Глава четвертая. Два долга: бодрствовать и надеяться

Но рассеялась ли при этом всякая социальная опасность? Конечно, нет.Жакерия не существует. Общество может быть спокойно, кровь не бросится емубольше в голову; но оно должно поразмыслить о том, как ему следует дышать.Апоплексии оно может не бояться, но есть еще чахотка. Социальная чахотканазывается нищетой. Подтачивающая изнутри болезнь не менее смертельна, чем удар молнии. Будем же повторять неустанно: прежде всего нужно думать о скорбящих иобездоленных, помогать им, дать им дышать свежим воздухом, просвещать их,любить, расширять их горизонт, щедро предоставлять им во всех его формахвоспитание, всегда подавать им пример трудолюбия, но не праздности,уменьшать тяжесть отдельного, личного бремени, углубляя познание общей цели,ограничивать бедность, не ограничивая богатство, создавать обширное поле дляобщественной и народной деятельности, иметь, подобно Бриарею, сто рук, чтобыпротянуть их во все стороны слабым и угнетенным, общими силами выполнитьвеликий долг, открыв мастерские для всех сноровок, школы - для всехспособностей и училища - для всех умов; увеличить заработок, облегчить труд,уравновесить дебет и кредит, то есть привести в соответствие затрачиваемыеусилия и возмещение, потребности и удовлетворение, - одним словом, заставитьсоциальную систему давать страдающим и невежественным больше света и большеблаг. Вот в чем первая братская обязанность - пусть человеколюбивые душиэтого не забывают; вот в чем первая политическая необходимость - пустьэгоистичные сердца об этом знают. Однако - это только начало. Задача такова: труд не может быть законом,не будучи правом. Мы не развиваем свою мысль, ибо здесь это неуместно. Если природа называется провидением, общество должно называтьсяпредвиденьем. Интеллектуальный и нравственный рост не менее важен, чем улучшениематериальных условий. Знание - это напутствие, мысль - первая необходимость,истина - пища, подобная хлебу. Разум, изголодавшийся по знанию и мудрости,скудеет. Пожалеем же и желудки и умы, лишенные пищи. Если есть что-либоболее страшное, чем плоть, погибающая от недостатка хлеба, так это душа,умирающая от жажды света. Прогресс в целом стремится разрешить этот вопрос. Настанет день, когдавсе будут изумлены. С возвышением человеческого рода глубинные его слоисовершенно естественно выйдут из пояса бедствий. Уничтожение нищетысвершится благодаря подъему общего уровня. Такое решение благословенно, и было бы ошибкой усомниться в нем. Правда, сила прошлого еще очень велика в наше время. Оно опятьвоспрянуло духом. Это оживление трупа удивительно. Прошлое шествует вперед,оно все ближе. Оно кажется победителем; этот мертвец - завоеватель. Оно идетсо своим воинством - суевериями, со своей шпагой - деспотизмом, со своимзнаменем - невежеством; оно выиграло десять сражений. Оно надвигается, оноугрожает, оно смеется, оно у дверей. Не будем отчаиваться. Продадим поле,где раскинул лагерь Ганнибал. Мы верим - чего же нам опасаться? Идеи не текут вспять, так же как и реки. Но пусть те, кто не хочет будущего, поразмыслят над этим. Говоряпрогрессу "нет", они осуждают не будущее, а самих себя. Они приговариваютсебя к тяжелой болезни: они прививают себе прошлое. Есть только один способотказаться от Завтра: умереть. Мы же хотим, чтобы тело умерло как можно позже, а душа - никогда. Да, загадка раскроется, сфинкс заговорит, задача будет решена. Да,образ народа, намеченный восемнадцатым веком, будет завершен девятнадцатым.