Наказание исключительно на основании закона 7 страница

При рассмотрении дела "Красуля против Российской Федерации" Суд вновь обратил внимание, что хотя ст. 6 Конвенции гарантирует право на справедливое судебное разбирательство, она не устанавливает каких-либо правил, касающихся приемлемости доказательств или способов их оценки, что находится прежде всего в сфере компетенции национальных судов и регулирования внутригосударственным правом. Тем не менее, чтобы процедура отвечала критерию справедливости, установленному п. 1 ст. 6 Конвенции, национальный суд должен осуществить надлежащую оценку всех объяснений, аргументов, доказательств, предоставленных сторонами, без какой-либо предубежденности в отношении оценки их относимости. Пункт 1 ст. 6 Конвенции обязывает суды мотивировать свои решения, однако указанное конвенционное положение не должно интерпретироваться как обязывающее давать детальную мотивировку каждому аргументу. Вопрос о том, выполнил ли суд свою обязанность представить мотивировку, может быть оценен в аспекте всех обстоятельств дела. По настоящему делу прокурор провел лингвистическую экспертизу статьи, опубликованной заявителем <1>. Эксперт пришел к заключению, что статья не содержала высказываний, которые необходимо доказывать, скорее речь шла о позиции заявителя и суждениях, носящих оценочный характер. Национальный суд отказался признать это заключение в качестве доказательства, потому что эксперт не имел специальной лицензии на осуществление лингвистических исследований. В кассационной жалобе заявитель обращал внимание на то, что отказ в признании мнения эксперта в качестве доказательства не имеет правовой основы, так как соответствующий вид деятельности не требовал получения специальной лицензии. Кассационный суд никак не отреагировал на указанный довод. Суд посчитал, что заключение эксперта является важным доказательством, поддерживающим позицию защиты, принятую заявителем, и которое является решающим в оценке того, является ли уголовным по своему характеру совершенное заявителем действие. Довод заявителя о неправомерном отказе суда в признании в качестве доказательства заключения эксперта был четко изложен перед судом кассационной инстанции. Суд подчеркнул, что на указанный аргумент заявителя должна была быть изложена позиция судебной инстанции. В отсутствие реакции суда невозможно определить: кассационный суд просто проигнорировал доводы защиты либо было намерение отклонить указанные доводы и, в случае наличия такого намерения, какова была мотивировка. Абсолютное молчание кассационной инстанции по поводу законности отказа в признании в качестве доказательства заключения эксперта является несовместимым с концепцией справедливого судебного разбирательства, содержащейся в ст. 6 ("Красуля против Российской Федерации", п. п. 50 - 52 Постановления от 22 февраля 2007 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла об уголовном деле (п. 2 ст. 129 УК РФ (клевета)), связанном с распространением сведений, опубликованных заявителем в статье и касающихся деятельности губернатора Ставропольского края.

