Simple Plan. Perfect World 4 страница

— Я же тебе сказал…

— Вы представили формальные данные о его физическом состоянии и прогноз на ближайшее время, но меня интересует не это, — Спок вновь посмотрел на Джима. — Меня интересует его субъективное восприятие ситуации и самочувствие.

— Господи, я верю, что когда-нибудь этот день настанет, и ты начнёшь разговаривать как нормальный человек, — Маккой потёр лицо ладонями и устало взглянул на него. — Да, ему больно, Спок. Очень больно. Полное медицинское заключение будет готово утром, и до этого момента я просто не имею права увеличить дозировку обезболивающих. Дальше видно будет, но риск слишком велик. Может возникнуть привыкание, анафилактический шок, что угодно, с таким количеством противопоказаний, как у него, даже то, что сейчас вливаем, подобрать было сложно. Организм может просто не выдержать такой нагрузки, а ещё одна кома… — он осёкся и, покачав головой, резюмировал: — Ему придётся терпеть.

Нечто, мелькнувшее в глазах Спока, Маккой мог с уверенностью охарактеризовать как «лучше бы на его месте был я».

Чёрт возьми, да как же он задолбался! Ему хотелось орать на Спока и трясти его за грудки по одной простой причине: ну почему, почему нельзя было делать то, что он сейчас делает, когда всё было в порядке? Почему нужно было переломать Джима, себя, всех вокруг, заставить страдать и испытывать такую боль?! Умом он понимал, что лезть в это не нужно: в проблемах двоих виноваты двое, и решать их должны тоже только двое. Но как можно сдержаться, когда на его глазах творится такое?!

В подобные моменты он ненавидел обоих и одновременно жалел их, понимая, что врагу не пожелает испытать то, что сейчас испытывали Джим и Спок. И он не взялся бы утверждать наверняка, чья боль была сильнее.

Рано или поздно у всех наступает точка кипения. Кульминация, предел, пик перенапряжения, за которым следует закономерный взрыв, после чего всё возвращается на круги своя, но уже в изменённом состоянии. Люди ломаются так же легко, как вещи, главное — целенаправленное рассчитанное усилие и удар по нужному месту. Усилие и удар чаще всего применяются и наносятся неосознанно, под влиянием эмоций, но случается и иное. Порой, как бы хорошо ни осознавал, что делаешь другому больно, но переступаешь эту черту, руководствуясь не эмоциями — логикой и думая, что так будет лучше для всех.

Принцип меньшего зла, интересы большинства и прочая подобная ересь, обычно приводимая в оправдание… и очень редко, как правило, тогда, когда уже слишком поздно, приходящее осознание, что на это всё нужно было наплевать и позволить себе главное — просто быть рядом.

Временами, когда Маккой смотрел на Спока, он не мог поверить своим глазам. Он не мог поверить в то, что безэмоциональный и хладнокровный вулканец, по его мнению, в принципе не способный ни на какие чувства, будет с невозмутимым выражением лица бросаться в такие невозможные эмоцональные крайности, что впору было оглядываться по сторонам и проверять, не рушится ли мир вокруг.

Эгоизм и самопожертвование, любовь и ненависть, к себе и к другим — до Маккоя постепенно начинало доходить, что было бы, если бы вулканцы не приняли учение Сурака.

Поубивали бы друг друга нахрен, а потом и всю галактику к чертям собачьим повзрывали. Пусть уж лучше так…

— Доктор Маккой, — тревожный голос Спока заставил его прервать поток этих яростных мысленных рассуждений. — Джим...

— Чёрт! — Маккой метнулся мимо Спока в реанимацию, забыв закрыть дверь, и склонился с трикодером над судорожно задёргавшимся во сне Кирком.

Спок, помедлив, вошёл следом за ним.

Остаться снаружи было просто выше его сил.

— Спок, выйди, — не оборачиваясь, прошипел Маккой.

Спок сделал ещё шаг вперёд и твёрдо ответил:

— Нет.

— Выйди немедленно, или больше вообще сюда не зайдёшь! — рявкнул Маккой и развернулся к нему.

Спок посмотрел на Джима. Его глаза были закрыты, дыхание вновь выровнялось, судя по всему, Маккой смог стабилизировать его состояние. Но, как предполагал Спок — а ошибался он чрезвычайно редко — это было ненадолго.

— Он спит? — осведомился Спок, словно не замечая того, что Маккой от бешенства, казалось, бы готов взорваться.

