Глава тринадцатая. Полина согласилась так неожиданно, что Яков сперва даже не понял, всерьез она или шутит

1.

Полина согласилась так неожиданно, что Яков сперва даже не понял, всерьез она или шутит.
А все началось с того, что Поля внезапно позвонила и пригласила его на свадьбу к какому-то прапору. Естественно, Яша согласился. Да хоть к дворнику из соседнего подъезда. Главное, с Полиной.
Свадьба, к его удивлению, оказалась вполне приличной. Сам Яков бы, конечно, ни за что не стал снимать для праздника бывшую заводскую столовую, ныне гордо именуемую кафе. Ну да что с прапорщика взять?
Гости сидели за длинным столом. На скатерти желтели пятна, но толстозадая официантка ловко заставила их крынками с салатом. Именно крынками, потому что салатницами назвать ЭТО было нельзя. Как, впрочем, и их содержимое – салатом.
Хотя какое его дело? Полина-то рядом и вроде нос от плохо вымытых ножей не воротит. Или просто тактично не замечает. Она же у нас девушка интеллигентная! Не то что Яков. Ему, например, кусок в горло не лез. Особенно когда взгляд падал на отвратительный серый тюль на окнах, на которых кто-то догадался булавками прикрепить плакат с надписью: Поздравляем!». Какая безвкусица!
Невеста была немолода, но привлекательна. Этого Яков отрицать не стал. Особенно мило она краснела, когда пьянеющие на глазах гости в очередной раз кричали: «Горько!» Яша решил, что если, не дай Бог, Полине вздумается пригласить кого-то из них на их собственную свадьбу, он постарается тактично ее отговорить.
И уж точно ноги в его доме не будет этого усатого типа – Петушкова, кажется…
Едва Яков зашел в зал и увидел информатика, как сразу начал нервничать. Вдруг бывший сообщник напьется и полезет к нему с разговорами? А Полина услышит и догадается, что Яков не в первый раз в жизни их преподавателя видит. А догадавшись, начнет задавать лишние вопросы.
Да уж, Яков как в воду глядел. Петушков действительно скоро окосел, пощипал усы и потрусил к нему в обход стола. Ретироваться Яша не успел. Но, к счастью, Полина именно в этот момент упорхнула с невестой «пудрить носик» - или как это у баб называется?
Информатик плюхнулся рядом и пьяно зарыдал, пытаясь обнять окаменевшего Якова. Уже через пять минут тот знал всю подноготную личной драмы преподавателя Петушкова.
Оказывается, некая прелестная фея выказала к информатику нешуточную симпатию. Обнадежила, вскружила голову, влюбила в себя и пропала – исчезла в цветах.
- Почему это в цветах? – не понял Яков.
Петушков оторвал голову от его плеча и возмутился:
- Она же фея! Где же ей, по-вашему, еще исчезать?!
- Ну-ну, - только и смог выговорить Яков.
Впрочем, и сам Петушков уже больше ничего не смог выговорить. Он так и уснул, нежно прижавшись к собеседнику. Яков осторожно, чтобы не разбудить весьма кстати вздремнувшего информатика, переложил его голову на стол. Затем встал, надел пиджак и твердо вознамерился увести любой ценой Полину домой.
Однако девушка и не думала возражать. Они вышли на улицу, и Яков предложил поймать такси. Но Полина захотела пройтись пешком.
- Чудесный вечер, чудесная ночь! – счастливо бормотала она, не замечая, что Яков абсолютно не разделяет ее чувств.
Он полагал, что вечер можно было провести значительно более плодотворно. А что касается «чудесной ночи», то, одетый, как и все автомобилисты, крайне легкомысленно (осенние ботиночки без меха), Яков замерз как цуцик, не успели они свернуть за угол.
Но нет худа без добра: зато он смог напроситься к Полине на чай. А она, будучи девушкой не только интеллигентной, но и жалостливой, не смогла ему отказать.
Пока хозяйка возилась с чайником, Яков не отрывал от нее восхищенного взгляда.
Ох и хороша она была сегодня! Особенно с мороза. Щеки румяные, глаза сияющие, загадочные (и о чем только думает, интересно?). И кофточка ей эта розовая ну просто до ужаса идет! Ну как тут удержаться?
Вот Яков и не удержался.
Встал, подошел к ней сзади и негромко сказал:
- Полина! Не дури. Выходи за меня замуж. Лучше все равно не найдешь.
Она застыла. Яков испугался. Сейчас обернется и ответит с досадой: «Яш, мы ведь это уже обсуждали…»
Но Полина не обернулась. Тогда Яков повторил более настойчиво:
- Ну скажи, чего тебе еще надо? Выйдешь или нет? – эх, надо бы с ней помягче, но уж больно сильно он разнервничался.
А тут Полина возьми да и ответь:
- Хорошо. Я выйду за тебя замуж.
Яков сперва даже не поверил. Повернул ее к себе лицом, в глаза заглянул:
- Правда?
- Правда, - подтвердила Полина.
- Через неделю? – уточнил он.
- Лучше через три.
Яков подозрительно прищурился. Ну точно, издевается. Не может без своих шуточек! Но вслух сказал:
- Хорошо, давай через три, - и замер в ожидании.
Про себя Яков решил: если Полина не всерьез его предложение приняла, то сейчас рассмеется, скажет какую-нибудь колкость и вновь займется чаем. Но девушка ничего подобного не сделала. Задумчиво поглядела куда-то вбок и кивнула:
- Договорились.
Так Полина и Яков нежданно-негаданно обручились. Обсудив детали, решили, что свадьба будет скромной – парочка свидетелей и самые близкие друзья. А на медовый месяц Яша предложил поехать в Италию. Полина ведь не против Италии?
Полина была не против.

