Глава пятая. 1. Сашка не ошиблась: свет горел именно в квартире Нины Леваковой

1.

Сашка не ошиблась: свет горел именно в квартире Нины Леваковой. Когда они добрались до места, уже стемнело. Андрей специально задержался под окнами, чтобы проверить версию девушки.
Так и есть. В большой комнате, за приметными красными занавесками, на полную мощь сияла лампа. Свет был яркий, потому что люстру повесить Андрей не успел.
Сердце у него екнуло. Суворовец испуганно посмотрел на Сашку. Та все поняла и быстро взяла его за руку. молча они вошли в подъезд и поднялись наверх. Остановились около обшарпанной двери. Леваков достал из кармана ключ (мать сделала дубликат всего полторы недели назад) и дрожащими руками вставил его в замочную скважину. Повернул два раза и дернул ручку. В образовавшуюся щель проникла полоска света.
Андрей не спешил.
- Хочешь, я первая пойду? – отважно предложила Сашка.
Леваков отрицательно замотал головой. Настроившись, он толкнул дверь, вошел в коридор, нащупал вслепую выключатель и сразу щелкнул им.
На вешалке висели женское пальто и старая болоньевая куртка. На полу в беспорядке валялась обувь. Андрей сразу заметил в углу осенние сапоги, в которых была мать, когда он забирал ее из больницы. Стоптанная подошва, мыски в трещинках, набоек на каблуках нет.
Сашка проследила за его взглядом и почему-то шепотом спросила:
- Это ее?
Леваков не ответил. Вместо этого он оттеснил девушку обратно на лестничную площадку. Но она воспротивилась:
- Я с тобой.
Не став возражать, Андрей решительно прошел в комнату. Никого. Огляделся. Дверь в другую комнату приоткрыта, и там темно. Не чувствуя ног, он прошел мимо накрытого стола и, вытянув руку, резким движением распахнул дверь настежь.
В темноте вырисовались застеленная кровать, шкаф, прикроватная тумбочка. Но на первый взгляд и в этой комнате тоже было пусто.
Андрей вошел внутрь и включил свет. Так и есть. Матери здесь не оказалось.
- Ну что? – раздался сзади встревоженный голос.
Леваков от неожиданности вздрогнул. Сашка стояла прямо у него за спиной и настороженно выглядывала сбоку.
- Никого нет, - с некоторым облегчением констатировал Андрей.
- В ванной тоже, - сообщила Сашка, - Я проверила. И на кухне.
Оставалось признать, что кроме них двоих, в квартире не было ни одной живой души. К счастью, мертвой тоже.
Они вернулись в большую комнату и, в изнеможении после пережитого стресса, опустились на диван. Тут взгляд Левакова упал на стол. Что-то его насторожило.
- Саша, - прошептал он неуверенно, - а тебе не кажется, что после нашего ухода, ну тогда, в воскресенье, здесь никто не прибирался?
Девушка приподнялась, внимательно осмотрелась, и с удивлением кивнула:
- Определенно нет.
На углу возвышалась горка посуды с намертво присохшим кетчупом на тарелках. Чашки стояли там же, где ребята пили из них во время обеда. Вон даже кусок недоеденного Сашкой торта. Заварочный чайник в центре.
Саша встала, приподняла крышечку и поморщилась.
- Плесень одна, - и сразу обернулась к Андрею, - А это значит…
Тот кивнул:
- Это значит, что мама исчезла сразу после нашего ухода.
Им стало не по себе. Но никакого разумного объяснения произошедшему ребята придумать не могли.
- Пошли в милицию, - решила Сашка, - Чего сидеть-то?
Андрей, как и многие интернатовские, милицию не очень жаловал. Но Сашка права. Сидеть здесь и тупо смотреть на голые стены бессмысленно.
Они поднялись и, выключив везде свет, покинули квартиру.

2.