Деятельность агентов под прикрытием

В аспекте реализации критерия справедливого судебного разбирательства в условиях фактических обстоятельств дела Судом была исследована оперативная деятельность так называемых агентов под прикрытием, осуществляющих "контрольные закупки". В практике часто возникают вопросы об использовании анонимных источников и соответствии этого справедливому судебному разбирательству. Нельзя не отметить, что Конвенция не запрещает следствию основывать свои доказательства на анонимных источниках, если это обусловливается существом совершенного преступления. Однако иная ситуация складывается, когда указанные доказательства используются судом. Использование материалов, основанных на информации, полученной агентами под прикрытием (undercover agents), указал Суд по делу "Ваньян против Российской Федерации", должно быть ограничено, как и должны существовать соответствующие гарантии в делах, касающихся распространения наркотиков. Если деятельность агентов под прикрытием привела к совершению преступления и отсутствуют какие-либо факты, из которых следовало бы, что без такой деятельности преступление не было совершено, то такая деятельность выходит за пределы агентов под прикрытием и может рассматриваться как подстрекательство. Такая деятельность и использование ее результатов в уголовном деле могут привести к тому, что принцип справедливости судебного разбирательства, несомненно, будет нарушен (п. п. 46, 47 Постановления от 15 декабря 2005 г.). При рассмотрении дела "Ваньян против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что жалоба заявителя касалась обвинения, связанного с деятельностью OZ (лицо, действовавшее по поручению правоохранительных органов с целью спровоцировать заявителя на приобретение наркотиков). Суд отметил, что OZ действовала согласно милицейским инструкциям. Она согласилась принять участие в "контрольной закупке" наркотиков с целью обнаружения путей приобретения заявителем наркотиков и попросила его приобрести для себя наркотики. Суд подчеркнул, что нет доказательств для предположений о том, что до встречи с OZ у правоохранительных органов была информация о вовлечении заявителя в торговлю наркотиками. Только утверждение в национальном суде со стороны органов милиции о том, что они обладают информацией о вовлечении заявителя в торговлю наркотиками, не может быть принято во внимание, так как это утверждение не анализировалось судом. Ничто не свидетельствовало о том, что преступление было бы совершено, если даже не было бы OZ. Суд пришел к выводу, что органы милиции спровоцировали преступление по приобретению наркотиков, используя OZ. Обвинение заявителя за соучастие в приобретении и сбыте героина в части приобретения наркотиков по просьбе OZ основывалось главным образом на доказательствах, полученных в результате милицейской операции, включая заявления OZ и офицеров правоохранительных органов EF и MB. Таким образом, вовлечение милиции и использование доказательств, полученных вследствие такого вовлечения, для возбуждения уголовного дела против заявителя, безусловно, подрывает справедливость судебного разбирательства. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. 49 Постановления от 15 декабря 2005 г.).

Дело "Худобин против Российской Федерации" также явилось одним из дел, где Суд анализировал вопрос о справедливости в условиях фактических обстоятельств дела в аспекте деятельности агентов под прикрытием.

