Фром Э. Быть или иметь? — М., 1999

материальная культура

Под материальной культурой в культурологии традиционно понима­ется совокупность овеществленных результатов человеческой деятельно­сти включающая искусственно сотворенный человеком предметный мир (сооружения, орудия, утварь, мебель, техника и пр.) и используемые им природные объекты (пещеры, наскальные изображения и пр.).

При анализе материальной культуры выделяют три ее аспекта: продук- тивно предметный (искусственно созданные предметы — артефакты); технологический (процессы, средства и способы создания и потребления названных продуктов); субъектный (техническая культура самих созда­телей и потребителей предметного мира или его фрагментов). С учетом обозначенных выше точек зрения на материальную культуру в ней также выделяют уровень рассмотрения единичных предметов (их содержание, функция, внешний вид, компонентный состав и пр.) и уровень рассмот­рения совокупности артефактов, которые произведены той или иной ци­вилизацией.

Данные для культурологического исследования материальной культу­ры цредоставляют археология, этнография, история, теории техники, ар­хитектуры, искусства и дизайна. Общая черта названных исследований — обращение исключительно к уже готовым объектам. Отсюда почти полное отсутствие проблематики, связанной с их потреблением и созданием, с принципами их формирования, т. е. с коренными вопросами, определяю­щими все иные стороны «жизни» вещей, которые и изучает культуроло­гия. Сам анализ может выполняться в зависимости от целей исследовате­ля в культурологический анализ материальной культуры может вестись в исторической, семиотической, социологической, ценностной, эстетиче­ской и прочих плоскостях.

Юлиус Липе (Julius Lips, 1895-1950 гг.) — немецкий этнограф. Директор Кельнского этнографического музея и профессор Кельнского университета (с 1929). В 1933 отказал­ся от должностей в знак протеста против нацистского режима и эмигрировал из Герма­нии. В 1934-48 гг. читал лекции в ряде университетов США. В 1948-50 гг. — профессор и ректор Лейпцигского университета. Автор работ о народах Африки и Северной Америки и классического труда, посвященного вопросам происхождения материальной культуры «Происхождение вещей».

Материальная культура I 351

Юлиус Липе ДОМ И ОЧАГ

ооо<ххх><>><>ооо<>>о<х>о<ххххх>ооооо

Ключ к фрагменту: Наличие своего жилища,, дома, испокон веков было жиз­ненно важно для человека и как природного, и как культурного существа. Если рассмотреть историю выбора и обустройства человеком своего дома как конкретного продукта создаваемой им материальной культуры, то сра­зу же придется оспорить тезис, гласящий что первыми домами людей были пещеры: факты свидетельствуют о том, что не везде, где жили первобыт­ные люди, были пещеры, а если они и были, то люди использовали их прежде всего как святилища.

<х>оо<ххх><>^о<х>сю<х>скх><ххх><х><х>оо

В слове «дума» на всех языках кроется священный смысл. Борьба за существование «вне дома» означает нескончаемый поединок с окру­жающим миром. Холод, жара или дождь, влияние вещей и людей не­престанно ставят под угрозу планы, надежды и дела человека. Дома же человек чувствует себя в безопасности: среди своих близких он имеет возможность отдохнуть у своего уютного очага. Нет ни одного народа на земле, который бы не почитал за благо родной дом, каким бы скром­ным тот ни был...

Стремление найти защиту от неведомых сил развито у первобытных народов, живущих в мире одушевленных вещей и вездесущих духов, в гораздо большей степени, чем это может представить себе цивилизован­ный человек.

Чем древнее и примитивнее народ, тем большее пространство за­нимает то, что он считает своим домом. Так, домом примитивнейших племен является скорее вся обширная территория племени, а не со­оруженное по большей части лишь на время убежище, где семья ук­рывается от ветра и дождя и где она проводит ночь. Чужеземец, осме­лившийся непрошенным ступить на эту священную землю, карается смертью. Не место, случайно выбранное для стоянки, а земля племе­ни — вот дом семьи. Земля принадлежит всем, и все принадлежат земле племени.

Что же, собственно, представляло собой древнейшее человеческое жи­лье? Был ли пещерный человек действительно первым домохозяином, ка­ким его часто изображают на современных карикатурах?

Конечно, нет. Тот факт, что множество древнейших предметов чело­веческой культуры было обнаружено в пещерах, где нередко они сохра­нялись в течение тысячелетий, привел людей несведущих к ошибочному предположению, что пещера была первым решением существовавшей,

быть может, уже в доисторические времена жилищной проблемы. Но та­кое предположение основывается на недооценке человеческой изобрета­тельности и не учитывает влияния климата и географических условий на выбор жилища.

Наличие пещер в той или иной местности отнюдь не было предпо­сылкой для возникновения человеческих поселений. Напротив, в мест­ностях, где нет никаких пещер, было обнаружено больше свидетельств о существовавших там доисторических поселениях, чем в странах, изобилующих пещерами. Выбор в качестве жилищ пещеры или рро- та всегда обусловливался такими особыми причинами, как суровость климата в разгар ледникового периода (например, в так называемую мустьерскую эпоху) или условиями охоты на диких зверей, которыми изобиловали некоторые горные районы. Человек европейской «костя­ной культуры», главной добычей которого был пещерный медведь (Ur- sus spelaeus), преследовал этого медведя вплоть до высоких Альп, где человек поэтому и устраивал свое жилище. Наиболее высоко располо­женным поселением такого рода является так называемая пещера Дра- хенлох в Веттисе (Швейцария), находящаяся на высоте 2445 метров над уровнем моря.

Но современники этого альпийского охотника, которые охотились на животных, водившихся на равнинах, жили не в пещерах. Так, например, нет никаких указаний на то, чтобы в пещерах жили когда-либо племена ледниковой дошельской культуры. Троглодизм (пещерная жизнь) был либо временной необходимостью, либо, что было чаще, лишь побочным явлением наряду с жизнью в жилищах, построенных рукой человека. Наиболее известные из доисторических пещер, которые были открыты и описаны современными учеными, например пещеры Мустье в долине Ве- зера, фон-де-Гом — в Дордони, Мае д'Азиль — в Арьеже и Ориньяк — в департаменте Верхняя Гаронна,так же как древние итальянские и испан­ские пещеры указывают на тот интересный факт, что их использовали главным образом не в качестве семейных жилищ, а в качестве обществен­ных помещений или, если будет уместно употребить это слово, в качестве церквей. В то время как помещения, расположенные поблизости от вхо­да* играли иногда роль временного жилища, стены и своды внутренних ходов, покрытые религиозной и магической живописью, и остатки алта­рей с выставленными напоказ черепами животных ясно свидетельству­ют, что здесь находились места отправления религиозных культов. Толь­ко передняя часть пещер служила иногда для жилья, но и в этом случае предпочтение отдавалось пространству под нависшей у входа скалой, а не внутренности пещеры.

