Государство как ценность

Год назад я предложил весьма спорную гипотезу о том, что национальные ценности уравновешивают этнические стереотипы. Я и сейчас от этого не отказываюсь, но одну поправку должен внести. Когда я выдвинул это суждение, я основывался на опыте модернизированных наций. Теперь хочу сказать: у них ценности действительно уравновешивают этнические стереотипы, а у традиционных этносов — нет. У них ценности подчиняются не законам дополнительности, а законам тождества. Государство как ценность — это консервант, типичная традиционная ценность.

Вообще государство как ценность возникает у немногих этносов. Это типично для молодого этноса, который стоял на грани уничтожения. В великорусском этносе это было, но очень давно. Это было в период ига, когда писали «Слово о погибели Русской земли». И тогда появление этого было объяснимо.

Избрание государства в качестве ценности, а не в качестве инструмента дает неожиданные последствия. Если государство — инструмент, то естественно приспосабливать его к тому, что требует общественная эволюция. Это же инструмент. А если это ценность, то его нельзя менять. В результате уже не раз историческая эволюция выводила на отчужденное отношение с таким государством. Это парадокс, но это так. И я хочу показать, как это работает в нынешней структуре социального контракта. Под социальным контрактом я понимаю обмен ожиданиями по поводу прав собственности и свободы. Полезно посмотреть, какие ожидания есть в отношении поведения государства у людей. Неформальные правила в любой стране не совпадают с правилами формальными, они же разные! И по-разному соотносятся с нормой, возведенной в закон.

Например, отношение к заключенным или беглым каторжникам. В России к ним через эпохи проходит сочувственное отношение. В США люди, узнав о побеге, брали винчестеры и шли искать беглеца. А в Сибири еще в XIX веке для беглых оставляли молоко и хлеб на подоконниках, понимая, что человек, скорее всего, не виноват.

Отношение к доносу. Донос, который в Европе является способом отстаивания своих гражданских прав, в России морально запрещен. Глава «Мемориала» Арсений Рогинский пояснял: в ходе Большого террора количество арестов по доносу никогда не превышало 6%, притом что Сталин требовал от органов НКВД поднять уровень народной поддержки. Не сумели. Донос запрещен.

«Правовой нигилизм». Это не правовой нигилизм. Это саботаж тех норм, которые предлагает власть.

Если население, игнорируя политико-правовые механизмы, не участвует через своих представителей-депутатов в формировании законодательства, оно неизбежно будет воспринимать законы, как чуждые; как «навязываемые властью»; как законы, которые не отражают интересы простых людей. Поэтому россияне и саботируют российские законы. (С.М.)

Все это вместе создает картину, про которую Ходорковский сказал: «У нас любая власть превращается в оккупационный режим». Любая. Боязнь провокаторов, саботаж, сочувствие зэкам.