quot;"ЗГ 4 страница

После больницы работаю в кочегарке. Моего напарника, заклю­ченного, не принадлежащего к воровскому миру, посадили за Драку в карцер. Он двинул совковой лопатой по голове мошен­нику (тот был с ножом), который украл из его куртки хлеб (пер. Д- С. Балдаева).

_м К- описанию такой, вполне обычной для преступного альн ^{ситуации а}Р^Г0 хорошо приспособлено, и без специ-^ных знаний точный смысл текста понять трудно.

48

49

А рго- Жаргон. Сленг

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

Другой текст представляет собой пример использова­ния арго в нехарактерном для него стиле. Это отрывок из шуточной "Истории отпадения Нидерландов от Испании", написанной профессиональным историком Л. Н. Гумиле­вым, который, дважды подвергшись сталинским репресси­ям, имел возможность в тюрьме и лагере вполне овладеть уголовным арго [Снегов 1991: 202—203]:

Работяга Вильгельм Оранский поднял в стране шухер. Его поддер­жали гезы. Мадридская малина послала своим наместником герцо­га Альбу. Альба был тот герцог! Когда он прихлял в Нидерланды, голландцам пришла хана. Альба распатронил Лейден, главный гол­ландский шалман. Остатки гезов кантовались в море, а Вильгельм Оранский припух в своей зоне. Альба был правильный полково­дец. Солдаты его гужевались от пуза, в обозе шло тридцать тысяч шалашовок. Но Альба вскоре даже своим переел плешь. Все зна­ли, что герцог в законе и лапу не берет. Но кто-то стукнул в Мад­рид, что он скурвился и закосил казенную монету. Альбу замели в кортесы на общие работы, а вместо него нарисовались Александр Фарнезе и Маргарита Пармская, рядовые придурки испанской ко­роны.

Понимание этого текста не вызывает особых затрудне­ний у рядового носителя русского языка, в частности пото­му, что большинство из попавших в него арготизмов глубо­ко внедрилось в современную разговорную речь.

До революции арго развивалось совершенно автоном­но от общеупотребительного языка; в художественной лите­ратуре арготическая и другая жаргонная лексика употребля­лась почти исключительно для речевой характеристики от­дельных персонажей. В СССР в 1920-е годы в связи с резд ким повышением социальной мобильности населения язы! ковая норма дестабилизируется, повседневный язык прони| зывается словами уголовного происхождения, часть прочно закрепляется в разговорном стиле, и скоро их щ исхождение перестает осознаваться: барахло, по блату, липе вый (в значении 'ненастоящий') и др.

С 1930-х годов в связи с усилением официальног контроля за письменными текстами они становятся боле нормативными, но устная речь, в первую очередь молодез ный, армейский и другие жаргоны, благодаря постоянны! массовым контактам представителей всех слоев общества^ пенитенциарной системой находится под заметным воздей^ ствием арго. Арготическая лексика широко используется В|

неподцензурной художественной литературе (ср. у И. Брод­ского: Челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою; Р этих шкарах ты как янки; Это я верный закон накнокал)^. В годы перестройки с отменой цензуры существенно арго-тизируется язык всех видов письменных текстов, средств массовой информации и публичных выступлений. Один политик характеризует своего вполне интеллигентного оп­понента фразой Пахан никогда не будет бороться со своей малиной, другой предлагает обществу жить по законам, а не по понятиям. В повседневную языковую практику ши­роких слоев населения арготизмы проникают уже не толь­ко "снизу", но и "сверху", из языка политиков и журнали­стов.

Заимствования из арго могут заметно менять значения. Например, опустить (в арго — 'придать максимально низкий социальный статус путем гомосексуального насилия') в ре­чи современных журналистов и политиков означает 'поста­вить на место, унизить'; гопник (первоначальный, с XIX в., смысл в арго — 'оборванец', затем также 'грабитель') в сов­ременном молодежном жаргоне приобретает в качестве ос­новного значение 'малокультурный агрессивный подросток; "качок"; "любер"', а также 'любитель "попсы", низкопроб­ной, с точки зрения говорящего, музыки'. При перенесении уголовной фразеологии в разговорный или жаргонизиро­ванный вариант общего языка часто утрачивается внутрен­няя форма, ср. дать в/на лапу 'дать взятку' (из уголовн. дать лапу, где само слово лапа имеет значение 'взятка'); без балды 'всерьёз, без обмана' (из без булды, где булда, ранее бульда, имеет значение 'педерастия'); голый Вася 'пусто, без­надежно' (из голый вассер, значение то же).

