Решающая современные социокультурные задачи? 4 страница

Меня на самом деле этот ассортимент в упор не интересовал. Мне ж надо было ответить на вопрос: а могу я сделать такое - решить проблему, собрать коллектив по решению проблемы? Чисто мыслительному решению... А вот что там будет в практическом отношении, никакого значения не имеет, поскольку, как вы понимаете, нашей стране ведь ничего не нужно - ни инженеры, ни ученые, ни дизайнеры. Всего этого ни в первобытном обществе, ни в феодальном быть ведь не может. [...] Но тогда мы с вами автоматически становимся недочеловеками. И это очень обидно, а мне так просто противно. И потому я взял этот заказ, или задание, для того чтобы решить проблему, т.е. сделать то, неизвестно что. И чтобы были довольны все.

Вот с таким четким пониманием я и начал в Москве собирать участников. Но при этом обнаружилась невероятно интересная вещь. Прихожу к исследователям и говорю: "Поедете ассортимент разрабатывать?" У них лица сразу делаются грустными, и они говорят: "Да нет, не поедем". - "Чего?" - "Мы исследователи, мы умеем исследовать, а ассортимент - это не наша тема. Мы себя уважаем, поэтому ерундой разной заниматься не будем. Нам нормы нужны, точные указания". То есть все могут решать задачи, а проблем никто вообще не принимает. Это опять-таки наша стандартная ситуация, ситуация безнадежно отстающего общества.

Но оказалось, что если с уважающими себя специалистами разговаривать иначе, то все получается. Приходишь и говоришь: "Слушай, вот такая интересная темочка - "ассортимент". Я знаю, что ты искусствовед (или исследователь, или методолог, или инженер), но я тебя не зову это разрабатывать. Давай в это поиграем". - "Что значит поиграем?" - "Ну, знаешь, как дети играют. Палку взял, между ног поставил и говорит: "Я в Первой конной армии Буденного!" Вот так же соберемся". Люди получали новый поворот мысли и говорили: "А чего? Девушки будут?" - "Будут". - "Танцы будут?" - "Будут". - "Командировочные платишь?" - "Плачу". - "Так в чем проблема! Поехали". Вот так я и набрал под игровое действие, с образом этого мальчика, который скачет на палке, изображая Первую конную армию Буденного, команду в 30 человек из Москвы. Первоначально мы начали все это проводить в Москве, там было 50 человек, из них 30 поехали на Урал, 15 были оттуда - специалистов Уральского филиала ВНИИТЭ, дизайнеров. И таким образом мы провели в августе 1979 года первую организационно-деятельностную игру - но тогда и слов таких не было, - первую игру на тему "Разработка ассортимента товаров народного потребления".

*

Организационно-деятельностная игра опирается на весь массив методологических представлений, представлений системомыследеятельностной методологии, которые разрабатывались в семинарах до этого. Вне этого массива представлений ни игра, ни все то, что там происходило, невозможны. И в этом смысле игра есть совершенно особое образование.

И люди, которые на это пошли - а вы уже поняли, конечно, что вопрос "Будут ли девушки, будут ли танцы?" есть форма принятия, знаете, такая вежливая манера речи, - хотели штурмовать небо. Им надо было проверить себя: могут ли они выдумать, сделать нечто такое, что возникает, казалось бы, из практической, жизненной ситуации, но не имеет пока что решений и подходов. Могут или не могут? Проверка каждый раз самого себя и вопрос для самого себя.

А следовательно, надо было задавать особый режим жизни, опять-таки не только работы, а вообще всей жизни, особый климат, особую атмосферу. На это всегда и направлена разработка, а это означает проектирование игры, программирование игры, сценирование некоторых основных моментов.