<хххх><хххх>оо<х>оо<хх><хх>с>о<>о<х>о<>

Ключ к фрагменту: Древнейшими жилищами человека вполне вероятно были лег­кие ветровые заслоны, которые можно было быстро собирать и разбирать, учи­тывая вынужденную кочевую жизнь племен собирателей и охотников.

оооооооооооооооооооооооооооооо

В наше время среди многочисленных племен, до сих пор еще находя­щихся на стадии каменного века, только ведды на Цейлоне и тоала на Це­лебесе предпочитают пещерные жилища по той простой причине, что в районах обитания этих племен имеется много пещер. Другие же племена, находящиеся на той же ступени культурного развития, живут под при­крытием ветровых заслонов — этих древнейших «домов» обитателей жар­ких стран. Ветровым заслонам очень часто оказывали предпочтение также и современники пещерных людей эпохи палеолита. Подверженный гние­нию строительный материал не мог, конечно, сохраниться на протяжении тысячелетий, но все же Форреру удалось обнаружить остатки одного тако­го древнечетвертичного ветрового заслона в Эльзасе близ ШпиХерна.

Ветровой заслон состоит из сучьев, ветвей и кусков коры, которые вты­каются в землю по прямой линии или полукругом. Это простое каркасное сооружение переплетается затем ветками кустарника, конопатится листь­ями, мхом или травой и дает хорошую защиту от ветра и дождя.

Ветровой заслон служит жилищем племен, чья экономика, основан­ная на собирательстве и охоте, вынуждает их непрестанно бродить по обширным пространствам. К таким племенам относятся австралийцы, вымершие тасмацийцы, ведды, негритосы, бушмены и некоторые индей­ские племена. Этим племенам, которые кочуют вслед за дикими живот­ными и постоянно заняты поисками пищи — собиранием трав, кореньев и ягод, — требуются жилища, которые можно быстро воздвигать и столь же быстро разбирать. В тех случаях, когда несколько семей охотятся со­вместно, они очень часто строят свои ветровые заслоны один около дру­гого. Бушмены во время своих охотничьих экспедиций строят еще более простые убежища, сплетая так называемые «босье» из ветвей дикорасту­щих кустов. Ветровые заслоны, сооружаемые ими в пустыне Калахари, представляют собой более солидные конструкции. Племена Чако ставят свои навесы длинными рядами и покрывают их тростником, в то время как негритосы предпочитают крыши из травы. «Дом» андаманца пред­ставляет собой простой ветровой заслон, покоящийся на четырех столбах. Индейцы, например апачи, строят свои «викьюпы» из переплетенных ме­жду собой ветвей и кустарников, пользуясь ими по преимуществу летом как временным жильем.

оо<ххххх>о<х><>о<ххх><х>о<х><х><х>о<><><>

Ключ к фрагменту: Следующим этапом на пути усовершенствования человече­ского жилища было объединение в единое целое двух ветровых заслонов, на базе которого впоследствии появились дома ульевидной и прямоугольной формы. В холодных странах для строительства жилищ использовали подручный матери­ал—у эскимосов им был снег.

оо<хх>о<ххх>с><>оо<хх><><х>оо<>о<>о<><х><> Но уже в этой древнейшей форме человеческого жилья можно усмот­реть прообраз двух основных элементов позднейших типов домов: круглой или ульевидной хижины и прямоугольного дома. Примитивные племена часто оказывают предпочтение круглой хижине, которую можно найти в Австралии и у многих африканских и американских племен. С точки зре^ ния строительной техники, такая хижина образуется простым сплетени­ем двух полукруглых ветровых заслонов. Прямоугольный дом восходит к двум вертикально стоящим ветровым заслонам, установленным парал­лельно й соединенным друг с другом крыщей.

Все же ветровой заслон и развившиеся из него формы жилища обес­печивают человеку достаточную защиту только в теплых странах. Охот­ничьи же племена, живущие в более холодном поясе, нуждаются в доме, который можно столь же быстро сооружать, но строительный материал которого давал бы достаточную защиту от ветра и холода. Так, напри­мер; эскимосский иглу представляет собой не более, как ульевидную хижину, строительным материалом для которой служат глыбы льда и снег. Длинный открытый в конце ход ведет из собственно жилого поме- | щения наружу, обеспечивая доступ свежего воздуха и в то же время не пропуская внутрь ледяной арктический ветер. Общеизвестно, что в иглу эскимосов тепло и уютно, но, как сообщает Стефанссон, «новая хижина бывает теплее старой» потому, что «вновь построенный снежный дом яв­ляется домом из снега, тогда как старый дом — это дом изо льда». Хотя постройка иглу занимает больше времени, чем постройка тропической круглой хижины, все же он служит для охотников лишь временным жилищем, которое приходится покидать весной, когда начинает таять снежная крыша и когда лужи на полу внутри дома превращаются в те­чение лета в настоящее озеро. Осенью, когда снег снова начинает твер­деть, хижина опять становится годной для жилья, но она используется лишь в том случае, если ее бывшие жильцы случайно вновь оказывают­ся в той же местности.

Движимые алчностью белые империалисты пытались использовать эс­кимосов, так же как и другие отсталые племена, на работах в шахтах и на; других предприятиях, за что туземцы должны были в качестве вознаграж- ^: дения вкусить сомнительные блага цивилизации и селиться в деревянных ' домах или бараках из рифленой жести. Последствия такого переселения, например, в Уэнрайт-Инлет, оказались настолько гибельными для здоро­вья туземцев, что в конце концов им было предложено вновь перебраться в

свои снеговые хижиньь И где бы такие попытки ни предпринимались — в Арктике ли, в Южной Африке, или в другом каком-либо месте, последст­вия для здоровья соответствующих народов всегда оказывались губитель­ными. <...> (С. 3-9)

оооооооооооооооооооооооооооооо

Ключ к фрагменту: Палатки — наиболее распространенный по миру и универ­сальный тип жилищ, начало цоторым дали также ветровые заслоны. Они име­ют различную форму и материал, из которого их изготавливают, но принцип их устройства отличается незначительно.

0СКХХХХХХХХХ><Х>0<Х><>С<>0000<><><>0<>0

От ветрового заслона ведет свое происхождение и еще одно легко со­оружаемое и столь же легко разбираемое жилище — палатка. Разнооб­разные формы палаток, сооружаемых примитивными племенами и их цивилизованными подражателями, можно увидеть прежде всего у коче­вых племен, в основе хозяйства которых лежит охота или скотоводство и чьи жилища должны поэтому быть переносными в соответствии с их образом жизни.

