Андрей Парабеллум Николай Сергеевич Мрочковский 27 страница

Той ночью прежде, чем они решились идти на восток в подходящие горы, они расположились лагерем у маленького водоема и дали отдохнуть своим ногам. Гарцвог убил другого оленя из своей пращи, на сей раз самца, и они оба наелись.

Утолив свой голод, Эрагон сгорбился, латая дыру в боку своего ботинка, когда услышал жуткое завывание, которое заставило его пульс бешено забиться. Он осмотрел темнеющий пейзаж, и к своей тревоге, увидел силуэт огромного животного, бегущего скачками вблизи с выровненным галькой берегом водоема.

– Гарцвог, – сказал Эрагон тихим голосом, дотянулся до своей сумки и вытащил свой меч.

Подняв камень размером с кулак с земли, кулл положил его в кожаный карман своей пращи, а затем, поднимаясь в свой полный рост, он открыл пасть и проревел в ночь, пока земля не зазвонила эхом его дерзкого вызова.

Животное остановилось, затем продолжило в более медленном темпе, нюхая землю тут и там. Когда оно вошло в круг света от костра, дыхание Эрагона задержалось в горле. Стоящее перед ними животное было волком с серой спиной таким же большим, как лошадь, с клыками как сабли и горящими желтыми глазами, которые следили за каждым их движением. Лапы волка были размером с небольшой щит.

«Шрргн!» – подумал Эрагон.

Когда гигантский волк кружил около их лагеря, двигаясь почти тихо, несмотря на свой большой вес, Эрагон подумал об эльфах и как они имеют дело с диким животным, и на древнем языке он сказал:

– Брат Волк, мы не причиним тебе никакого вреда. Сегодня вечером наша стая отдыхает и не охотится. Пожалуйста, раздели нашу пищу и теплоту нашего логова до утра. – Шрргн остановился, и его уши повернулись вперед, пока Эрагон говорил на древнем языке.

– Огненный Меч, что ты делаешь? – прорычал Гарцвог.

– Не нападай, если он не нападет.

Животное с крупными плечами медленно вошло в их лагерь, кончик его огромного влажного носа подергивался все время. Волк сунул свою косматую голову к огню, по-видимому, интересуясь извивающимся пламенем, затем передвинулся к кусочкам мяса и внутренним органам, разбросанным по земле, где Гарцвог разделывал самца. Присев, волк накинулся на куски сырого мяса, затем поднялся и, не оглядываясь, ушел прочь в глубины ночи.

Эрагон расслабился и вложил меч в ножны. Гарцвог, однако, оставался стоять, где был, его губы оттянулись в рычании, смотря и прислушиваясь к чему-то необычному в окружающей темноте.

При первом луче рассвета Эрагон и Гарцвог уехали из лагеря и, побежав в восточном направлении, вошли в долину, которая привела их к горе Тхардур.

Когда они прошли под ветвями густого леса, который охранял внутренний мир горной цепи, воздух стал заметно более прохладным, и мягкий слой игл на земле приглушал их шаги. Высокие, темные, мрачные деревья, которые вырисовывались над ними, казалось, наблюдали, как они пробивались между толстыми стволами и вокруг искривленных корней, что выступали из сырой земли, вставая на два, три и иногда четыре фута. Большие черные белки носились среди ветвей, громко стрекоча. Толстый слой мха покрывал останки упавших деревьев. Папоротники, ягодные растения и другая лиственная зелень цвели рядом с грибами различных форм, размеров и цветов.

Мир сузился, Эрагон и Гарцвог полностью были в протяжной долине. Гигантские горы давили, сужаясь с обеих сторон, угнетая своими размерами, и небо было далеким, недостижимой полоской синего моря, самое высокое небо, которое Эрагон когда-либо видел. Несколько тонких облаков задевали за выступы гор.

Приблизительно через час после полудня Эрагон и Гарцвог замедлились, когда серии ужасного рева отозвались эхом среди деревьев. Эрагон вытянул меч из ножен, и Гарцвог выдернул гладкий речной камень из земли и приспособил его в карман своей пращи.