Термин сленг более характерен для западной лингвис­тической традиции. Содержательно он близок к тому, что обозначается термином жаргон.

Арго, жаргон, сленг — это разновидности социолекта,
^пецифика каждого из этих языковых образований может
Ь1ть обусловлена профессиональной обособленностью тех
или иных групп либо их социальной отграниченностью от
стального общества. Компьютерный жаргон (сленг) — при-
^еР профессионально специфичных языковых образований,
■--------------------------------------------------------------

Фикса — металлическая зубная коронка, шкары - брюки, накнокать — за­метить, узнать, сообразить.

50

51

/ 15. Просторечие

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

воровское арго, студенческий сленг — примеры социально специфичных субкодов. Иногда группа может быть обособ­лена и профессионально, и социально; речь такой группы обладает свойствами и профессионального, и социального жаргона (арго, сленга). Пример — солдатский жаргон, по­скольку военное дело представляет собой профессию, а лю­ди, занимающиеся этой профессией, живут своей, достаточ­но обособленной от остального общества, жизнью.

1.14. Койне

Термин койнё (греч. koivti 'общий язык') первоначаль­но применялся лишь к общегреческому языку, который сложился в IV—III вв. до н. э. и служил единым языком де­ловой, научной и художественной литературы Греции до II—III вв. н. э.

В современной социолингвистике койне понимается как такое средство повседневного общения, которое связы­вает людей, говорящих на разных региональных или соци­альных вариантах данного языка. В роли койне могут вы­ступать наддиалектные формы языка — своеобразные ин­тердиалекты, объединяющие в себе черты разных террито­риальных диалектов, - или один из языков, функциониру­ющих в данном ареале.

Понятие койне особенно актуально при описании язы­ковой жизни больших городов, в которых перемешиваются массы людей с разными речевыми навыками. Межгруппо­вое общение в условиях города требует выработки такого средства коммуникации, которое было бы понятно всем. Так появляются городские койне, обслуживающие нужды по­вседневного, главным образом устного, общения разных групп городского населения.

Помимо городских койне выделяют койне ареала, т. е. определенной территории, на которой распространен дан­ный язык (или языки). Так, в многоязычной республике Мали (Африка) в качестве койне используется язык бамана, имеющий наддиалектную форму [Виноградов 1990]. Поня­тие койне иногда применяется и к письменным формам языка — например, к латыни, использовавшейся в качестве языка науки в средневековой Европе.

52

\\5. Просторечие

Просторечие — это речь необразованного и полуобразо­ванного городского населения, не владеющего литературными нормами. Просторечие можно рассматривать как разновид­ность койне. Сам термин просторечие употребителен глав­ным образом в отечественной социолингвистике, поскольку просторечие — "наиболее русская" языковая подсистема, специфичная для русского национального языка. Если тер­риториальные диалекты и тем более литературный язык имеют прямые аналоги в других национальных языках, то у просторечия таких аналогов нет. Ни французская подсисте­ма langue populaire, ни то, что в англоязычной лингвистиче­ской литературе называется nonstandard или illiterate speech, не являются подобиями русского просторечия, отличаясь от последнего как в отношении социальной базы (т. е. состава носителей), так и в отношении структурных и функцио­нальных свойств.

Так, langue populaire только приблизительно соответст­вует русскому просторечию: хотя эта разновидность речи стоит между арго и фамильярным стилем литературного французского языка, она арготизована, т. е. насыщена эле­ментами различных социальных арго — в гораздо более сильной степени, чем русское просторечие (правда, конец XX в. отмечен усилением влияния разнообразных арго и жаргонов на эту подсистему русского языка). Кроме того, и это главное, langue populaire — это не только социальная, но и стилистическая разновидность французского языка: носи­тели литературного языка в ситуациях непринужденного об­щения используют элементы langue populaire. В русской же литературной речи просторечные единицы могут использо­ваться только с целью иронии, шутки, сознательного стили­стического контраста и т. п.

