quot;"ЗГ 2 страница

Субкод, или подсистема, также может члениться на разновидности и, тем самым, включать в свой состав субко-

1.4. Социально-коммуникативная система

Совокупность кодов и субкодов, используемых в данном языковом сообществе и находящихся друг с другом в отноше­ниях функциональной дополнительности, называется социаль­но-коммуникативной системой этого сообщества.

В этом определении требует разъяснений словосоче­тание "функциональная дополнительность". Оно означа­ет, что каждый из кодов и субкодов, образующих социаль­но-коммуникативную систему, имеет свои функции, не пересекающиеся с функциями других кодов и субкодов (тем самым все они как бы дополняют друг друга по функ­циям).

Например, каждый стиль литературного языка — науч­ный, официально-деловой, публицистический - имеет свои специфические функции, не свойственные другим стилям, а вместе они функционально дополняют друг друга, образуя систему, способную "обслуживать" все коммуникативные потребности данного общества (которое можно условно на­звать обществом носителей литературного языка; кроме чих, есть еще, например, носители диалектов, просторечия) и все сферы общения.

В многоязычном обществе социально-коммуникатив-ную систему образуют разные языки, и коммуникативные Функции распределяются между ними (при этом каждый из

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

7 б Переключение и смешение кодов

языков может, естественно, подразделяться на субкоды ~j диалекты, жаргоны, стили).

Понятие социально-коммуникативной системы ввел в] научный оборот в середине 1970-х годов московский уче­ный А. Д. Швейцер. Он особо подчеркивает функциональ-ij ный аспект этого понятия: "Отношение функциональной дополнительности означает социально детерминированное распределение сосуществующих в пределах данного языко­вого коллектива систем и подсистем по сферам использова­ния (книжно-письменная речь, бытовое общение и т. п.) и общественным функциям (наука, культура, образование, религия), с одной стороны, и по социальным ситуациям — с другой" [Швейцер 1976а: 76].

1.5. Языковая ситуация

Компоненты социально-коммуникативной системы, обслуживающей то или иное языковое сообщество, нахо­дятся друг с другом в определенных отношениях. На каж­дом этапе существования языкового сообщества эти отно­шения более или менее стабильны. Вместе с тем изменение политической обстановки в стране, смена государственного строя, экономические преобразования, новые ориентиры в социальной и национальной политике и другие факторы могут так или иначе влиять на состояние социально-комму­никативной системы, на ее состав и на функции ее компо­нентов — кодов и субкодов.

Функциональные отношения между компонентами со­циально-коммуникативной системы на том или ином этапе существования данного языкового сообщества формируют языковую ситуацию, характерную для этого сообщества⁶.

Понятие языковая ситуация применяется обычно к большим языковым сообществам — странам, регионам, рес­публикам. Для этого понятия важен фактор времени: по су-

⁶ В книге Л. Б. Никольского "Синхронная социолингвистика" языковой си­туацией называется "совокупность языков, подъязыков и функциональных стилей, обслуживающих общение в административно-территориальном объединении и в этнической общности" [Никольский 1976: 79—80]. В этом определении не принят во внимание аспект функционирования кодов и субкодов, входящих в указанную совокупность, их соотношение по функ­циям на данном этапе существования административно-территориальных и этнических общностей.

ществу, языковая ситуация — это характеристика социаль­но-коммуникативной системы в определенный период ее функционирования.

Например, на Украине, где социально-коммуникатив­ная система включает в качестве главных компонентов укра­инский и русский языки (помимо них есть белорусский, бол­гарский, венгерский, чешский и некоторые другие), до рас­пада СССР наблюдалось относительное динамическое равно­весие между этими языками. Существовали школы и с укра­инским, и с русским языком обучения, в науке и высшем об­разовании были в обращении оба языка, в известной мере деля сферы применения (естественные и технические нау­ки - преимущественно на русском языке, гуманитарные — преимущественно на украинском). В бытовом общении вы­бор языка определялся интенциями говорящего, типом ад­ресата, характером ситуации общения и т. п. В 90-е годы XX в. функции русского языка на Украине резко сужаются, он вытесняется украинским языком из сфер среднего и выс­шего образования, науки, культуры; применение русского языка в бытовом общении также сокращается.

Эти перемены — несомненное свидетельство измене­ния языковой ситуации, в то время как состав социально-коммуникативной системы, обслуживающей украинское языковое сообщество, остается прежним.