Районное отделение милиции располагалось в двухэтажном, похожем на детский сад, здании через пару домов от материного.
Едва ребята открыли тяжелую деревянную дверь, как в нос им ударил неприятный запах затхлости, а откуда-то из глубины раздался раскатистый, переходящий в стон крик. В ответ прозвучало: «Да заткнешься ты или нет?» Крик смолк, но через пару секунд послышалось приглушенное повизгивание.
Сашка спросила у первого попавшегося мужчины в форме, к кому следует обратиться.
чтобы сделать заявление о пропаже человека, Тот задумался, затем назвал номер кабинета и отвернулся.
Проходя мимо комнаты, из которой исходили странные звуки, Сашка не выдержала и повернула голову. За массивными прутьями стоял невысокий человек и, закатив глаза, стонал. Вдруг он замер и совершенно ясно посмотрел на девочку. А затем широко улыбнулся, показав беззубый черный рот. Сашка вздрогнула и быстро прошла мимо.
В кабинете, куда их отправили, сидел широкоплечий круглолицый капитан. Он пялился не отрываясь в телик и прихлебывал чай из огромной круглой, как его лицо, чашки, на которой сбоку было написало: «Серега».
При виде ребят милиционер неохотно щелкнул пультом и проворно спрятал чашку куда-то в стол. Затем, порывшись в ящике, выложил перед собой стопку бланков, взял ручку и строго посмотрел на посетителей.
— Ну, что у вас случилось? — спросил он безучастно.
Андрей, так и не дождавшись приглашения сесть, подошел к столу капитана и взволнованно начал:
— Понимаете, у меня мать пропала...
Капитан скривился:
— Успокойся. Фамилия, имя, сколько времени прошло.
Кивнув, Леваков начал по порядку:
— Левакова Нина Владимировна. Пропала...
Но тут капитан повел себя очень странно.
Он молча сгреб все бланки обратно в стол и вновь щелкнул пультом.
— Все, идите, — сказал он, заметив, что ребята по-прежнему стоят в кабинете и недоуменно переглядываются. — Нинка Левакова пропала. Хорошая шутка. — Он хрюкнул. — Своим расскажу, не поверят.
Глаза Сашки сузились, и она взвилась:
— Как вы можете так говорить! Там сапоги ее. И торт на столе.
Не глядя на девочку, милиционер хмыкнул:
— Ну, раз торт на столе, то дело и впрямь серьезное. — И переключил канал.
Андрей побледнел, развернулся и хотел уже уйти, увлекая за собой Сашку, но вдруг передумал. Быстро вернулся к столу, выхватил у капитана из рук пульт и вырубил телевизор.
— Человек пропал, слышите? — закричал он, склоняясь над столом. — Вы чего расселись? Искать ее надо!
— Искать? — несмотря на агрессивные действия Левакова, довольно добродушно ответил капитан. — Вот и ищи. У ближайшей пивнушки. А когда найдешь, от капитана Алексеева привет передай.
Молниеносно перегнувшись через стол, Андрей попытался схватить капитана за грудки. Однако тот не дал застать себя врасплох. Качнулся назад и одним движением отбросил мальчика в сторону. Пролетев почти через весь кабинет, тот упал около Сашкиных ног. Девочка присела и обхватила друга за плечи.
— Вы... вы, — задыхаясь от ярости, бормотала она со слезами на глазах. — Животное! Монстр!
Капитан тем временем встал, оправился и сухо сказал:
— Пошли вон, щенки, пока я вас за хулиганство не задержал. Быстро отсюда!
Сашка помогла Андрею подняться. Он рванулся было обратно, но девочка удержала его:
— Не надо, Лева. Он тебя и правда задержит. Кто тогда твоей маме поможет? — прошептала она, чтобы капитан не услышал.
Леваков хмуро, не говоря ни слова, согласился.
Они молча, держась за руки, вышли на улицу. Дошли до дома Нины Леваковой и, не сго-вариваясь, уселись на скамейку во дворе.
У Андрея через полчаса заканчивалась увольнительная. Надо идти. Он повернулся к Сашке.
— Сегодня уже поздно, — глухо сказал он. — Завтра суббота. Я днем приду, и мы начнем искать. Сами.
Сашка искоса посмотрела на друга и кивнула. С тех пор, как они ушли из милиции, она вдруг сделалась непривычно молчаливой. Но девочка даже Андрею ни за что бы не призналась, что никак не может забыть черный беззубый рот, ухмыльнувшийся ей из-за решетки.

3.

