quot;"ЗГ 5 страница

Выходя из служебной роли, судья перестает находить­ся со свидетелем в тех отношениях, которые предписывают им обоим определенное речевое поведение. Скажем, в "транспортной" ситуации, если и тот, и другой едут в авто­бусе — при социальных ролях "пассажир — пассажир" — их речь, разумеется, менее официальна.

Если судья и свидетель знакомы друг с другом, то тем не менее обстановка судебного заседания и их роли предпи­сывают им обоим официальную тональность общения; вне этой обстановки, при "возврате" к ролевым отношениям "знакомый — знакомый" (или "приятель — приятель") то­нальность общения может меняться на неофициальную, да­же фамильярную, с использованием средств разговорного языка, просторечия, жаргонов.

Общение судьи и свидетеля на приеме у судьи (вне су­дебного заседания), когда общение контактно и устно, до­пускает эллиптированные формы речи; собственноручные же письменные показания свидетеля (дистантность и пись­менная форма общения) требуют эксплицитных, синтакси-* чески законченных форм выражения.

Заметим, что в чисто иллюстративных целях, чтобы показать, как может изменяться каждая ситуативная пере­менная, мы в значительной степени упростили описанные ситуации, схематизировали их. В реальном же общении си-¹¹ туативные переменные взаимодействуют друг с другом и к* ждая из них приобретает определенные значения вкупе другими. Например, если меняется место общения, то э часто означает одновременно и изменение его цели, а так же отношений между коммуникантами и тональности о щения. Контактность взаимодействия говорящего и слуша ющего обычно связана с использованием устно-разгово^п

ных форм речи, а дистантность — письменной речи (ср., од­нако, общение по телефону) и т. д.

Приведем пример записи речи одного и того же лица, рассказывающего в разной обстановке об одном и том же — о научной командировке. При сохранении темы речи изме­нению подвергается весь спектр ситуативных переменных: цель, место, отношения между участниками коммуникации, тональность, контактность / дистантность, устная / пись­менная формы речи. Соответственно меняется весь строй речи: выбор лексики, синтаксических конструкций, интона­ционная структура высказываний, логическая последова­тельность изложения и т. п.

1. И вот эту протоплазму надо было... нет, не примеры даже или что...
найти, а всю картотеку облазить. Причем черт их знает, может,
их вообще нет там, этих терминов (беседа с друзьями).

2. Неважно съездила: у меня ведь не было списка слов, надо было как-то
исхитриться и разыскать в картотеке не отдельные термины, а всю
группу терминов. Причем никто — ни завкартотекой, ни я сама — не
знали, есть ли они там вообще (разговор с сослуживцами).

3. Очень трудно было отыскать в картотеке необходимые мне терми­
ны: я не имела точного списка, пришлось в значительной степени
идти на ощупь (устный отчет о командировке на заседании отде­
ла).

4. Во время командировки я собирала материал об исследуемой мною
группе терминов. Несмотря на трудности — отсутствие точного
списка слов и недостаточность информации о наличии терминов ин­
тересующей меня тематики в картотеке, мне удалось найти ряд
лингвистически содержательных примеров (из официального пись­
менного отчета о командировке).

Ситуативные переменные имеют разный "вес" с точки зрения силы их влияния на характер коммуникативной си­туации. Большим весом обладают те переменные, которые отражают некоторую лингвистическую или социальную за-оанностъ структуры общения, меньшим - переменные, со­ответствующие многообразию реальных коммуникативных итуаций. Число значений первых переменных конечно, ачения вторых представляют собой незамкнутые множе-

^{и>ель 0}^Щ^ения реализуется каким-либо конкрет- ^{РеЧевЬШ актом}1 типы которых исчислимы, с использо-^^ определенных функций языка. Например, сообщая _и исп °' ^Г0В0Р^ящий прибегает к речевому акту сообщения пользует при этом язык в его информационной функ-

62

63

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

/ 20. Речевое общение, речевое поведение, речевой акт

ции, возможно, в сочетании с эмотивной (это зависит от намерений говорящего: хочет ли он просто информировать слушающего о чем-либо или же еще и прокомментировать сообщаемое, внося свои оценки). Просьба, угроза, клятва, извинение, приказ, оправдание и тому подобные интенции говорящего облекаются в форму соответствующих речевых актов, которые отличаются друг от друга как по целям, так и по характеру совмещения в них разных функций языка.