О том, как складывалась языковая ситуация в нашей стране, рассказано в приложении к учебнику.

1.6. Переключение и смешение кодов

Как уже говорилось, коды (языки) и субкоды (диалек­ты, стили), составляющие социально-коммуникативную си­стему, функционально распределены. Это значит, что один и тот же контингент говорящих, которые составляют данное языковое сообщество, владея общим набором коммуника­тивных средств, использует их в зависимости от условий об-Щения. Например, если вести речь о субкодах литературно­го языка, то в научной деятельности носители литературно­го языка используют средства научного стиля речи, в дело­производстве, юриспруденции, административной перепис­ке они же прибегают к средствам официально-делового сти­ля, в сфере религиозного культа — к словам и конструкци-

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

/ 6 Переключение и смешение кодов

ям стиля религиозно-проповеднического и т. д. Иначе гово­ря, в зависимости от сферы общения говорящий переключа- \ ется с одних языковых средств на другие.

Похожая картина наблюдается и в тех обществах, где¹ используется не один, а два языка (или несколько). БилинЛ гвы, т. е. люди, владеющие двумя (или несколькими) языка- ' ми, обычно "распределяют" их использование в зависимо-] сти от условий общения: в официальной обстановке, при] общении с властью используется преимущественно один] язык, а в обиходе, в семье, при контактах с соседями — дру­гой (другие). И в этом случае можно говорить о переключе-; нии с одного кода на другой, только в качестве кодов фигу- \ рируют не стили одного языка, как в первом примере, а раз­ные языки.

Переключение кодов, или кодовое переключение — это переход говорящего в процессе речевого общения с одного языка (диалекта, стиля) на другой в зависимости от условий | коммуникации7.

Что, какие изменения в условиях коммуникации за-! ставляют говорящего менять код? Например, смена адреса­та, т. е. того, к кому обращается говорящий. Если адресат ] владеет только одним из двух языков, которые знает гово­рящий, то последний, естественно, должен использовать именно данный, знакомый адресату, язык, хотя до этого момента в общении с собеседниками-билингвами мог ис­пользоваться другой язык или оба. Переключение на из­вестный собеседнику языковой код может происходить да­же в том случае, если меняется состав общающихся: когда к разговору двоих билингвов присоединяется третий человек, владеющий только одним из известных всем троим языков, то общение должно происходить на этом языке. Отказ же собеседников переключиться на код, знакомый третьему участнику коммуникации, может расцениваться как неже-

7 Термин переключение кодов (кодовое переключение) является переводом анг- | лийского термина code-switching. Первые работы, исследующие механизм переключения ходов, появились в англоязычной лингвистической литера­туре в середине 70-х годов XX в. Однако на само это явление, еще без ис*| пользования указанного термина, раньше обратил внимание Р. Якобсону который писал: "Любой общий код многоформен и является иерархиче­ской совокупностью различных субкодов, свободно избираемых говорящи­ми в зависимости от функции сообщения, адресата и отношений между со­беседниками" [Jakobson 1970: 458].

28

лание посвящать его в тему разговора или как пренебреже­ние к его коммуникативным запросам.

Фактором, обусловливающим переключение кодов, может быть изменение роли самого говорящего. Скажем, в роли отца (при общении в семье) или в роли соседа по до­му он может использовать родной для него диалект, а обра­щаясь в органы центральной власти, он вынужден переклю­чаться на более или менее общепринятые формы речи. Ес­ли такого переключения не произойдет, представители вла­сти его не поймут, и он не достигнет своей цели (удовлетво­рить просьбу, рассмотреть жалобу и т. п.), иначе говоря, по­терпит коммуникативную неудачу.

Тема общения также влияет на выбор кода. По данным исследователей, занимающихся проблемами общения в ус­ловиях языковой неоднородности, "производственные" те­мы члены языковых сообществ предпочитают обсуждать на том языке, который имеет соответствующую специальную терминологию для обозначения различных технических процессов, устройств, приборов и т. п. Но как только тема с производственной меняется на бытовую, "включается" другой языковой код или субкод — родной язык или диалект собеседников. В одноязычном обществе при подобной сме­не кода происходит переключение с профессионального языка на общеупотребительные языковые средства.