То, что может быть сопоставлено с русским просторе­чием в английском языке, в частности в его американском варианте, — это так называемый общий сленг, который, од-ако, _{не имеет} своих носителей, а является функционально-тилистической разновидностью английского языка (эле-_Ма^Нты общего сленга широко используются в средствах _Ст^ ^Совой информации; в последнее время некоторые отече-_я ^енные лингвисты настаивают на том, что и в русском ^JKe можно выделить так называемый общий жаргон, зани-

53

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

Диглоссия и двуязычие

мающий промежуточное положение между просторечием и Щ
социальными жаргонами: см. [Ермакова и др. 1999]). *

Еще более сложная картина в немецком языке, где промежуточные (между литературным языком и территори­альными диалектами) формы Halbmundart и Umgangssprache содержат целый комплекс языковых, функциональных и со­циальных черт, не позволяющих однозначно квалифициро­вать эти языковые образования и, во всяком случае, при­равнивать их к русскому просторечию по статусу и свойст­вам.

В родственных славянских языках просторечию также
нет точного соответствия. Например, obecnd cestina — функ­
ционально-стилистическая разновидность современного
чешского языка, наиболее близкая к русскому просторе­
чию, — отличается от него одной (по крайней мере) сущест­
венной особенностью: ею могут пользоваться, главным об­
разом в бытовых ситуациях, и люди вполне культурные (см.
об этом в [Нещименко 1985]), в то время как носителям со­
временного русского литературного языка просторечие не­
сомненно "противопоказано" (оно воспринимается как
признак низкой культуры или как сознательное "ёрнича­
нье"). Польские городские диалекты в гораздо большей сте- •
пени, чем русское просторечие, опираются на крестьянские
говоры; болгарские, сербские и хорватские городские койне
близки к их диалектной основе, что также отличает их от;
русского просторечия (см. [Толстой 1985]). _u j

Просторечие реализуется исключительно в устной] форме. Наиболее типичные сферы и ситуации реализации просторечия: семья (общение внутри семьи и с родственни­ками), очередь, "посиделки" во дворе коммунальных домов, суд (свидетельские показания, прием у судьи), кабинет вра­ча (рассказ пациента о болезни) и немногие другие. В целом по сферам функционирования просторечие сопоставимо о территориальными диалектами: и в том, и в другом случае преобладают узкобытовые и внутрисемейные ситуации об­щения.

Поскольку просторечие складывалось в результате смешения разных диалектных и жаргонных потоков, их преобразования в условиях городской языковой жизни, в нем сосуществуют черты южных и северных диалектов (на­пример, и [г] взрывное, и [у] фрикативное, чавд, ёдуть, местдв, хотйшь, в пальтё и т. п.), и элементы жаргонной ре-

_чи (втихаря, по-быстрому, балдеть, приперлись по нахалке и _т п., личные обращения типа друг, кореш, хозяин и др.) -подробнее об этом и других свойствах современного русско­го просторечия см. в книге [Крысин 1989]).

Иногда говорят об анормативности просторечия: в нем может быть представлено всё, что допускается системой данного языка, его словарными и грамматическими воз­можностями. Это не совсем так. Действительно, в просто­речии нет нормы в узком понимании термина норма, по­скольку данную подсистему языка никто не кодифицирует. Но просторечию, как и другим некодифицированным под­системам языка, присуща определенная традиция использо­вания языковых средств. Иное дело, что здесь гораздо ши­ре вариативность используемых единиц: носитель просторе­чия может сказать и хотйшь, и хочешь, и делдв, и дел (роди­тельный падеж множественного числа), и ёздию, и ёздю, и езжу и т. п.

1.16. Диглоссия и двуязычие

Описанные выше термины, обозначающие подсисте­мы национального языка, свидетельствуют о том, что есте­ственные языки принципиально неоднородны: они сущест­вуют во многих разновидностях, формирование и функцио­нирование которых определяются социальной дифференци-рованностью общества и разнообразием его коммуникатив­ных потребностей.

У некоторых из этих разновидностей есть свои носи­тели, т. е. совокупности говорящих, владеющие только дан­ной подсистемой национального языка (территориальным Диалектом, просторечием). Другие разновидности служат не единственным, а дополнительным средством общения. На­пример, студент пользуется студенческим жаргоном глав-ным образом в "своей" среде, в общении с себе подобны-и, а в остальных ситуациях прибегает к средствам литера-УРного языка. То же верно в отношении профессиональ-IX жаргонов: программисты и операторы ЭВМ использу-пп ^^{0Мгтьюте}Р^ный жаргон в непринужденном общении на рофессиональные темы, а выходя за пределы своей про-сиональной среды, они употребляют слова и конструк-°бщелитературного языка.

