактически была отправлена и что она была доставлена заявителю (п. 18 Постановления).

См. также дело "Литвинова против Российской Федерации" (п. п. 13 - 19 Постановления от 18 ноября 2008 г.); "Сазонов против Российской Федерации" (п. п. 20 - 25 Постановления от 16 октября 2008 г.); "Фокин против Российской Федерации" (п. 17 Постановления от 18 сентября 2008 г.); "Прокопенко против Российской Федерации" (Постановление от 3 мая 2007 г.); "Грошев против Российской Федерации" (п. 30 Постановления от 20 октября 2005 г.).

Если заявитель не участвовал в суде первой инстанции, однако впоследствии дело возвратилось на новое рассмотрение, то заявитель не может считаться жертвой нарушения соответствующих прав и свобод. Так, по делу "Ангелова против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что 29 сентября 2005 г. президиум Московского городского суда в надзорном порядке отменил решение от 3 декабря 2003 г. и возвратил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Заявительница присутствовала 2 февраля 2006 г. во время новых судебных слушаний. При таких обстоятельствах Суд пришел к выводу, что заявительница не может считаться жертвой допущенного нарушения (п. 51 Постановления от 13 декабря 2007 г.).

Ключевой принцип, определяющий применение ст. 6, - справедливость. При рассмотрении дела "Загородников против Российской Федерации" Суд вновь подчеркнул, что принцип равенства сторон, являющийся одним из элементов широкой концепции справедливого суда, требует, чтобы каждой стороне были предоставлены разумные возможности изложить свое дело на условиях, которые не ставят это лицо в худшие условия в сравнении со своим оппонентом. Принцип равенства сторон будет лишен своего существа, если сторона процесса не будет надлежащим образом извещена с тем, чтобы присутствовать на суде, если она решит воспользоваться правом быть на суде в порядке, установленном национальным правом. С точки зрения Конвенции разбирательство может быть несправедливым и нарушающим ст. 6 даже в отсутствие доказательств того, что неприсутствие лица привело к каким-либо негативным последствиям. В конце концов, Суд отметил, что, определяя вопросы о справедливости судебного разбирательства для целей ст. 6 Конвенции, необходимо рассмотреть процедуру судебного разбирательства в целом, включая решение кассационной инстанции. В суде первой инстанции заявитель не был надлежащим образом извещен о дне судебного заседания. Суд обратил внимание, что заявитель имел возможность участвовать в суде апелляционной и кассационной инстанций. Он представил свое дело и изложил аргументы в письменном виде. При этих обстоятельствах Суд пришел к выводу, что жалобы заявителя в Арбитражный суд г. Москвы и Федеральный арбитражный суд Московского округа устранили любую несправедливость, которая могла произойти вследствие запоздалого уведомления заявителя во время разбирательства в первой инстанции. Соответственно, отсутствовало нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции в аспекте права заявителя присутствовать на судебных слушаниях (п. п. 31 - 35 Постановления от 7 июня 2007 г.).

Нельзя не отметить, что если в результате судебного разбирательства решение принимается в пользу заявителя, то Суд, как правило, не удовлетворяет требования заявителя, касающиеся несправедливости судебных процедур в условиях фактических обстоятельств дела.

При рассмотрении дела "Хворостина и другие против Российской Федерации" Суд указал, что любые нарушения Конвенции, которые произошли в ходе судебного разбирательства, компенсируются судебным решением, принятым в пользу заявителя (п. 25 Постановления от 5 апреля 2007 г.).

Примечание. Речь должна идти не о любых нарушениях, а прежде всего о нарушениях конвенционных положений, гарантирующих справедливое судебное разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела. Если, к примеру, нарушены разумные сроки судебного разбирательства, принятие положительного решения в пользу заявителя, как отмечалось выше, не лишает такое лицо статуса жертвы, если только, как неоднократно подчеркивал Суд, государство явно или имплицитно (косвенно) не признает факт нарушения Конвенции и не выплатит лицу разумную компенсацию в связи с этим нарушением.