В каких местах речевой цепи говорящие переключают коды? Это зависит от характера влияния тех факторов, о которых только что шла речь. Если влияние того или ино­го фактора говорящий может предвидеть и даже в каком-то смысле планировать, то переключение происходит на есте­ственных границах речевого потока: в конце фразы, синта­ксического периода, при наиболее спокойном режиме об­щения — по завершении обсуждения какой-либо темы. Од­нако если фактор, обусловливающий кодовое переключе­ние, вмешивается неожиданно для говорящего, он может переключаться с кода на код посредине фразы, иногда да­же не договорив слова. При высокой степени владения раз­ными кодами или субкодами, когда использование их в значительной мере автоматизировано, процесс кодового переключения может не осознаваться говорящим, особен­но в тех случаях, когда другой код (субкод) используется не Целиком, а во фрагментах. Например, говоря на одном языке, человек может вставлять в свою речь элементы дру-

29

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

Пкр еключение и смешение кодов

гого языка — фразеологизмы, модальные слова, междоме- \ тия, частицы.

Способность к переключению кодов свидетельствует достаточно высокой степени владения языком (или подсис-^! темами языка) и об определенной коммуникативной и об­щей культуре человека. Механизмы кодовых переключений обеспечивают взаимопонимание между людьми и относи­тельную комфортность процесса речевой коммуникации. Напротив, неспособность индивида варьировать свою речь в зависимости от условий общения, приверженность лишь одному коду (или субкоду) воспринимаются как аномалия и могут приводить к коммуникативным конфликтам.

Переключение кодов следует отличать от таких явле­ний, как заимствование языковых единиц и их вкрапление речь.

Переключаясь на другой код (например, на \rnoi язык), говорящий использует его элементы в полном соот­ветствии с фонетическими, грамматическими и иными свойствами этих элементов. При заимствовании слово или какая-либо другая единица подчиняется (хотя бы частично) фонетике и грамматике заимствующего языка. При вкрап­лении сохраняется иносистемный облик вкрапливаемого элемента, но этот элемент употребляется в некоем "застыв­шем" виде, не изменяясь в соответствии со словоизмени­тельными моделями или с моделями синтаксическими.

Поясним это на примерах.

Хрестоматийный пример переключения кодов — смена русского языка на французский (и обратно) в речи дворян — персонажей романа Л. Н. Толстого "Война и мир". Обще­ние и на русском, и на французском происходит в соответ­ствии с нормами каждого из этих языков:

"Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.

—Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. — Она
взглянула на Элен и улыбнулась ей.

—Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour
ma pauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir
compagnie pour 10 minutes. А чтоб вам не очень скучно бы­
ло, вот вам милый граф, который не откажется за вами сле­
довать" (Война и мир. Т. I. Ч. 3).

Когда те же герои, говоря по-русски, употребляют сло­ва граф, рескрипт, министр, политика, гвардия, то перед на-

МИ

— заимствования, подчиняющиеся нормам русского

языка: в них согласные смягчаются перед [е], гласные под­вергаются редукции в безударном положении, существи­тельные склоняются и имеют признаки определенного грамматического рода, глаголы спрягаются и т. д.

Примерами вкраплений могут быть обороты типа се ля ей (с 'est la vie), латинские выражения alter ego, terra incognita и подобные им, а также отдельные иноязычные слова, ко­торые употребляются в неизменном виде, хотя и могут свя­зываться со словами окружающего контекста по моделям, "подсказанным" синтаксисом либо языка-источника, либо языка-реципиента, например:

"Фирма Rowenta <...> Великолепная вода от Rowental" (телевизионная реклама); "К тому же слух уже перестал удивляться и жадно реагировать на пышно-красочные пей­зажи и музыкальную nature morte" (Б. В. Асафьев. "Книга о Стравинском"; фр. nature - женского рода, ср. вошедшее в русский язык слово натюрморт: оно мужского рода); "— Высыпьте на стол ваш табак, — сказал офицер desole [огор­ченный]" (А. И. Герцен. "Былое и думы"; сохранен поря­док слов, свойственный французскому языку, с постпози­цией определения; по-русски было бы: сказал огорченный офицер); "Совершив предварительно европейское shake hands, он [Павел Петрович] три раза, по-русски, поцело­вался с ним [племянником]..." (И. С. Тургенев. "Отцы и дети"; согласование по среднему роду подсказано русским аналогом английского словосочетания shake hands — руко­пожатие).