54

55

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

, jfi Диглоссия и двуязычие

Подобное владение разными подсистемами одного наци-онального языка и использование их в зависимости от ситуа­ции или сферы общения называется внутриязыковой диглосси­ей (диглоссия — от греч. 6i — дву(х)- и укаюоа — язык; бук­вально — 'двуязычие').

Помимо этого, диглоссия может обозначать и владе­ние разными языками, тогда термин употребляется без ределения "внутриязыковая".

Понятие и термин диглоссия в 1959 г. ввел в научный оборот американский исследователь Ч. Фергюсон [Ferguson 1959]. До этого в лингвистике использовался (и продолжает использоваться сейчас) термин двуязычие — как русский пе­ревод интернационального термина билингвизм. А для ситу­аций, в которых могут функционировать несколько языков, принят термин многоязычие (ср. англ. multilingualism, фр. plurilinguisme).

Прежде чем выяснять, для чего потребовалось новое понятие диглоссия, рассмотрим более детально, что скрыва­ется за термином двуязычие.

Двуязычие и многоязычие, как следует из буквального значения терминов, — это наличие и функционирование в.| пределах одного общества (обычно — государства) двух или нескольких языков. Многие современные страны дву- или многоязычны: Россия (ср. существование на ее территории, наряду с русским, таких языков, как башкирский, татар-_; ский, якутский, бурятский, осетинский и мн. др.), страны; Африки, Юго-Восточной Азии, Индия и др.

Функционирование двух и более языков в общее! было бы невозможно без двуязычия отдельных членов язы- i кового сообщества (даже если индивид владеет нескольки­ми языками, его часто называют билингвом, а само явле-_| ние — билингвизмом, или двуязычием).

Различаются три основных типа индивидуального би­лингвизма. При субординативном билингвизме гово-] рящие воспринимают второй язык через призму родного: понятия соотносятся с лексическими единицами родного языка, а последние — с единицами второго языка. В силу ее-; тественного различия семантических структур двух языков j при порождении и восприятии текста на втором языке не-| избежны ошибки типа анекдотического перевода русского ди-] алога: Который час? — Два часа. — Так много? — Кому как. Which watch? - Two watch. - Such much? - Whom hov

При координат и вном (чистом) билингвизме два язы­ка совершенно автономны, каждому соответствует свой на­бор понятий, грамматические категории двух языков также независимы. Смешанный билингвизм в идеале подразу­мевает единый механизм анализа и синтеза речи, а сосуще­ствующие языки различаются лишь на уровне поверхност­ных структур. Л. В. Щерба называл такую коммуникатив­ную систему одним языком с двумя терминами. Разумеется, реально полного изоморфизма грамматических систем двух языков не наблюдается, происходит лишь их большее или меньшее уподобление. Словарь же действительно может быть единым в плане содержания, различаясь только пла­ном выражения.

Один из авторов данного учебника в ходе полевой ра­боты в дер. Лёждуг Коми АССР в 1968 г. получил запись рассказа рыбака на его родном языке коми о том, как в се­тях запуталась окольцованная утка-чирок. Последнее пред­ложение выглядело так: СнимитШ колъцосэ и узнайтШ, что чирокыс зимуйтэма Францияын 'Мы сняли кольцо и узнали, что чирок зимовал [ранее, предпрошедшее время] во Фран­ции'. Здесь носитель смешанного двуязычия при полном сохранении морфологии языка коми совершенно свободно и бессознательно (показательно, что текст был им записан!) использует русскую лексику. В других контекстах в значе­ниях 'снять', 'узнать', 'зимовать' он мог бы употребить со­ответствующие единицы из этнического языка: босьтны, тбдны, тбвйыны.

Три выделенных типа билингвизма, конечно, предста­вляют собой идеальные упрощения; у реального билингва преобладает один из них. Субординативный билингвизм по своей природе означает вторичное, неполное владение вто­рым языком и характерен для начинающих билингвов, но Уже на ранних стадиях овладения языком ему сопутствуют ^^{е коо}РД^{инативного и} смешанного двуязычия. При ном двуязычии реально сосуществуют координа­тное ^и смешанное двуязычие (а часто и элементы субор-

нативного) ^{с п}Р^е°бладанием одного из них.
б_е Обычно двуязычие продуктивно, т. е. билингв спосо-
язь ^{активно} использовать второй язык. Особый случай дву-
_би^1Чия представляет пассивный (рецептивный)
инл ~~ ^такое владение вторым языком, когда

вид ^его понимает, но сам текстов на нем практически

, у7. Сферы использования языка

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

не порождает. Для "двустороннего" пассивного билингвиз­ма, когда каждый из коммуникантов пользуется своим язы­ком, но понимает язык другого, иногда используется тер­мин дуалингвизм (англ. dual-lingualism; явление дуалингвиз-ма описано, например, в [Lincoln 1979]). Такое явление ча­ще встречается на границах распространения различных (как правило, родственных) языков.

