Билет 20

1. Отношение "сердца" к коррелятивным понятиям "души", "духа" и "ума".

По верному замечанию Б. П. Вышеславцева, сердце «есть тайный центр человека; оно "безмолвствует", апофатически утверждает свою глубину, в нём сокрыта нетленная красота духа...»^[cccvii]. Сердце — это «сокровенный центр нашей личности»^[cccviii], в котором совершается наше общение и соединение с Богом. «Сердце — это место, где происходит развитие всей духовной жизни, где действует нетварная энергия Божия»^{1 4}. Оно является средоточием всех наших религиозных переживаний. Поэтому очень важно для достижения целостного духовного устроения личности иметь отчётливое представление об отношении "сердца" к коррелятивным понятиям души", "духа" и "ума".

За отправную точку в нашем сопоставлении выше обозначенных понятий необходимо избрать термин "душа", который является ключевым в библейской антропологии. По учению святых отцов, душа — цельная многосильная разумная и живая сущность. Она понимается как субъект личной жизни человека, как единое начало άρχή, корень и основание всех его духовных сил и способностей.

Дух — «самая высшая способность души» ^[cccix] ; высшая сила нашей духовной деятельности*⁷⁶.

Сердце же — «единый экзистенциально-энергийный центр человеческого существа, фокус (условно мыслимый в месте сердца), где сходятся все его энергии — силы, стремления, чувства, помыслы; все движения ума и души»*⁷⁷. «Специальная деятельность духа [также] происходит по преимуществу в сердце, так что иногда именно сердцу приписывается то, что в последней инстанции принадлежит собственно духу.... И действительно, сердце в некоторых местах Св. Писания признаётся средоточием деятельности духа и отсюда — божественным принципом жизни»^[cccx].

Положение духа и ума в душе определяется следующим образом. «Если "дух" есть первоначальный источник и последнее основание высшей, религиозно-нравственной жизни, то "ум" есть область теоретического и нравственно-практического познания, способность сознания заложенных в душе религиозных и нравственных принципов»^[cccxi]. Нужно также отметить, что у святых отцов πνεύμα и νοΰς часто отождествляются и употребляются как взаимозаменяемые.

В заключение приведём слова известного современного мыслителя С. С. Хоружего, который, уже с учетом последних достижений исихастского богословия, как нам кажется, наилучшим образом разъясняет смысл и значение понятий νοΰς и καρδία в православной аскетике. Он пишет: «Фундаментальная способность человека устремляться к Богу и входить в соединение с Ним, превосходя и преображая собственную природу, часто называется "умной" способностью, а сама деятельность стяжания благодати называется "умным деланием".

Однако термины "умное" и "ум" понимаются здесь, как мы уже замечали, отнюдь не в обычном значении одной из природных способностей человека, но снова, как в случае "сердца"^[cccxii], в значении обобщённо-символическом.

«О "сердце" обыкновенно говорят в двух главных смыслах, телесном (физиологическом) и душевном (психологическом). В первом, эмпирическом смысле, сердце — центр кровеносной и дыхательной системы, узел телесной жизни человека; во втором, обобщённом и переносном, сердце — центр душевной жизни, средоточие, "седалище" всех чувств и эмоций. Аскетика развивает обобщение далее и понимает под "сердцем" единый экзистенциально-энергийный центр человеческого существа, фокус (условно мыслимый в месте сердца), где сходятся все его энергии — силы, стремления, чувства, помыслы; все движения ума и души. При этом отнюдь не предполагается, что такая собранность всех энергий всегда налицо. Напротив, в обычном существовании человека, она лишь возможность, а не действительность, задание, а не данность. Человек должен сам, своею волею и усилием, собрать всего себя в "сердце" — или точнее, пожалуй, он должен создать в себе "сердце". Именно в этом заключается его задача. Его очередная работа»

Очень ясно об этом говорит сам Григорий Палама: "Мы называем эту способность (способность к соединению с Богом) умной, хотя в действительности она превыше ума" (1,3,33). Если "сердце" в словоупотреблении православной аскетики обозначает способность человека собирать всего себя в единый внутренний центр, то "ум" в этом случае обозначает способность человека превосходить себя, входить в соединение с благодатью и облекаться в Божественное бытие. Или так ещё: "сердце" — способность человека быть цельностью; "ум" — способность человека быть цельностью, стремящейся к Богу и соединяющейся с Ним. Когда "сердце" собирает всего человека в единое целое, "ум" это целое устремляет к Богу и в синергии с Ним претворяет в новую высшую природу. И обожение, включающее в себя и "работу сердца", и "работу ума", представляется наконец во всём своём полном виде как двуединый процесс само-собирания и благодатного само-превосхождения человека»^[cccxiii].