По делу "Никитин против Российской Федерации" заявитель жаловался, что рассмотрение в надзорном порядке оправдательного приговора нарушает его право на справедливость судебного разбирательства, гарантируемого п. 1 ст. 6 Конвенции. Суд подчеркнул, что процедуры, осуществленные Президиумом Верховного Суда РФ, их последствия были благоприятны и заявитель не может претендовать на статус жертвы нарушения права на справедливое судебное разбирательство применительно к анализируемым процедурам (п. 60 Постановления от 20 июля 2004 г.). Суд не признал нарушенным право заявителя, предусматриваемое в п. 1 ст. 6 Конвенции <1>.

--------------------------------

<1> Оправдательный приговор в отношении заявителя был оставлен без изменений.

Важно всегда иметь в виду, что по смыслу ст. 6 Конвенции заявитель должен доказать, обосновать наличие фактов несправедливого судебного разбирательства.

Так, при рассмотрении дела "Полещук против Российской Федерации" Суд пришел к выводу, что ничто не свидетельствовало о том, что национальные суды оценивали факты и доказательства, представленные в деле заявителя, в противоречии со ст. 6 Конвенции. Заявитель был в состоянии защищать свои интересы с помощью адвоката и подвергал анализу все доказательства; были публичные слушания и решения судов были мотивированы надлежащим образом. Принимая во внимание вышеизложенное, Суд не находит оснований для утверждений о несоответствии судебных процедур требованиям п. 1 ст. 6 Конвенции (п. 37 Постановления от 7 октября 2004 г.).

Примечание. См. также Постановление от 13 декабря 2007 г. по делу "Ангелова против Российской Федерации" (п. 54).

Возвращаясь к обстоятельствам дела "Ангелова против Российской Федерации", Суд подчеркнул, что ничто не свидетельствовало о том, что оценка национальными судами фактов, доказательств, предоставленных по делу заявительницы, противоречила ст. 6 Конвенции. Заявительнице была предоставлена возможность высказать свои аргументы и подвергнуть сомнению доказательства другой стороны, судебные власти дали надлежащую оценку всем доказательствам. Учитывая вышеизложенное, Суд посчитал, что основания, на которых национальные суды сформулировали свои выводы, достаточны, чтобы исключить какие-либо сомнения в том, что то, как оценивали и устанавливали доказательства по делу заявительницы, было несправедливым и произвольным (п. 54 Постановления).

Пересмотр дел в порядке надзора

при осуществлении уголовного судопроизводства

Сама возможность пересмотра уголовного дела, если не доказано иного, совместима с Конвенцией, включая гарантии ст. 6. Однако то, как осуществляется указанная процедура, не должно подрывать существо справедливого разбирательства.

Возможность вновь рассмотреть дело должна быть осуществлена властями таким образом, чтобы в максимальной степени соблюсти баланс между интересами частного лица и необходимостью в обеспечении надлежащего осуществления правосудия, подчеркнул Суд по делу "Фадин против Российской Федерации". Принимая во внимание специфику надзорного производства, Конвенция требует, чтобы власти уважали юридически обязательное судебное решение и позволяли возобновить уголовные процедуры только в том случае, когда серьезные юридические обстоятельства перевешивают принцип правовой определенности (п. 33 Постановления от 27 октября 2006 г.).

