Владимиром Атлантовым и Павлом лисицианом

Жизнь имеет только тогда прелесть, когда состоит из чередования радостей и горя, из борьбы добра со злом, из света и тени, словом – из разнообразия в единстве.

П. И. Чайковский [1]

Романс Чайковского «Нет, только тот, кто знал…» был написан накануне 1870 года. Композитор посвятил его Александре (Алине) Александровне Хвостовой, близкой подруге.

Романс не только один из лучших среди шести произведений ор. 6, но и один из самых ярких во всем вокальном творчестве П. Чайковского. Подробности его появления поведала в своих воспоминаниях Антонина Чайковская (Милюкова): «Петр Ильич был чрезвычайно обидчив. Почти вместе с ним окончила консерваторию по классу пения А. А. Хвостова. Ее голос – контральто ужасно ему нравился. Раз должна была она дать концерт. Муж сочинил для нее романс, посвятил ей и накануне концерта утром чуть не бегом бежал, чтобы вручить его ей. Этот романс был «Нет, только тот, кто знал…». Он опрометью влетел к ней; готов был только один экземпляр, и листы были еще мокрые. Она села к роялю, исполнила его, и… ей почему-то он не понравился. Она сухо поблагодарила Петра Ильича и романса в свой концерт не пела… Он обижен был страшно и, кажется, после того всегда был немного холоден к ней. Позднее она пела этот романс в каждом своем концерте и производила настоящий фурор. Но все равно, обида осталась обидой» [2].

Актуальность темы обусловлена возросшим интересом к интерпретологии в современном музыкознании. Предмет исследования – романс «Нет, только тот, кто знал…» П. Чайковского на стихи Г. Гете в переводе Л. Мея в исполнении П. Лисициана и В. Атлантова.

Цель данного исследования – выявить смысловые акценты с помощью сравнительной характериситики интерпретирования В. Атлантова и П. Лисициана в контексте передачи авторского замысла.

Проанализировав романс Чайковского, можно сразу заметить широкий спектр родственных тональностей, используемых автором в качестве создания образа человека, купающегося в любовном томлении. При помощи гармонического анализа, синтезировав смысловое значение текста через призму средств музыкальной выразительности, можно понять многие аспекты произведения. Романс начинается с нисходящего интервала – малой септимы, что необычно для мелодий Чайковского, ведь большая часть его произведений базируется на структуре мелодии-источника. Острота интервала нивелируется за счет синтезирования с неровным синкопированным ритмом в басовой партии, а также благодаря мажорной тональности, смягчающей данный диссонанс и отождествляющейся со светом на протяжении всего произведения. Словно неровный пульс, этот ритм пронизывает всё музыкальное полотно.

Романс написан в двухчастной форме, первая часть которой сохраняет основную тональность – Des-dur, начало следующего раздела переводит в субдоминантовую сферу – es-moll, долгое расцвечивание доминанты этой тональности (B-dur) воспринимается как предыкт.

По мере углубления дальше в произведение возникают новые гармонии, которые подчеркивают смысловую нагрузку текста. Так, на словах «жажду» П. Чайковский использует альтерацию II43b5, переведя тональность из ре-бемоль мажора в ля-бемоль минор, затем в ми-бемоль минор. Этот аккорд играет для композитора особую роль. Может быть, не случайно золотое сечение романса попадает на II2b5 на слово «далёко».

При прослушивании романса в исполнении Павла Лисициана возникает яркая палитра эмоций. Особую изящность романсу придает бархатный голос, одинаково ровно звучащий во всех регистрах, высокая вокальная культура, теплота, искренность и благородная сдержанность эмоций. Его исполнение наполнено нежным трепетом, благородством, не отступая от авторских ремарок, наполняет образ глубоким психологизмом, его основная задача – сохранить контур авторского Я; в процессе исполнения возникает синэргия, позволяющая ощутить эмоцию сопереживания и страха горького осадка на душе, концентрация на одном эмоциональном состоянии. Для исполнителя, так же как для композитора, смысловой акцент заключается в слове «страдал». В психологическом плане для них имеет значение не сам процесс любви, а горькое послевкусие от пережитого чувства.

Исполнение В. Атлантова отличается напористостью, подчеркнутостью «жеста», индивидуальной гибкой нюансировкой, отклонением от предложенной П. Чайковским трактовки, театральностью, некоторой утрированностью. Его голос удивительно красивого «бронзового» тембра, покоряющий феноменальной силой звучания. Тенор с густыми баритонально-бархатными низами и ослепительно яркими верхами. Для В. Атлантова важно, что «вся грудь горит», то есть момент наслаждения и упоения.

В отличие от В. Атлантова, который с первых звуков показывает голосом безудержную страсть, порыв чувств, делая акценты на слова «жажду», «поймёт», «стражду», П. Лисициан сохраняет нюансировку композитора, приковывая свое внимание к словам «жажду», «страдал», при этом его голос звучит мягко, сдержанно, более благородно. В предложении «Ах, кто меня любил и знал, – далеко!» для П. Лисициан важны слова «любил» и «знал», в то время как для В. Атлантов важно только кто его «любил». Далее в романсе несколько раз возникает слово «стражду», имеющее огромное значение только для П. Лисициана. Для В. Атлантова же важны такие фразы: «Вся грудь горит», «кто знал». Из этого следует сделать вывод, что оба исполнителя, проживая одно чувство, воспринимают его через призму личностного опыта.

ЛИТЕРАТУРА

1. Чайковский. Жизнь и творчество русского композитора. Переписка с Н. Ф. фон Мекк (1877 год) [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://www.tchaikov.ru/1877-054.html

2. История романса Чайковского [Электронный ресурс]. – Режим доступа:

http://lgers.3dn.ru/news/istorija_romansa_chajkovskogo_p/2014-08-02-79

УДК 78.071.5 И. И. Овчаренко,