Как следовало из Постановления по делу "Худобин против Российской Федерации", заявитель был арестован, а затем осужден вследствие специальной операции. Суд уже рассматривал вопрос использования в уголовном судопроизводстве доказательств, полученных в результате специальных операций правоохранительных органов. Так, в деле "Teixeira de Castro" заявителю агентом под прикрытием были предложены деньги для приобретения героина. Хотя ранее заявитель никогда не совершал преступлений, он установил контакт для приобретения наркотиков. Соблазнившись на деньги, он принял предложение офицера правоохранительных органов. Впоследствии ему было предъявлено обвинение и он был осужден за преступление, связанное с приобретением наркотиков. Констатируя факт нарушения п. 1 ст. 6 Конвенции, Суд дифференцировал деятельность офицеров в рассматриваемом случае от обычной работы агентов под прикрытием, которые скрываются с целью получить информацию и доказательства о преступлении, не провоцируя соответствующих лиц к его совершению. "Хотя всплеск организованной преступности, безусловно, требует принятия адекватных мер, право на справедливое осуществление правосудия остается незыблемым, право не может быть принесено в жертву целесообразности" (п. 36 Постановления от 9 июня 1998 г. по делу "Teixeira de Castro"). Суд по делу "Худобин против Российской Федерации" обратил внимание на ряд аспектов, в частности, на тот факт, что вмешательство двух агентов не контролировалось судом, национальные власти не имели каких-либо оснований подозревать заявителя в деятельности по сбыту наркотиков; заявитель ранее не совершал преступлений, и не было оснований для предположений, что он занялся бы наркотиками, даже и при отсутствии деятельности агентов под прикрытием. Анализируя соблюдение гарантии справедливого судебного разбирательства по делам, где источники доказательств, собранных вышерассмотренным образом, не раскрываются прокуратурой, Суд сконцентрировался на вопросе, были ли предоставлены защите адекватные процессуальные возможности для защиты своих интересов (п. п. 129 - 131 Постановления от 26 октября 2006 г. по делу "Худобин против Российской Федерации"). Признавая по делу "Худобин против Российской Федерации" нарушенным право заявителя на справедливое судебное разбирательства, Суд обратил внимание на следующее. Во-первых, национальное право не должно спокойно относиться к использованию доказательств, полученных вследствие провокации государственных должностных лиц. Если это так, то национальное законодательство не соответствует принципу справедливости, как он был истолкован в деле "Teixeira de Castro" и последующих делах. Во время судебного разбирательства защита утверждала, что преступление не было бы совершено, если бы не провокация со стороны правоохранительных органов. Иными словами, заявитель использовал метод "провокационной защиты" (entrapment defence), требующий тщательного подхода со стороны суда, особенно по делам, содержащим явные свидетельства провокации. Во-вторых, Суд подчеркнул, что до своего ареста в 1998 г. заявитель не совершал преступлений. Информация о том, что заявитель был вовлечен в торговлю наркотиками, пришла из одного источника - Т., информатора правоохранительных органов. Однако не понятно, почему Т. решила сотрудничать с правоохранительными органами. Более того, она заявила в суде, что контактировала с заявителем, потому что не знала, где еще можно было приобрести героин. Заявитель не получил какой-либо финансовой выгоды от приобретения героина от Г.Т.М., друг заявителя, присутствовавший во время ареста, показал, что он никогда не приобретал ранее героин у заявителя. Указанные свидетельства, если бы они были интерпретированы разумно, показывают, что заявитель не являлся торговцем наркотиков, который был известен правоохранительным органам. Наоборот, специальная операция была направлена не против заявителя лично, а против любого лица, которое бы согласилось приобрести героин для Т. В-третьих, Суд вновь напомнил, что ясная и предсказуемая процедура санкционирования следственных мероприятий, так же как и надлежащий контроль, должны иметь место с целью обеспечения добросовестности властей и соответствия национальному законодательству. По настоящему делу операция правоохранительных органов была санкционирована обычным административным решением лица, которое позже провело эту операцию. Как следует из материалов дела, текст решения содержал очень мало информации как в отношении оснований, так и в отношении целей планируемой "контрольной закупки". Более того, операция не контролировалась со стороны судебных или иных независимых органов. В отсутствие всеобъемлющей системы контроля, сопровождающей проведение операции, последующий контроль со стороны суда становится решающим. Суд отметил, что в суде были допрошены только три свидетеля - Т., М. и мать заявителя. Сотрудник правоохранительных органов, участвовавший в "контрольной закупке", не был допрошен, хотя защита пыталась его допросить. Г., который продал заявителю героин и был осужден, также не допрашивался. Суд особенно удивлен фактом, что национальный суд не выслушал заявителя о совершенной в отношении его провокации: заявитель отсутствовал на судебном заседании 11 ноября 1999 г., когда обсуждались события 29 октября 1998 г. (дата проведения "специальной операции"). Хотя по настоящему делу национальный суд имел основания подозревать, что речь шла о провокации, он не проанализировал соответствующие фактические и юридические обстоятельства, которые позволили бы ему отграничить провокацию от законных методов расследования. Соответственно, процедура, которая привела к осуждению заявителя, не была справедливой. Поэтому было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции ("Худобин против Российской Федерации", п. п. 133 - 137 Постановления от 26 октября 2006 г.).

При рассмотрении похожих или аналогичных уголовных дел следует обращать внимание на то, имеется ли информация о вовлеченности подсудимого, обвиняемого в ранее совершенных им преступлениях. Если такая информация не подтверждается, отсутствуют соответствующие доказательства, то необходимо избегать привлечения человека к уголовной ответственности. В противном случае имеются основания для констатации нарушения права на справедливое судебное разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела. Если так называемые контрольные закупки проводятся неоднократно в отношении конкретного лица, то, думается, в этой связи можно говорить о его возможном привлечении к уголовной ответственности, так как речь идет уже о системе, лицо умышленно совершает одно и то же преступление, тем самым представляет общественную опасность.

Если проводятся оперативные мероприятия, позволяющие правоохранительным органам контролировать, наблюдать за совершаемым преступлением, но не подстрекать, провоцировать, то такая ситуация не рассматривается как противоречащая принципу справедливости. Вывод полностью подтверждается выдержками из дела "Быков против Российской Федерации".