Палатки арктических, субарктических и родственных им племен представляют собой сооружение из вбитых в землю по кругу стоек, ко­нусообразно сужающееся кверху и покрытое, в зависимости от климата и времени года, корой или звериными шкурами. Всем нам с детских лет хорошо знакома характерная форма строения типи индейцев прерий, ко­торое сооружается с особенной тщательностью. Ни один рассказ об ин­дейцах не казался бы полным, если бы в нем не фигурировало типи! Но хотя нам и очень хорошо знакома форма типи, мы гораздо меньше зна­ем о том, каким способом оно строится. Вот как описывает Уотерман по­стройку типи:

♦Для того чтобы построить типи, индейцы связали вместе в форме V два шеста, скрепив место соединения шестов с помощью длинного кожа­ного ремня, конец которого свободно свисал. К вершине этой V — образ­ной конструкции был присоединен еще один шест, после чего все три шес­та были установлены в форме треножника. Это и был каркас палатки. К трем основным шестам было присоединено по окружности еще несколько шестов, которые женщины, ибо это является женской работой, накрепко связывали вместе с помощью свисающего кожаного ремня. Затем на кар­кас из шестов было надето и прикреплено колышками по кругу к земле приготовленное заранее покрытие. Эта внешняя оболочка палатки была скроена с таким расчетом, чтобы у вершины оставалось отверстие для дыма, снабженное двумя клапанами, или ♦ушами». Такая форма палатки была обычной в зонах распространения бизонов. Часто целое племя вме­сте со своими палатками следовало за стадом бизонов, и если животные меняли место своего обитания, то за ними направлялись и индейцы с па­латками». При устройстве палатки и величайшей тщательностью соблю­даются все мелочи и, хотя подвижность является наиболее характерной чертой индейской палатки, ее сооружение всегда производится с необы­чайной точностью.

Неспециалисты часто путают типи с так называемыми вигвамами алгонкинов, живущих на атлантической стороне североамериканского континента. Но вигвам, собственно говоря, — это не палатка. Слово это означает просто «жилище». В большинстве случаев вигвам пред­ставляет собой низкое, конической формы с куполообразной крышей строение, каким до сих пор пользуются саки, фоксы, чиппеваи и другие индейские племена. Палатки индейцев, например наскапи, живущих во внутренних районах Лабрадора, не так сложны, как типи индей­цев прерий, но в плане они одинаковы. Девственная природа районов, где охотятся эти индейцы, не претерпела никаких изменений на про­тяжении нескольких столетий, и многие старые охотники покрывают еще свои палатки зимой шкурами карибу, а летом — березовой корой. Для этого куски коры тщательно выкраиваются и сшиваются с помо­щью костяной иглы и кожаного ремня, так что покрытие точно подго­няется к опорному каркасу из стоек. Но все чаще нынешние индейцы обменивают у Компании Гудзонова залива добытые ими зимой доро­гие звериные шкуры на тяжелые брезентовые полотнища и покрыва­ют ими свои палатки, конструкция которых, лишь слегка измененная наличием поперечной коньковой балки, по-прежнему следует старым традициям. Такая палатка выглядит не столь красиво, как старинная, покрытая шкурами или корой, но после того как первый снег запоро­шит брезентовое полотнище палатки, ничто в ней не напоминает более о нашем веке машин.

С палатками североамериканских индейцев сходны палатки только одного арктического народа Европы — лопарей. Однако летом обитатели так называемых «гоатта» покидают их, переселяясь в легко сооружаемые из древесных стволов хижины, которые по форме все еще напоминают па­латки. Некоторые народности в районе Амура по-прежнему сооружают два ветровых заслона, соединяя их друг с другом седлообразной крышей. Покрытые войлоком или кожей юрты центрально-азиатских кочевников имеют низкую, вытянутую в длину форму и часто устанавливаются над выкопанной в земле ямой. Такого рода палатками пользуются многие на­роды Центральной Азии вплоть до границы Тибета. Черные палатки ти­бетцев с войлочным покрытием, изготовленным из шерсти яка, совершен­но водонепроницаемы. Вуалеобразное покрывало дает возможность свету проникнуть внутрь палатки. Прямоугольные в плане палатки кочевни­ков североафриканских пустынь покрываются или пальмовыми листь­ями, или шкурами. В подобных же покрытых кожами палатках живут

и южно-американские кочевники Патагонского плоскогорья, например техуэльчи и цонека.

Несмотря на разнообразие современных вспомогательных средств, мы не сумели изобрести для быстро передвигающихся войск или охотников ничего более практичного, чем палатка. До сих пор ею пользуются солда­ты, путешественники и многие туристы нашего времени, быстро воздви­гающие ветровые заслоны для защиты костра или места пикника, даже не подозревая, до какой степени почтенным является возраст этого сооруже­ния. Опытный арктический охотник, будь то индеец или белый, и теперь еще умеет сооружать укрытие в виде сплетенного из ветвей и сучьев и по­крытого толстым слоем снега или льда навеса, который защищает стоян­ку от северного ветра.

Всем этим старым формам временных жилищ присуще то общее свой­ство, что они могут быть быстро сооружены из любого материала, нахо­дящегося под рукой, и столь же быстро разбираются. А как выглядели первые, более прочные сооружения? Как возник дом в том виде, в каком мы его знаем сегодня? оооо<ххх><>о<><х>о<><х>ооскх>с>ооооооо Ключ к фрагменту: Следует отметить, что первые фундаментальные соору­жения древних людей имели скорее хозяйственную, а не жилую специализацию: в стационарных постройках хранили всевозможные припасы племени, тогда как жить продолжали в примитивных жилищах.

оооооос<>оо<>оо<х>о<>оо<х><><х>оооооо

Удивительно, но в высшей степени примечательно то, что первые проч­ные сооружения служили людям не для жилья, а для хранения диких растений и плодов, от которых зависело существование племени. Многие народности, особенно австралийцы и американские индейцы, питаются исключительно или частично одним или несколькими видами диких рас­тений. Семена, корни, клубни или плоды этих растений составляют основ­ную пищу туземцев в течение всего года. Эти «народы-собиратели урожая» еще не дошли до земледелия, но их нельзя уже причислять к собирателям и охотникам. Они находят для себя пищу на обширных полях диких рас­тений или собирают плоды, созданные для них природой на территории их племени. Это могут быть или тысячи диких съедобных кореньев, или поля дикого водяного риса, или дубравы, где растут желуди, но что бы это ни было, племена, которые собирают эти дары природы, в высшей степе­ни заинтересованы в сохранении этих продуктов, жизненно для них не­обходимых. Эти племена не перебиваются со дня на день случайно добы­той пищей. Собирая, перерабатывая и накапливая дикорастущие плоды, люди заботятся о своем экономическом обеспечении на будущее. Поэто­му вблизи полей, где собираются зерна и плоды растений, они сооружают склады и амбары для хранения драгоценных плодов, а сами по-прежнему продолжают жить в самых примитивных жилищах. Так, например, ам­бары калифорнийских собирателей желудей представляют собой прочно построенные складские помещения с конической крышей, покрытой тра­вой. А прочно построенный семейный жилой дом был бы для этого племе­ни предметом чрезмерной роскоши. Постройка таких домов может иметь смысл только там, где народы посбляются на длительное время и в опре­деленной местности для возделывания земли. Следовательно, строитель­ство прочных жилых домов в нашем понимании могло получить развитие только у земледельцев. ооооооск>оо<х>о<х>оо<><>оо<х>оос>о<><><>

Ключ к фрагменту: Прочные непереносные дома появились довольно рано, в эпоху неолита (6-4 тыс. лет до н.э.), у земледельческих племен, перешедших к оседло­му образу жизни. Люди, осев на земле, живут большими коллективами, что дает толчок к появлению общественных сооружений, выполняющих функцию мужских домов собраний и мест для инициаций.

