Каковы основные черты философского мышления?

Философское знание уже Сократом и Платоном противо­поставлялось знанию, ограниченному познанием действитель­ности. Если научное знание описывает и объясняет область того, что есть, то философское знание охватывает также и об­ласть того, что должно быть, — область ценностей, смысла и целей человеческого существования. Больше всего филосо­фия интересуется тем, что меньше всего занимает науку,— свя­зью данных явлений действительности с общим и целым, по­нимания жизненного смысла и значения тех явлений, которые в отдельности изучаются различными науками. Философские понятия, сравнительно с научными понятиями, при большем их объеме, неизбежно беднее содержанием. Так как они при­званы быть орудием познания при разрешении проблем более обширных, чем научные проблемы,— проблем предельных оснований бытия и познания. В чем же особенность философ­ского подхода к явлениям действительности? Можем ли мы говорить о философском мышлении как особом складе ума, а не только о философии как некотором профессиональном занятии? Уже в античной философии проводилось различение между философией как наукой (Аристотель) и философией как любовью к мудрости (Платон) — особого рода духовной деяте­льностью, которая проясняет многосложность мира и занятия которой предполагают наличие определенных нравственных качеств и умственных добродетелей. Философское мышление есть прежде всего выделение самого важного, существенного из бесконечного многообразия окружающих нас явлений. «Смысловой фильтр» отбора информации, характерный для философии, выражается в трех чертах философского мышле­ния: рефлексивности, целостности и критичности.

Рефлексивность — это стремление к предельной осознанности своих действий, т. е. настроенность на выявление смысла собы­тий и их связи между собой. И начинается рефлексия с детского удивления перед миром и загадками его устройства. Почему это так? Для чего? А как это происходит? Великое удивление, из ко­торого рождается дух философствования,— это падение власти частностей и отвлеченности, когда человеку впервые открывается перспектива бесконечности целого, возможность устремиться к его пониманию, а значит, познать не только умом, но и от­крыть многое чувству и воле. По определению Тейяра де Шардена, рефлексия — это «приобретенная сознанием способность со­средоточиться на самом себе и овладеть самим собой как предме­том, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфическим значением — способностью уже не просто позна­вать, а познавать самого себя; не просто знать, а знать, что зна­ешь». Рефлексия не во всех случаях приводит к подлинно фило­софскому мышлению, поводом для нее могут быть ложные, на­думанные проблемы. Например, соответствие идей, гипотез неким нерушимым постулатам, сформулированным в другое вре­мя, в других условиях. Поучительный пример — средневековая схоластика, всерьез обсуждавшая вопрос о том, сколько дьяволов может поместиться на острие ножа, или догматизированный марксизм, посвятивший тома различению построения социализ­ма в целом, в основном и окончательно. Тем не менее без реф­лексии философского мышления не бывает.

Целостность философского мышления означает направлен­ность на объединение многообразия человеческой жиз­ни — личной, социальной, познавательной — через выявление их связи. Подходить к миру с точки зрения целостности вовсе не означает все знать об этом мире. Целостность какого-либо явления — это отнюдь не сумма его свойств, которые можно было бы выделять до бесконечности. Философски мыслящий человек представляет себе основные тенденции развития мира, общества, познания, может соотнести свою жизнь с этими тенденциями и понять свое место в этом развитии.

Критичность как черта философского мышления означает в первую очередь способность оценивать и обновлять основа­ния своей собственной деятельности в меняющемся мире. Фи­лософское мышление сильно именно своим умением задавать все новые и новые вопросы миру и самому себе. В философии нет запрета на критику, запрета на сомнение. Можно согласи­ться с суждением Б. Рассела, что «философию надо изучать не за определенность ответов на ее вопросы... но скорее за сами эти вопросы, ибо эти вопросы расширяют наше представление о том, что, возможно, обогащают наше интеллектуальное вооб­ражение и уменьшают догматическую уверенность, мешающую разуму заняться спекулятивным творчеством». К числу этих вопросов относятся следующие. Разделен ли мир на дух и ма­терию, а если да, то что такое дух и материя? Подчинен ли дух материи или нет? Имеет ли Вселенная какое-либо единст­во или цель? Действительно ли существуют законы природы, или мы просто верим в них благодаря лишь нам присущей склонности к порядку? Нужно ли добру быть вечным, чтобы заслуживать высокую оценку, или же к добру нужно стремить­ся, если даже оно человеку несет гибель? и другие вопросы.