Принцип равенства сторон как один из аспектов

справедливого судебного разбирательства

в условиях фактических обстоятельств дела

Принцип состязательности является одним из аспектов концепции справедливого разбирательства в условиях фактических обстоятельств дела. Как в отношении уголовных дел, так и применительно к гражданским делам данный принцип предусматривает, что каждой стороне должна быть предоставлена разумная возможность знать и комментировать возражения либо доказательства, предоставляемые другой стороной, а также представить свое дело на условиях, которые не ставят одну сторону в существенно невыгодное положение в сравнении с ее оппонентом ("Хужин и другие против Российской Федерации", п. 103 Постановления от 23 октября 2008 г.).

Концепция справедливого судебного разбирательства, гарантируемая п. 1 ст. 6 Конвенции, требует, чтобы права защиты, принцип равенства сторон с учетом справедливого баланса были соблюдены. В этом отношении значение придается внешним аспектам судебного разбирательства, так же как и возрастающему отношению со стороны общества справедливому осуществлению правосудия ("Стадухин против Российской Федерации", п. 28 Постановления от 18 октября 2007 г.).

Примечание. Суд придерживается мнения, что государство вправе отступить от принципа равенства сторон, когда это предусмотрено законом, преследует социально значимые цели и необходимо в демократическом обществе.

По делу "Ваньян против Российской Федерации" Суд отметил, что принцип равенства сторон является одним из аспектов принципа справедливости судебного разбирательства, который включает фундаментальное право на то, что уголовные процедуры должны являться состязательными. Последнее применительно к уголовным делам, означает, что стороны обвинения и защиты должны иметь возможность знать и комментировать представленные другой стороной возражения и доказательства (п. п. 59 - 62 Постановления от 15 декабря 2005 г.).

По делу "Менешева против Российской Федерации" власти Российской Федерации признали, что рассматриваемые судебные процедуры <1> нарушали как национальное право, так и Конвенцию. Национальный суд, отменяя решение нижестоящего суда, указал, что "судья, осудившая заявительницу, не исследовала обстоятельства дела и не установила, была ли она виновна в совершении какого-либо административного правонарушения". Это корреспондирует позиции заявительницы о том, что отсутствовала как таковая состязательная процедура, и даже внешние атрибуты суда были игнорированы в такой степени, что она не смогла установить цель ее короткого появления перед судьей П. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 (п. п. 96, 97 Постановления от 9 марта 2006 г.).

--------------------------------

<1> Речь шла о привлечении заявительницы к административной ответственности за предполагаемое насильственное сопротивление органам милиции.

Исходя из принципа справедливости судебного разбирательства, Суд следует позиции, что лицо, обвиняемое в совершении преступления, наделяется правом присутствовать и эффективно участвовать при рассмотрении дела в суде первой инстанции. Личное участие подсудимого в суде второй (кассационной) инстанции не имеет такого же значения, даже если суд второй инстанции обладает компетенцией рассматривать как вопросы факта, так и права. Оценивая вопрос участия лица в суде второй инстанции, внимание, по мнению Суда, следует уделять особенностям судебной процедуры, а также тому, как интересы подсудимого защищены и представлены в кассационном суде, особенно в свете значения обсуждаемых вопросов для подсудимого. Для соблюдения принципа справедливости уголовных процедур также имеет значение то, как были представлены и защищены интересы подсудимого в суде первой и кассационной инстанций.