Начать поиски решили с опроса соседей. Это Сашка предложила. Сказала, что так обычно в детективах делают.
Неожиданно им практически сразу повезло. Дверь, не спрашивая, открыла полная сердитая женщина, которая когда-то не позволила Андрею воспользоваться ее телефоном, чтобы вызвать «скорую».
Оперевшись тяжелой грудью о дверной косяк, она недоброжелательно осмотрела ребят. Андрей, помня их предыдущую встречу, сразу представился:
— Здравствуйте. Меня зовут Андрей Леваков. Я сын вашей соседки,..
— Да ну? — Распираемая любопытством, соседка выпрямилась и непроизвольно открыла дверь пошире. — А я и не знала, что у Нинки сын есть!
— Есть, — подтвердил Андрей. — Мы хотели...
— Но женщина его не слушала. Мельком глянув на Сашку, она сосредоточила все внимание на мальчике, хищно разглядывая его и запоминая малейшие детали внешности, чтобы как следует все обсудить с дворовыми сплетницами. Наконец вынесла вердикт:
— И впрямь похож. Только нос кривой. У Нинки вроде посимпатичнее будет.
— Тут Сашка не выдержала и, нетерпеливо тряхнув головой, перебила соседку:
— Когда вы в последний раз видели Левакову?
— Та досадливо скривилась:
— Чего мне на нее смотреть? С тех пор, как в больницу увезли, не видела.
— Андрей сник и, тихо пробормотав: «Значит, уже месяц», — хотел повернуться и уйти, но, услышав ответ толстухи, замер.
— Почему месяц? — удивилась она. — Не больше недели.
— Ребята, затаив дыхание, переглянулись. Сашка в азарте схватилась за ручку двери, и соседка громко фыркнула, выражая свое неудовольствие.
— Это, значит, с воскресенья? — возбужденно уточнила девочка.
— Прежде чем ответить, женщина двумя пальцами брезгливо сняла Сашину руку со своей двери и протерла обивку невесть откуда взявшейся тряпкой. Затем равнодушно пожала плечами:
— Может, и в воскресенье это было. Что я, запоминала?
— А как вы узнали, что маму именно в больницу увезли? — спросил Андрей.
Неодобрительно покачав головой, словно говоря: «Да, дети нынче пошли. Вот растишь их, растишь. А им и горя мало, что с родителями творится», соседка с убийственной иронией пояснила:
— Когда люди в белых халатах выносят из квартиры женщину без сознания, не трудно
догадаться, что после этого они повезут ее в больницу.
Не сговариваясь, ребята метнулись вниз, на ходу поблагодарив соседку за помощь. Она крикнула им что-то вдогонку, но друзья не услышали, поскольку уже выскочили на улицу.
В квартире у Леваковой телефона не было, так что обзванивать больницы решили от Сашки.
Полковник Ноздрев был дома. Он чинно поздоровался с суворовцем в коридоре и с удивлением проводил взглядом ребят, которые, приглушенно переговариваясь, прошли прямиком в Сашкину комнату.
Минуты через две оттуда вылетела дочь и, молча заграбастав телефон, скрылась обратно. Но уже спустя секунду появилась снова и с таинственным видом продефилировала мимо отца на кухню. На скорую руку накромсала бутербродов, подхватила под мышку телефонный справочник и утопала к Левакову. В последующие три часа Ноздрев пи мальчика, ни дочь не видел.
А ребята, сменяя друг друга у аппарата, обзванивали по алфавиту больницы. Когда все городские стационары были проверены, Сашка предложила перейти к областным. Ей уже тогда пришла в голову страшная мысль, озвучить которую она пока не решилась
И только когда в справочнике не осталось ни одной больницы, куда бы они не позвонили, Сашка аккуратно забрала у расстроенно листающего страницы Левакова книжку и в очередной раз сняла трубку.
— Алло, это морг?
Андрей чуть не подпрыгнул от неожиданности и, протестующе подняв руки, уставился на Сашку. Но та взглядом остановила его и вежливо спросила у дежурного, не поступала ли к ним Левакова Нина.
Андрей отвернулся. Он испугался, что сразу все поймет по Сашкиному лицу. И только когда девочка, пробормотав «спасибо», положила трубку, обернулся. Она отрицательно пока-чала головой, а вслух произнесла:
— И что теперь делать? Ума не приложу.
Хлопнув себя по коленкам, Леваков встал:
— Завтра снова поспрашиваем у нее во дворе. Может, еще кто что-нибудь видел...

4.