Несмотря на то что тональность на первый взгляд ка­жется такой ситуативной переменной, которая имеет недис­кретные значения, в действительности говорящие не только отчетливо ощущают различия между официальным, нейт­ральным и дружеским (фамильярным) общением, но и зна­ют заранее, какая тональность соответствует тем или иным коммуникативным ситуациям.

В отличие от этих переменных, место общения не яв­ляется наперед заданной переменной, и число значений этой переменной едва ли можно признать конечным. В свя­зи с этим заметим, что и вес этой переменной меньше, чем вес таких факторов общения, как цель, отношения между коммуникантами, тональность общения и др. Изменение места коммуникации далеко не всегда ведет к изменению характера речевого поведения общающихся: если отноше­ния между ними остаются прежними, то изменение факто­ра "место" оказывается нерелевантным (ср., например, об­щение учителя и ученика в классе и вне класса). Изменение места общения чаще всего значимо в сочетании с измене­нием каких-либо других условий общения. Так, если в ре­зультате изменения места усиливается зависимость одного из коммуникантов от другого, то меняется характер речево­го поведения первого. Например, нарушитель дорожного движения, будучи задержан сотрудником ГИБДД, в услови­ях городской улицы может позволить себе вербальный про­тест и несогласие с применяемыми к нему санкциями в большей степени, нежели в отделении милиции, куда в слу­чае необходимости его доставляет милиционер (зависимость нарушителя от милиционера, асимметрия их социальных отношений налицо и в том, и в другом случае, однако во втором — в отделении милиции — она, несомненно, усиливается).

1.20. Речевое общение, речевое поведение, речевой акт

Все три термина, вынесенные в заголовок этого разде-да, имеют непосредственное отношение к речевой комму­никации. Первый термин — синоним термина речевая ком­муникация. Важно подчеркнуть, что оба синонима обознача­ют двусторонний процесс, взаимодействие людей в ходе об­щения. В отличие от этого в термине речевое поведение ак­центирована односторонность процесса: им обозначают те свойства и особенности, которыми отличаются речь и рече­вые реакции одного из участников коммуникативной ситу­ации — или говорящего (адресанта), или слушающего (адре­сата). Термин речевое поведение удобен при описании моно­логических форм речи, например коммуникативных ситуа­ций лекции, выступления на собрании, митинге и т. п. Од­нако он недостаточен при анализе диалога: в этом случае важно вскрыть механизмы взаимных речевых действий, а не только речевое поведение каждой из общающихся сторон. Таким образом, понятие речевое общение включает в себя понятие речевое поведение (о разграничении терминов рече­вое общение и речевое поведение см. также в книге: [Винокур 1993]).

Термин речевой акт обозначает конкретные речевые действия говорящего в рамках той или иной коммуникатив­ной ситуации. Например, в ситуации покупки товара на рынке между покупателем и продавцом возможен диалог, включающий разные речевые акты: запрос об информации (~ Сколько стоит эта вещь? Кто производитель? Из какого она материала?), сообщение (— Две тысячи; Южная Корея; Натуральная кожа), просьбу (— Отложите, пожалуйста, я сбегаю за деньгами), обвинение (— Вы мне сдачу неправильно °али!), угрозу (— Сейчас милицию вызову!) и др.

В середине XX в. английский философ Дж. Остин, а

^СлеД за ним американские ученые Дж. Серль и Г. Грайс

Разработали теорию речевых актов, в которой выявили ряд

_М5°^н°мерностей, характерных для процесса речевой ком-

Уникации, и сформулировали принципы и постулаты, сле-

во^^{аНИе К0Т0}Р^Ь1М обеспечивает успех тому или иному рече-

"вы ^{акту и в} Ц^елом речевой коммуникации: например,

^Ь1Ражайся ясно", "будь искренен", "будь краток", "избе-

³^¹⁶¹¹ 65

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

гай непонятных выражений" и др. (см. [Грайс 1985: 222-223]).

Делаются попытки разработать правила речевого об­щения, которые не только учитывали бы закономерности использования языковых средств, но и регламентировали их совмещение друг с другом в зависимости от характера ком­муникативной ситуации. Примером могут служить правила речевого общения, предложенные американской исследова­тельницей С. Эрвин-Трипп [Ervin-Tripp 1971].

Термин правило С. Эрвин-Трипп употребляет для опи­сания, а не для предписания, не для регламентации тех или иных речевых действий, т. е. для констатации некоторых нормальных, типичных актов коммуникации.

С. Эрвин-Трипп различает три типа подобных правил:

1. Правила выбора языковых средств: а) общие для
всех социальных слоев; б) специфичные для разных соци­
альных слоев и групп. Пример: выбор формы обращения,
национальные и социальные различия в этом выборе.