– Это пещерный медведь, – сказал Гарцвог. Неистовый, высокий вопль, похожий на металл, скребущийся по металлу, прервал его утверждение. – И Награ. Мы должны быть осторожными, Огненный Меч.

Они продолжали идти в медленном темпе и скоро отыскали животных в нескольких сотнях футах выше на стороне горы. Стадо красноватых кабанов с толстыми, великолепными клыками окружили в визжащем беспорядке огромную массу серебряно-коричневого меха, крючковатых когтей и щелкающих зубов, которые двигались с беспощадной скоростью. Сначала расстояние обмануло Эрагона, но затем он сравнил животных с деревьями рядом и понял, что каждый кабан затмит Шрргна и что медведь был почти такого же размера, как его дом в Долине Паланкар. Кабаны разодрали до крови бока пещерного медведя, но это, казалось, только приводило в ярость зверя. Поднявшись на свои задние лапы, медведь заревел и ударил один из кабанов огромной лапой, отшвыривая его в сторону и разрывая его шкуру. Раза три кабан еще попытался подняться, и еще три раза пещерный медведь нападал на него, пока, наконец, кабан не сдался и замер неподвижно. Когда медведя нагнулся, чтобы поесть, оставшаяся часть визжащих кабанов побежала назад к деревьям, направляясь выше в гору и подальше от медведя.

Впечатленный силой медведя, Эрагон последовал за Гарцвогом, когда ургал медленно пошел через поле зрения медведя. Поднимая темно-красную морду от живота своей добычи, медведь наблюдал за ними маленькими глазами-бусинками, затем очевидно решив, что они не представляют ему никакой угрозой, продолжил есть.

– Я думаю, что даже Сапфира не смогла бы одолеть такого монстра, – пробормотал Эрагон.

Гарцвог издал тихое рычание.

– Она может выдохнуть огонь. Медведь не может.

Ни один из них не смотрел по сторонам из-за медведя, пока деревья не скрыли его из их поля зрения, и даже тогда они держали свое оружие наготове, не зная, с какими еще опасностями они могут столкнуться.

День подошел к концу, когда они распознали другой звук: смех. Эрагон и Гарцвог остановились, и затем Гарцвог поднял палец и с удивительной скрытностью, пополз сквозь стену кустов к смеху. Передвигая ноги с осторожностью, Эрагон пошел за куллом, задерживая дыхание из-за страха, что оно выдаст их присутствие.

Всматриваясь в скопление листьев кизила, Эрагон увидел, что там был теперь протоптанный путь к низу долины, и рядом с путем, играли три ребенка гномов, бросая ветки друг в друга и хохоча. Ни одного взрослого не было видно. Эрагон отошел на безопасное расстояние, выдохнул и изучил небо, в котором обнаружил несколько струек белого дыма где-то в миле дальше от долины.

Ветка щелкнула, когда Гарцвог сел на корточки возле него так, чтобы они были на одном уровне. Гарцвог сказал:

– Огненный Меч, здесь мы расстанемся.

– Ты не пойдешь в Бреган Холд со мной?

– Нет. Моя задача была в том, чтобы ты был в безопасности. Если я пойду с тобой, то гномы не будут доверять тебе, как должны. Гора Тхардур близко, и я уверен, что никто не посмеет причинить тебе вред по пути к ней.

Эрагон протер шею сзади и посмотрел туда и назад между Гарцвогом и дымом к востоку от них.

– Ты собираешься бежать назад прямо к варденам?

С низким хихиканьем Гарцвог сказал:

– Да, но возможно не так быстро, как мы шли сюда.

Неуверенный в том, что сказать, Эрагон подвинул гнилой конец бревна кончиком своего ботинка, открывая яйца белых личинок, корчащихся в туннелях, которые они выкопали.

– Не позволяй Шрргну или медведю съесть себя, хорошо? Тогда я должен буду разыскать животное и убить его, а у меня нет времени для этого.