И именно это - программирование, проектирование, сценирование работы, или момент самоорганизации, а в данном случае речь шла о самоорганизации коллектива людей и организации сложных взаимодействий между ними, - это и является всегда самым главным и единственным, что вообще нужно культурному народу, культурной стране. Все остальное есть экскременты жизни, [...] и, если работа организована, вываливается как из рога изобилия, в том числе и результаты, которые входили в целеопределение, и те, которые не входили в целеопределение

*

В форме организационно-деятельностных игр мы создали для себя, для методологического семинара, практику, поскольку вот эта имитационная, игровая форма есть практика в подлинном смысле слова. Причем она может выступать в качестве исторической практики, и никакой другой практики, как я теперь думаю, в общем-то и не надо людям. И отсюда я делаю утверждение: мы создали новую социокультурную форму коллективной работы, коллективного мышления, коллективной деятельности... Я утверждаю, что она очень нужна советским людям для имитации настоящей жизни, которой мы на работе, на службе никогда не имели. [...]

Нет у нас в нашей реальной жизни игры. У нас все неимоверно серьезно. Теперь я продолжаю и говорю: у нас же вся жизнь фиктивно-демонстративная. Мы все делаем вид, что мы живем, мы делаем вид, что мы работаем, а на самом деле ничего не делаем. Это есть наша жизнь. А игра - дело очень серьезное и с содержанием. Она нам нужна, поскольку она дает людям возможность жить - пусть "в пробирке", но свободно. Игра вас может сделать человеком, если вы включи-тесь в нее... - да, человеком "в пробирке". Но тот, кто прожил десять дней "в пробирке" человеком, может остаться таким и дальше, если запомнит, что это значит - быть человеком.

*

Результатом этого периода явилось создание совершенно новой схемы, схемы мыследеятельности и кардинальной революции в представлениях о мышлении и деятельности.

До этого мы все время говорили о мышлении и деятельности, причем на первом периоде изучалось мышление, потом начали рассматривать деятельность, и вроде бы сначала трактовали мышление как деятельность. Но мышление не есть деятельность, мышление - это мышление. Если мы понимаем деятельность категориально, то мы можем отнести мышление туда как род бытия. Но если мы теперь рассматриваем все это конкретно, то мы должны вводить оппозицию, и эта оппозиция существовала - мышления и деятельности. Но в играх, которые суть синтетические формы жизни, мышления и деятельности, выяснилось, что рассматривать мышление без деятельности нельзя и деятельность без мышления тоже нельзя. Так возникло понятие мыследеятельности.

*

Я провел к сегодняшнему дню 71 игру, и еще примерно 130 провели мои ученики. Игра решает любые социальные, политические, социокультурные вопросы, создает новые образцы. И это выясняется повсеместно, поскольку в игре можно имитировать любую область жизни. Больше того, в игре можно выходить в будущее и смотреть, что там в будущем будет. [...] Только мыслью этого сделать нельзя. Мысль - вещь мощная, но она ограничена. Нужно практическое подтверждение.

*

Меня спрашивают, опираясь на книжку Германа Гессе "Игра в бисер", почему бы не сделать главной областью работы создание в стране новой Касталии, т.е. область обучения и развития людей. [...] Мы все время работаем в этом направлении, и весь семинар - тот семинар, который называется ММК, - есть такая Касталия. Но при этом надо очень четко определять порядок и последовательность. Мне ведь важно, чтобы эта Касталия была самой "передовой" Касталией, а следовательно, содержание должно быть самым мощным из всех, которые сегодня есть в мире. Я на этот вопрос для себя отвечаю - и это вроде бы моя специальность и профессия, - что самое мощное содержание сегодня - это методологическое содержание. Оно много мощнее, чем наука и научное содержание, которое, с моей точки зрения, уже умерло.

Вот это мне ясно. Поэтому мне нужно прежде всего подготовить стране достаточный контингент методологов. Я это и делаю. И для меня работа в области методологической Касталии есть главное. Если мне удастся подготовить сто-сто пятьдесят методологов на страну, я умру спокойно. Поскольку они дальше будут по принципу лавины готовить следующих, включая и те немногие контингенты ученых, которые понадобятся. Они смогут это сделать. Но они должны быть методологически подготовленными и жить в методологии. Поэтому я занимаюсь развитием методологической Касталии.

Щедровицкий Г.П.