Как мы видели, переключение кодов мотивировано; наряду с этим в речи билингвов часто встречается смеше­ние кодов, когда переход от одного языка к другому не имеет мотивировки. Граница кодов может проходить даже внутри тесно связанного словосочетания, так что определе­ние принадлежит одному языку, определяемое — другому, глагол одному языку (с соответствующей морфологией), а зависимые от него слова — другому и т. п. Вот начало цы­ганского фольклорного рассказа о графе Чёрном [Елоева, Русаков 1990: 54-55]:

Сыс граф Чёрный. Сыс ёв барвало, но сыс ёв страшно <...> Ёв сыс очень страшно. А сыс ёв барвало, ну, может, ёв сыс миллиардере <• •■> И якэ приглашает лэс, значит, московско княгиня по бало. Граф Чёрный полэл депешо. "Вы немедленно севодня должны тэ

7. Интерференция

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

авэл к шести часам по бало". Ну со ж, запрягает ёв тройка, вьи жает по да бало <...> И выходит кокори княгиня Оболенско кэ ё] чокаться. "Князь Чёрный, севодня мой день ангела. Я задаю вопрос: со кучедыр по свето сы, капитал или красота?" Был граф Чёрный. Был он богатый, но был он страшный <...> был очень страшный. А был он богатый, ну, может, он был милли-Ц ардером <...> И вот приглашает его, значит, московская княгиня щЦ бал. Граф Чёрный берет депешу. "Вы немедленно, сегодня должнц прийти к шести часам на бал". Ну что ж, запрягает он тройку, вы­езжает на этот бал <...> И выходит сама княгиня Оболенская к не* му чокаться. "Князь Чёрный, сегодня мой день ангела. Я задаю те­бе вопрос: что дороже на свете, капитал или красота?"

Основа текста - цыганская, часть русских вкрапле­ний - заимствования, оформленные в тексте в соответствии с цыганской морфологией, однако в нескольких случаях глагол и его актанты принадлежат разным языкам - напри­мер, при русском предикате запрягает субъект выражен цы­ганским местоимением, объект - русским заимствованием, но с цыганской морфологией (-а в тройка в данном случае правильный показатель аккузатива). В русском вводном вы­ражении ну что ж местоимение что оказалось заменено цыганским со. В двух случаях здесь представлено оправдан­ное переключение кодов - при цитировании русского тек­ста записки и слов княгини, однако оба раза во второй по­ловине этих фраз рассказчик сбивается на смешение рус­ского и цыганского языков.

1.7. Интерференция

В речи билингва происходит взаимовлияние языков, которыми он пользуется. Это взаимовлияние касается как речи, так и языка и может проявляться в любых языковых подсистемах: в фонетике, в грамматике, в лексике. Всякое воздействие одного языка билингва на другой, а также pe-i| зультат этого воздействия называется интерференцией. Обычно под интерференцией понимают только неконтро-| лируемые процессы, а сознательные заимствования к не* не относят.

Направление интерференции может быть различным. Наиболее частой является интерференция родного языка второй, однако если второй язык становится основным, и он может воздействовать на родной. Это легко замет*

_п0 русской речи эмигрантов из России, проживших в ино­язычной среде несколько лет.

Проницаемость разных подсистем языка различна и связана с направлением интерференции. В фонетической области интонация основного языка легко воздействует на интонацию родного дополнительного, а в системе фонем и фонотактике, как правило, ведущим оказывается влияние системы родного языка на вторые языки.

Фонологическая интерференция проявляется в трех аспектах. 1. Недоразличение фонем (например, снятие про­тивопоставления по мягкости в парах типа рад/ряд в бело­русском этнолекте русского языка). 2. Сверхразличение фо­нем (француз, например, может различать открытое и за­крытое [е/е] в русском). 3. Реинтерпретация фонологиче­ских различий (например, немцы склонны интерпретиро­вать русское противопоставление глухих и звонких соглас­ных как противопоставление сильных/слабых).

В последнем случае у русского монолингва создается впечатление, что немец путает глухие и звонкие. Вот как, например, Д. И. Фонвизин в "Недоросле" изображает речь немца Адама Адамовича Вральмана: Расумнай шеловек ни-кахта ефо [Митрофанушку] не сатерет, никахта з ним не саспорит; а он с умными лютьми не сфясыфайся, так и пудет плаготенствие Пожие. Парные звонкие в большинстве слу­чаев представлены здесь глухими, но в отдельных случаях (з ним) происходит озвончение глухих.