<х>ооооо<х><>(х>о<х>ооо<><х>оооо<>о<>ос>

Простой четырехугольный или прямоугольный дом породил со вре­менем множество разнообразнейших форм жилищ, в частности крытые соломой или травой прочные хижины с двускатной крышей значительно больших размеров, чем их более древние образцы.

Этот вид жилища — первый «прочный» дом — возник еще в неоли­тическую эпоху, в так называемый кампинийский период. Среди ныне живущих отсталых народов такой дом существует обычно у народов, давно перешедших к земледелию. Необходимость дожидаться созре­вания посеянных и посаженных ими культур заставила их перейти к оседлому образу жизни. В местах, где смешиваются культурные влия­ния, дома земледельцев принимают самые разнообразные формы. В плане они бывают четырехугольными или овальными (четырехуголь­ные дома часто имеют пирамидальные крыши); в некоторых случаях жилища сооружались на деревьях или сваях. Впервые здесь замечается стремление к украшению дома внутри и снаружи и к применению боль­шого количества самых разнообразных материалов с целью сделать по­стройку более прочной. Для сооружения жилища люди уже не считают возможным обходиться двумя-тремя ветвями или стойками. Для воз­ведения стен, которые были бы в состоянии противостоять изменениям погоды в течение всего года, тщательно смешивают землю, глину или навоз с соломой, травой или другими связующими материалами. Дом, переставший отныне быть лишь сооруженным на время убежищем, на­полняется все большим количеством предметов домашнего обихода, а все более оседлый образ жизни его обитателей ведет к развитию обще­ственной жизни.

Впервые начинают жить совместно или по соседству в течение дли­тельного времени большие группы людей. Общие интересы и все возрас­тающая потребность во взаимном общении побуждают людей к устрой­ству помещений для собраний, а затем и к строительству общественных зданий В этих зданиях мужчины проводят совещания, а музыканты и сказители развлекают своими выступлениями собравшихся членов пле­мени.

о<ххххххх>ооо<>о<х><><>>о<х>оос>оооо<>

Ключ к фрагменту: Со временем в разных культурах появляются свои обычаи, связанные с постройкой жилища и проживанием в нем. Форма, материал и кон­струкция домов очень разнообразна. Среди прочего, есть свайные постройки и дома-общежития с одной или многими комнатами.

<ХХ>0<Х>0<><Х>00<ХХ><>&<ХХХ><Х><>00<>000

Вступивший в брак член западно-африканского племени пангве строит себе сразу два дома: один — для жены и будущих детей, а второй — боль­ший — для приема гостей и других общественных функций. Здесь он и проводит большую часть дня, тогда как в доме жены пангве только ест и ночует. С увеличением семьи растет и число заселенных членами этой се­мьи построек, которые часто сверкают такою чистотой, что Тессман срав­нивает эти постройки с «кукольными домиками, только что вынутыми из коробки».

Особенно живописными и интересными формами отличаются в Африке архитектурные украшения деревянного каркаса домов, сделанные из гли­ны или других материалов. К мастерам — строителям таких своеобразных жилищ принадлежат, например, мусгу в Северном Камеруне.

В районе Нигера предпочтением пользуются четырехугольные дома с плоской крышей, которые почти в том же виде были приняты и вы­сококультурными народами Анатолии, Персии и жителями централь­ных и северр-западных провинций Индии. Уже в древнейшие времена употреблялись высушенные на солнце кирпичи, хотя первобытные зем­ледельцы, уже знакомые с искусством обжига керамических изделий, еще не научились в то время обжигать кирпичи. Глина как строитель­ный материал играет большую роль при постройке жилищ у индейцев Центральной и Северной Америки, в особенности у племен навахо и пуэбло.

Плодом изобретательности этих племен наряду с разумным учетом климатических и географических возможностей является почти неисчер­паемое разнообразие форм жилища. Так, поселения, расположенные близ озер или болот, часто сооружались на сваях. Но свайные постройки встре­чаются и в сухих местностях, где их строят преимущественно для защи­ты от врагов и диких зверей. Просторные свайные дома на Новой Гвинее имеют привлекательный внешний вид и строятся на высоте одного, трех и более метров над землей.

Свайные постройки были известны человеку с древнейших времен, о чем свидетельствуют обнаруженные доисторические свайные поселе­ния. В Европе они строились в то время, когда пещеры все еще продол­жали служить временным убежищем. Наиболее известные из таких не­олитических поселений находятся в современной Швейцарии, Германии и Италии. Эти поселения уже охранялись собаками, а именно торфяной собакой. На прочных деревянных полах имеются узоры из березовой коры. Были найдены также остатки циновок, а различные сохранив­шиеся вследствие благоприятных условий в течение тысячелетий пред­меты обихода показывают, что человек уже в ту эпоху жил с известным комфортом. Доисторические архитекторы сооружали свайные построй­ки не только в Европе, но и в Восточной Азии и в Индокитае. Такие дома строились группами, по большей части в ряд один возле другого, совсем так же, как и, во многих современных поселениях океанийцев. На Борнео нередко все население деревни живет в одном доме, который достигает иногда в длину до ста метров и более. Такие же «большие дома» доисто­рического времени были обнаружены при раскопках и в Европе, в част­ности на Украине.

Длинные многокомнатные дома являются обычным видом жилища у многих индонезийских и южно-американских племен. В таком доме по большей части селится целый род, нередко до ста человек и более. Иногда же обитатели всей деревни живут в двух или трех длинных домах, распо­ложенных вокруг центральной площади поселения. Один такой папуас­ский дом на Новой Гвинее имел шестьдесят метров в длину и двенадцать метров в ширину. Он состоял из «расположенного внизу главного зала, за­нимавшего всю длину дома и предназначенного исключительно для муж­чин, и имел по обеим сторонам сложенные из камня трехэтажные жилые помещения, /из которых в нижних готовили пищу, в средних жили жен­щины и дети, а в верхних — мужчины». оскх>ооооооос>о<х><>о<>оооо<>оос><><><><> Ключ к фрагменту: Многоэтажные дома являются довольно древним изобрете­нием человека, которое известно нам по постройкам, сохранившимся у племен, не тронутых цивилизацией.