2.

А жизнь в училище тем временем шла своим чередом. С момента позорного изгнания Синицына прошло полторы недели, но суворовцы по-прежнему бурно обсуждали это событие и все более утверждались в мысли, что Илья не виноват. Даже Сухой, и тот признал, что ему Синицы не хватает. «Поспорить и то не с кем», - добавил он, чтобы ребята не подумали, будто подлизывается.
Единственным человеком, который мог пролить свет на загадочное появление в тумбочке Ильи «этих дурацких наркотиков», был Степа. Но тот продолжал упорно твердить, что за весь день мимо него даже мышь не проскочила.
- Не переживай, Печка, - заверил друга Макс, - мышь в любом случае вне подозрений.
Озарение снизошло на Перепечко внезапно. Как-то ночью он проснулся со странным чувством, что никак не может вспомнить нечто очень важное. Может, сон ему нехороший приснился или просто приспичило, а про дурные предчувствия он позже придумал. Это истории неизвестно. Известно только, что не успел Степа выйти по малой нужде из казармы, как тут же вернулся обратно и бросился тормошить Макса.
Тот спросонья чуть не заехал ему кулаком в челюсть, Печка едва увернулся.
- Макс, Макс! – громко шептал на ухо Макарову Перепечко, - Я все вспомнил. Просыпайся!
Наконец Макс нехотя потер глаза, автоматически посмотрел на часы и недовольно схватил за грудки склонившегося над ним Печку.
- Ты чего, ошалел? Времени знаешь сколько?
Но Перепечко неожиданно бойко сбросил его руки и возбужденно зашептал:
- Я вспомнил. В тот день, когда у Синицына наркотики нашли, я в туалет бегал.
По-прежнему плохо соображая, Макс вновь опустился на подушку и уже сквозь сон пробормотал:
- Это потрясающая новость. Перепечко тоже иногда ходит в туалет.
Однако Степа не дал другу уснуть:
- Я во время дежурства отлучался. Понимаешь? Я не все время был в казарме. Я уходил.
Макс недоверчиво открыл один глаз:
- Это, конечно, здорово. Но нам-то что дает?
- А то, - продолжил Печка, - что я, кажется, видел того, кто мог Синице подбросить пакет с наркотой.
Тут уж Макс заинтересованно присел на кровати.
- Да? И кто это был?
- Я не уверен, но, по-моему, этот тип учится на третьем курсе. Я тебе его завтра покажу.
Ошарашено покачав головой, Макс воскликнул:
- Печка, как ты умудрился об этом забыть?!
Степа смущенно пожал плечами и неуверенно предположил:
- Может, амнезия?
Макс покрутил пальцем у виска и перевернулся на другой бок.
Все подробности Печка поведал Максу только на следующий день. Оказывается, когда он, потеряв всякое терпение, смылся с поста в туалет, то по дороге кое-кого встретил. Но тогда он не придал этому ровно никакого значения (и, наверное, не произойди с Синицей такая беда, и вовсе не вспомнил бы о такой мелочи).
По пустому коридору шел «старик». Заметив Печку, он на секунду притормозил, а потом, как ни в чем не бывало, двинулся дальше. Но самое интересное, что, когда Перепечко бодро трусил обратно, он вновь видел того самого «старика». Только на этот раз со спины.
- Правда же подозрительно? – с надеждой спросил Степа, закончив свой рассказ.
- Это полностью меняет дело, - согласился Макс, - Только прежде, чем идти к командиру, покажи мне этого «старика».
Суворовцы караулили неизвестного старшекурсника почти целый день, но застукали лишь вечером, за ужином. Случайно глянув поверх стакана с компотом, Печка чуть не поперхнулся и принялся изо всех сил дергать Макарова за рукав.
- Вот же он! Точно он!
Макс проследил за Степиным пальцем и увидел парня лет шестнадцати с огромным ртом, толстыми губами и маленькими глазками. Красавцем его назвать было сложно.
Губастый «старик» шел к выходу вместе с третьекурсником из второго взвода.
Макс вытер руки салфеткой.
- А вот теперь надо срочно обо всем рассказать товарищу майору.

