Рождение великого принципа

В этом ключевом пункте, в понимании блага, Сократ существенно отличается от современных ему софистов. Софистическая позиция неоднозначна. С одной стороны, в ней действует принцип: "То, что соответствует моей пользе и моему интересу, и есть истинное, благое и подлинное для меня". С другой стороны, софисты в ряде случаев отдают дань традиционным воззрениям. Как, например, Протагор в соименном платоновском диалоге, утверждающий (вопреки логике беседы), что "я называю благо благом, даже если оно и не полезно людям" (Протагор, 333 е).

Сократ занимает иную позицию. Благо (истина, добродетель) действительно обнаруживаются мною, полагает он. Но лишь настолько, насколько я разумен, то есть умею разумно мыслить. Только разум может мне показать, в чем состоит благо, а в чем – зло. И потому "есть единственное благо – знание, и единственное зло – невежество". Логика здесь такова: если я знаю, в чем состоит благо, то никогда не поступлю во зло – ведь нелепо предпочитать худшее лучшему. Поэтому проблема добродетельной жизни сводится к тому, чтобы знать, в чем состоит добро. Отсюда решающая роль познания и разума в достижении нравственной жизни.

Сократ развивает способность мышления не ради изощрения самой мысли, а потому что разумность суть основа добродетели. Чем разумнее ты мыслишь, тем добродетельнее ты есть. Причем, хотя благо и истина открываются самим человеком, он при этом опирается не на свое произвольное "я", а на разум, то есть на некоторую всеобщность. В чем же усматривает афинский философ этот всеобщий, разумный смысл блага?