По делу "Стадухин против Российской Федерации" Суд обратил внимание на то, что согласно Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР в редакции, действовавшей на момент рассмотрения дела, Верховный Суд РФ был освобожден от обязанности уведомлять заявителя о рассмотрении дела в кассационной инстанции, если заявитель об этом непосредственно не попросит суд. Вопрос участия заявителя в судебном разбирательстве оставался на усмотрение суда, даже несмотря на то, что заявитель не просил о присутствии в суде. Суд отметил, что из переписки заявителя, представленной Суду, неясно, просил ли последний о рассмотрении дела с его участием. Однако даже исходя из того, что заявитель явно не просил суд о рассмотрении дела с его участием в кассационном порядке, судебные власти обязаны были уведомить заявителя о таких слушаниях и пригласить его, чтобы разбирательство считалось справедливым. По настоящему делу сторона защиты не была представлена во время кассационных слушаний в Верховном Суде РФ. Исследовав кассационную жалобу заявителя, Верховный Суд оставил без изменений решение. Прокуратура присутствовала на устных слушаниях, делала заявления. Суд пришел к выводу, что при этих обстоятельствах было нарушение прав защиты и принципа равенства сторон. Судебное разбирательство в кассационном порядке в Верховном Суде РФ не отвечало требованию справедливости. Соответственно, по настоящему делу было допущено нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 30 - 37 Постановления от 18 октября 2007 г. Аналогичные обстоятельства были предметом рассмотрения Суда по делу "Абрамян против Российской Федерации" (п. п. 31 - 33 Постановления от 9 октября 2008 г.)). Как видно, при рассмотрении дела в кассационной инстанции интересы подсудимого вообще не были представлены.

При рассмотрении дела "Метелица против Российской Федерации" Суд вновь обратил внимание на то, что обвиняемое в совершении уголовного правонарушения лицо наделено правом присутствовать и действенно участвовать в суде первой инстанции. Личное присутствие подсудимого не имеет такого же значения в сравнении с кассационной инстанцией, даже если кассационный суд обладает юрисдикцией пересмотреть дело по вопросам факта и права. При анализе вопроса о присутствии в кассационной инстанции заявителя внимание должно быть уделено, в частности, специальным чертам рассматриваемой процедуры и способу, которым представлены интересы защиты в кассационной инстанции, особенно в аспекте вопросов, которые должны быть разрешены, и их значения для заявителя. Для справедливого судебного разбирательства также важно, чтобы обвиняемый был адекватно защищен в суде как первой, так и кассационной инстанций. Принцип равенства сторон является одной из черт широкой концепции справедливого судебного разбирательства, которое также включает основополагающее право на то, что уголовные процедуры должны быть состязательными. Это означает, что как прокурор, так и защита должны иметь возможность знать и комментировать представленные возражения, а также свидетельские показания (п. п. 26 - 29 Постановления от 22 июня 2006 г. По указанному делу Суд констатировал нарушение не только п. 1 ст. 6, но и подп. "c" п. 3 ст. 6 Конвенции (п. 35 Постановления от 22 июня 2006 г. по делу "Метелица против Российской Федерации")).

Вопрос личного участия заявителя, его адвоката в надзорной инстанции был рассмотрен Судом по делу "Алдошкина против Российской Федерации". Суд подчеркнул, что нарушается справедливость судебного разбирательства в случаях, когда надзорная инстанция изменяет квалификацию действий подсудимого без его вызова в суд и без предоставления ему возможности прокомментировать заявление о принесении протеста. Президиум Верховного Суда РФ изменил обвинительный приговор, по-иному квалифицировал действия заявительницы.

Примечание. 24 мая 2000 г. Президиум Верховного Суда РФ посчитал, что действия заявительницы не содержали оконченного состава преступления и должны были быть квалифицированы как покушение на мошенничество (ст. ст. 30, 159 УК РФ).

Прокурор присутствовал перед Президиумом Верховного Суда РФ и делал устные заявления в поддержку переквалификации. Президиум мог полностью пересмотреть дело, мог отклонить заявление о пересмотре дела в порядке надзора, отменить приговор и/или кассационное решение, прекратить уголовное разбирательство, изменить ранее принятые судебные акты. При таких обстоятельствах Суд пришел к выводу, что Президиум не мог, при условии справедливого судебного разбирательства, рассмотреть дело заявительницы в ее отсутствие. Если бы она или ее адвокат присутствовали, она могла бы выступить по делу и прокомментировать как заявление заместителя Председателя Верховного Суда РФ, так и устные пояснения прокуратуры. С учетом вышеизложенного Суд посчитал, что рассмотрение дела Президиумом Верховного Суда РФ не отвечало требованию справедливости. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 23 - 25 Постановления по делу "Алдошкина против Российской Федерации").