В области фонотактики наиболее сильно воздействует на второй язык тип редукции родного языка. Русские и немцы с трудом осваивают произношение конечных звон­ких согласных в английском. Лица с родным украинским языком, наоборот, переносят на русский привычную мо­дель, сохраняющую звонкость согласного в конце слова и в середине перед глухим: по[д]писать, са[д] и т. п., в резуль­тате чего появляются минимальные пары типа дедка/детка, оужка/душка. Сходным образом во втором языке проявля­йся и свойственный родному языку тип редукции гласных, веские часто склонны редуцировать безударные о-образные гласные во вторых языках, а "кавказский" акцент харак­теризуется, в частности, произнесением гласного а полно­го образования на месте русских безударных о я а. Болгар­ский бизнесмен, отвечая в телеинтервью на вопрос, с чего ^н начал свое дело, сообщил, что для начала он накупил де-

16Ц

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

1 Инте рференция

нее, имея в виду накопил. Говоря по-русски вполне свобод но, он сохранял тип редукции безударных гласных, свой» венный его родному языку: если в русском фонема <о> дуцируется в сторону с-образных звуков, то в болгарском в сторону у-образных.

В грамматической области интерференция часто свя«| зана с невольной интерпретацией грамматических катего­рий второго языка через призму родного: приписывание] русским существительным боль, мозоль, собака мужского да в соответствии с нормой родного белорусского, употре(лением глагольного вида во втором польском языке в соот­ветствии с нормой родного русского, использованием опре­деленного или неопределенного артикля во втором англий-; ском языке в соответствии с нормой родного французско] и т. п.

Если некоторая грамматическая категория родного' языка в неродном выражается нерегулярно, она признается как бы вообще отсутствующей. В тюркских языках каузатив; обычно имеет стандартное суффиксальное выражение; не­регулярность образования русских каузативных глаголо) может производить на тюркеко-русских билингвов впечат-* ление необязательности выражения каузативности. Так, школьные сочинения попадают фразы Герасим поел собачь (вм. накормил); Волна утонула кораблик (вм. потопила) [Аб-дулфанова 1990: 171-172].

Интерференция может проявляться и в синтаксисе. Несмотря на относительную свободу грузинского порядка слов, позиция некоторых членов предложения жестко за­креплена. В частности, в противоположность русскому, уп­равляемое слово в норме предшествует управляющему и глагол-сказуемое оказывается на последнем месте. Этот по­рядок слов сильно интерферирует в русскую речь грузин. Предложения типа Был вечер, когда в Барихасо поднялись; Мы вошли в первую же классную комнату, где третьекласс­ники оказались; Обрадовались, когда знакомых увидели; В го­рах расположенное трехэтажное здание школы-интерната радовало сердца посетителей [Кевлишвили 1990], с точки зрения нормативного русского языка выглядящие в разной степени девиантными, вполне укладываются в локальный стандарт русского языка Грузии и могут порождаться мест­ными русскими монолингвами. То же касается и использо­вания русского что в функции грузинской частицы ра, вы-

34

сажающей настойчивую просьбу в побудительных предло­жениях: Приходи, что ко мне! Дай, что книгу.

Воздействие второго доминирующего языка на родной в грамматической сфере сильнее всего проявляется в моде­лях управления.

Чем больше различие между языками, тем теоретиче­ски больше потенциальных возможностей для интерферен­ции, но в родственных языках она менее заметна самому го­ворящему. Поэтому у билингвов, свободно владеющих и по­стоянно пользующихся близкородственными языками, ин­терференция становится почти неизбежной. Прекрасным подтверждением этому служит русский перевод классиче­ской монографии У. Вайнрайха по языковым контактам [Вайнрайх 1979], в значительной части посвященной как раз проблемам интерференции. Перевод издан в Киеве и содержит немало фактов интерференции украинского язы­ка в русский, ср.: мы можем показать <...> на следующей таблице; приток заимствований с французского; <...> когда они [дети] стают взрослыми; межзубной [звук] [Вайнрайх 1979: 136, 152, 181, 203]. Последний пример особенно инте­ресен; по-русски прилагательные зубной и межзубный оформляются по-разному, но первое из них несопоставимо частотнее, по-украински в обоих случаях окончания одина­ковые: (м1ж)зубний. Ориентация на более частотное русское слово и отталкивание от украинского привели переводчика к конструированию гиперкорректной формы межзубной.