оооооооооооооооооооооооооооооо

Индейскйе племена на Аляске и в Британской Колумбии жили в до­мах, которые были «достаточно велики для того, чтобы служить приста­нищем для двух-трех поколений и двух и более общественных классов». Один такой дом состоял из нескольких расположенных концентрически, одна выше другой, платформ, из которых каждая следующая возвыша­лась примерно на полметра над предыдущей. Опорные стенки каждой из этих платформ состояли из длинных толстых столбов из обтесанного кедра.

Подобные дома, например у тлинкитов, носили причудливые назва­ния вроде: «Место, радующее глаз», «Место, где можно переплыть», «Дом медвежатников» и т. д. Это напоминает писавшиеся на вывесках названия домов в средневековой Франции: «Дом смеющегося шута» или «Дом пры­гающей рыбы» и уж, конечно, бессмертный бальзаковский «Дом с кош­кой, играющей в мяч».

Скальные жилища пуэбло представляют собой другую разновидность примитивного многоэтажного дома, и некоторые из них поразительно напоминают надстройки, сооружаемые на нью-йоркских небоскребах в качестве символа исключительной роскоши й последнего слова изобре­тательства. Африканским подобием жилищ пуэбло являются скальные дома медининов (Тунис), представляющие собой ряды расположенных друг возле друга высеченных в скале жилищ. <х>ообоо<>о<>о<х>ос<><>о<>о<><>ос<><хюоо

Ключ к фрагменту: Несомненно, что дома-укрепления и просто крепостные сте­ны были также одним из достижений первобытных строителей на определен­ном этапе развития их культуры, когда жилище стало необходимо охранять от набегов чужаков. В отдельных регионах в оборонных целях дома строили и порой строят еще и сегодня на деревьях.

<х><ххххх>оооооо<х>оо<х><х><>скх>о<>оо

«Месы» пуэбло и подобные им древние скальные жилища в Крыму, конусообразные дома в Каппадокии, пещерообразные жилища Аризоны и другие, судя по их конструкции, служили главным образом для защи­ты. Если в данной местности не бывало естественных скалообразований, то возводились искусственные крепостные валы из земли или других материалов. 6 частности, африканские деревни бывают часто обнесены толстыми стенами или палисадами, а во времена расцвета работорговли туземцы для защиты своих деревень возводили очень сложные крепост­ные сооружения. У народов древней суданской культуры жилища часто целиком устраивались под землей. Еще и в наши дни большинство жи­лищ в районе Нигера — углубленные в землю. Банда во Французской Экваториальной Африке строят свои дома в стратегических пунктах для того, чтобы иметь возможность просматривать местность. Входы у этих домов столь низки, что человек может пролезть внутрь только на четве­реньках.

В восточной части Мбамленда в Камеруне остатки укреплений, кото­рые воздвигали там племена фульбе, вуте и тикар, еще до сих пор живо повествуют нам о прошлом. У палисадов этих укреплений были сооруже­ны массивные ворота, а их толстые глиняные стены достигали в высоту шести метров. Стены снабжались брустверами, с которых защитники осы­пали нападающих стрелами и копьями.

В дома на деревьях на Новой Гвинее можно попадать только при помо­щи веревочной лестницы, которую на ночь поднимают наверх. Там, где известны двери или похожие на двери приспособления, они снабжают­ся запорами, которые может открыть только посвященный. Деревянные ключи иногда достигают таких размеров, что вышедший вечером супруг не в состоянии спрятать его незаметно в карман.

оо<х><х><х>ос><хх><хх><х>оо<х><><ххкх>оо

Ключ к фрагменту: Наружное украшение жилищ и экспериментирование с фор­мой домов имеет место в культурах многих народов, творцов архаических куль­ту. Полинезийские строения — наиболее яркий тому пример.

00000<Х>0<Х><Х><Х>0<Х><Х>0<Х>000000<>0

Если судить о жилищах отсталых народов с эстетической точки зрения, то премия, несомненно, должна быть присуждена зодчим Полинезии. Но­возеландские маори, например, превращают свои четырехугольные дома в подлинные произведения искусства. Крытые тростником, травой или пальмовыми листьями крыши в форме лодки опираются на столбы с по­разительно красивой резьбой.

Богатство форм подобных построек свидетельствует о том, какого вы­сокого уровня культуры достиг этот народ. Постройки маори, начиная с простых, крытых матами хижин рядовых общинников и кончая худо­жественно украшенными домами богачей, представляют всевозможные стили и конструкции, а их «вара», то есть общественное здание, являет­ся памятником большого художественного мастерства и хорошего вку­са. Наилучшие результаты, с точки зрения архитектуры и искусства, были достигнуты местными жителями на островах Гавайи, Сдмоа и Ниу- афу, а по-прежнему овеянные тайной громадные статуи острова Пасхи и доисторические базальтовые руины острова Понапе и поныне остаются свидетельством былого величия. Пирамидальные амбары маори, в кото­рых хранились огромные запасы съестных припасов для угощения при­бывавших на праздник «хакари» гостей, достигали в высоту двадцати семи метров. Над их основанием площадью в девять квадратных метров высился ряд сужавшихся кверху, расположенных этажами хранилищ. <...> (С. 9-21)

Источник: Липе Ю. Происхождение вещей. Из истории культуры человечества. —

Смоленск, 2003.

Вопросы для самопроверки:

1. Что составляет сферу материальной культуры человечества?

2. С каких точек зрения культурология рассматривает материальную культуру?

3. Какие дисциплины кроме культурологии занимаются исследованием материаль­ной культуры, и в чем отличие культурологического подхода к проблематике предметного мира, созданного человеком?

4. Какая разновидность жилища человека, по мнению Ю. Липса, является наибо­лее древнейшей?

5. Какой фактор культурного развития способствовал появлению у человека ста­ционарного жилья?

Дополнительная литература по теме:

Коськова М.А. Предметное творчество (Ч. МП). — СПб., 1996.

Коськова М.А. Предметное творчество (Ч. IV—V). — СПб., 1997.

Каган М.С. Философия культуры. — СПб., 1996.

физическая культура (техники teaa)

Физическая культура — это все те способы и формы, которыми Может оперировать человек в процессе использования и преобразования (воспи­тания, развития, защиты, поддержания в форме, выполнения природных и культурных функций) своего тела.

Долго время тело человека трактовалось как источник угрозы для его «подлинной сущности» — души: Платон называл тело «гробом души», та­кой же взгляд, вопреки евангельской апологии (оправдания) телесности человека, унаследовало и средневековое христианство. В наше время тело человека начинает приобретать более адекватную оценку и трактоваться как культурная ценность.

Физическая культура, с культурологической точки зрения, не ограни­чивается только «физкультурой» (как это зачастую происходит в бытовом употреблении словосочетания «физическая культура»), а включает в себя наряду со спортом различные техники тела, формы создания медицинских и экологических условий для здоровой и плодотворной жизни человека.