— Пошёл вон, — угрожающим шёпотом повторил Леонард. — Ты ходячий рассадник бактерий, какого хрена ты здесь забыл? Он проспит ещё пару часов, дай ты ему отдохнуть, в конце концов.

— Я здесь не для того, чтобы мешать ему, — ответил Спок. — Разрешите напомнить, что я сегодня уже посещал камеру дезинфекции, поэтому назвать меня «рассадником бактерий» вы можете не больше, чем себя. Я здесь, поскольку хочу и могу помочь.

— Так, пошли-ка, — Маккой бесцеремонно схватил его за локоть и вытащил в коридор. — Какого хрена, Спок? Почему вы, блядь, когда не надо, ведёте себя как малые дети?

— Доктор Маккой, я правильно понимаю, что на сегодня дозировку снотворного и обезболивающего вы уже превысили?

За что Маккой ненавидел его больше всего, так это за умение задавать правильные вопросы.

— Не превысил, — сквозь зубы прошипел он. — Я, по-твоему, идиот или плохо знаю своё дело?

— Подобная экспрессивность свидетельствует о том, что норму препаратов вы таки выбрали? — Спок упорно стоял на своём, сверля Маккоя взглядом, от которого, будь в Леонарде хоть на йоту меньше злости, ему могло бы стать по-настоящему нехорошо. Он закатил глаза, пробормотал ругательство, но спорить было бесполезно — чёртов остроухий телепат был прав.

— Да, — выдавил из себя Маккой, ненавидя в этот момент Спока так, как, пожалуй, никто и никогда.

— То есть, когда через два часа Джим очнётся… — Спок внимательно посмотрел ему в глаза, и Маккой отрывисто кивнул:

— Да. Для нас всех начнётся ад.

Они одновременно посмотрели на Кирка через разделяющее палату реанимации и коридор идеально чистое оргстекло. Маккой не знал, о чём в этот момент думал Спок, но у него самого в голове крутилась одна-единственная мысль. Мысль малодушная и недостойная, но ведь и он тоже был просто человеком — и потому хотел оказаться подальше от этого места в тот момент, когда действие обезболивающего закончится. Вскрывать лучшего друга, когда он находится в бессознательном состоянии — одно, а наблюдать его мучения и не иметь возможности помочь ничем, кроме слов поддержки — совсем другое.

— Доктор Маккой, — голос Спока донёсся до него как будто из подземелья. С удивлением посмотрев на него, Леонард обнаружил, что и без того тёмные глаза вулканца стали почти чёрными. — У меня есть определённые соображения по поводу того, как помочь Джиму.

— Это какие ещё? — саркастически поинтересовался Маккой.

— В ситуациях, подобных этой, вулканцы могут компенсировать любые болезненные ощущения и направить силы организма на восстановление путём погружения в целебный транс, — туманно ответил Спок, не глядя на него.

— Не понял, — Леонард нахмурился. — А Джиму что с того?

— Транс является эффективной заменой медикаментозной терапии так же в случае, если, помимо непосредственного оператора, в процесс вовлечён иной объект, — Спок сегодня, по-видимому, решил довести его до белого каления, выдавая одну мутную формулировку за другой.

Однако Маккой дураком отнюдь не был. Что конкретно имеется в виду, он понял сразу. И вслед за этим его пронзило смутное ощущение, что кого-то тут пытаются обмануть — ну, по крайней мере, точно чего-то не договаривают.

— То есть, ты хочешь сказать, что можешь нейтрализовать его боль? — подозрительно разглядывая Спок, уточнил он.

— Да, — бесстрастно кивнул тот.

Смутное ощущение превратилось в девяностодевятипроцентную уверенность.

— Но ты ведь будешь чувствовать всё вместо него, так? — с нажимом спросил Маккой, которого от этих порывов к самопожертвованию уже начало подташнивать. — Извини, но это дерьмовый вариант, Спок. Я против.

— Я смогу полностью блокировать боль…— Спок замялся буквально на долю секунды, но это не укрылось от внимания Маккоя, — на какое-то время. Для восстановления сил мне потребуется медитация, после чего я смогу продолжить. Поверьте, доктор, это наиболее приемлемый вариант из всех теоретически возможных, — он проникновенно посмотрел на Маккоя, и тот окончательно убедился в том, что его пытаются надуть. Подобные темы он чувствовал за пару парсеков, иначе в его послужном списке было бы гораздо больше фамилий с сухими формулировками в графе «причина смерти».