2. Правила следования, т. е. последовательности рече­
вых действий при коммуникации: приветствия, благодарно­
сти, прощания и т. п. В рамках этих правил рассматривают­
ся формулы прощания, приглашений, вызова по телефону,
установления коммуникативного контакта.

3. Правила совместной встречаемости; имеются в виду
правила соединения в одном контексте тех или иных лекси­
ческих, фонетических, интонационных, синтаксических
и т. п. единиц и свойств. Типы этих правил: а) горизонталь­
ные, определяющие отношения между единицами беседы во
времени (их временную последовательность), и б) верти­
кальные, определяющие соотношение в данных коммуника­
тивных условиях единиц разных уровней языковой структу­
ры (например, в такой-то синтаксической конструкции
нормально может использоваться только определенная лек­
сика, выбор нормативной лексики должен сочетаться с нор-
мативным произношением и т. д.). ц

Особо рассматриваются правила взаимодействия собе­седников, когда говорящий стремится к тому, чтобы окрУ; жающие или партнер по диалогу, принадлежащие к данной социальной или профессиональной группе, признали его "своим", одобрили его речевое поведение и правила пере­ключения с одного кода на другой при смене ситуации и со­циальной роли говорящего.

66

Л Коммуникативная компетенция носителя языка

Следует обратить внимание на то, что перечисленные правила достаточно абстрактны. Они легко применимы к относительно простым коммуникативным ситуациям, каки­ми являются этикетные речевые акты (типа приветствий, поздравлений, прощания и т. п.), а при описании более сложных и при этом более естественных, реальных комму­никативных ситуаций использование этих правил сопряже­но с рядом неясностей и затруднений. Неясно также, на­сколько обязательны правила, предлагаемые С. Эрвин-Трипп. Если, например, говорящий, используя сленг, при­держивается литературного произношения, означает ли это, что он строит свою речь "не по правилам", отклоняется от стандартов речевого поведения? Всегда ли говорящий дол­жен выбирать те формы общения, которые приняты в дан­ной социальной среде, т. е. социально или профессиональ­но окрашены, или же и его собственная, свойственная ему манера речевого поведения может обеспечить коммуника­тивный успех?

При всей условности рассмотренных правил идея своеобразных социолингвистических грамматик, содержа­щих правила социально-языкового поведения людей в раз­личных ситуациях, весьма привлекательна и заслуживает изучения и разработки. Вместе с тем эта идея чрезвычайно трудна для реализации. Для этого необходимы по крайней мере два компонента: 1) разработанные грамматики кон­кретных языков, которые позволяли бы порождать не толь­ко грамматически правильные высказывания, но и разного рода разговорные конструкции, отклоняющиеся от стандар­та, принятого в кодифицированном языке; 2) более или ме­нее исчерпывающие описания всех форм социального пове­дения членов языкового сообщества. На современном этапе развития социолингвистики можно говорить лишь о фраг­ментах как того, так и другого.

*-21. Коммуникативная компетенция носителя языка

среде ^{процессе} Речевой коммуникации люди пользуются

^строе>^{ВаМИ языка} ~ ^его словарем и грамматикой - для по-

ния высказываний, которые были бы понятны адреса-

3*

67

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

ту. Однако знания только словаря и грамматики недостаточ­но для того, чтобы общение на данном языке было успеш­ным: надо знать еще условия употребления тех или иных языковых единиц и их сочетаний. Иначе говоря, помимо собственно грамматики носитель языка должен усвоить "ситуативную грамматику", которая предписывает исполь­зовать язык не только в соответствии со смыслом лексиче­ских единиц и правилами их сочетания в предложении, но и в зависимости от характера отношений между говорящим и адресатом, от цели общения и от других факторов, кото­рые в совокупности с собственно языковыми знаниями со­ставляют коммуникативную компетенцию носителя языка¹¹.

Характер навыков общения, входящих в коммуника­тивную компетенцию и отличающихся от знания собствен­но языка, можно проиллюстрировать на примере так назы­ваемых косвенных речевых актов. Косвенным называется та­кой речевой акт, форма которого не соответствует его зна­чению и цели. Например, если сосед за обеденным столом обращается к вам со следующими словами: — Не могли бы вы передать мне соль?, то по форме это вопрос, а по сути просьба, и ответом на нее должно быть ваше действие: вы передаете соседу солонку. Если же вы поймете эту просьбу как вопрос и ответите утвердительно: Да или Могу, не про­изводя соответствующего действия и дожидаясь, когда же собеседник действительно, прямо попросит вас передать ему соль, — процесс коммуникации будет нарушен: вы по­ступите не так, как ожидал говорящий и как принято реа­гировать на подобные вопросы-просьбы в аналогичных си­туациях.