Суд, рассматривая обоснованность обращения властей к надзорному судопроизводству по уголовным делам, оценивает, была ли инициирована и осуществлена надзорная процедура с тем, чтобы в максимально возможной степени сохранить справедливый баланс между интересами частного лица и интересами эффективности осуществления криминальной юстиции. Пересмотр окончательно вступившего в силу приговора не должен осуществляться исключительно с целью иного рассмотрения дела, а с тем, чтобы исправить судебные ошибки и неправильное осуществление правосудия. В этом отношении во внимание должны приниматься правовое значение для заявителя возобновления судебного разбирательства, возобновлялась ли процедура по инициативе заявителя; основания, по которым было отменено окончательное решение по делу; соответствие процедуры по пересмотру дела национальному законодательству; существование и обеспечение процессуальных национально-правовых гарантий, способных предотвратить злоупотребление рассматриваемой процедурой со стороны властей; относящиеся к делу обстоятельства. Более того, процедура по пересмотру дела в порядке надзора должна обеспечивать процессуальные гарантии по п. 1 ст. 6, включая справедливое судебное разбирательство ("Радчиков против Российской Федерации", п. п. 43, 44 Постановления от 24 мая 2007 г.). Так, по делу "Радчиков против Российской Федерации" никто из сторон не оспаривал, что пересмотр решения суда, согласно которому произошло оправдание заявителя по всем эпизодам, было отменено в порядке надзора по инициативе прокуратуры. Проанализировав дело, суд надзорной инстанции не просто передал дело на новое рассмотрение, а возвратил дело на дополнительное расследование. Даже принимая во внимание смерть заявителя во время надзорного судопроизводства, нет сомнений, что указанное решение негативно повлияло на ситуацию заявителя. Возникает следующий вопрос: удалось ли национальным властям с учетом обстоятельств дела и существа надзорного судопроизводства соблюсти в максимально возможной степени справедливый баланс между интересами частного лица и необходимостью обеспечения эффективности системы уголовного правосудия и, соответственно, соблюдение ст. 6 Конвенции? Принимая во внимание материалы дела, Суд не уверен, что властям удалось соблюсти указанное требование. Суд констатировал, что надзорные процедуры осуществлялись согласно национальному законодательству, был соблюден годовой срок, в течение которого позволялось пересмотреть дело в порядке надзора, заявитель и адвокат заявителя присутствовали во время надзорных слушаний и имели достаточно возможностей для защиты своих интересов. Однако эти факторы, будучи относимыми к делу, в то же время не являются достаточными, чтобы оправдать отмену окончательного решения по делу заявителя. С самого начала Суду трудно принять позицию властей Российской Федерации, что по смыслу ст. 4 Протокола N 7 надзорное судопроизводство было связано с исправлением фундаментальных нарушений во время предшествующих процедур, которые могли негативно повлиять на исход дела.

Примечание. Президиум Верховного Суда РФ, отменяя решение, согласно которому заявитель был оправдан, посчитал, что предварительное и судебное следствие в нарушение ст. 20 УПК РСФСР осуществлялось односторонне и было неполным (п. 47 Постановления от 24 мая 2007 г. по делу "Радчиков против Российской Федерации").

С точки зрения Суда, сам вывод о том, что следствие по делу заявителя было "неполным и односторонним" и привело к "ошибочному" оправданию, не может само по себе свидетельствовать о наличии фундаментальных ошибок в ходе предшествующих процедур, если только не имеются нарушения в области подсудности или серьезные нарушения судебной процедуры, злоупотребления властью, явные нарушения материального права или иные перевешивающие основания, обусловленные интересами правосудия. В противном случае бремя последствий ненадлежащего предварительного следствия полностью перекладывается на заявителя и, что более важно, само утверждение о наличии просчетов на следствии, даже малых, незначительных, создает неограниченную возможность прокуратуре злоупотребить процессом, требуя возобновления законченного следствия. Угроза злоупотребления процессом является более серьезной в тех случаях, когда органы прокуратуры, явно осознавая упущения следствия и будучи вправе вернуть дело на новое рассмотрение во время слушания в суде первой и кассационной инстанций, т.е. до тех пор, когда решение суда вступит в силу, вместо того, чтобы использовать обычные средства защиты, использовали экстраординарные средства правовой защиты - надзорное судопроизводство. Суд обратил внимание на то, что основания для пересмотра дела в порядке надзора являются идентичными основаниями отмены или изменения судебного акта в кассационном порядке. Такое положение вещей само по себе слабо способствует защите правовой определенности и в настоящем деле привело к ситуации, когда надзорная инстанция не рассмотрела последствия своего решения для правовой определенности, руководствуясь только аргументами прокуратуры. Суд не разделил мотивировку позиции Президиума Верховного Суда РФ о том, что предварительное и судебное следствия были неполными и односторонними. Суд посчитал, что ошибки следствия должны быть использованы в интересах защиты подсудимого. Риск какой-либо ошибки, допущенной органами следствия или судом, должен быть возложен на государство и указанные ошибки не должны исправляться за счет заинтересованного частного лица. В заключение Суд отметил, что основания, использованные прокуратурой для оправдания возобновления предварительного следствия, являлись аналогичными тем, к которым обращалось внимание при рассмотрении дела в кассационной инстанции. Поскольку эти аргументы анализировались и были отклонены коллегией Верховного Суда РФ из трех профессиональных судей, рассмотревших дело в порядке кассации, надзорное судопроизводство, по существу, являлось попыткой прокуратуры вновь представить свои аргументы по делу, которые не были разделены в кассационной инстанции. Суд пришел к выводу, что, отменяя оправдательный приговор по настоящему делу, речь не шла об исправлении фундаментальных ошибок, а о новом рассмотрении дела. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции ("Радчиков против Российской Федерации", п. п. 45 - 53 Постановления от 24 мая 2007 г.).