Ночь Леваков провел в пустой квартире пропавшей матери. Прибрал на столе, вымыл посуду, расставил тарелки по местам, умылся и, постелив себе на диване в большой комнате, лег. Но ему решительно не спалось.
Вначале мешал шум в подъезде. Пьяно кричали, о чем-то жарко споря, взрослые ребята. Подрались, помирились и только во втором часу ночи разошлись.
Наступила тишина. Но именно в этой глухой, почти мертвой тишине Андрею стали мерещиться разные странные звуки. То вдруг вода на кухне из крана ни с того ни с сего капать начала. То показалось, что замок щелкнул. То дверь скрипнула.
Леваков сел. В темноте, принимая устрашающий вид невиданных чудовищ, хранила многозначительное молчание мебель. Андрей поежился и быстро включил свет.
Вдруг он сообразил, что впервые в жизни ночует один. Сперва был интернат, потом училище. Всегда кто-то дрых на соседней койке. А сейчас никого.
Подтянув ноги к груди, Андрей уткнулся лицом в коленки, да так и уснул, не выключая свет.
Разбудил его долгий, требовательный звонок в дверь. Открыв глаза, мальчик сонно сполз с дивана и сразу почувствовал, как затекло в неудобной позе тело.
Прихрамывая, он прошел в коридор и впустил Сашку.
Она ворвалась в квартиру и набросилась на Андрея:
— Ты чего не открываешь? Я уж испугалась. Подумала, что здесь, как в той «нехорошей квартире», люди пропадают.
Но, заметив непонимающий взгляд мальчика, остыла и даже усмехнулась:
— Ясно. Булгакова не читал, да?
Сашка принесла с собой завтрак. Они по-быстрому перекусили сладкими булочками и вышли на улицу.
Было еще довольно рано, однако во дворе уже вовсю кипела жизнь. А главное, по тротуару, степенно болтая, прогуливались старушки.
К ним-то первым делом и устремились ребята со своим вопросом. Внимательно выслушав девочку, которая на этот раз взяла инициативу в свои руки, две бабульки встревоженно закачали почти одинаковыми вязаными шапочками, а третья крепко задумалась.
— В прошлое воскресенье, говорите? — переспросила она и радостно сообщила: — Точно. Видела, как Левакову увозили. Я как раз домой собиралась, когда ее вынесли.
А во сколько это было? — спросил зачем-то Андрей.
Не задумываясь, старушка ответила:
— Я всегда в четыре ухожу. — И категорично повторила: — Всегда.
Значит, мать увезли буквально через десять минут после их ухода. Немыслимо! Она же пре-восходно себя чувствовала! Да и как бы «скорая» за такое короткое время успела приехать, поставить диагноз, созвониться с больницей, погрузить мать на носилки и уехать? Что- то здесь не так...
— Да, — продолжила тем временем старушка, обращаясь уже к своим подружкам. — Была дьявольская машина, была.
— Почему вы говорите — дьявольская? — заинтересовалась Сашка.
Старушка охотно пояснила:
— Ну, во первых, все врачи — бесы. Вон к своей участковой уже вторую неделю за бесплатным рецептом хожу...
— А во-вторых? — не очень вежливо перебила ее девочка.
Но старушка не обиделась.
— А во-вторых, там на номере две шестерки были, — торжествующим шепотом сообщила она. — Почти дьявольское число.
Ребята так и ахнули, не веря в свою удачу. Теперь осталось только выяснить, сколько в городе «скорых», номер которых содержит две шестерки. И все дела.
— Да уж, и все дела... — мрачно в очередной раз повторил Андрей, когда Саша провожала его в училище. — Как мы, интересно, это выясним, если нас в милиции даже слушать не хотят?
Девушка тоже об этом думала. Действительно, как найти машину? Можно, конечно, обойти все больницы и попробовать поговорить с водителями. Только это времени невесть сколько займет! Но другого варианта Саша не видела.
Решено! В понедельник, то есть завтра, она начнет.

5.