Интерференция - это явление, свойственное индиви-
ДУ, но при массовом двуязычии однотипные интерференци­
онные процессы характеризуют речь многих лиц, и, закре­
пившись в идиолектных языковых системах, они начинают
воздействовать также и на языковую компетенцию моно-
лингвов, что приводит к языковым изменениям. Как толь­
ко интерференция получает признание в языке (становится
частью стандарта определенного языкового кода), она не
ощущается в этом коде как нечто чужеродное, т. е. переста­
ет оыть таковой для всех, кроме лингвистов,
чигтт ^явления, относимые исторической лингвистикой к
horph ^субстР^атных и суперстратных, обязаны своим возник-
ния интерференции. Даже те диахронические измене-

вь1х'п^{КОТОрЫе} °^^ычно считаются результатом внутриязыко-имолр"°^ЦеССОВ' ^МОГУ^Т объясняться интерференционным вза-деиствием различных кодов одного языка.

35

Глава 1. Основные понятия социолингвистики

18 Языковая вариативность

1.8. Языковая вариативность

Рассмотрение механизмов кодового переключения и интерференции естественным образом подводит нас к оче­редному понятию, требующему разъяснений, — понятию языковой вариативности.

Если мы можем в процессе общения переключаться с одних языковых средств на другие, например при смене ад­ресата, продолжая при этом обсуждать ту же тему, то это оз­начает, что в нашем распоряжении имеется набор средств, позволяющий об одном и том же говорить по-разному. Это чрезвычайно важное свойство языка, обеспечивающее гово­рящему возможность не только свободно выражать свои мысли на данном языке, но и делать это разными способа­ми. Умение носителя языка по-разному выражать один и тот же смысл называется его способностью к перифразирова­нию. Эта способность, наряду со способностью извлекать смысл из сказанного и умением отличать правильные фра­зы от неправильных, лежит в основе сложного психическо­го навыка, называемого владение языком (см. разд. 2.5 главы 2).

Вариативность проявляется на всех уровнях речевой коммуникации — от владения средствами разных языков (и, следовательно, варьирования, попеременного использова­ния единиц каждого из языков в зависимости от условий общения) до осознания говорящим допустимости разных фонетических или акцентных вариантов, принадлежащих одному языку (в современном русском литературном языке это варианты типа було[шн]ая / було[чн]ая, поднялся / под­нялся и под.).

Между этими полюсами располагаются многообраз­ные виды языкового варьирования: например, лексические синонимы, которые можно рассматривать как варианты вы­ражения одного и того же смысла (увеличиваться — усили­ваться — возрастать; бросать — кидать; подлинник — ориги­нал; огромный — громадный; лишь — только и т. п.), одноко-ренные слова (замораживание — заморозка; стимулирование -~ стимуляция; эгоистический — эгоистичный и т. п.), синони­мические синтаксические конструкции (Выполняя задание, будьте осторожны. — Когда выполняете задание, будьте ос­торожны. — При выполнении задания будьте осторожны) многое другое.

36

Следует оговориться, однако, что синонимия слов и синтаксических конструкций очень часто бывает сопряжена с разницей (хотя подчас и весьма тонкой) в значениях еди­ниц, образующих синонимический, ряд: ветер усиливается, но не увеличивается и не возрастает; трудности возраста­ют, но не усиливаются; бросить, кинуть камень (взгляд), но только бросить курить (не: * кинуть курить); только не ухо­ди — лучше, чем лишь не уходи, и т. д.

Поэтому в современной лингвистике по отношению к разным видам синонимии понятия варианта и вариативно­сти не используются. Они применяются главным образом к таким различиям языковых единиц, которые не связаны с разницей в их значении. Иначе говоря, вариативность — это прежде всего несоответствия во внешнем виде, в форме язы­ковых знаков, которые имеют один и тот же смысл.

С социолингвистической точки зрения явление вариа­тивности заслуживает внимания постольку, поскольку раз­ные языковые варианты могут использоваться в зависимо­сти а) от социальных различий между носителями языка и б) от различий в условиях речевого общения.