— Что-то не верю я тебе, — напрямую заявил он, сверля Спока взглядом профессионального психотерапевта. — Где здесь подвох, объясни?

— Никакого подвоха нет, доктор, — ровно ответил Спок. — Я действительно могу сделать это. Помимо всего прочего хочу напомнить, что первый опыт взаимодействия наших разумов был успешен. Нет никаких причин полагать, что во второй раз результат будет негативным.

— Гладко стелешь, Спок. Слишком даже, — отрезал Маккой и через перегородку снова бросил взгляд на Джима. Согласиться значило фактически обречь Спока на продолжительную пытку адской болью — россказням о том, что он сможет блокировать всё, Маккой не верил. Но с другой стороны, он прекрасно знал, что в том случае, если он откажет Споку, Джим сам долго не продержится. Оставался вариант забыть о врачебном долге и колоть ему анальгетики, но последствия могла быть крайне… нежелательными.

У вулканцев болевой порог гораздо выше... Кстати говоря, что-то (Интересно, что бы это могло быть, в самом деле?.. Боже, идиоты, какие же они оба идиоты!) ему подсказывало, что Спок даже в случае отказа вряд ли его послушает. Ещё не хватало ловить этого придурка в окнах реанимации по ночам…

— В общем так, — решившись наконец, Маккой рубанул рукой воздух. — Самыми хреновыми для Джима будут первые дней пять-шесть. Сегодня попробуем твою «методику», — он скептически изобразил рукой в воздухе «кавычки». — В том случае, если я буду видеть, что груз тебе не по зубам — а я увижу, поверь, я прекрасно понимаю, что ты не можешь одновременно контролировать процесс и выражение своего лица, — мы прекратим и забудем об этом, понял? Мне не нужно тут два живых трупа вместо одного.

— Да, доктор, — с готовностью кивнул Спок. — Когда я смогу приступить?

— Лекарства будут действовать ещё в среднем часа полтора, — ответил Маккой. — Так что пока испарись и не мельтеши перед глазами, ясно? А то я и передумать могу.

— Уверяю, это не входило в мои планы, — сухо ответил Спок и сцепил руки за спиной. — Я бы хотел подготовиться, но для этого мне необходима медитация.

— Вали ко мне в кабинет, — Маккой вытащил из кармана ключи и отдал ему. — И это… — он сдвинул брови и буркнул: — Ты бы поел, что ли. Торчишь здесь с утра. Многого предложить не могу, но там в холодильнике есть овощи, хлеб и сыр. Репликатор на первом этаже, но лично я предпочитаю таскать еду с собой, чем давиться синтетической. Так что не стесняйся, в общем… — и, окончательно смутившись, в конце концов рявкнул: — И чтоб я эти полтора часа тебя не видел, понял? Без тебя тошно.

— Я понимаю, — Спок чуть склонил голову набок: — Благодарю вас, доктор.

— Сочтёмся ещё, — махнул рукой Маккой. — Давай, двигай уже.

У него был другой выход? Вряд ли. Даже зная, что ему предстоит, Спок всё равно шёл на это, поскольку понимал — так будет правильно. Он понимал, что Джиму не справиться в одиночку — и поэтому без тени сомнения шаг за шагом приближался к палате реанимации, на ближайшие несколько часов (а возможно, и дней) обещавшей стать его персональной пыточной камерой. Спок прекрасно осознавал, что блокировать болевые ощущения полностью невозможно, но стоять и смотреть на мучения Джима, зная, что может облегчить их, было бы просто предательством.

— Ну что намедитировался? — Маккой, тщательно пытавшийся скрыть волнение, грозно посмотрел на него.

— Да, доктор, — Спок кивнул и бросил быстрый взгляд на Джима. — Это маловероятно, но в том случае, если он проснётся в то время, когда я буду осуществлять необходимые манипуляции…

— Да уж догадаюсь, что делать, — Маккой потряс гипошприцем и мотнул головой в сторону дверей. — Иди, давай. Я здесь останусь. Буду наблюдать. И если что — ты знаешь.

— Но я бы настоятельно рекомендовал вам воздержаться от грубого вмешательства в процесс до его окончания, — предупредил Спок. — Последствия могут быть самыми нежелательными — как для Джима, так и для меня.

— Разберусь, — проворчал Маккой и закрыл за ним дверь.