Гарцвог прижал оба кулака к своему костистому лбу.

– Пусть твои враги съеживаются перед тобой, Огненный Меч. – Вставая и поворачиваясь, Гарцвог побежал вприпрыжку прочь от Эрагона. Лес скоро скрыл большие размеры кулла.

Эрагон наполнил легкие чистым горным воздухом, затем двинулся в путь через стену кустов. Когда он появился из зарослей кустарников и кизила, крошечные дети-гномы замерли, выражения на их лицах с круглыми щечками были подозрительными. Вытягивая руки по бокам, Эрагон сказал:

– Я – Эрагон, Губитель шейдов, ничейный сын. Я ищу Орика, сына Трифка, в Бреган Холде. Вы можете отвести меня к нему?

Когда дети не ответили, он понял, что они не поняли ничего из его языка.

– Я – Всадник, – сказал он, говоря медленно и подчеркивая слова. – Эка аи Шуртугал… Шуртугал… Аргетлам.

В этом детские глаза прояснялись, и их рты округлились от изумления.

– Аргетлам! – воскликнули они. – Аргетлам! – И они пробежали и бросились на него, обертывая свои короткое руки вокруг его ног и таща его за одежду, выкрикивая с весельем все время. Эрагон смутился, чувствуя, как глупая усмешка расползается по его лицу. Дети схватили его за руки, и он позволил им тащить его вниз в путь. Даже притом, что он не мог понять, дети продолжали непрерывный поток на гномьем языке, говоря ему о том, чего он не понимал, но ему нравилось слушать их речь.

Когда один из детей – девочка, подумал он – залезла ему на руки, он поднял ее и поместил себе на плечи, вздрогнув, когда она схватила его за прядь волос. Она засмеялась, высоко и мелодично, что заставило его снова улыбнуться. Таким образом, окруженный и сопровождаемый, Эрагон направился к горе Тхардур и Бреган Холду и своему названому брату, Орику.

28. Ради моей любви

Роран пристально смотрел на круглый, плоский камень, лежавший в его чашевидно сомкнутых руках. Его брови нахмурились в угрюмом расстройстве.

– Стенр риза! – прорычал он на одном дыхании. Камень отказывался двигаться.

– Что ты делаешь, Сильный Молот? – спросил Карн, присаживаясь на бревно, где находился Роран.

Позволив скользнуть камню по своему поясу, Роран принял хлеб и сыр, которые Карн принес ему, и сказал:

– Ничего. Всего лишь витаю в облаках.

Карн кивнул.

– Многие делают так перед заданием.

Поев, Роран позволил своему взгляду рассмотреть людей, с которыми он себя обнаружил. Их группа состояла из тридцати сильных человек. Все они были закаленными воинами. Каждый носил лук, и у большинства также были мечи, хотя некоторые предпочитали сражаться копьем, жезлом или молотом. Из тридцати мужчин, предположил он, у семерых или восьмерых возраст был близок к его собственному, в то время как другие были на несколько лет старше. Старший среди них был их капитаном, Мартланд Красная Борода, свергнутый граф Тхун, который увидел достаточно зим, что бы в его знаменитой бороде стали появляться серебряные волосы.

Когда Роран впервые присоединился к команде Мартланда, он был представлен Мартланду в его палатке. Граф был невысоким мужчиной, с мощным телом от длительной верховой езды и владения мечем. Его титулованная борода была густой, хорошо ухоженной и свисала до середины его груди.