В норме билингвы владеют хотя бы одним языком в полном объеме. Однако возможны случаи, когда общение индивида с носителями его родного языка ограничено, а уровень коммуникативного взаимодействия с носителями языка, доминирующего в языковом сообществе, невысок. В подобной ситуации адекватное знание родного языка утра­чивается, а второй язык осваивается в ограниченных преде­лах. Это явление получило название полуязычия (англ. semilingualism). Лексический состав обоих языков оказывает­ся ограниченным, а грамматическая структура упрощена [Полинская 1987]. Особые формы полуязычия образуются в условиях, когда контактирующие языки близкородственны. Так, в результате смешения украинского и русского языков возникает так называемый суржик (см. о нем [Труб 2000]), а смесь белорусского и русского языков получила название трасянка (см. [Типология... 1999: 9]).

Для полуязычия, как и для субординативного билинг­визма, переключение кодов нехарактерно.

В отличие от двуязычия, диглоссия обозначает такую форму владения двумя самостоятельными языками или под­системами одного языка, при которой эти языки и подсис­темы функционально распределены: например, в официаль­ных ситуациях - законотворчестве, делопроизводстве, пере­писке между государственными учреждениями и т. п. — ис­пользуется официальный (или государственный) язык, если речь идет о многоязычном обществе, или литературная фор­ма национального языка (в одноязычных обществах), а в ситуациях бытовых, повседневных, в семейном общении -другие языки, не имеющие статуса официальных или госу­дарственных, иные языковые подсистемы — диалект, про­сторечие, жаргон.

Важным условием при диглоссии является то обстоя­тельство, что говорящие делают сознательный выбор между разными коммуникативными средствами и используют то из них, которое наилучшим образом способно обеспечить.

58

успех коммуникации. Из этого ясно, что двуязычие не обя­зательно сопровождается диглоссией — хотя и редко, но языки билингва могут никак не распределяться в соответст­вии с коммуникативной ситуацией. Кодовый репертуар од­ноязычного индивида может быть чрезвычайно ограничен, _и в различных коммуникативных ситуациях он будет ис­пользовать одну и ту же языковую подсистему. В этом слу­чае можно говорить о его моноглоссности.

1.17. Сферы использования языка

Из всего, о чем говорилось до сих пор, становится яс­но, что язык может обслуживать очень широкий спектр коммуникативных потребностей отдельного человека и об­щества в целом. В соответствии с разными областями чело­веческой деятельности — производством, образованием, на­укой, культурой, торговлей, бытом и т. п. — выделяются раз­ные сферы использования языка (или языков, если речь идет о неодноязычном обществе).

Сфера использования языка - это область внеязыко-вой действительности, характеризующаяся относительной однородностью коммуникативных потребностей, для удовле­творения которых говорящие осуществляют определенный отбор языковых средств и правил их сочетания друг с дру­гом.

В результате подобного отбора языковых средств и правил их сочетания друг с другом формируется более или менее устойчивая (для данного языкового сообщества) тра­диция, соотносящая определенную сферу человеческой де­ятельности с определенным языковым кодом (субкодом) -самостоятельным языком или подсистемой национального кат ^а' ^{В с}Р^еД^{невековой} Европе латынь была коммуни-нии ^{НЫМ с}Р^{едством}' использовавшимся при богослуже-вал ' ^{а та}кже в науке. Другие сферы деятельности обслужи-подс ^{соответств}Ующими национальными языками и их го сп ^темами- ^в России роль культового коммуникативно-ckomv ^{ТВа долгое в}Р^емя принадлежала церковно-славян-языко ^Я1^Ы^^{У- На сов}Ременном Памире один из памирских имуще ^{беспись}менный шугнанский - используется пре-^HaHiieR ^еТ° ^{В с}Ф^ере семейного и бытового общения шуг-^)В официальных же ситуациях, а также при общении

59

Глава 1. Основные поняти я социолингвистики

К оммуникативная ситуация

с "чужими" они прибегают к помощи таджикского и рус­ского языков.