Марсель Мосс (Marcel Mauss, 1872-1950 гг.) — французский соци­альный антрополог, этнолог, культуролог. Получил образование в Бордо­ском университете, где учился под руководством своего дяди, классика социологии Э. Дюркгейма. Оставив карьеру философа после увлечения религией, индологией и сравнительной лингвистикой, Мосс в 1901 году возглавляет кафедру истории религии «нецивилизованных народов», за­нимая эту должность до конца своей преподавательской деятельности. Участвовал в создании института этнологии при Парижском универси­тете, в котором читал курс этнографии. С1931 года назначен профессо­ром социологии «Коллеж, де Франс». Являясь новатором в исследовании многих проблем антропологии и культурологии, Мосс одним из первых среди европейских ученых обратил внимание на тот факт, что человек, имея тело, имеет также огромное количество практик его испбльзования, которые, к тому же, разнятся от одной культуры к другой. Обозначив проблему техник тела и классифицировав их в своей одноименной работе «Техники тела», Мосс намного опередил свое время: проблема, замеченная им, является одной из тех про­блем, которые стали интересовать современных исследователей прежде всего постмодер­нистского толка лишь в самое последнее время (М. Фуко). Основные работы М. Мосса сле­дующие: «Очерк о природе и функции жертвоприношения» (1899), «Очерк общей теории магии» (1904), «Очерк о даре» (1925), «Физическое воздействие на индивида коллективно внушенной мысли о смерти» (1926), «Цивилизации: элементы и формы» (1929) и др.

Марсель Мосс ТЕХНИКИ ТЕЛА

ОООООООООООООО^

Ключ к фрагменту: Для описания практик использования своего тела в различ­ных обществах Мосс предлагает ввести в науку термин «техники тела», указы­вая, что его интересует то, как традиция той или иной культуры предписывает человеку пользоваться своим телом, которое у всех людей на природном уровне принципиально идентично.

<хххк>оооо<х>оос<><><>оо<><><х>оос<><>оо

Я говорю именно о техниках тела, потому что теорию техники можно создать, опираясь на исследование, изложение фактов, простое и ясное описание техник тела. Под последними я понимаю традиционные спосо­бы, посредством которых люди в различных обществах пользуются сво­им телом. Во всяком случае, надо идти от конкретного к абстрактному, а не наоборот.<...>

Я называю техникой традиционный действительный акт (и вы видите, что в этом отношении он не отличается от акта магического, религиозно­го, символического). Необходимо, чтобы он был традиционным и дейст­венным. Не существует ни техники тела, ни ее передачи, если нет тради­ции. Вот чем человек прежде всего отличается от животного: передачей своих техник и особенно — их передачей посредством слов... Но какова разница между религиозным, символическим, юридическим, коллектив­ным, моральным, традиционным, действенным актом, с одной стороны, и традиционным техническим актом — с другой стороны? Дело в том, что последний воспринимается автором как акт механического, физического или физико-химического порядка и осуществляется с той же целью.

В таких обстоятельствах можно просто утверждать: мы имеем дело с техниками тела. Тело есть первый и наиболее естественный инструмент человека. Или, если выражаться более точно и не говорить об инструменте, можно сказать, что первый и наиболее естественный технический объект и в то же время техническое средство человека — это его тело...

До инструментальных техник существует совокупность техник тела. Я не преувеличиваю значение данного рода работы — работы по психосо­циологической таксономии. Но это уже нечто: порядок, внесенный в идеи, туда, где не было никакого порядка. Даже внутри этой группировки фак­тов найденный принцип обеспечивал возможность точной классифика­ции. Эта постоянная адаптация к некоторой физической, механической, химической цели (например, когда мы пьем) развертывается в ряде смон­тированных между собой актов, причем смонтированных у индивида не просто им самим, а всем его воспитанием, всем обществом, часть которого он составляет, в месте, которое он занимает. <...> (С. 242-246)

ооо<х>о<хх><>оо<х>оо<><хх><х><хх><>^<х><>

Ключ к фрагменту: Мосс предлагет классифицировать техники тела в зависи­мости от пола, возраста и других критериев.

о<х>ооооо<х><хх>о<><хх><>ооо<хк><х>ооо

Две особенности сразу же обнаружились в связи с понятием техник тела: они разделяются и варьируются в соответствии с полом и возрас­том.

1. Разделение техник тела между полами (а не просто разделение тру­да между полами). Явление это достаточно значительное... Возьмем спо­соб сжатия кулака. Мужчина обычно сжимает кулак, оставляя большой палец снаружи, женщина же помещает большой палец внутрь кулака, может быть, потому, что ее так научили, но я уверен, что, если бы попы­тались научить иначе, это было бы трудно. Удар кулаком, бросок у жен­щины смягчены. И всем известно, что бросок камешка женщиной — не только слабый, но и отличается от броска мужчины тем, что находится в вертикальной плоскости вместо горизонтальной. Возможно, здесь имеют место два вида обучения, ибо есть общество мужчин и общество женщин. Тем не менее, я думаю, что здесь также можно обнаружить явления био­логические и психологические...

2. Изменчивость техник тела в зависимости от возраста. Ребенок часто садится на корточки. Мы уже не умеем этого делать. Я считаю, что это абсурд и недостаток наших рас, цивилизаций, обществ. Один пример. Я общался на фронте с австралийцами (белыми), и у них было предо мной значительное преимущество. Когда мы устраивали привал в грязи или в мокрых местах, они могли присаживаться на пятки и отдыхать, а «куча воды», как это называли, оставалась под пятками. Я же был вынужден продолжать стоять в своих сапогах, погрузив всю ногу в воду. Положение на корточках — это, по моему мнению, интересное положение, которое можно было бы у ребенка сохранять. Отучать его от этого — грубая ошиб* ка. Все человечество, кроме наших обществ, сохранило эту привычку. Впрочем, вероятно, с увеличением возраста человеческого рода эта поза также изменила свое значение...

3. Классификация техник тела по эффективности. Техники тела мо­гут классифицироваться по их производительности, по результатом дрес­сировки. Последняя, подобно сборке машины, есть поиск и достижение эффективности. В данном случае это производительность человека. В ко­нечном счете эти техники представляют собой человеческие нормы дрес­сировки человека. Методы, применяемые к животным, люди добровольно применяют к себе и своим детям. Дети, вероятно, были первыми сущест­вами, дрессировавшимися таким образом еще до всех животных, которых надо было сначала приручить. Стало быть, я могу в определенной степени сравнивать эти методы и их передачу с методами дрессировки и распола­гать в порядке их эффективности.

Здесь уместно использование очень важного как для психологии, так и для социологии понятия сноровки. Но во французском языке мы рас­полагаем лишь плохим термином + habile* («умелый»), мало соответ­ствующим латинскому слову habilis, гораздо лучше подходящему для обозначения людей, которые обладают навыками, чувством адаптации своих хорошо скоординированных движений по отношению к целям, «знающие толк «в том или ином деле. Это английское понятие craft, clev­er («сноровка», наличие ума и навыка), это мастерство в чем-то. Здесь мы вновь с очевидностью оказываемся в области техники.

