Вопрос 7. В ходе развития науки в последней трети XX в

В ходе развития науки в последней трети XX в. были выявлены основания для создания новой научной картины мира — эволюци-онно-синергетической. Ее фундамент составляют ставшие общена­учными принципы развития и системности. Теоретический каркас этой картины мира определяют теории самоорганизации (синер­гетика) и систем (системология), а также информационный подход, в рамках которого информация понимается как атрибут материи на­ряду с движением, пространством и временем. Пока еще рано судить обо всем содержании эволюционно-синергетической картины мира, но некоторые ее сущностные черты можно указать. Во-первых, раз­витие рассматривается в ней как универсальный (осуществляющий­ся везде и всегда) и глобальный (охватывающий все и вся) процесс. Эта черта данной картины мира находит свое выражение в развитии концепции универсального (глобального) эволюционизма. Во-вто­рых, само развитие трактуется как самодетерминированный нели­нейный процесс самоорганизации нестационарных открытых сис­тем. Такое понимание процессов развития исходит из синергетики. В-третьих, утверждается фундаментальная согласованность основ­ных законов и свойств Вселенной с существованием в ней жизни и разума.

Эти черты эволюционно-синергетической картины мира позво­ляют по-новому решать проблему единства мира, понять взаимосвязи между различными уровнями организации материального мира (ме-га-, макро- и микромиров), живой и неживой материей, природы и об­щества, увидеть в новом ракурсе место и роль разума во Вселенной.

В указанных выше чертах формирующейся новой НКМ отража­ются и главные характеристики современной науки.

Во-первых, принцип развития (эволюции) в современной науке получил статус фундаментальной мировоззренческой и методологиче­ской константы. В общенаучной концепции универсального (глобаль­ного) эволюционизма принцип развития воспроизводится на уровне оснований науки, которая служит центром идейной кристаллизации новой научной картины мира — эволюционно-синергетической.

В рамках универсального эволюционизма происходит элимина­ция понятия изолированной системы, а вместе с ним — и концепции абсолютного (лапласовского) детерминизма. Теперь всякий локаль­ный процесс эволюции (геологический, биологический, социальный и т. д.) может быть объяснен только лишь как необходимый момент единого универсального процесса развития Вселенной как целого.

Современные космологические модели вполне определенно де­монстрируют эвристическую силу эволюционного подхода, предпо­лагающего рассмотрение физической реальности с позиций принципа развития. Очевидно, что если Вселенная реконструирована в космо­логических моделях как развивающаяся целостность, то и конкрет­ные формы материи (химическая, геологическая, биологическая, со­циальная), порожденные в едином «вселеннском» процессе развития, также претерпевают направленные изменения, т. е. развиваются.

Во-вторых, во 2-й половине XX столетия научное сообщество в полной мере осознало целостность, а следовательно, системность Метагалактики. Принципиально важно здесь то, что центральный аспект системности Метагалактики образует универсальность процес­сов развития. Это синхронный аспект взаимосвязи развития и сис­темности. Диахрония развития и системности заключается в том, что первоначально (как с точки зрения времени, так и с точки зрения субстрата) процесс развития был реализован в физической реально­сти. Результатом этого процесса стал субстрат химизма — атом. На­ступила космологическая эпоха рекомбинации: вещество отделилось от излучения. В этом пункте единый процесс развития дивергирует: теперь он воплощается в физической и химической ветвях эволю­ции универсума. Пространственно-временная суперпозиция физи­ческой и химической ветвей эволюции порождает биологический модус развития. На определенном этапе своего развертывания биоло­гическая эволюция, суперпозицируя со своим основанием — физи­ко-химической эволюцией, «взрывается» новой ветвью развития — социальной, которая, в свою очередь, порождает новый виток эволю­ции — информационный (опять же через суперпозицию со своим природным основанием — единством живого и неживого).

Описанная схема есть не что иное, как предельно общий сцена­рий порождения и возрастания системности той части мира, которая доступна научному познанию. Причем этот процесс осуществляется в форме развития.

В основе системности изучаемых наукой объектов лежит процесс развития. Системная парадигма во 2-й половине XX в. приобрела статус общенаучной именно потому, что в данный период собствен­ного развития науки в подавляющем большинстве ее сфер была осоз­нана историчность, изменчивость их предметных областей.

Такое положение дел дает основания для принципиально важных в мировоззренческом и методологическом отношении выводов.

В современной науке развитие трактуется как нелинейный, веро­ятностный и необратимый процесс, характеризующийся относитель­ной непредсказуемостью результата. В силу указанных обстоятельств прогнозирование как необходимый элемент философского и науч­ного знания в настоящее время воплощается в форме построения возможных миров, представляющих собой набор предполагаемых бу­дущих состояний того или иного объекта.

В-третьих, современная наука становится человекоразмерной. В составе концепции универсального эволюционизма одно из цент­ральных мест занимает антропный принцип. Данный принцип по­зволяет установить связь самых ранних стадий эволюции Вселенной и позднейшей биологической эволюции на Земле. Как следствие, че­ловеческое бытие рассматривается как эндогенная форма бытия по отношению к миру в целом и той его части, которую называют при­родой. Краткая формулировка антропного принципа следующая:

«Мир таков, потому что существует человек».