Душа есть созданная Богом самостоятельная, бессмертная, личная, разумно-свободная сущность, отличная от тела.

Душа человека самостоятельна, поскольку, по слову св. Феофана Затворника, она не есть проявление иной сущности, иного существа, а сама есть источник явлений от нее исходящих. Душа человека сотворена бессмертной, поскольку не умирает подобно телу, пребывая в теле, может разлучаться с ним, хотя подобное разлучение и противоестественно душе, есть печальное следствие грехопадения. Душа человека есть личность, ибо сотворена как неповторимое и уникальное личное существо. Душа человека разумна и свободна, ибо обладает разумной силой и свободной волей. Душа человека отлична от тела, поскольку не обладает свойствами видимости, осязаемости, не воспринимается и не познается телесными органами.

Следуя св. Кириллу Иерусалимскому, душа есть прекрасное Божие творение, сотворенное по образу Создателя, бессмертное и нетленное, живое, свободное и разумное. Следуя св. Феофану Затворнику, душа есть самостоятельная, особая, свободно-разумная личность. Следуя св. Иоанну Дамаскину: "Душа есть сущность живая, простая и бестелесная, по своей природе невидимая для телесных глаз, бессмертная, одаренная разумом". Разумность, свобода, бессмертие, самостоятельность, личность души говорят о ней как об образе Божьем.

Душа не существует до зачатия человека, не имеет предвечного существования, не может перевоплощаться, но после физической смерти (разлучения с телом) предстает на частный суд Божий и до общего воскресения и Страшного суда находится в ожидании своей вечной участи.

Говоря о человеческой душе, свв. Отцы делали два важных уточнения.

Во-первых, они выделяли в человеческой душе особую способность к познанию Бога, называя ее духом. Именно в этой способности они видели отличие душевной жизни человека от психической жизни, свойственной животному миру.

Во-вторых, они называли душу бестелесной и невещественной условно, а не совершенно. "Бестелесной же и невещественной она называется по сравнению с нами, - говорит св. Иоанн Дамаскин, - ибо все, сопоставляемое с Богом, Который один только несравним ни с чем, оказывается и грубым и вещественным, потому что одно только Божество поистине - невещественно и бестелесно". Человеческая душа рассматривалась святыми отцами как бестелесная в сравнении с грубой материальностью человеческого тела. Однако они признавали наличие у души тонкой телесности, отличной от грубого материального мира. Следуя свв. Отцам, тварное, а значит и обладающее определенной мерой вещественности и телесности, естество человеческой души отлично от совершенно невещественного и бестелесного естества Бога.

2. Сиддхартха Гаутама — основатель буддизма.

Будда — это имя, которое было дано жившему в Индии около двух с половиной тысяч лет назад учителю Сиддхартхе Гаутаме (Сиддхаттхе Готаме) ею последователями. В различной литературе (Священных книгах буддизма, фольклоре, художественных произведениях) его называют разными именами: Сиддхартха, Гаутама, Шакьямуни, Будда, Татхагата, Джина, Бхагаван и другими. Сиддхартха— личное имя (что значит "выполнивший свое назначение"), Гаутама— имя рода, Шакьямуни — "мудрец из рода шакья", Будда^[cccxiv]* — "просветленный", Татхагата — "так приходящий и так уходящий", Джина — "победитель", Бхагаван — "торжествующий". Самое распространенное из них имя — эпитет Будда, который дал название и самой религии.