Р. Якобсон обратил внимание на то, что в роли слуша­ющего человек обладает более высоким уровнем языковой компетенции, чем в роли говорящего. "Интересной лингви­стической задачей, — писал он, — является точное сравне­ние более высокой, как правило, языковой компетенции индивида в роли слушающего с более низкой языковой компетенцией того же индивида в роли говорящего" [Якоб­сон 1985: 382].

^{1 ]} Наряду с термином коммуникативная компетенция некоторые ученые ис­пользуют термин социолингвистическая компетенция. Например, С. Эрвин-Трипп настаивает на предпочтении именно этого термина, поскольку "не­обходимо исключить многие формы владения неязыковой коммуникаци­ей" [Ervin-Tripp 1973: 293].

1.2 1. Коммуникативная компетенция носителя языка_________________

Это несоответствие отражает фундаментальное разли-_чие между двумя интеллектуальными категориями — знани­ем и владением. Знание — например, языка — может быть пассивным, в то время как владение языком с необходимо­стью предполагает наличие определенных активных навы­ков в обращении с языковыми средствами (подробнее см. об этом в разделе "Владение языком как социолингвистиче­ская проблема" главы 2).

В сферу коммуникативной компетенции входят прави­ла этикета (в русском языковом сообществе они касаются, в частности, употребления местоимений ты и вы, в япон­ском и корейском — многообразных глагольных форм веж­ливости), правила общения ребенка со взрослыми (и взрос­лых с детьми), правила общения со "своим" и с "чужим", с "высшим", "низшим" и равным (по социальному статусу), правила соблюдения "социальной дистанции" при значи­тельной асимметрии социального положения участников коммуникации, разнообразные поведенческие (но выража­ющиеся и в языке) стратегии, управляющие реализацией та­ких речевых актов, как просьба, требование, обвинение, уг­роза, обещание и многое другое.

Большая часть этих правил и стратегий — "неписа­ные": еще не созданы ситуативные грамматики (о чем мы говорили в конце предыдущего раздела), которые регламен­тировали бы речевое поведение человека в соответствии с условиями коммуникативной ситуации. Вместе с тем пода­вляющее большинство носителей языка владеет правилами и стратегиями речевого общения в разнообразных жизнен­ных обстоятельствах, что обеспечивает нормальное и эффе­ктивное взаимодействие их друг с другом.

* * *

Мы рассмотрели ряд ключевых социолингвистических понятий. Разумеется, это не исчерпывающий их список, од­нако в целом он достаточен для дальнейшего обсуждения проблем, методов и направлений современной социолин­гвистики. В ходе этого обсуждения мы будем по мере необ­ходимости обращаться и к другим терминам и понятиям, каждый раз указывая тот смысл, в котором они употребля­ются.

Глава 2

ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ

Тридцать лет назад, формулируя задачи социальной лингвистики, В. М. Жирмунский называл две главные: 1) изучение социальной дифференциации языка (в связи с социальным расслоением общества) и 2) изучение социаль­ной обусловленности развития языка [Жирмунский 1969: 14]. В дальнейшем это мнение одного из родоначальников отечественной социолингвистики подверглось коррекции в сторону расширения круга проблем, которыми должны за­ниматься социолингвисты. Так, В. А. Звегинцев, хотя и счи­тал, что у социолингвистики отсутствуют четкие границы и что некоторые исследователи (например, Д. Хаймз) непо­мерно расширяют компетенцию этой науки, относил к ведению социолингвистики проблемы речевого общения, эффективное изучение которых возможно только при все­стороннем учете "человеческого фактора", и в частности социальных характеристик человека [Звегинцев 1976; 1982].

И всё же проблемы, о которых писал В. М. Жирмун­ский, являются центральными для социолингвистики, по­скольку их решение позволяет, во-первых, представить тот или иной язык в реальных формах его существования, име­ющих социальную обусловленность, и, во-вторых, выявить движущие силы языковой эволюции, социальные стимулы (или, напротив, препятствия) происходящих в языке изме­нений. Иначе говоря, решая две указанные проблемы, со­циолингвистика отвечает на два кардинальных вопроса: как функционирует язык и как он развивается.