Василюк внимательно выслушал ребят и сильно призадумался. Генерал Матвеев ясно дал понять своим офицерам, что вопрос об исключении суворовца Синицына закрыт. Но, с другой стороны, начальник ведь тоже может ошибаться. Выгнать мальчика — самый простой вариант. Но, может, попробовать разобраться?
И майор решил поговорить с офицером-воспитателем второго взвода. Изложил ему суть проблемы и спросил совета. Тот задумчиво подергал себя за мочку уха и сказал.
— Ну что ж, давай проверим. Тащи ко мне своего суворовца.
Через десять минут, весь потный от волнения, Печка вошел в казарму третьего курса. Губастого парня, которого Степа встретил в тот роковой день в коридоре, он узнал сразу. И, не раздумывая, кивнул:
— Этот. — Вообще-то Перепечко стало не много не по себе. Губастый был гораздо выше
и плечистей его.
«Старик» если мальчика и узнал, то не дрогнул. И когда командир велел ему выйти вперед, он абсолютно спокойно шагнул и замер в ожидании вопроса.
— Ты этого суворовца знаешь? — спросили его.
Скуластый кивнул. Печка почувствовал, как у него подкосились ноги. Но «старик» тем временем заявил:
— Я видел суворовца в коридорах училища. — И ведь ни слова неправды тут не было. А что Печке на это возразить? Разве он своими глазами видел, как «старик» Синице наркотики подбрасывал? Нет. Степа видел только, что тот возле расположения третьего взвода ошивался.
А командир губастого задал последний вопрос:
— Суворовец Шахов, ты заходил в казарму к первокурсникам третьего взвода?
— Никак нет, не заходил, — невозмутимо ответил «старик», и майор, повернувшись к Василюку, полгал плечами: мол, обознался твой пацан.
Но Печка не обознался, в чем убедился уже на следующий вечер, когда губастый старшекурсник неожиданно подошел к нему в туалете.
Увидев его, Перепечко стал затравленно озираться, высматривая пути к бегству Но Шахов (вроде бы так назвал его командир) все эти пути отрезал. Недобро ухмыляясь, он навис над резко побледневшим Печкой и спросил:
— Тебя разве, «сос», не учили, что фискалить нехорошо?
— Я не фискалил, — жалобно пробормотал мальчик и резко дернулся, надеясь смыться. Но реакция у Шахова была отменная. Печка и оглянуться не успел, как обнаружил, что прибит мускулистой рукой «старика», словно гвоздями, к стене.
— А кто пальчиком своим жирненьким в меня тыкал и блеял: «Это он?»
Поскольку вопрос был чисто риторический, Печка решил промолчать. А Шахов вновь невесть отчего оскалился, отпустил Степу и, уже уходя, бросил:
— Запомни, «сос». Еще раз клеветать на меня вздумаешь, по стенке размажу.
Но Печка-то не клеветал! И когда он рассказал о нападении «старика» Макарову, тот с ним сразу согласился.
- Похоже, мы Шахова напугали. Только это Синицыну не поможет.
Печка с сомнением посмотрел на Макса. Ему показалось, что все обстояло наоборот: это не они старшекурсника напугали, а тот на Степку страху нагнал. И все потому, что никаких улик у них не было. Одни домыслы. А, как говорится, слово к делу не пришьешь. Ребятам требовались доказательства. Да вот только найти их не представлялось возможным.
Однако вот тут Печка ошибался. Кое-кому удалось совершенно случайно раздобыть доказательства, неопровержимо свидетельствующие о причастности Шахова к появлению наркотиков в тумбочке Синицына.
