Даймон Сократа

Для самого философа проблема решалась благодаря непосредственной связи с божеством. Как рассказывал Сократ, в сложных ситуациях жизни и нравственного выбора он слышит вещий голос, предостерегающий его от тех или иных действий. Хотя, что примечательно, никогда не предписывает как именно следует поступить – только запрещает. Так происходит соединение Божественного и человеческого разума в восприятии голоса Божества, который философ слышит внутри себя. В этом случае сохраняется и личностный характер разума (это голос, который "именно я слышу"), и его всеобщность (ведь слышится-то "голос Бога", носителя и источника полноты бытия, блага и истины).

Перед нами обоснование всеобщности разума, ощутимо отличающееся от софистического. Софисты, как мы помним, приходили к всеобщности как общему согласию мнений. Даже в том случае, когда верх в споре или беседе одерживало чье-то отдельное мнение, оно – тем, что прошло через общее обсуждение и состязание с другими, – приобретало статус всеобщего и могло служить выражением реально достигнутого согласия. К этому пониманию всеобщности восходит трактовка блага как следования закону, установленному общей волей народа (прошедшего через обсуждение в Народном собрании). К иному способу обоснования всеобщности разума прибегает Сократ. Для этого он, как отмечалось, апеллирует к Божественному авторитету. Исходя из такой трактовки всеобщности, благо заключается не в исполнении установленного людьми закона, а в следовании Божьей воле, которая оказывается аналогом разумности как таковой.