Поэтому знакомство читателя с кругом проблем, кото­рыми занимается социолингвистика, начнем с рассмотре­ния именно этих двух проблем. В ходе рассмотрения мы бу­дем привлекать внимание к разным точкам зрения на реше­ние каждой из проблем, имеющим обращение в современ­ной социолингвистике, а при необходимости и делать экс­курсы в прошлое, чтобы показать истоки тех или иных на­учных взглядов. Однако, прежде чем приступать к анализу социальной обусловленности функционирования и разви­тия языка, необходимо выяснить один важный вопрос, от­вет на который полезно учитывать при обращении к собст­венно социолингвистической проблематике. Это вопрос о самом понятии язык и о различиях между языком и рядом смежных понятий — диалектом, наречием, идиомом и др.

7 Соотношение языка и диалекта

2 1. Соотношение языка и диалекта

В "Лингвистическом энциклопедическом словаре" термин язык имеет два взаимосвязанных значения: во-пер-_1Х язык! — "язык вообще, язык как определенный класс знаковых систем", и во-вторых, язык₂ — «конкретный, так называемый этнический, или "идиоэтнический", язык — некоторая реально существующая знаковая система, ис­пользуемая в некотором социуме, в некоторое время и в не­котором пространстве» [Кибрик 1990: 604]. Однако если не понимать социум, время и пространство предельно узко, то окажется, что язык₂ является довольно сложно организо­ванным комплексом близких знаковых систем, соотнося­щихся с членениями социума, времени и пространства. Для этих разновидностей языка₂ в лингвистике возникли много­численные термины — диалект, наречие (например, северно-великорусское наречие), говор, социолект, литературный язык, койне, разговорный язык и т. п., причем часть терми­нов, возникших в разных лингвистических традициях, с трудом сводимы друг к другу, как это было показано на примере русского термина просторечие.

Когда лингвист исследует структуру языка, статус той разновидности языка₂, которой он занимается, часто не ва­жен, а выявление и обоснование этого статуса может ока­заться самостоятельной и совсем непростой задачей. Для та­ких случаев в конце концов пришлось изобретать новый термин идиом, обозначающий любую территориально-соци­альную разновидность языка¹.

Говоря об "моноэтническом" языке, мы предполагаем, что язык₂ тесно связан с народом (при буквальном понима­нии термина должен находиться с ним во взаимно-одно-

По сути, этот термин синонимичен термину код в смысле, введенном в Разд. 1.3. Два термина возникли независимо в разных отраслях лингвисти­ки, и их соотношение близко к дополнительному распределению; термин идиом никогда не используется при обсуждении проблемы переключения и смешения кодов, и, напротив, в контексте обсуждения проблемы соотно­шения языка/диалекта не применяется термин код. Часто, впрочем, любую разновидность языка₂ лингвисты называют просто языком, не вкладывая в то слово терминологического смысла, а пользуясь лексической единицей, тражающей наивную картину мира, которая обычно содержит лишь одно понятие (язык, language, Sprache и т. д.). Но если при этом не делать ого-орки под п-ским языком ниже понимается.., то не исключена реакция ти­па Какой же это язык? или Нет такого языка!

70

71

Глава 2. Проблемы социолингвистики

. (-пптн ошение языка и диалекта

\

значном соответствии), а социальные и территориальные варианты языка привязаны к соответствующим подразделе­ниям народа. И в самом деле, относительно недавно рус, ское слово язык имело и еще одно значение: 'сообщество тех, кто говорит на одном языке, народ', именно оно име­ется в виду в знакомых с детства строках "и назовет меня всяк сущий в ней язык" — ведь дальше перечисляются пред­ставители разных народов (внук славян, тунгус, калмык). Такая метонимия не случайна, поскольку каждый народ го- J ворит на своем языке. При перечислении важнейших при­знаков разных типов этносов (общность культуры, психоло­гии, происхождения, территории, экономики, наличие са­моназвания и др.) язык часто упоминается на первом месте. В то же время хорошо известны примеры, когда раз­ные народы пользуются одним языком (англичане и амери­канцы, аргентинцы и испанцы и др.). Один народ может пользоваться разными языками. Скажем, в недавнем про­шлом евреи России и СССР в повседневной жизни говори­ли на идиш (ашкенази), на грузинском (грузинские евреи), татском (горские евреи), на варианте таджикского (бухар­ские евреи) или крымско-татарского (караимы и крымча­ки), а в религиозных целях использовали древнееврейский. Таким образом, каждая группа евреев пользовалась двумя языками (неродственными), причем один из них — общий для всех групп. Может быть, под языком как признаком эт­носа в данном случае надо понимать именно древнееврей­ский? Но женщины часто владели им очень слабо, а их вряд ли стоит исключать из этноса. Возникают довольно слож­ные отношения: немецким языком пользуются и немцы, и часть швейцарцев, французским — французы и другая часть швейцарцев; французы и немцы — самостоятельные наро­ды. А швейцарцы — единый народ? И если да, то кто такие франко- и германо-швейцарцы?