К сожалению, этим человеком оказался Сырников.

3.

В последнее время Алексею Сырникову жилось непросто. Его беззаботное существование закончилось, когда одним ужасным вечером в комнату вошла шумно всхлипывающая мать и сообщила, что «этот мерзавец» их бросает.
Сырников, конечно, сразу понял, кого мама имела в виду. Отца, кого же еще?
И, надо сказать, не очень удивился. Родители уже лет пять как только и делали, что ссорились. Мать попрекала Ротмистрова изменами. а тот довольно противно смеялся и говорил, что «любой нормальный мужик по-другому с ней жить не сможет». Алексей все слышал. и переживал за мать.
Однако, когда Ротмистров собрал вещи и действительно ушел из дома, жизнь мальчика круто изменилась. Ссоры родителей прекратились, но зато Алеше приходилось ежедневно выслушивать долгие истеричные рассказы матери о «негодяе-отце и его белобрысой шлюшке». И хотя Наташа оказалась не такой уж белобрысой, Сырников решил, что никогда не простит ни ей, ни отцу того, что они сделали с его когда-то доброй и ласковой мамой. Подумать только, в кого она из-за них превратилась!
Ротмистров, предполагая, что его сын согласился поступить в Суворовское, лишь бы только сбежать из дома, был абсолютно прав. Мальчика не остановил даже отчаянный вопль матери: «Ты уходишь К НИМ, предатель! Выходит, ты ничуть не лучше своего папаши!»
Но Сырников ушел вовсе НЕ К НИМ. ИХ он ненавидел. И сколько бы новая жена отца ни пыталась наладить отношения, все ее усилия разбивались об упрямое желание суворовца испортить ИМ жизнь.
Да еще, вдобавок ко всему, его невзлюбили в училище. Была пара-тройка кадетов, которые будто привязанные ходили за Лешкой и соглашались участвовать в любой, даже самой безумной его затее. Но Сырников не обольщался. Эти выделывались перед его отцом, который был офицером-воспитателем их взвода. А остальные, более или менее нормальные пацаны, знаться с ним почему-то не желали.
Вначале Сырников переживал, а потом начал мстить. Не мучаясь угрызениями совести, он тайно сдавал отцу своих товарищей, да еще умудрялся обставить дело так, что подозрение в доносительстве падало на кого-то другого.
Ротмистров инициативу Алексея поощрял, считая это сыновней преданностью. И за каждую полезную информацию выдавал отпрыску положенные тридцать сребреников.
Не будучи ни разу пойманным за руку, мальчик почувствовал свою безнаказанность. Конечно, кадеты шептались за его спиной, но в открытую обвинить сына майора в фискальстве не решались.
И Сырников окончательно обнаглел. Да плевать ему, что думают эти уроды! Не хотят с ним общаться — и не надо. Они просто завидуют, что его отец в училище вес имеет, вот и злятся.
Успокоив себя таким образом, Сырников вполне сносно обустроил свою новую жизнь.
Он далее на отца реже огрызаться стал. Все-таки тот был едва ли не единственным человеком в училище, который относился к мальчику по-доброму, да и потом, у кого ему в случае чего искать защиты?
Поэтому, узнав тайну Шахова, Алексей первым делом хотел поделиться новостью с отцом, но, пораскинув мозгами, решил, что может и самостоятельно извлечь из добытой информации пользу. А дело было так.