Окинув Рорана взглядом, граф сказал:

– Леди Насуада говорила мне многое о тебе, мой мальчик, и, кроме того, я слышал много историй, которые мои люди говорили, слухи, болтовню, сплетни и другое. Ты знаешь, как это бывает. Без сомнения, ты совершил известные подвиги; например, взял за бороду Раззаков в их собственном логове, это было сложное дело. Конечно, у тебя был кузен, чтобы помочь тебе сделать это, ммм?.. Ты, возможно, привык к наличию своего пути с людьми из своей деревни, но сейчас ты – часть варденов, мой мальчик. Более того, ты – один из моих воинов. Мы – не твоя семья. Мы – не твои соседи. Мы даже не твои друзья. Наша обязанность – выполнять распоряжения Насуады, и выполнять их мы будем, не зависимо от того, что кто-то из вас, возможно, чувствует по этому поводу. Пока ты служишь мне, делай то, что я говорю тебе, когда я говорю тебе, и как я говорю тебе, или я клянусь костями моей благословенной родительницы – пускай она покоиться в мире – я лично сдеру кожу с твоей спины, безразлично, с кем ты, возможно, связан. Ты понял?

– Да, сэр!

– Очень хорошо. Если ты будешь вести себя непосредственно и покажешь, что имеешь некоторый здравый смысл, и если ты сможешь суметь остаться в живых, возможно, определенному человеку можно быстро продвинуться среди варденов. Сделаешь ли ты это или нет, однако, зависит полностью от того, посчитаю ли я, что ты способен к командованию людьми. Но поверь, не одну минуту, ни одну свободную минуту, ты не будешь льстить мне для создания хорошего мнения о тебе. Я не забочусь, нравлюсь ли тебе или ты ненавидишь меня. Я забочусь только о том, можешь ли ты сделать то, что нужно сделать.

– Я отлично понял, сэр!

– Да, хорошо, возможно ты сделаешь это, Сильный Молот. Мы узнаем это достаточно скоро. Отправляйся и передай сообщение Улхарту, моему помощнику.

Роран проглотил последний кусочек своего хлеба и запил его глотком вина из фляжки, которую носил с собой. Ему хотелось, что бы у них был горячий обед в эту ночь, но они были глубоко на территории Империи, и солдаты могли бы увидеть огонь. Со вздохом, он вытянул свои ноги. Его колени болели от верховой езды на Сноуфайре от заката до рассвета в течений прошлых трех дней. В своем подсознании, Роран чувствовал слабое, но постоянное давление, умственный зуд, который днем и ночью указывал ему в одном и том же направлении: в направлении Катрины. Источником ощущений было кольцо, которое Эрагон дал ему, и оно было спокойствием Рорана, знающего, что с ним он и Катрина могут найти друг друга где угодно в Алагейзии, даже если они будут слепыми и глухими.

Поблизости, он услышал Карна, бормочущего фразы на древнем языке, и улыбнулся. Карн был их заклинателем, посланным для гарантий, что вражеский маг не сможет убить их всех взмахом своей руки. От некоторых других людей, Роран заключил, что Карн не является особенно сильным магом – он боролся, чтобы выполнить каждое заклинание – но компенсировал свою слабость, изобретая чрезвычайно умные заклинания, и превзошел других в проникновении в умы противников. У Карна худощавое лицо и худощавое тело, с поникшими глазами и нервным, легко возбудимым дыханием. Он сразу понравился Рорану.

Напротив Рорана, двое мужчин, Халмар и Ферч, сидели перед своей палаткой, и Халмар говорил Ферчу:

– …так вот, когда солдаты нашли его, он загнал всех своих людей внутрь своего поместья и поджег с помощью луж масла, которые его слуги разлили ранее, заманивая в ловушку солдат и провернув это, заставили тех, кто пришли позже поверить, как будто бы все они сгорели насмерть. Можешь ты поверить этому? Пятьсот солдат, которых он убил один, даже без помощи клинка!

– Как он сбежал? – спросил Ферч.

– Дед Красной Бороды был хитрым подонком. Он сделал тоннельный ход от фамильного зала к самой близкой реке. С ним, Красная Борода смог заполучить свою семью и всех своих слуг живыми. Он взял их потом в Сурду, где король Ларкин приютил их. Это было перед тем, как много лет спустя, Гальбаторикс узнал, что они все еще живы. Нам повезло, что находимся под командой Красной Бороды, будь уверен. Он проиграл только два сражения, и те из-за магии.

