Метаморфоза мышления о бытии

Классика делает следующий шаг в углублении и радикализации способности рефлексии. Значение этого шага столь велико, что именно с классики, а не с эпохи раннефилософских космогоний иногда ведут отсчет истории европейской метафизики в точном смысле слова. Основой метафизики (как и рефлексивной способности в целом) является понимание бытия. Поэтому именно радикальное изменение философского воззрения на бытие в эпоху эллинской классики знаменует начало европейской метафизики.

Характер мышления о бытии существенно меняется уже у софистов и Сократа, а у Платона приобретает форму обоснованной и всесторонне разработанной онтологии. Это движение получило свое логическое завершение в метафизике Аристотеля, в которой конкретные вещи приобрели значение первых онтологических сущностей. В этом состоит радикальное отличие классических эллинских учений от раннефилософских космогоний. Предметом рефлексии последних является мир в целом, мироздание как таковое. Мир досократиками мыслится как "весь". В понятии "всё" различные существования и части окружающего мира уравниваются между собой и теряют самостоятельную значимость. Они – не более чем совокупное Многое, о природе чего можно вынести одно обобщенное суждение. Таковым суждением становится утверждение о бытийной неокончательности, неподлинного Многого.

РАСШИРЕНИЕ ПОЛЯ РЕФЛЕКСИИ: ОТ "ВСЕГО" К "КАЖДОМУ"

Напротив, философы классической эпохи – каждый по-своему от софистов до Аристотеля, – делают предметом рефлексии мир в его конкретности и своеобразии. Мышление теперь занято не столько сущностью мира в целом, сколько сущностью каждой отдельной вещи. Разумеется, образ мироздания сохраняет свое значение, но теперь он складывается на почве принципиально иной онтологической установки – считаться с бытийной значимостью каждого сущего особо. Сначала (у софистов, Сократа и сократиков) это принимает вид антропологического поворота: утверждается значимость человеческой проблематики и весомость мнения, за которым всякий раз стоит конкретный субъект. Затем – у Платона и Аристотеля – данная метаморфоза сознания приобретает законченный вид новой онтологии: учения о бытии, в котором всеобщим образом признана и обоснована значимость конкретных существований.

Теперь изменился характер философской рефлексии и неизмеримо расширились ее границы. Образно говоря, теперь требовалось быть философом не по отношению к миру в целом, а и внутри мироздания, в каждом шаге и ситуации существования в нем. Задача рефлексии (хотя бы в виде "обнаружения оснований") отныне возникала и должна была решаться по отношению к каждому конкретному сущему. Она приняла форму вопроса о том, "в чем состоит сущность каждой вещи?" И от этого вопроса нельзя было освободиться методом досократиков, предлагая общее воззрение о первоначале мироздания. Теперь сознание было принуждено разрешать познавательную и практическую проблему в каждом конкретном случае, к чему его обязывало новое, выработанное мыслителями классической эпохи, представление о бытии.