4.

Сырников лениво мел дорожку недалеко от забора. Впрочем, мел, громко сказано. Так, во-дил метлой по асфальту, развлекаясь тем, что гонял мусор из стороны в сторону. И только когда на него пару раз прикрикнул прапорщик, он всерьез занялся уборкой.
Эх, жаль все-таки, что Философа не выгнали! Избил отца, а ему, на тебе, чуть ли не бла-годарность объявили. Вот и верь после этого в справедливость.
Особенно Сырникова возмущало, что под петицией Макарова подписались кадеты из их взвода. Ведь Ротмистров, какой бы он ни был, как-никак все-таки их офицер-воспитатель! А как же пресловутая солидарность? Нет, Сырников тут решительно ничего не понимал: из-за какого то прапора задницу рвут, а родного командира за нечего делать предают.
Сырников собрал мусор в кучу и уже закинул было метлу на плечо, чтобы отправиться восвояси, когда услышал окрик Кантемирова:
— Сырников, а кто будет у забора мести? Моя бабушка?
А хоть бы и так, недовольно подумал суворовец, но покорно поплелся в указанном на-правлении. Возле кустов он нагнулся, чтобы поднять бумажку, и тут услышал слова, которые заставили его присесть и навострить уши.
— Шнырь, ты молодец. За мной долг, — похвалил кого-то тихий незнакомый голос. — Я этого «coca» уже в нашей бывшей школе пару раз видел. Выгнали придурка! Довыпендривался.
— Да без проблем. Почему бы хорошему человеку не помочь? — отозвался его невидимый собеседник. — Даже париться особо не пришлось. Прикинь, этот придурок как раз перед моим приходом в туалет смотался. Мне только и осталось, что пакет в тумбочку скинуть.
Сырников не сразу понял, о чем идет речь, но на всякий случай решил дослушать беседу до конца. Осторожно, чтобы не задеть головой ветки и не привлечь внимание говоривших, Алексей выглянул из-за кустов. Около забора стояли двое. Один суворовец-старшекурсник, а второй — тот, что по противоположную сторону ограды... Сырников нахмурился. Лицо вроде знакомое. Ага, вспомнил. Это тот парень, которого за драку с Синицыным (дружком интернатовского) из училища вышибли. Михеев, кажется.
Спрятавшись обратно в свое укрытие, Сырников затаил дыхание.
А тот, кого Михеев назвал Шнырем, продолжил:
— Правда, толстый меня около казармы ихней видел.
— И что? — забеспокоился Михеев.
— Да ничего, — пожал плечами Шнырь! — Видел и видел, что с того? Кто докажет, что это я наркоту в тумбочку «сосу» подложил?
Сказал и озабоченно оглянулся. Сырников замер, надеясь слиться с кустами. К счастью, Шнырь его не заметил.
— Супер! — вновь порадовался Михеев и начал прощаться: — Ладно, я пошел. Увидимся в выходные. За мной долг, я помню.
После чего парни разбрелись в разные стороны.
Дождавшись, пока Шнырь скроется из виду, Сырников вылез из кустов. По лицу его блуждала задумчивая улыбочка.
Сложив два и два, он понял, как ему повезло. Значит, Синицына и впрямь ни за что из училища турнули. Обхохочешься!
Конечно, Илью Сырникову не было жаль ни капли. Он думал о другом. Тут, как ни крути, он оказывается в выигрыше. Расскажет командованию правду о наркотиках, прослывет героем. Промолчит – так за это могут и заплатить.
Второй вариант показался Сырникову более заманчивым. Поэтому он решил ни слова не говорить отцу, а вместо этого серьезно побеседовать с суворовцем, которого Михеев называл Шнырем.