Халмар замолчал, так как Улхарт вошел в середину ряда шестнадцати палаток. Жесткий и мрачный ветеран стоял, широко расставив ноги, недвижимый, как закоренелый дуб, и рассматривал палатки, проверяя, каждый ли там присутствует. Он сказал:

– Солнце опустилось, ложитесь спать. Мы должны благополучно пройти два часа, прежде чем появиться первый свет. Конвой должен быть в семи милях к северо-западу от нас. Выбрав хорошее время, мы ударим, но только тогда, когда они начнут перемещаться. Убьем каждого, спалим все, мы возвратимся. Вы знаете, как это делается. Сильный Молот, ты едешь со мной. Облажаешься, и я выпотрошу тебя тупым рыболовным крючком. Мужчины захихикали.

– Верно, ложитесь спать.

Ветер хлестал в лицо Рорану. Гром пульсирующей крови заполнил его уши, утопив каждый другой звук. Сноуфайр вздымался между его ног, скача галопом. Взгляд Рорана сузился; он не видел ничего кроме двух солдат, сидящих на карих кобылах рядом с предпоследним фургоном продовольственного поезда.

Поднимая вверх свой молот, Роран взвыл со всей своей силой. Два солдата глянули и взмахнули своим оружием и щитами. Один из них выронил свое копье и нагнулся, чтобы вернуть его.

Натянув поводья Сноуфайра, чтобы приостановить его, Роран вертикально встал в своих стременах и, подтянув стоящего рядом первого солдата, ударил его по плечу, раздробив звенья кольчуги. Мужчина закричал, его рука повисла плетью. Роран прикончил его ударом слева. Другой солдат вернул свое копье, и метнул в Рорана, целясь в шею. Роран нырнул за свой круглый щит, копье, воткнувшись, застряло в древесине. Он сжал ногами бока Сноуфайра, и жеребец поднялся на дыбы, заржав и молотя подкованными копытами в воздухе. Одно копыто задело солдата по груди, разорвав его красную тунику. Когда Сноуфайр снова встал на четыре ноги, Роран боком взмахнул своим молотом и ударил человека по горлу. Оставив солдата, лежащего на земле, Роран погнал Сноуфайра в направлении следующего фургона в конвое, где Улхарт сражался один с тремя солдатами. Четыре быка тянули каждый фургон, и когда Сноуфайр проскакал мимо фургона, который Роран только что захватил, ведущий бык боднул головой, и кончик его левого рога задел Рорана по правой лодыжке. У Рорана перехватило дыхание. Он чувствовал, как будто бы к его голени приложили раскаленное железо. Он посмотрел вниз, тряхнув своим ботинком, свободно болтавшимся наряду со слоем его кожи и мускулами.

Издав еще одним боевой клич, Роран доскакал вплотную к ближайшему из трех солдат, с которыми сражался Улхарт и свалил его одним сильным ударом своего молота. Следующий человек ускользнул от атаки Рорана, затем развернул своего коня и поскакал галопом вдаль.

– Поймай его! – крикнул Улхарт, но Роран уже бросился в преследование.

Убегающий солдат вонзил шпоры в живот своей лошади, пока животное не вспотело, но, несмотря на его отчаянную жестокость, его конь не смог перегнать Сноуфайра. Роран низко пригнулся к шее Сноуфайра, когда жеребец растянулся, прыгая по земле с неправдоподобной скоростью. Поняв, что бег безнадежен, солдат осадил своего коня, обернулся и ударил в Рорана саблей. Роран поднял свой молот и едва сумел отклонить острое, как бритва, лезвие. Он немедленно отплатил нападением сверху, но солдат отразил его, а затем ударил Рорана по рукам и дважды по ногам. Роран чертыхнулся про себя. Солдат, очевидно, был более опытным в фехтовании, чем он; и если он не сможет выиграть сражение в течение нескольких следующих секунд, солдат убьет его.

Солдат, должно быть, ощутил свое преимущество, когда прижимая атакой, вынудил Сноуфайра гарцевать назад. Три раза Роран был уверен, что солдат ранит его, но сабля мужчины выкручивалась в последний момент мимо Рорана, отклоняемая невидимой силой. Роран был благодарен Эрагону за его защитные заклинания.