Согласно официальному буддийскому летоисчислению, Гаутама родился в 623г. и умер в 544 г. до н.э., но большинство исследователей считают датой его рождения 564 г., а смерти — 483 г. до н.э., иногда округляя их до 560 и 480»^[cccxv]. Во всех биографиях реальная и мифическая жизнь Гаутамы Будды тесно переплетены друг с другом. Согласно буддийским легендам в течении многих кальп^[cccxvi] Будда перерождался на земле в виде различных живых существ, он был «83 раза святым, 58 раз царем, 24 раза монахом, 18 раз обезьяной, 13 раз купцом, 12 раз курицей, 8 раз гусем, 6 раз слоном, а также рыбой, крысой, плотником, кузнецом, лягушкой, зайцем и т.д. Всего таких перерождений было 550»^[cccxvii].

В последний раз Сиддхартха родился в весьма высокородной семье — он был сыном правителя племени (или народа) шакья в северо-восточной Индии (ныне Непал) царя Шуддходаны и царицы Майя (иногда ее называют Махамайя — то есть великая Майя). По буддийским преданиям царице приснился вещий сон, будто бы белый слон входит в ее лоно. Толкователи снов предсказали ей, что родит она великого сына, который будет обладателем 32 необыкновенных телесных признаков и станет либо великим правителем, либо великим учителем — садху (святым, отрекающимся от земного мира). Неудивительно, что еще с младенчества Сиддхартху готовили к тому, чтобы он стал правителем и унаследовал власть и привилегии отца. Царь Шуддходана на протяжении всего детства и юности сына заботился о том, чтобы Гаутама все же предпочел стать правителем, а не садху, и организовывал жизнь последнего соответствующим образом. Юный Сиддхартха рос в окружении красивых вещей, не зная бед и печали, ведь его никогда не выпускали за пределы дворца.

В возрасте 16 или 19 лет Гаутама женился на своей двоюродной сестре принцессе Яшодхаре, которая родила ему сына Рахула. Приятная во всех отношениях жизнь Сиддхартхи, непременное исполнение его желаний, а кроме этого обязанности мужа и отца должны были подготовить, как казалось царю, молодого принца к наследованию трона. Однако надежды царя Шуддходаны были разбиты в результате четырех встреч, которые выступили как четыре знамения и привели к резкому повороту в жизни царственного сына.

Буддийская традиция повествует об этом так. Сиддхартхе наскучила уединенная жизнь во дворце, и однажды он попросил своего возницу вывести его за пределы царской резиденции. В первый раз, когда принц отважился выбраться за пределы дворца, он увидел пожилого человека и спросил возницу, почему же старик такой согбенный и худой. Гаутама был совершенно поражен полученным ответом — оказывается, таков удел всех людей, в том числе и его самого...

Второе знамение было ему, когда он снова вышел за пределы дворца и столкнулся с больным человеком. Сиддхартха был потрясен тем, что болезням подвержены даже самые крепкие и здоровые люди, а самое страшное то, что никто не знает способа их предупреждения.

Третьим знамением была встреча с похоронной процессией. Согласно индийским традициям, покойника не прятали от глаз людей, а несли открытым на носилках для сожжения, которое чаще всего происходило на пристани у реки. Все это натолкнуло принца на невеселые размышления. Ведь никто не хочет стареть, никто не хочет болеть, но, тем не менее, ни один человек не в силах уберечь себя от этого. А результатом всей жизни является неизбежная смерть. Человеческое существование показалось Гаутаме совершенно бессмысленным. Он подумал, что «жизнь — нелепость, если нужно примириться с мыслью, что люди ничего не могут сделать, чтобы изменить данное положение вещей, какого бы знания и какой бы изощренности в средствах они не достигали.

Для Сиддхартхи, возможно, самым поразительным открытием во время его вылазок во внешний мир было смирение людей, принимавших все как свой удел, как нечто естественное»^[cccxviii]. Нельзя сказать, что юного царевича так сильно испугало то, что он когда-нибудь умрет. «Он испугался того, что так ему надо будет умирать вновь и вновь. Во дворце его уже знакомили с основами индийских религий. Он знал о множественности жизней и о том, что каждая из них заканчивается старостью, болезнью, агонией и смертью. Но вот он наконец своими глазами увидел то, через что каждому человеку приходится проходить бесконечно многократно»^[cccxix].