4. Передача формы техник. Последний подход: поскольку обучение техникам имеет существенное значение, мы можем классифицировать их на основании особенностей воспитания и дрессировки. Тут перед нами от­крывается новое поле для исследования: физическое воспитание всех воз­растов и обоих полов состоит из бесчисленного множества неизученных деталей, которые надо подвергнуть наблюдению. Воспитание ребенка изо­билует тем, что называют мелочами, но они очень важны. Возьмем, напри­мер, проблему амбидекстрии (соотношение владения обеими руками). Мы мало наблюдаем движения правой й левой рук и плохо представляем себе, насколько все они усваиваются через научение. Можно с первого взгляда узнать набожного мусульманина: даже тогда, когда в его распоряжении вилка и нож (что бывает редко), он сделает все, чтобы пользоваться толь­ко правой рукой. Он никогда не должен дотрагиваться до пищи левой ру­кой, а до некоторых частей тела — правой. Чтобы выяснить, почему он не делает такой-то жест и делает другой, недостаточно ни физиологии, ни психологии двигательной асимметрии у человека; надо знать традиции, принуждающие к этому. <...> (С. 250-252) оооооооооооооооооооооооооооооо Ключ к фрагменту: Среди техник тело, осваиваемых человеком в определенном возрасте, Мосс выделяет техники, используемые при родах, техники воспитания детей, техники юности и зрелого возраста. Также он предлагает классификацию техник тела, связанных с состояниями человека: сон, бодрствование, движение. Отдельный класс техник составляют техники гигиены и техники воспроизвод­ству (сексуальные) Все эти техники культурообусловлены и варьируются от одной культуры к другой.

оооооооооооооооооооооооооооооо

Другая классификация если не более логична, то, по крайней мере, бо­лее доступна для наблюдений. Это простой перечень... Мы будем просто следовать за возрастом человека, за обычным ходом жизни индивида, с тем чтобы расположить в определенном порядке те техники тела, которые его касаются или которым его обучают.

1. Техники родов и акушерства. Данные факты относительно мало изу­чены, а многие сведения, ставшие классическими, спорны...

Формы акушерства весьма разнообразны. Когда рождался ребенок Буд­да, его мать Майя держалась прямо, уцепившись за ветку дерева; она ро­жала стоя. Многие женщины Индии рожают так до сих пор. То, что мы считаем нормальным, т. е. роды в положении лежа на спине, не более нор­мально, чем другие способы, например, положение на четвереньках. Одни техники родов относятся к самой матери, другие — к ее помощницам, они связаны с извлечением ребенка, перевязыванием и обрезанием пуповины, уходом за матерью и ребенком. Таковы некоторые весьма важные вопро­сы. Существуют другие: Отбор ребенка, выбрасывание больных, предание смерти близнецов, относящихся к решающим моментам в истории расы. В древней истории, как и в последующих цивилизациях, признание ре­бенка представляет собой важнейшее событие.

2. Техники периода детства. Выращивание и вскармливание ребенка. Отношения двух взаимосвязанных существ: матери и ребенка. Ребенок: сосание, ношение и т. д. История ношения детей очень важна. Ребенок, которого мать носит непосредственно на себе в течение двух или трех лет, совершенно иначе относится к своей матери, чем ребенок, которого не но­сят; у него совершенно иной контакт со своей матерью, чем у нашего ре­бенка. Он цепляется за шею, за плечи, садится верхом на бедро. Эта заме­чательная гимнастика, оказывающая на него влияние всю жизнь. И это также особая, помимо ношения, гимнастика для матери. Возможно даже, что здесь рождаются психические состояния, исчезнувшие в нашем детст­ве. Происходит соприкосновение половых органов, кожи и т. д.

Отнятие от груди. Очень долгий процес, обычно длящийся два-три года. Обязанность кормить грудью, иногда даже животных. Женщина очень долго не прекращает кормления грудью. Кроме того, существует связь между отнятием от груди и воспроизводством потомства. Перерывы в воспроизводстве после отнятия от груди.

Человечество вполне можно разделить на колыбельные и бесколы­бельные народы. Ибо существуют техники тела, предпологающне исполь­зование инструмента. К колыбельным относятся все народы Северного полушария, народы, обитающие в Андах, а также часть населения Цен­тральной Африки...

Ребенок после отнятия от груди. Он умеет есть и пить; он обучен ходь­бе; теперь развивают его зрение, слух, чувство ритма, формы и движения, зачастую для танца и музыки.

Он усваивает представления и навыки, связанные с разминкой, ды­ханием. Он усваивает определенные положения тела, часто навязанные ему извне.

3. Техники юности. Их можно наблюдать главным образом у мужчин. Менее важны они для девушек в обществах, изучению которых посвящен курю этнологии. Подлинно выдающееся событие в воспитании тела — это инициация. По тому, как воспитываются наши сыновья и дочери, мы представляем себе, что везде они усваивают те же самые манеры и позы, подвергаются такой же тренировке. Это представление ошибочно даже в отношении нас самих и уж совершенно ложно, когда речь идет о так на­зываемых примитивных обществах. Более того, мы описываем факты так, как будто везде и всегда существовало нечто вроде нашей школы, ко­торая с самого начала должна оберегать ребенка и готовить его к Жизни. Как правило, происходит как раз противоположное. Например, во всех негритянских обществах с наступлением половой зрелости воспитание мальчиков интенсифицируется, тогда как воспитание девочек остается, так сказать, традиционным. Не существует школы для женщин. Они на­ходятся в школе своих матерей, с тем чтобы, за редкими исключениями, прямо перейти в супружеское состояние. Ребенок мужского пола вступа­ет в общество мужчин, где он изучает свою профессию, особенно военную. Тем не менее для мужчин, как и для женщин, решающий возраст — юно­шеский. Именно в это время они окончательно усваивают техники тела, которые сохранят в течение всей взрослой жизни.

4. Техники взрослого возраста. Чтобы составить их перечень, можно исходить из различных моментов дня, по которым распределяются упо­рядоченные движения и остановки.

Мы можем выделить сон и бодрствование, а в бодрствовании — отдых и активность.

1) Техники сна. Представление о том, что сон — это нечто естественное, совершенно неточно. Могу сказать вам, что война научила меня спать вез­де — на куче камней, например, но смена места ночлега всегда вызывала у меня бессоницу на какое-то время; только на второй день я могу быстро уснуть на новом месте.