Только глупец усомнится в этом! Будущий расцвет, близкий расцвет всеобщегоблагоденствия - явление, предопределенное небом. Титанические порывы целого правят человеческими делами и приводят их вустановленное время к разумному состоянию, то есть к равновесию, то есть ксправедливости. Человечество порождает силу, слагающуюся из земного инебесного, и она же руководит им; эта сила способна творить чудеса,волшебные развязки для нее не более трудны, чем необычайные превращения. Спомощью науки, создаваемой человеком, и событий, ниспосылаемых кем-тодругим, она не очень пугается тех противоречий в постановке проблем, которыепосредственности кажутся непреодолимыми. Она одинаково искусно извлекаетрешение из сопоставляемых идей, как и поучение из сопоставляемых фактов;можно ожидать всего от обладающего таинственным могуществом прогресса,который однажды дал очную ставку Востоку и Западу в глубине гробницы,заставив беседовать имамов с Бонапартом внутри пирамиды. А пока - никаких привалов, колебаний, остановок в величественномшествии умов вперед. Социальная философия по существу есть наука и мир. Какцелью, так и необходимым следствием ее деятельности является успокоениебурных страстей путем изучения антагонизмов. Она исследует, онадопытывается, она расчленяет; после этого она соединяет наново. Онадействует путем приведения к одному знаменателю, никогда не принимая врасчет ненависть. Мы видели не раз, когда рассеивалось общество в бешеном вихре, которыйобрушивается на людей история полна крушений народов и государств; в одинпрекрасный день налетает это неведомое, этот ураган, и уносит с собойвсе - обычаи, законы, религии. Цивилизации Индии, Халдеи, Персии, Ассирии,Египта исчезли одна за другой. Почему? Не знаем. В чем коренятся причиныэтих бедствий? Нет ли здесь их вины? Не были ли они привержены какому-нибудьроковому пороку, который их погубил? Сколько приходится на долю самоубийствав этой страшной смерти наций и рас? Все это вопросы без ответов. Мракпокрывает обреченные цивилизации. Раз они тонут - значит дали течь, намбольше нечего сказать; и мы растерянно смотрим, как в глубине моря, котороеименуется "прошлым", за огромными волнами-веками, гонимые страшным дыханием,вырывающимся из всех устьев тьмы, идут ко дну исполинские корабли - Вавилон,Ниневия, Тир, Фивы, Рим. Но там - мрак, а здесь - ясность. Мы не знаемболезней древних цивилизаций, зато знаем недуги нашей. Мы имеем правоосвещать ее всюду; мы созерцаем ее красоты и обнажаем ее уродства. Там, гденалицо средоточие боли, мы применяем зонд, и когда недомогание установлено,изучение причины приводит к открытию лекарств. Наша цивилизация, работадвадцати веков, и чудовище и чудо; ради ее спасения стоит потрудиться. И онабудет спасена. Принести ей облегчение - это уже много; дать ей свет - этоеще больше. Все труды новой социальной философии должны быть сведены к этойцели. Великий долг современного мыслителя - выслушать легкие и сердцецивилизации. Повторяем: такое исследование придает мужество, и настойчивым призывомк мужеству мы хотим закончить эти несколько страниц - суровый антракт вскорбной драме. Под бренностью общественных формаций чувствуетсячеловеческое бессмертие. Земной шар не умирает оттого, что там и сям на немвстречаются раны-кратеры и лишаи - серные сопки; не умирает оттого, чтовскрывшийся, подобно нарыву, вулкан извергает лаву; болезни народа неубивают человека. И все же тот, кто наблюдает за социальной клиникой, порою покачиваетголовой. У самых сильных, самых сердечных, самых разумных иногда опускаютсяруки. Настанет ли грядущее? Кажется почти естественным задать себе подобныйвопрос, когда видишь такую страшную тьму. Так мрачно зрелище столкнувшихсялицом к лицу эгоистов и отверженных. У эгоистов - предрассудки, слепота,порождаемая богатством, аппетит, возрастающий вместе с опьянением, тупость иглухота в результате благоденствия, боязнь страдания, которая доходит у нихдо отвращения к страдающим, бесчувственная удовлетворенность, "я", стольраздувшееся, что заполняет собой всю душу; у отверженных - вожделение,зависть, ненависть при виде наслаждений, неукротимые порывы человека-зверя кутолению желаний, сердца, полные мглы, печаль, нужда, обреченность,невежество, непристойное и простодушное. Следует ли еще устремлять взор к небу? Не принадлежит ли различаемаянами в высоте светящаяся точка к числу тех, что должны погаснуть? Страшновидеть идеал затерянным в глубинах, маленьким, едва заметным, сверкающим, ноодиноким среди всех этих чудовищных глыб мрака, грозно сгрудившихся вокругнего; однако он не в большей опасности, чем звезда в пасти туч.

* Книга восьмая. ЧАРЫ И ПЕЧАЛИ *