Глава одиннадцатая. Потрясение незыблемых основ

За все время пути они больше не раскрывали рта. Что хотел сделать Жан Вальжан? Довести до конца начатое дело:предупредить Козетту, сообщить ей, где находится Мариус, дать ей, бытьможет, другие полезные указания, сделать, если успеет, последниераспоряжения. Что же до него, до его собственной судьбы, то все былокончено, он попал в руки Жавера и не сопротивлялся. Другой человек в такомположении подумал бы, вероятно, о веревке, полученной от Тенардье, и оперекладинах решетки в первой же тюремной камере, куда он попадет; но современи встречи с епископом всякое покушение, даже на собственную жизнь,представлялось Жану Вальжану несовместимым с религией. Самоубийство, это таинственное насилие над неведомым, быть может, вкакой-то мере убивающее душу, казалось ему невозможным. В самом начале улицы Вооруженного человека фиакр остановился, так какона была слишком узка для проезда экипажей. Жавер и Жан Вальжан сошли намостовую. Извозчик смиренно просил "господина инспектора" обратить внимание, чтоутрехтский бархат внутри кареты весь в пятнах от крови убитого и от грязнойодежды убийцы. Только это и дошло до него. Он добавил, что следовало бывозместить убытки. Тут же, вытащив из кармана свою контрольную книжку, онпросил "господина инспектора" сделать ему милость и написать там "какую нина есть аттестацию, хоть самую пустячную". Жавер оттолкнул книжку, которую протягивал ему извозчик, и спросил: - Сколько тебе следует, считая за проезд и простой? - Теперь уже четверть восьмого, - отвечал кучер, - да и бархат мой былновехонький. Восемьдесят франков, господин инспектор. Жавер вынул из кармана четыре наполеондора и отпустил фиакр. Жан Вальжан подумал, что Жавер собирается пешком отвести его накараульный пост улицы Белых мантий или Архива, находившихся совсем рядом. Они пошли по улице. Она, как всегда, была безлюдна. Жавер следовал заЖаном Вальжаном. Они поравнялись с домом номер 7. Жан Вальжан постучался.Дверь отворилась. - Хорошо, - сказал Жавер. - Входите. Он прибавил с каким-то странным выражением, точно делал над собойусилие, произнося эти слова: - Я подожду вас здесь. Жан Вальжан взглянул на него. Подобный образ действия был необычен дляЖавера. Однако презрительное доверие, оказываемое ему Жавером, довериекошки, которая отпускает мышь ровно настолько, что бы затем вонзить в неекогти, не могло особенно удивить его, ибо он сам решил отдаться в рукиправосудия и на этом все покончить. Он толкнул дверь, вошел в дом, окликнулзаспанного привратника, - тот дернул шнурок, не вставая с постели. Потомподнялся по лестнице. Дойдя до второго этажа, он остановился. На всяком крестном пути естьсвои передышки. Подъемное окно на площадке было открыто. Как во многихстаринных домах, лестница была светлая, окно выходило на улицу. От уличногофонаря, стоявшего как раз напротив, на лестничные ступеньки падали лучи, чтоизбавляло от расходов на освещение. Жан Вальжан, то ли чтобы подышать свежим воздухом, то ли безотчетно,высунул голову в окно. Он выглянул на улицу. Она была совсем коротенькая, ифонарь освещал ее всю. Жан Вальжан остолбенел от изумления: на улице никогоне было. Жавер ушел.