Лишение сторон лично участвовать на слушаниях по гражданскому делу, как и в случаях неизвещения лиц, может нарушать право как на публичное, так и справедливое судебное разбирательство в условиях фактических обстоятельств дела.

Участие при рассмотрении гражданского дела

лишенных свободы лиц

При рассмотрении дела "Ковалев против Российской Федерации" Суд вновь указал, что право на справедливое судебное разбирательство, в частности принцип состязательности и равенства сторон, требует, чтобы каждой стороне была предоставлена возможность знать и комментировать доказательства, соображения, представляемые другой стороной, а также представлять свое дело в условиях, которые не обусловливали бы создание невыгодного положения в сравнении с другой стороной процесса. Отказ заслушать свидетеля при определенных обстоятельствах может нарушать данный принцип (п. 34 Постановления от 10 мая 2007 г. По указанному делу Суд рассматривал вопрос о неучастии заявителя в гражданском процессе в аспекте нарушения публичных слушаний и справедливого судебного разбирательства (п. 30 Постановления). Заявитель отбывал срок лишения свободы в одной из колоний). По делу "Ковалев против Российской Федерации" Суд обратил внимание, что заявитель хотел лично представлять свое дело, касающееся недопустимого с ним обращения в милицейском участке <1>. Однако его участие не было признано необходимым на том основании, что он уже сделал устное заявление по поводу недопустимого обращения в суде, рассматривавшем уголовное обвинение против него, и, во-вторых, потому что требование о наличии недопустимого обращения не подтверждалось какими-либо доказательствами. Суд не смог признать вышеупомянутое обоснование. Во-первых, во время уголовного судебного разбирательства заявитель делал заявления о недопустимом к нему обращении с целью исключения из доказательств его признания в грабеже. Суд при рассмотрении нескольких дел различал жалобы, касающиеся недопустимого обращения сотрудников милиции, сделанные с целью оспорить доказательства по уголовному делу, с одной стороны, и гражданским иском, связанным с установлением факта недопустимого обращения, который может привести к денежной компенсации, с другой стороны <2>. Сам факт обращения к эпизоду, описываемому в доводах заявителя, представленных в уголовном судопроизводстве, не является достаточным, чтобы отказать ему в дальнейшем делать соответствующие заявления по рассматриваемому вопросу. Что касается второго аспекта мотивировки национальными судами отказа в обеспечении присутствия заявителя, Суд обратил внимание на определенное противоречие между утверждением судов о недоказанности жалобы и их нежеланием выслушать лично заявителя. В любом случае осуществление гарантий, обеспечивающих справедливое судебное разбирательство, не может зависеть от предварительной оценки доказательств, даваемой судом. Разница должна проводиться между требованиями, которые первоначально не являются правдоподобными, и требованиями, которые маловероятны на успех в связи с недостатком доказательств. Принимая во внимание, что требования заявителя основывались на личных переживаниях, опыте, его пояснения могли бы представлять собой важную часть аргументации позиции защиты по гражданскому делу и фактически единственным путем обеспечения состязательных процедур. Отказывая в личном присутствии, национальные суды не обеспечили справедливое разбирательство в отношении требований заявителя (п. п. 36, 37 Постановления от 10 мая 2007 г.). Заявитель также жаловался на нарушение принципа публичности судебного разбирательства. Однако Суд обратил внимание, что во время слушаний жена заявителя присутствовала в суде, делала письменные и устные заявления. Более того, присутствовали неправительственные организации, помогавшие заявительнице. В связи с этим Суд не признал нарушенным право заявителя на публичное судебное разбирательство.

--------------------------------

<1> Речь шла о предполагаемом, по мнению заявителя, совершении в отношении его пыток в ходе получения доказательств по уголовному делу.

<2> Суд, в частности, сослался на Постановление от 27 января 2005 г. по делу "Ксензов против Российской Федерации" и Постановление от 9 ноября 2006 г. по делу "Слюсарев против Российской Федерации".

Представляется, что личное участие заявителя по данному делу не было необходимым, учитывая, что последний отбывал уголовное наказание, связанное с лишением свободы. Но национальный суд имел возможность взять объяснения у лишенного свободы заявителя в порядке, предусматриваемом гражданским процессуальным законодательством (ст. 62 ГПК РФ, ст. 51 ГПК РСФСР).

