Когда проявляется священное

оо<хх>о<><>о<х>оос<>^

Ключ к фрагменту: Переживание чувства «священного», в котором состоит суть религиозного опыта, происходит всегда в момент явления (иерофании) «священ­ного» человеку. После проявления «священного» человек осознает, что это «свя­щенное» не относится к его «мирскому» (естественному) бытию. Современно­го человека удивляет тот факт, что проявление «священного» было возможно не только так, как его себе представляют христиане, иудеи или мусульмане, но и так, как его ощущал первобытный человек, когда поклонялся священным кам­ням или деревьям. Но с точки зрения феноменологии религиозного опыта, мате­рия в приниипе открыта для проявления священного. Дело в том, что священное меняет статус объектов, в которых оно открывается. Они не только не теря­ют своих качеств предметов «естественного мира», но и приобретают новые, сверхъестественные характеристики.

оооооооооооооооооооооооооооооо

Человек узнает о священном потому, что оно проявляется, обнару­живается как нечто совершенно отличное от мирского. Для объяснения того, как проявляется священное, мы предлагаем термин иерофания {про­явление священного), который удобен прежде всего тем, что не содержит никакого дополнительного значения, выражает лишь то, что заключено в нем этимологически, т. е. нечто священное, предстающее перед нами. Пожалуй, история религий, от самых примитивных до наиболее изощрен­ных, есть не что иное, как описание иерофаний, проявлений священной реальностей. Между элементарной иерофанией, например проявлением священного в каком-либо объекте, камне или дереве, в иерофании выс­шего порядка, какой является для христианина воплощение Бога в Ии­сусе Христе, есть очевидная связь преемственности. И в том, и другом случае речь идет о таинственном акте, проявлении чего-то «потусторон­него», какой-то реальности, не принадлежащей нашему миру, в предме­тах, составляющих неотъемлемую часть нашего «естественного» мира, т. е. в «мирском».

Современный представитель западной цивилизации испытывает оп­ределенное замешательство перед некоторыми формами проявления свя­щенного: ему трудно допустить, что кто-то обнаруживает проявление свя­щенного в камнях или деревьях. Однако... речь не идет об обожествлении камня или дерева самих по себе. Священным камням и священным деревь­ям поклоняются именно потому, что они представляют собой иерофании, т. е. «показывают» уже нечто совсем иное, чем просто камень или дерево, а именно — священное «совершенно иное».

Мы никогда не сможем понять парадокс, заключающийся во всякой иерофании, даже самой элементарной. Проявляя священное, какой-либо объект превращается в нечто иное, не переставая при этом быть самим собой, т. е. продолжая оставаться объектом окружающего космическо­го пространства. Священный камень остается камнем; внешне (точнее, с мирской точки зрения) он ничем не отличается от других камней. Зато для тех, для кого в этом камне проявляется священное, напротив«его не­посредственная, данная в ощущениях реальность преобразуется в реаль­ность сверхъестественную. Иными словами, для людей, обладающих ре­лигиозным опытом, вся природа способна проявляться как космическое священное пространство. Космос, во всей его полноте, предстает как ие- рофания.

о<хю<хх><>^<>оо<х>оо<хххх>о<х>ос<><х>о

Ключ к фрагменту: Древний человек стремился включить в область «священ­ного» весь строй своей жизни, так как «священное» олицетворяло мощь, пол­ноту и смысл бытия. Современный человек почти всецело «мирской». В его жизни нет места «священному» и как следствие — он испытывает нехватку ценностных ориентиров в жизни и остро переживает ощущение неполноты бытия.

ооооооодоокхк^^

Человек первобытных обществ старался жить, насколько это было воз­можно, среди священного, в окружении освященных предметов. Эта тен­денция вполне объяснима. Для «примитивных» людей первобытных и древних обществ, священное — это могущество, т. е. в конечном итоге са­мая что ни на есть реальность. Священное насыщено бытием. Священное могущество означает одновременно реальность, незыблемость и эффек­тивность. Оппозиция «священное — мирское» часто представляется как противоположность реального и ирреального, или псевдореального. Сразу оговоримся: тщетно пытаться найти в древних языках эту философскую терминологию: реальное, ирреальное и т. п., но явления, стоящие за ними, есть. Таким образом, вполне естественно, что религиозный человек всей душой стремится существовать, глубоко погрузиться, участвовать в ре­альности, вобрать в себя могущество. <...>

Следует подчеркнуть, что мирское восприятие действительности мира во всей его полноте, целиком лишенной священных свойств Космоса — это совсем недавнее открытие человеческого разума. Мы не стремимся показать, какими историческими путями, в результате каких измене­ний духовного мира современный человек лишил священного свой мир и принял светское существование. Достаточно лишь отметить, что эта утрата священности характеризует весь опыт нерелигиозного челове­ка в современных обществах и что вследствие этого современный чело­век ощущает все более серьезные затруднения в понимании масштабов бытия, ценностей религиозного человека первобытных обществ. <...> (С. 16-19)