Не имея никакого другого выхода, Роран прибегнул к неожиданному трюку: он вытянул голову и шею и крикнул:

– Ба! – так же, как если бы он попробовал испугать кого-нибудь в темном коридоре. Солдат отступил, и как только он отступил, Роран наклонился и опустил свой молот на левое колено человека. Лицо мужчины стало белым от боли. Прежде, чем он смог оправиться, Роран ударил его по спине, а затем, когда солдат стал кричать, изгибая дугой свой позвоночник, Роран закончил его страдания быстрым ударом по голове.

Роран запыхтелся на минуту, затем дернул поводья Сноуфайра и пришпорил его в легкий галоп, пока они возвращались к конвою. Когда его глаза стремительно осмотрели окрестности, готовые выявить любое нежелательное движения, Роран подвел итог сражения. Большинство из солдат были уже мертвыми, так как были людьми, которые управляли фургонами. За ведущим фургоном, Карн стоял, сражаясь с высоким человеком в мантии, оба из них были неподвижны, за исключением случайных подергиваний, единственных знаков их невидимого поединка. Когда Роран наблюдал за этим, противник Карна сделал шаг вперед, и неподвижным, упал на землю.

В середине конвоя, однако, пять предприимчивых солдат отделили быков от трех фургонов и стянули фургоны в треугольник, изнутри которого они могли сдерживать Мартланда Красную Бороду и десять других варденов. Четверо из солдат метнули копья из-за фургонов, пока пятый выпускал стрелы в варденов, вынудив их отступить к самому близкому закрытому фургону. Лучники уже ранил нескольких варденов, несколько из которых упали со своих лошадей, другие, которые держались в своих седлах достаточно прочно, искали прикрытия.

Роран насупился. Они не могли позволить себе задерживаться под открытым небом на одной из главных дорог Империи, что бы медленно перестреливали окопавшихся там солдат. Время было против них.

Все солдаты столпились на западе, в направлении, из которого напали вардены. За исключением Рорана, ни один из варденов не пересек другую сторону от конвоя. Поэтому, солдаты не подозревали, что он может напасть на них с восточной стороны.

В голову Рорана пришел план. В любых других обстоятельствах, он счел бы его как смехотворный и непрактичный, но сейчас он воспринимал этот план как единственный способ действий, который мог решить проблему без дальнейшей задержки. Он не побеспокоился рассмотреть опасность по отношению к себе; он оставил все опасение смерти и ран на минуту, когда начал атаковать.

Роран послал Сноуфайра в полный галоп. Он положил свою левую руку на луку седла, вынул ноги из стремян, и подготовил свои мускулы. Когда Сноуфайру оставалось пятьдесят футов до треугольника фургонов, он оперся внизу рукой и, приподнялся, разместив свои ноги на седле, и встал, согнувшись, на Сноуфайре. Потребовалось все его умение, чтобы поддерживать равновесие. Как Роран и ожидал, Сноуфайр уменьшил свою скорость и начинал поворачивать в сторону, когда большое скопление фургонов замаячило перед ними.

Роран выпустил поводья в то самое время, как Сноуфайр повернул, и соскочил со спины лошади, перепрыгнув стоящий с восточной стороны фургон треугольника. Его желудок скрутило. Он мельком увидел вскинутое лицо лучника, глаза солдата округлились, белки расширились, затем Роран хлопнулся на человека, и они оба упали на землю. Когда Роран приземлился поверх тела солдата смягчившего его падение. Встав на колени, Роран поднял свой щит и заехал его краем в брешь между шлемом солдата и его туникой, сломав шею. Затем Роран выпрямился.

Другие четыре солдата не спешили реагировать. Солдат слева от Рорана сделал ошибку, попытавшись метнуть свое копье изнутри треугольника фургонов, но из-за его поспешности, копье заклинило между тылом одного фургона и передним колесом другого, и древко разлетелось у него в руках. Роран сделал выпад в его сторону. Солдат попробовал отступить, но фургоны блокировали его путь. Неожиданно для солдата ударив молотом, Роран попал ему снизу подбородка.