Очень простое различие между обществами состоит в том, что в одних для сна нет ничего, кроме «матушки-земли», а другие пользуются специ­альным инструментом. «Цивилизация проходящая через 15 градуса ши­роты», о которой говорит Гребнер, отличается, помимо прочего, использо­ванием для сна скамеечек под затылок. Подлокотник часто представляет собой тотем, иногда украшенный резными фигурками мужчин на корточ­ках, тотемическими животными. Есть народы, употребляющие циновки и не употребляющие их (Азия, Океания, часть Америки). Встречаются на­роды, использующие изголовья и не использующие их. Существуют пле­мена, в которых для сна распологаются, тесно прижавшись друг к другу вокруг костра или даже без него. Существуют первобытные способы со­греваться и греть ноги. Фиджийцы, живущие в холодном климате, могут согревать ноги во время сна, укрываясь только одеялом из кожи гуанако. Существует, наконец, сон в стоячем положении. Спать стоя могут масаи. Я сам спал стоя в горах, часто спал верхом на коне, иногда даже на ходу: конь был умней меня. Древние историки, повествующие о нашествиях, изображают гуннов и монголов спящими на конях. Такое происходит у них и до сих пор: всадники спят, не останавливая лошадей.

Существуют обычаи использования одеяла, люди, спящие укрытыми или неукрытыми. Существуют гамак и способ сна в висячем положении.

Таково множество практик, выступающих как техники тела и имею­щих глубокие биологические отзвуки и последствия. Все это может и должно подвергнуться непосредственному наблюдению; сотни таких яв­лений еще предстоит познать.

2) Бодрствование: техники отдыха. Отдых может быть полным или простой паузой: лежачей, сидячей, на корточках и т. д. Попытайтесь сесть на корточки. Вы увидите,какие мучения доставит вам* например, марроканская трапеза, происходящая в соответствии со всеми обрядами. Способ сидения имеет фундаментальное значение. Человечество можно разделить на сидящих на корточках и сидящих на каком-нибудь приспо­соблении. Среди тех, кто пользуется сиденьями, можно различить народы со скамьями и без скамей и подставок, со стульями и без стульев. Дере­вянный стул, поддерживаемый фигурами на четвереньках, распростра­нен, что весьма примечательно, во ёсех регионах пятнадцатого градуса северной широты и экватора на обеих континентах. Есть народы, поль­зующиеся столом, и есть — не пользующиеся им. Стол, греческая «тра­пеза», — далеко не универсальное явление. Как правило, до сих пор по всему Востоку распространены ковер, циновка. Все это достаточно слож­но, так как отдых включает еду, беседу, и т. д. В некоторых обществах отдых осуществляется в своеобразных положениях. Так, вся Африка в районе Нила и часть района Чада до Таганьики неселена людьми, отды­хающими во время похода, стоя наподобие аистов. Некоторым удается стоять на одной ноге без подпорки, другие опираются на палку. Этими техниками отдыха формируются подлинные черты цивилизаций, объе­диняющие многие народы, целые их семьи. Ничто не кажется психоло­гам более естественным. Не знаю, согласятся ли они со мной, но я думаю, что эти позы в саванне связаны с высотой травы, с функциями пастуха, часового и т. д.: они с трудом усваиваются посредством обучения и затем сохраняются...

3) Техники движения. Отдых, по определению, — это отсутствие дви­жения, движение — отсутствие отдыха. Приведу простой и четкий пере­чень.

Движения всего тела: ползание, топтание, ходьба. Ходьба: положе­ние тела во время ходьбы; дыхание, ритм шага;размахивание кулаками, локтями; раскачивание туловища по ходу движения или в стороны по­очередно (мы привыкли передвигаться всем телом одновременно); поло­жение ног вовне или внутрь; широта шага... Особо следует отметить, что жители Севера, будучи длинноногими, любят делать как можно более ши­рокий шаг...

Техники вроде полуоборота относятся к наиболее любопытным. Полу­оборот на английский манер «принципиально» столь отличен от нашего, что овладеть им — целая наука.

Бег. Положение ног, рук, дыхание, магия бега, выносливость. В Ва­шингтоне я видел вождя Братства Огня индейцев хопи, явившихся вместе с четырьмя своими собратьями заявить протест против запрета на употреб­ление алкоголя при совершении их церемоний. Это был несомненно луч­ший бегун в мире. Он проделал путь в 250 миль без остановки. Эти племе­на привычны к большим физическим нагрузкам всякого рода...

Наконец, мы встречаемся с техниками активного отдыха, выявляющи­ми не просто эстетику, но также и игры тела.

Танец. <...> Я согласен с... делением на танцы отдыха и танцы дей­ствия. В меньшей степения согласился бы с...гипотезой относительно характера распространения этих танцев... Существуют якобы общест­ва с исключительно мужской линией наследования и общества с жен­ской линией. Одни феминизированные, танцуют преимущественно на месте; другие, с мужской линией, испытывают удовольствие от пере­мещения.

Лучше проведенная Куртом Заксом классификация танцев на экстра- вертные и интравертные. Мы имеем здесь дело с подлинным психоанали­зом, вероятно, в данном случае достаточно обоснованным. На самом деле, с точки зрения социолога, действительность выглядит более сложной. Так, полинезийцы, и в частности маори, очень сильно трясутся, причем на месте, или же очень быстро перемещаются, когда пространство это по­зволяет.

Уместно различать танцы мужчин и женщин, часто противоположные друг другу.

Наконец, надо помнить, что танец с объятиями — продукт современной европейской цивилизации. Это доказывает, что совершенно естественные для нас явления носят исторический характер. К тому же они вызывают ужас у всего мира, кроме нас.

Я перехожу к техникам тела, составляющим саму функцию профессий, элементы профессий или более сложных техник.

Прыжок. Наше поколение стало свидетелем изменения техники опор­ного прыжка. Все мы отталкивались от трамплина и корпусом вперед. К счастью, с этим покончено. К счастью, теперь прыгают сбоку. Прыжок в длину, ширину, глубину, с шестом и без шеста...

Подъем.... Метод влезания на дерево с помощью ремня, опоясываю­щего тело вместе с деревом, является основным у так называемых перво­бытных людей. У нас, однако, не используется даже этот ремень. Мы ви­дим, как рабочие взбираются на телеграфные столбы только с помощью скоб и без пояса. <...>

4уГехника ухода за телом. Чистка, умывание, намыливание. Это воз­никло почти вчера. Изобретателями мыла были не древние греки и рим­ляне (они не пользовались мылом), а галлы. С другой стороны, независимо от них вся Дентальная Америка и северо-восточная часть Южной Амери­ки мылились с помощью панамского дерева «бразил», откуда и название государства.

Уход за ртом. Техника кашля и отхаркивания. Приведу личное наблю­дение. Одна моя знакомая девочка не умела отхаркиваться и это всякий раз обостряло у нее болезни дыхательных путей. Я узнал причину этого. В деревне, *\це жил ее отец, в его семье в Берри, не умеют плевать. Я нау­чил ее сплевывать, давая ей четыре су за плевок. Поскольку ей хотелось иметь велосипед, она научилась сплевывать мокроту. Причем научилась этому первой в семье.