Если инициация надзорного порядка пересмотра дела принадлежит заявителю, то по общему правилу такой заявитель не должен считаться жертвой нарушения соответствующих конвенционных положений. Рассматривая дело "Фадин против Российской Федерации", Суд обратил внимание на то, что заявитель самостоятельно ходатайствовал о пересмотре в порядке надзора приговора Тульского областного суда от 24 марта 1998 г. В частности, он просил, чтобы его дело было полностью пересмотрено судом. Сторонами не оспаривалось, что протест о пересмотре дела в порядке надзора был подан заместителем Генерального прокурора РФ 12 ноября 1999 г., и приговор был отменен Верховным Судом РФ 7 декабря 1999 г. в соответствии с просьбой заявителя. Объем последующего пересмотра полностью соответствует просьбе заявителя - чтобы дело было полностью пересмотрено, принимая во внимание, что инициатором надзорного производства был заявитель, последний не может требовать признать себя жертвой нарушения принципа правовой определенности. Что касается жалобы в отношении последствий процедуры пересмотра перед национальными судами, то Суд подчеркнул, что только процедуры по пересмотру могут охватываться его компетенцией ratione temporis (временной критерий) (см. подробнее лекцию 12), Конвенция вступила в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 г. Учитывая, что в той мере, в которой жалоба касается оценки доказательств и результатов процедуры со стороны национальных судов, Суд напомнил, что анализ предполагаемых ошибок в фактах или праве, совершенных национальными судами, - это не его задача, национальные суды, как правило, должны оценивать доказательства, представленные ему, и применить национальное право. Задача Суда заключается в том, чтобы убедиться, была ли в целом справедлива судебная процедура. Суд посчитал, что по настоящему делу национальные суды двух уровней аккуратно проанализировали все материалы, находящиеся в их распоряжении, и пришли к обоснованным выводам, касающимся обвинения против заявителя. Заявитель обладал достаточными возможностями для того, чтобы представить свое дело и оспорить любые доказательства, которые он считал недопустимыми. Отсутствуют какие-либо свидетельства несправедливости по смыслу ст. 6 Конвенции (п. п. 33 - 36 Постановления от 27 октября 2006 г.).

Иные аспекты критерия справедливости судебного

разбирательства в условиях фактических обстоятельств дела

По делу "Галич против Российской Федерации" заявитель жаловался на то, что ему не обеспечили справедливое судебное разбирательство в кассационной инстанции. Обращалось внимание на два аспекта. Во-первых, заявитель не предвидел, что суд сможет уменьшить размер взысканной судом первой инстанции неустойки (ст. 333 ГК РФ), и поэтому он не представил в этой связи свои аргументы. Во-вторых, заявитель жаловался на то, что мотивировка кассационной инстанции, касающаяся уменьшения размера неустойки, являлась недостаточной.

Примечание. "Если подлежащая уплате неустойка явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства, суд вправе уменьшить неустойку. Правила настоящей статьи не затрагивают права должника на уменьшение размера его ответственности на основании статьи 404 настоящего Кодекса и права кредитора на возмещение убытков в случаях, предусмотренных статьей 394 настоящего Кодекса" (ст. 333 ГК РФ).