Второй солдат был умнее. Он позволил своему копью упасть и потянулся к мечу на своем поясе, но смог вытащить его из ножен лишь на половину перед тем, как Роран проломил ему грудь. Третий и четвертый солдаты к тому времени уже ожидали Рорана. Они подошли к нему вплотную, вытянув обнаженные клинки, с гримасами на лицах. Роран попробовал уклониться, но его поврежденная нога была не способна это сделать, и он споткнулся, упав на одно колено. Наиболее близко стоявший солдат рубанул снизу. С помощью своего щита, Роран блокировал удар, затем нырнул вперед и ударил по ноге солдата плоским концом своего молота. Ругаясь, солдат свалился на землю. Роран немедленно раздробил лицо солдата, затем упал на спину, зная, что последний солдат был позади него.

Роран замер, его руки и ноги были раскинуты в стороны.

Солдат стоял над ним, держа свой меч вытянутым, кончик сверкающего клинка был меньше, чем на дюйм от горла Рорана.

«Вот так это и заканчивается» подумал Роран.

Затем мощная рука обхватила шею солдата, дернув его назад, и солдат издал задушенный крик, когда лезвие меча проткнуло середину его груди, выпустив струйки крови. Солдат упал подобно безвольной груде, и на его месте стоял Мартланд Красная Борода. Граф тяжело дышал, и его борода и грудь были забрызганы кровью с клинка. Мартланд воткнул свой меч в землю, поворачивая голову, осмотрел резню в пределах треугольника фургонов. Он кивнул.

– Ты справишься, я думаю.

Роран был в конце фургона, прикусив свой язык, когда Карн срезал остальную часть его ботинка. В попытке отречься от волн агонии из своей ноги, Роран вглядывался в стервятников, кружащих наверху, и сосредоточился на воспоминаниях своего дома в долине Паланкар. Он вскрикнул, когда Карн исследовал особенно глубокую рану.

– Извини, – сказал Карн. – Мне придется осмотреть рану.

Роран продолжал пристально смотреть в стервятников и не ответил. Через минуту, Карн произнес ряд слов на древнем языке, и несколько секунд спустя, боль в ноге Рорана снизилась до ломоты. Посмотрев сверху, Роран увидел, что его нога снова стала целой. Усилие для исцеления Рорана и двух других людей перед ним, сделали Карна бледным и трясущимся. Маг резко сполз по фургону, обняв свое туловище руками, выглядел он так, как будто его мутило.

– Ты в порядке? – спросил Роран. Карн слегка пожал плечами.

– Мне только нужна минутка, что бы оправиться… Бык оцарапал внешнюю кость твоей голени. Я залечил царапину, но у меня нет силы, чтобы целиком излечить остальную часть твоего повреждения. Я сшил вместе твою кожу и мускулы, так она не будет кровоточить или чрезмерно причинять боль, но только слегка. Плоть там не будет пока держать вес больше твоего собственного, до тех пор, пока не заживет само собой.

– Как долго это займет времени?

– Неделю, возможно две.

Роран натянул остатки своего ботинка.

– Эрагон установил заклинания вокруг меня, чтобы защитить от вреда. Они сохранили мою жизнь несколько раз сегодня. Почему они не защитили меня от рога быка, тогда?

– Я не знаю, Роран, – сказал Карн, вздыхая. – Никто не может быть готовым к каждой возможности. Это одна из причин, почему магия так опасна. Если ты упустишь хоть один аспект заклинания, оно может ничего не сделать, но ослабить тебя или хуже того, может сделать какую-нибудь страшную вещь, которую ты ему никогда не предназначал. Это случается даже с лучшими магами. Должно быть, в заклинаниях твоего кузена есть дефект – неуместное слово, или плохо аргументированная инструкция, – которая позволила быку прошить тебя рогом.