5.

Осуществить задуманное ему удалось в тот же день. Несколько робея перед внушительны-ми мышцами «старика», Сырников подошел к Шнырю в тот момент, когда он стоял в коридоре, уткнувшись носом в тетрадку. Встал рядом и, как можно небрежнее, бросил:
— Привет!
Старшекурсник оторвал глаза от конспекта, смерил Сырникова долгим изучающим взглядом, не обнаружил ничего примечательного и, презрительно хмыкнув, вновь вернулся к своему занятию.
Но Сырников был готов к такому приему. Не шелохнувшись, он повторил громче:
— Привет!
Шнырь нахмурился. Вот наглый «сос»! Он опустил вниз руку с тетрадью и фыркнул на суворовца:
— Брысь отсюда!
Да я-то что? — задумчиво проговорил Сырников, по-прежнему не трогаясь с места. — Я-то могу и брысь... Только имей в виду: отправлюсь сразу к Ноздреву.
Развернувшись к чокнутому кадету всем корпусом, Шнырь угрожающе наклонился к «сосу» и, криво усмехнувшись, недоверчиво уточнил:
— Ты чего, сдурел? Жаловаться побежишь?
Но Сырников отрицательно покачал голо
вой:
— Нет, конечно. Я просто выполню свой долг и расскажу полковнику Ноздреву о том,
что моего бедного товарища, суворовца Синицына, несправедливо выгнали из училища. —
Заметив, как побагровело лицо Шныря, Алексей чуть отодвинулся, но продолжил: — И, ко-нечно, сообщу ему имя того, кто подбросил Синицыну наркотики. Как там его: Шнырь, ка-жется, — будто задумавшись, пробормотал Сырников. В следующий момент парень по-чувствовал, что ноги его повисли в воздухе, а сам он неожиданно оказался лицом к лицу со «стариком».
Но не успел Сырников как следует испугаться, как вновь оказался на полу. Шнырь презрительно скривился:
— Кто тебе поверит?
Алексей начал загибать пальцы:
— Толстяк расскажет, что видел тебя у казармы — это раз. А я сообщу о вашем с этим...
с Михеевым заговоре — два. — И мальчик задумчиво покачал головой. — Я думаю, что поверят.
После этого заявления Сырников вновь «взлетел» вверх.
— Ах ты, гад, — с чувством произнес Шнырь, не спуская с Алексея злобного взгляда. — Да я ж тебя...
— Зачем? — визгливо возразил Сырников. — Со мной ведь и договориться можно.
Шнырь насупился.
— Это ты меня, типа, шантажируешь? — догадался он.
— Нет, что ты, — пришел в себя Сырников, опять ощутив пол под ногами. — Предлагаю сделку.
Ничего ему не ответив, «старик» собрал свои шмотки и ушел, ругнувшись себе под нос.
А через несколько дней у Сырникова появился новенький МРЗ плеер.