К аналогичному выводу, что и по делу "Ковалев против Российской Федерации", пришел Суд по делу "Скоробогатых против Российской Федерации" (Постановление от 22 декабря 2009 г.).

Вопрос непосредственного участия лишенных свободы лиц в ходе гражданского судопроизводства был исследован и по делу "Хужин и другие против Российской Федерации" (Постановление от 23 октября 2008 г.). Заявители жаловались на то, что в нарушение принципа состязательности, следуемого из п. 1 ст. 6 Конвенции, национальные суды, рассматривая их гражданские требования, отказали им в возможности лично принимать участие в судебном процессе. Суд подчеркнул, что Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает право истца лично участвовать в ходе судебного разбирательства. Но Гражданский процессуальный кодекс РФ и уголовно-исполнительное законодательство РФ умалчивают об осуществлении указанного права лицами, находящимися под стражей, независимо от того, лишены ли они свободы в порядке реализации мер пресечения либо отбывают наказание во исполнение приговора. По делу "Хужин и другие против Российской Федерации" требования заявителей и их представителей о возможности лично участвовать в гражданском суде были отклонены на том основании, что национальное право не предусматривает возможности доставки осужденных лиц в место, где рассматривают их гражданские требования. Суд вновь отметил, что ст. 6 Конвенции не гарантирует права личного участия в гражданском суде, данное конвенционное положение скорее обеспечивает более общее право представлять свое дело перед судом и пользоваться принципом равенства сторон в отношении процессуального оппонента. Пункт 1 ст. 6 оставляет государству выбор средств в ходе обеспечения этих прав. Суд подчеркнул, что представительство является наиболее подходящей формой обеспечения соответствующих прав, если сторона лично не может участвовать в процессе. Как и по делу "Ковалев против Российской Федерации", было отмечено, что, принимая во внимание очевидные трудности, связанные с транспортировкой осужденных, Суд согласился с тем, что если требования заявителя не связаны с личным опытом, переживаниями, представительство лишенного свободы лица с помощью адвоката не будет нарушать принцип равенства сторон. По делу "Хужин и другие против Российской Федерации" заявители были уведомлены о наличии у них права назначить представителей в гражданском суде и первый заявитель выбрал г-жу Хужину в качестве своего представителя. Однако, учитывая личный характер требований заявителей, касающихся диффамации, они пытались лично участвовать в суде, их требования были отклонены судьей 3 марта 2003 г. После того как г-жа Хужина отказалась участвовать в процессе в знак протеста против отклоненного ходатайства и вышла из зала судебного заседания, судья решил продолжать процесс в ее отсутствие, а также в отсутствие заявителей, отметив, что "не имеется правовых оснований для участия в процессе лиц, которые совершили серьезные насильственные преступления". На следующий день суд отказал полностью в удовлетворении требований заявителя. Суд указал, что после отказа городского суда позволить заявителям лично участвовать в процессе он не рассматривал юридическую возможность обеспечить их эффективное участие в судебных процедурах. Далее суд не приостановил процесс, чтобы позволить второму и третьему заявителю, которые узнали об отказе в удовлетворении их требований, назначить представителей, а также дать возможность первому заявителю обсудить вопрос о дальнейшем участии его представителя - г-жи Хужиной либо замены ее юристом. Заявители явно не смогли решить вопрос о дальнейших действиях в плане защиты своих прав до тех пор, пока судебный акт об отказе в их личном участии не был передан им. Однако, как это и произошло, определение об отказе в удовлетворении их ходатайства о личном участии было им передано совместно с решением суда об отказе в удовлетворении их исковых требований. Кассационный суд никак не исправил эту ситуацию. При таких обстоятельствах Суд пришел к выводу, что рассмотрение требований заявителей в отсутствие их самих либо их представителей лишило их возможности эффективно представить дело перед судом. Соответственно, было нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции (п. п. 104 - 109 Постановления от 23 октября 2008 г.).