Оторвав себя от фургона, Роран похромал в направлении главы конвоя, оценивая результат сражения. Пять из варденов были ранены во время сражения, в том числе и он, и двое других умерли: одного мужчину Роран едва знал, с другим, Ферчем, он разговаривал несколько раз. Из солдат и людей, которые охраняли фургоны, никого в живых не осталось. Роран остановился перед первыми двумя солдатами, которых он убил, и посмотрел на трупы. Его слюна сделалась горькой, и желудок стало сильно и отвратительно мутить.

«Сейчас я убил... Я не знаю, сколько».

Он осознал, что в течение безумного сражения на Пылающих Равнинах, он потерял счет числа людей, которых он убил. Из-за того, что он отправил так много на смерть, он не мог вспомнить полное число убитых им. «Должен ли я вырезать всех людей в округе для того, чтобы вновь вернуть то, что Империя украла у меня?» Даже больше, ему в голову пришла мысль, которая привела его в замешательство: и, если я это сделаю, как смогу вернуться в долину Паланкар и спокойно жить, когда моя душа была бы запятнана черным от крови сотен?

Закрыв свои глаза, Роран сознательно расслабил все мускулы в теле, стремясь успокоиться. «Я убиваю за мою любовь. Я убиваю за мою любовь к Катрине, и за мою любовь к Эрагону и каждому из Карвахолла и за мою любовь к варденам, и за мою любовь к нашей земле. Ради моей любви, я проберусь через океан крови, даже если это убьет меня».

– Никогда не видел ничего подобного прежде, Сильный Молот, – сказал Улхарт. Роран открыл свои глаза, чтобы найти седеющего воина, стоящего перед ним, придерживая Сноуфайра за поводья.

– Ни один другой не был сумасшедшим настолько, чтобы попробовать подобную уловку, перепрыгивая фургоны, никто не выжил, что бы рассказать об этом. Хорошая работа. Следи за собой. Нельзя прыгать с лошадей, приняв на себя пятерых солдат, и ожидать увидеть следующее лето, а? Чуть осторожнее, если ты мудр.

– Я буду иметь это в виду, – сказал Роран, принимая поводья Сноуфайра от Улхарта.

Несколько минут после того, как Роран распределил оставшихся солдат, непострадавшие воины собирались у каждого из фургона в конвое, разрезали находящийся в них груз, и говорили о содержимом Мартланду, который записывал, что они нашли, что бы потом Насуада смогла изучать эту информацию и, возможно, собирать из этого подсказки относительно планов Гальбаторикса. Роран наблюдал, как люди исследовали последние несколько фургонов, которые содержали мешки с пшеницей и ящики с обмундированием. Закончив, мужчины перерезали глотки оставшимся быкам, пропитывая дорогу кровью. Убийство зверей беспокоило Рорана, но он понимал их важность в Империи и сам бы взял нож, если бы его попросили. Они бы взяли быков обратно к варденам, но животные были слишком медлительны и неуклюжи. Лошади солдат, однако, могли бы сохранять темп, пока они уходили с вражеской территории. Поэтому они забрали их с собой столько, сколько смогли привязать позади своих собственных коней. Потом один из людей взял просмоленный факел из своей седельной сумки и, через несколько секунд работы со своим кремнем и сталью, зажег его. Поехав в конце конвоя, он прижимал факел к каждому фургону, пока они не загорались, а затем бросил факел позади последнего фургона.

– Двинулись вперед! – крикнул Мартланд.

Нога Рорана заныла, когда он вскочил на Сноуфайра. Он направил жеребца рядом с Карном, когда оставшиеся в живых люди выстроились на своих конях в двойную линию позади Мартланда. Лошади фыркали и скребли копытами по земле, в нетерпении увеличить расстояние между собой и огнем. Мартланд двинулся вперед быстрой трусцой, и остальная часть группы последовала за ним, оставляя позади себя горящие фургоны, таким образом, много раскаленных бусинок растянулось вереницей на одинокой дороге.