Действительно, в известной нам области мира — нашей Вселен­ной — основные параметры ее существования согласованы настолько «ювелирно», что только при этом наборе фундаментальных характе­ристик возможно появление и развитие жизни, тем более разумной. Так что человек не есть случайное явление. Он есть результат на­правленного мирового процесса самоорганизации, причем с беско­нечно возрастающей «многоканальностью» согласования его пара­метров и уменьшающейся степенью стабильности существования новых, более сложных форм существования.

Другой аспект антропного принципа эксплицируется через поиск ответа на вопрос: «Почему природа устроена именно так, а не ина­че?». Здесь речь идет о происхождении и обусловленности системы

законов «нашей» Вселенной, определяющих ее эволюцию и строе­ние. Примечательно то, что постановка этого вопроса сопровождается сменой представления об устойчивости мироздания (возведенного в абсолют классической механикой) идеей его радикальной неустой­чивости. В свою очередь, неустойчивость мира основана на неопре­деленности, имеющей место в микромире. Ибо сама неопределен­ность микрообъектов есть следствие противоречивости движения вообще и движения элементарных частиц в частности. Отсюда выте­кает вывод о том, что неопределенность есть атрибутивная черта объективного мира. Именно этот принципиальный факт установила квантовая механика. Неопределенность стала трактоваться как объ­ективная в отличие от неопределенности во всей предшествующей физике, где она толковалась как неполнота или недостаточность знаний.

Еще один аспект антропного принципа обнаруживает себя в про­цессе осмысления цивилизационного кризиса. Здесь на первый план выходит обратная сторона антропного принципа: «Существование человека во Вселенной возможно потому, что она такая, какая есть». Это означает, что есть предел способов и степени преобразования человеком окружающего его мира. Сегодня, как никогда, эти преде­лы буквально ощутимы. Всякая экологическая проблема и есть зри­мое выражение этих пределов.

И все-таки антропный принцип позволяет совершенно по-ново­му интерпретировать место и роль человека в универсуме. Человек занимает одно из центральных мест в мире не потому, что он есть «вершина» эволюционного процесса, ведь эта «вершина» может рух­нуть по причине своей собственной несостоятельности (глупости, идущей от самомнения и т. д.), а потому, что человек может стать фактором «направляемости» или «управляемости» развития, при этом направляя последнее в сторону повышения стабильности гло­бальной системы «общество — природа». Такое новое понимание че­ловека в соединении с современными взглядами на развитие нашло свое воплощение в теории устойчивого развития, ядром которой яв­ляется идея коэволюции природы и общества. Сущность последней состоит в том, чтобы определить согласованные с фундаментальны­ми законами природы параметры и механизмы развития человече­ской цивилизации. При этом следует учитывать то обстоятельство, что развивается не только явление, но и сущность, лежащая в его основе. Так, например, сегодня констатируется, что человечество вступает в новую стадию своего развития, названную информацион ной цивилизацией. Эта стадия человеческой истории характеризует­ся интенсивным обменом между людьми не веществом и энергией, а информацией, которая становится основным объектом человече­ской деятельности. Вещество же и энергия — средства оперирования людьми информацией. Если учесть тенденцию развития информа­ционных технологий — снижение вещественных и энергетических затрат на производство и оперирование информацией, — то можно прогнозировать снижение антропогенных нагрузок на окружающую среду, что должно привести к смягчению остроты экологических проблем в традиционном смысле. Но вместе с тем можно предполо­жить появление экологических проблем иного рода, например, за­грязнение информационного пространства.

В-четвертых, в современной науке стало распространенным исхо­дящее из синергетики представление о том, что эволюционные процес­сы протекают в форме самоорганизации сложных систем. Синерге-тические исследования возникли в конце 70-х гг. XX в. в результате открытия способностей неживых систем сохранять свою упорядо­ченность и переходить от менее упорядоченного состояния к более упорядоченному, например, при образовании турбулентных пото­ков. До этого такие способности приписывались только социальным и живым системам. Другими словами, так же как в обществе и жи­вой природе, в неживом протекают процессы самоорганизации.

Согласно И. Пригожину открытие феномена бифуркации в нежи­вых системах стало началом проникновения идеи развития в основа­ния современного естествознания, что указывает на тесную связь ос­новных положений синергетики с принципами философской теории развития — диалектикой. Так, само понятие бифуркации является научной конкретизацией диалектического понятия скачка.

Основной результат развития синергетики в качестве междисцип­линарного научного направления заключается в том, что самым раз­личным (как по своей природе, так и по своим масштабам) систе­мам присущи процессы самоорганизации, причем они протекают по общим для всех систем закономерностям, в основе которых лежат взаимодействия противоположных тенденций: устойчивости (ста­бильности) — неустойчивости, хаоса (беспорядка) — порядка (упо­рядоченности), энтропии — негэнтропии, необходимости — случай­ности и др. При этом синергетика исходит из того, что во Вселенной процессы развития, аспектом которого является самоорганизация, протекают в направлении возникновения более сложных систем.

В-пятых, современная наука характеризуется междисциплинарно -стью, представляющей собой суммарную тенденцию, детерминиро­ванную первыми четырьмя характеристиками. Именно интенсифи­кация этой характеристики в последующем развитии современной науки может стать центральным условием построения единой кар­тины мира, в которой синтезированы научные представления о трех основных сферах универсума — неживой природе, органическом ми­ре и обществе.

Таким образом, следует ожидать, что в науке XXI в. доминирую­щей станет парадигма, основу которой будут составлять универсаль­ные законы эволюции и самоорганизации, инвариантные к любому уровню организации реальности (физической, химической, геологи­ческой, биологической, социальной и т. д.).