Языки и их подсистемы по сферам деятельности могут распределяться нежестко: один из языков или одна из под­систем преобладают в данной сфере, но допускается ис­пользование элементов и других языков (подсистем). Так, в семейном общении жителей современной русской деревни преобладает местный диалект, он же используется ими и при производстве сельскохозяйственных работ. Однако в современных условиях чистый диалект, как мы уже выясни­ли выше, — редкость. Он сохраняется лишь у некоторых представителей старшего поколения сельских жителей. В речи же большинства он сильно "разбавлен" элементами литературного языка и просторечия. Так, в Белоруссии в сфере гуманитарного образования используется белорус­ский язык (это поощряется официально проводимой поли­тикой государства), но здесь можно встретить и элементы близкородственного русского языка. В сфере производства, несмотря на государственную поддержку родного языка, преобладает русский язык (в специальной терминологии, в технической документации, в профессиональном общении специалистов). Использование белорусского, естественно, не возбраняется.

1.18. Речевая и неречевая коммуникация

Термин коммуникация многозначен: он употребляется, например, в сочетании "средства массовой коммуникации" (имеются в виду пресса, радио, телевидение), в технике его используют для обозначения линий связи и т. п. В социо­лингвистике коммуникация — это синоним общения. Ино­язычный термин в данном случае более удобен, так как лег­ко образует производные, а они необходимы для обозначе­ния разных сторон общения: коммуникативная ситуация, коммуниканты (= участники коммуникативной ситуации) И некоторых других.

Коммуникация может быть речевой и неречевой (или, в иной терминологии, вербальной и невербальной — от лат. verbum 'слово, выражение'). Скажем, общение людей в ряД^е; спортивных игр (баскетбол, футбол, волейбол) не обяза* тельно включает вербальный компонент или включает ^АГ<

60

минимально — в виде возгласов: Пас! Беру! и пр. Не всякая физическая работа требует словесного общения. Например, в цехах с высоким уровнем шума — штамповочном, механо­сборочном, литейном — обходятся без слов, но люди, рабо­тающие в таких цехах, все же общаются (например, при по-моши жестов).

Значительно большая часть видов человеческой ком­муникации происходит с помощью речи (ведь и язык-то предназначен главным образом для общения). Эти виды в первую очередь и интересуют социолингвистов.

Речевая коммуникация происходит в рамках комму­никативной ситуации¹⁰.

1.19. Коммуникативная ситуация

Коммуникативная ситуация имеет определенную стру­ктуру. Она состоит из следующих компонентов: 1) говоря­щий (адресант); 2) слушающий (адресат); 3) отношения ме­жду говорящим и слушающим и связанная с этим 4) тональ­ность общения (официальная — нейтральная — дружеская); 5) цель; 6) средство общения (язык или его подсистема — диалект, стиль, а также параязыковые средства — жесты, мимика); 7) способ общения (устный / письменный, кон­тактный / дистантный); 8) место общения.

Эти компоненты суть ситуативные переменные. Изме­нение каждой из них ведет к изменению коммуникативной ситуации и, следовательно, к варьированию средств, ис­пользуемых участниками ситуации, и их коммуникативного поведения в целом.

Так, общение судьи и свидетеля в зале судебных засе­даний отличается большей официальностью используемых обеими сторонами языковых средств, нежели общение этих же лиц не во время судебного заседания: меняется место, но ^се Другие ситуативные переменные сохраняются неизмен-

Говоря выше о невербальной коммуникации, мы не имели в виду жесто-вые языки глухих. Структурная специфика этих языков такова, что их план выражения целиком ориентирован на жестикуляцию и мимику. В функци­ональном отношении они не уступают звуковым языкам, и, разумеется, же-товая коммуникация тех, кто ими пользуются, также происходит в рамках коммуникативной ситуации.

61

Коммуникативная ситуация

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

Обращение судьи к свидетелю с целью выяснения био­графических данных с необходимостью предполагает воп­росно-ответную форму общения с соответствующими син­таксическими свойствами диалога (эллиптичность высказы­ваний, повтор отвечающим некоторых элементов вопроса и т. п.). Обращение судьи к свидетелю с целью воспроизвести показания последнего на предварительном следствии пред­полагает преобладание монолога судьи и лишь подтвержда­ющую или отрицающую реакцию свидетеля (меняется цель общения, с сохранением всех других ситуативных перемен­ных).