Вот что сами люди думают по поводу собственной на­циональности [Климчук 1990: 96-97]:

Гродненская область Белоруссии: "Да, я поляк. Меня крестили поляком (т. е. по католическому обряду), вот я и поляк. А разве я виноват?"

Юг Брестской области Белоруссии: "Теперь я белоруска. Потому что живу в Белоруссии, сюда замуж вышла". — "А раньше?" — "Раньше была украинкой. Село, где я родилась, пятнадцать километров отсюда, это Ровенская область".

Закарпатье: "Вообще-то мы русские (т. е. восточные ттявяне²), теперь мы украинцы (с 1945 г. Закарпатье в со-таве УССР), а до войны мы были чехами (область находи­лась в составе Чехословакии)".

Вообще говоря, "для себя" каждый из говоривших мо­жет пользоваться другим самоназванием, здесь же они упо­требили "общепринятые" этнонимы, что вовсе не означает реальность их ощущения собственного единства с соответ­ствующими народами.

Не так уж редко местные традиции вообще не знают ничего похожего на идентификацию с какой бы то ни было общностью, напоминающей этническую. На литовско-бело­русско-польском пограничье издавна многие местные жите­ли свободно говорят на нескольких языках (конечно, в пер­вую очередь они владеют разговорными формами, которые могут заметно отличаться от литературной нормы): с литов­цем из Каунаса они говорят по-литовски, с поляком из Вар­шавы — по-польски, с белорусом из-под Могилева — по-бе­лорусски, с русским из Москвы - по-русски. И считают се­бя кто литовцем, кто поляком, кто белорусом, кто русским; но многие затрудняются соотнести себя с определенной на­циональностью. На вопрос "Так кто же вы?" отвечают: "Мы тутэйши" (тутошние, здешние). На вопрос "А на каком язы­ке между собой говорите?" пожимают плечами и не вполне уверенно отвечают: "Мы по-прбсту говорим". На Земле та­ких мест, где люди считают себя всего-навсего "местными", а свой язык — "обыкновенным", довольно много. Иными словами, наличие четкого представления о собственной на­циональности и родном языке не универсально.

Выявлять, как соотносятся между собою понятия на­род (этнос) и язык — это в первую очередь задача этнологии, но есть в ней и лингвистический компонент: не случайно классификация народов основывается на классификации языков. При этом важно понять, как соотносятся родствен­ные идиомы, когда следует говорить о разных языках, а ко­гда о диалектах одного языка. Начнем рассмотрение фактов наиболее простых случаев, когда в обществе нет письмен­ной традиции.

К-омментарий исследователя не совсем верен; часто в устах жителя Закар-атья русский - одно из самоназваний, синонимичное другому - русин и Ротивопоставленное названиям соседей - украинцев, словаков, венгров.

Гпптн ошение языка и диалекта

Глава 2. Проблемы социолингвистики

2.1.1. Соотношение бесписьменных идиомов

Традиционно все общества были бесписьменными и как правило, имели соседей, с которыми поддерживали контакты разной степени интенсивности и дружелюбия-препятствием служили лишь серьезные физические прегра­ды — горы, пустыни, большие водные пространства. Если язык соседей не был понятен, то коммуникативные потреб­ности решались через двуязычие. Групповая идентичность поддерживалась за счет отделения мира "своих" от мира "чужих", причем категория "своих" была значительно уже того, что принято называть этносом. С возникновением классов и государств, с широким распространением отдель­ных религий родоплеменная идентичность постепенно утра­чивается (но ее отчетливые следы могут столетиями сохра­няться в оседлом обществе, как это, например, имеет место у современных черногорцев), локальная идентичность часто перерастает в региональную, возникает сословная / классо­вая идентичность, постепенно формируется этатическая (го­сударственная). Часто, но отнюдь не всегда, складывается идентичность, объединяющая тех, кто говорит на взаимопо­нятных идиомах, но, даже явно сложившись, она может иг­рать второстепенную роль по сравнению с остальными.