Примат формы

Форма есть ведущее, определяющее начало в бытии любой вещи. В этом смысле она онтологически преобладающа, ей принадлежит решающее значение. Только благодаря форме индивид может существовать как отдельный, то есть иметь свое собственное, особенное бытие, отличное от всех прочих. Поэтому хотя индивиды и являются "первыми сущностями", то есть исходными достоверностями бытия, но по отношению к ним самим форма является ведущим, активным элементом в той неразъединимой композиции материи и формы, которую представляет собой любое сущее и каждый индивид.

Аристотелевская форма в отличие от платоновского эйдоса (тоже вида, формы вещи) не является запредельным самой вещи бытием, генетически ей предшествующим. Форма не есть исторически первичное бытие по отношению к самой вещи; она всегда – форма самой вещи и неотделима от ее бытия как индивида. Если платоновский эйдос трансцендентен чувственно осязаемому миру и вынесен за его пределы, то аристотелевская форма внутренне присуща вещи, составляет неотделимый определяющий момент ее бытия. Эта онтологическая диспозиция передается понятием имманентного (внутренне присущего), которое является логической противоположностью трансцендентному.

Единство материи и формы представляет собой не только онтологическую характеристику вещей, но и – что не менее важно – принцип осмысления и восприятия любой вещи. Мы мыслим вещь как композицию характерных для нее материи и формы, тем самым получая возможность понять специфику ее бытия, анализировать своеобразие вещи. Можно сказать, что этот принцип создает основу аналитического рассмотрения вещей в их конкретности.

"ФОРМА ФОРМ"

Все существующее предстало для нас как единство материи и формы. Но из этого общего принципа есть одно исключение, уже упоминавшееся выше. Это – Бог и его бытие.

Бога в качестве формы форм отличает то, что он есть всецелая и полная актуальность: в нем все действительно. Как такая абсолютная энергия, Бог является источником и первоначалом бытия. Все существующее имеет причину в чем-то ином и, будучи изменчиво, тем самым пребывает в движении. Но этот ряд причин, равно как и движение вообще могут иметь свое начало лишь в том, что само не обусловлено никакими причинами (самодостаточно в своем бытии) и не движется. Это, по определению Аристотеля, неподвижный Перводвигатель, которым приводится в движение все мироздание. Им может быть, разумеется, только Бог, который является причиной самого себя, вечен и неизменен (недвижен).

Понятие формы форм призвано зафиксировать совершенство, самодостаточность и абсолютность божественного бытия. Выразить это высшее онтологическое качество удается через разработанные Аристотелем категории возможность ("дюнамис") и действительность ("энергейа"). В них мы без труда узнаем знакомые слова "динамизм" и "энергия", за которыми, впрочем, современное сознание закрепило совсем иные значения.

ВОЗМОЖНОСТЬ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ: ЭНТЕЛЕХИЯ

Во введении и разработке этих категорий состоит один из важнейших вкладов Аристотеля в развитие философской мысли. Благодаря им Стагириту удалось емко представить процесс становления сущего, показать взаимосвязь материи и формы не в виде статичного соотношения двух начал, а как взаимообусловленных моментов развития. Материя, поскольку она без формы не является ничем определенным, есть лишь возможность чему-то быть. Она, иными словами, заключает в себе потенциальное бытие какой-либо вещи ("потенция" – латинская калька греческого слова "дюнамис" – "возможность"; так же как "акт", "актуальность" суть латинский эквивалент греческого "энергейа" – "действительность"). Воздействие формы позволяет этой потенции (возможности) осуществиться, в результате чего возникает действительная – реально существующая – вещь.

Претворение возможного в действительность выражается Аристотелем также понятием " энтелехия ". Можно сказать, что энтелехия – это сущность вещи, которой, как целью и призванием, направляется и определяется ее существование. Понятие энтелехии позволяет понять действительность не просто как наличное бытие, а как сбывшуюся возможность, как осуществившуюся цель бытия той или иной вещи. Так, Аристотель говорит о душе как энтелехии тела, усматривая в ней силу, которая определяет действительность человеческого существа. В свете этого форма форм предстает как бытие, в котором совершенно отсутствует какая бы то ни было потенциальность. Оно всецело активно и актуально: то есть в форме форм ничто не существует в виде возможности, а только и исключительно в виде действительности, осуществленного.