Четвертая встреча, четвертое знамение, побудило Гаутаму к поиску пути изменения существующего положения вещей. На этот раз он увидел садху, который ходил по улицам с миской для подаяний. Садху воспринимался всеми, как нищий, то есть человек, оставивший стремление к материальному благополучию и считающий, что «загадка человеческого существования и предназначения не может быть решена просто за счет стремления исполнить свой долг перед обществом»^[cccxx]. Эта встреча с монахом подсказывает Гаутаме путь, которым он должен будет пойти. Мы не знаем каким образом Сиддхартха сделал свой окончательный выбор, можно лишь утверждать, что он его действительно сделал — иначе бы просто не было бы буддизма. Гаутама сам говорил, что причиной его выбора был страх «перед рождением, болезнью, старостью и смертью. Родиться в мир и непрерывно изменяться, чтобы испытать последнюю разлуку в смерти, чтобы умирать и снова возрождатьсй! Нет! если Смерть — над Временем владыка, — прочь Смерть! тогда и времени уже не будет!»^[cccxxi].

Предания повествуют о том, как в ночь полнолуния Сиддхартха сказал «Прости!» своей спящей жене и сыну и отправился на границу царства Сакья. Он снял свою одежду, отрезал длинные волосы и бороду и пошел как странствующий бродяга. Это событие воспринимается в буддизме как продвижение Сиддхартхи вперед. После того как Гаутама покинул дом и семью, перед ним вновь встала проблема выбора — каким путем идти далее? «Первой среди открывшихся возможностей была йога. Ограничивая свои физические потребности, обращаясь к голоданию, йоги стремились осознать свою духовную цель»^[cccxxii].

Сиддхартха в течении шести лет занимался умерщвлением своей плоти. Он сильно ограничивал себя в пище и сне, не мылся и ходил нагим. За это время его авторитет возрос и у него появились ученики. Тем не менее в конечном результате Сиддхартха пришел к выводу, что подобная практика нисколько не приближает человека к истине. Он снова стал принимать пищу и, конечно же, остался без учеников. Некоторое время Гаутама продолжал свои скитания, находил новых учителей, но все равно их методы казались ему безуспешными. И вот однажды, усевшись около реки Наиранджаны под сенью большого дерева джамбу, позднее получившего название бодхи (т.е. дерево просветления), Сиддхартха принял решение, что он не встанет с этого места, пока на него не снизойдет просветление, пусть даже плоть его увянет и кровь высохнет. В ночь полнолуния в месяц весак (май) Будда сконцентрировал свое сознание на утренней звезде в тот момент, когда она подымалась, и вот тогда и наступило его, как говорят буддисты, полное просветление. Они считают, что в этот самый момент Сиддхартха и стал Буддой, ибо он уничтожил неведение и с кристальной ясностью увидел все вещи такими, какими они являются на самом деле. Будда, якобы, узнал путь, каким можно избавиться от перерождений и смерти^[cccxxiii].

Сейчас там располагается целый храмовый комплекс— Бодх-Гай, находящийся в 9 км. от города Гая, на юге штата Бихар. Внутри небольшого дворика растет баньян, считающийся прямым наследником того дерева, под которым Гаутама прозрел. Под тенью дерева — "алмазный трон" — плита из полированного песчаника на месте просветления Будды, каменное изваяние которого находится над плитой в нише стены. А стена эта является западной стороной грандиозного Храма прозрения (вокруг которого стоят другие храмы, ступы, лестницы и т.д.) — одного из важнейших мест паломничества буддистов в Индии.

В своей первой проповеди, которую он произнес перед пятью биккху (монахами) около Бенареса, (т. н. Бенареской проповеди), он изложил четыре благородные истины (санскр. — арья- сатья, пали — арья-сачча). Это самая важная часть учения Будды, которая в принципе сводится к единственному понятию существования дуккхи (страдания, неудовлетворенности), что и является первой истиной, вторая истина (самудая) говорит о том, что дуккха имеет причину, третья истина (ниродха) — дуккху можно прекратить, и, наконец, четвертая истина (магга) говорит о том, что имеется путь к прекращению дуккхи (это т.н. срединный или восьмеричный путь).