Глава четвертая. Притяжение и отталкивание

В конце весны и в начале лета 1833 года редкие прохожие квартала Маре,лавочники и ротозеи, слонявшиеся у ворот, заметили какого-то старика вчерном, чисто одетого, который каждый день в тот же час, с наступлениемсумерек выходил с улицы Вооруженного человека со стороныСент-Круа-де-ла-Бретонри, миновав улицу Белых мантий, пересекал Ниву св.Екатерины и, выйдя на улицу Эшарп, поворачивал налево, на улицу Сен-Луи. Здесь он замедлял шаги и брел, вытянув голову, ничего не видя и неслыша, устремив взгляд в одну точку, которая казалась ему путеводной звездойи была не чем иным, как поворотом на улицу Сестер страстей господних. Чемближе он подходил к этому углу, тем живее становился его взгляд; зрачкизагорались радостью, будто озаренные внутренним светом, выражение лицастановилось умиленным и растроганным, губы беззвучно шевелились, словно онговорил с кем-то невидимым; он улыбался жалкой, бледной улыбкой и двигалсявперед так медленно, как только мог. Казалось, он стремился к некоей цели ивместе с тем боялся минуты, когда окажется слишком близко к ней. Когда доулицы, которая чем-то влекла его, оставалось всего несколько домов, онзамедлял шаг до такой степени, что могло показаться, будто он стоит наместе. Качающаяся голова и пристальный взгляд вызывали представление острелке компаса, ищущей полюс. Как ни медлил он и как ни оттягивал своегоприближения к цели, но волей-неволей все же достигал ее: он доходил до улицыСестер страстей господних, здесь он останавливался, весь дрожа, с какой-тонепонятной робостью высовывал голову из-за угла последнего дома и смотрел наулицу; и было в его трагическом взгляде что-то похожее на тоску понедостижимому, на отсвет потерянного рая. И тут крупные слезы, скопившиеся вуголках глаз, катились по его щекам, иногда задерживаясь у рта. Старикчувствовал их горький вкус. Он стоял несколько минут, словно окаменев; затемуходил домой тем же путем и тем же шагом, и, по мере того как он удалялся,взор его угасал. Мало-помалу старик перестал доходить до угла улицы Сестер страстейгосподних; он останавливался на полдороге, на улице Сен-Луи: иногда немногодальше, иногда чуть-чуть ближе. Как-то раз он остался на углу Нивы св.Екатерины и посмотрел издали на перекресток улицы Сестер страстей господних.Потом, молча покачав головой, как бы отказываясь от чего-то, повернулобратно. Вскоре он перестал доходить даже до улицы Сен-Луи. Он достигал поворотана Мощеную улицу, качал головой и возвращался; некоторое время спустя он нешел дальше улицы Трех флагов; потом не выходил уже и за пределы улицы Белыхмантий. Он напоминал маятник давно заведенных часов, колебания которогоделаются все короче перед тем, как остановиться. Каждый день он выходил из дому в один и тот же час, шел тем же путем,но не доходил до конца и, может быть, сам того не сознавая, сокращал его всебольше и больше. Лицо его выражало одну-единственную мысль: "К чему?" Зрачкипотухли и уже не загорались. Слезы иссякли, глубоко запавшие глаза былисухи. Голова старика все еще тянулась вперед, подбородок по временам начиналдрожать; жалко было смотреть на его худую, морщинистую шею. Порою, вненастную погоду, он держал под мышкой зонтик, но не раскрывал его. Кумушкиговорили: "Он не в своем уме". Ребятишки бежали следом и смеялись над ним.

* Книга девятая. НЕПРОГЛЯДНЫЙ МРАК, ОСЛЕПИТЕЛЬНАЯ ЗАРЯ *