В понедельник суворовцам объявили результаты конкурсных работ по математике.
Трофимов ушам своим не поверил. Поднял изумленные глаза на БМП, а она, по-своему истолковав его недоумение, радостно повторила, что суворовец Трофимов, до этого тщательно скрывавший свой блестящий математический талант, единственный во всем взводе не допустил при решении ни одной ошибки.
Приосанившись, Трофим огляделся. Что, съели? Однако пацаны пялились не на него, а на БМП, которая в этот момент раздавала проверенные работы, чтобы кадеты посмотрели свои ошибки.
Синицын за спиной Трофима расстроенно пробормотал, обращаясь к Левакову:
— Черт, где же я промахнулся?
Пребывавший в эйфории Трофимов самодовольно улыбнулся и небрежно бросил через плечо:
— У тебя первая задача неправильно решена.
Синицын остолбенел.
— Так чего ж ты не сказал, раз видел? — удивился он.
Растерявшись, Трофимов заерзал на стуле и уже безо всякой спеси пробормотал в оправдание:
— Откуда ж я знал?
— Ну-ну, отличник... — отвернулся от него Синицын.
Тем временем БМП дошла до них, отдала работы Левакову и Синицыну, а затем не удержалась и погладила Трофимова по голове.
— Молодец. Первую задачу вообще решили только ты и... — она заглянула в список, который держала в руках, — и суворовец Сухомлин.
Сухомлин в ответ только хмыкнул, а Трофимов против воли покраснел.
БМП вернулась на свое место и объявила, что на предстоящую общегородскую олимпиаду от третьего взвода поедут двое: суворовцы Трофимов и Синицын.
Тут уж Трофим и вовсе приуныл. Про олимпиаду-то он и забыл. Кто ему там списать даст? Может, отказаться, пока не поздно? Да? И что он скажет? «Извините, условия не те — слишком людно!»
Весь вечер в казарме Трофим придумывал разные причины, по которым не сможет поехать на олимпиаду. Но ни одна из них не казалась ему достаточно веской. В конце концов парень плюнул. Будь что будет. В самом худшем случае БМП расстроится. Жалко, конечно, тетку, но что делать?
И он отправился, бросая виноватые взгляды на Синицу, который после математики разговаривал с ним сухо и сквозь зубы, готовиться к отбою.
В этот момент в казарму влетел взбудораженный Макс. Взлохматил волосы и выпалил, волнуясь:
- Пацаны! Философ уходит!
Ничего не понимая, кадеты окружили Макарова и, перебивая друг друга, стали забрасывать вице-сержанта вопросами:
- Куда?
- Кто сказал?
- Домой, что ли?
- Насовсем?
Наконец Макс не выдержал и заорал:
- Да замолчите все! - и когда в казарме стало относительно тихо, он уже спокойно пояснил: - Сам только что узнал. Матвеев Философа за драку попер.
Кто-то попробовал пошутить: «По пьянке, что ли?» - но Макс остановил его взглядом.
- Говорят, Кант с Ротмистровым подрался. А почему, никто не знает, - озабоченно добавил он, потерев лоб.
Мальчишки неловко переглянулись. Как же они теперь без Кантемирова? Кто его сменит? Да кто бы не сменил! Второго такого уже точно не будет…

6.

Почему прапорщик Кантемиров подрался, а вернее, избил майора Ротмистрова, знали трое. Во-первых, сам прапорщик. Но он не посчитал нужным назвать причину генерал-майору Матвееву, и тот, разозлившись потребовал, чтобы старшина написал рапорт об увольнении.
Потом, разумеется, избитый в своем собственном кабинете майор Ротмистров. Этот вообще после случившегося старался как можно реже показываться в коридорах училища и только вспыхивал как факел при одном упоминании фамилии Кантемирова.
И, наконец, новая врач — Марианна Владимировна. Вот она непременно прояснила бы ситуацию. Но врач ничего не знала о драке, и прапорщик молча положил рапорт на стол начальника училища.
Сделать ему это было он как не просто. Но Кантемиров все равно ни о чем не жалел. Ни единой секунды.
Или нет, пожалуй, все-таки жалел. Не стоило ему сдерживать себя, надо было как следует отвести душу. Однако, с другой стороны, Ротмистров почти не сопротивлялся. Лишь вначале попытался дать сдачи, а потом безвольно сник и, уже валяясь на полу, начал яростно материть старшину.
Избивать лежачего Кантемиров не стал. Ругнулся, бросил последний взгляд на мерзкую тварь, которая по недоразумению носила офицерские погоны, и вышел.
Только вот не успокоился он ни капли. Надо было заставить этого гада Ротмистрова на коленях просить прощения у Маши за те гадости, что он ей наговорил.
Когда прапорщик зашел в медицинский кабинет, Марианна Владимировна умывалась. Кантемиров хотел было по обыкновению пошутить, но вдруг заметил красные глаза женщины и ее испуганное лицо, мокрое не столько от воды, сколько от слез.
Прапорщик дрогнул и быстро, не задумываясь, как она это воспримет, прижал Машу к себе. Ему захотелось защитить ее, не дать в обиду. А докторша, оказавшись в надежных мужских руках, казалось, расслабилась и, уже не стесняясь, зарыдала с новой силой. И, всхлипывая, рассказала прапорщику все.
Первым желанием Кантемирова было убить Ротмистрова. Или хотя бы вырвать ему язык за то самодовольство, с которым он оскорблял жещину.
Эх, что бы Марианне Владимировне заметить, с каким мрачным, каменным лицом вышел от нее прапорщик Кантемиров. Эх, что бы ей остановить, успокоить его!
Но врач ничего этого не увидела, потому что сидела за столом, уткнув руки в лицо. Не подняла она головы и тогда, когда дверь за прапорщиком закрылась. Да и поздно было. Философ уже шел по коридору в сторону кабинета майора Ротмистрова.