Послание двенадцатое

24.02. 2005

Милые и хорошие мои.

Снова современность захлестывает. Значит живу. Была у Светы, так как у Рафаэля болели ушки. Жила у них почти неделю. Такие хорошие моменты единения с тобой Рафаэльчик были! Я ведь горжусь тем, что приучаю тебя к чтению. И вдруг, когда за столом в кухне ты лепил из пластилина крокодила и какое-то сооружение с открывающейся дверью, ты говоришь: "Бабушка, почитай". И вот ты лепил, а я тебе читала. Радость. Потом ты даже пересказывал. А еще был курьез. Мама (в среду она свободна от работы) должна была готовить плов для Лесиного дня рождения. Дел было невпроворот, и она уже начинала идти в разнос. И вдруг ты раскапризничался, чтоб спать укладывала тебя мама, а не я. Ну, мама быстро согласилась, лишь бы крик прекратился и дело пошло быстрее. Забралась на вашу трехспальную лежанку-аэродром. Ты перестал реветь, сидишь и сосешь конфету. Мама: "Так ты еще с конфетой и руки липкие? Клади конфету на столик, вытираем руки и ложимся". Ты не соглашаешься и продолжаешь наслаждаться конфетой. Мама: " Ну, тогда я не буду тебя укладывать". И встает с кровати. Ты, невозмутимо: "Бабушка уложит". Вот такой ты каналья.

А еще 16 февраля Лесе исполнилось девятнадцать лет. Были друзья: (Никита, две Кати из Видного, Аня из Лопасни и кто-то еще…), Света, Рафаэль, и мы с дедушкой. Ринат был в Питере в командировке. Было очень хорошо. Девочки тепло говорили, что дорожат дружбой с тобой, Леся, что ты очень хорошая девчонка. Мне было приятно это слышать. И вдруг я увидела, что ты уже взрослая. Хорошенькая, лицо бело-розовое. Рыжие волосы идут. Глаза веселые. Но уже взросленькая, и девчонки, хоть и моложе тебя, а тоже подросли и повзрослели. Вот так жизнь бежит бегом. А через три дня (на выходные мы ездили домой) в воскресенье снова поехали к вам долечивать Рафаэля. Но моя ненасытность и заядлость неистребимы. Поездку к вам организовала с папой и моей подругой Тоней через филиал Третьяковки на Крымском Валу. Мы сначала к двум часам поехали на выставку "Бубновый валет". А после выставки отправили Тоню на метро в г. Видное, а сами, полуживые, с не двигающимися ногами, поехали к вам на Полежаевскую. Домой, от бессилия, наверное, не доехали бы.

А вот от выставки получили необыкновенное удовольствие. Я не такую выставку ожидала. Я думала, что встречу в большом количестве любимую мною Наталью Гончарову. Повторю и понаслаждаюсь виденным ранее. Побольше увижу и узнаю Михаила Ларионова. Он мне еще пока не очень ясен, и, по-моему, не так талантлив, как Гончарова. Его талант - открывать ее. Это, по-моему. Хотелось посмотреть и вспомнить Малевича. На его выставке давно были, и он понравился. Мечтала увидеть много и во всем великолепии Лентулова. Я от буйства его красок и игры куполов Московских церквей прямо в радостное возбуждение прихожу. Сияю. Фалька, Машкова, Кончаловского - я мало чувствую. И вдруг увидела другое. Я увидела молодость художников, которых знаю уже в зрелости. Выставка "Бубновый валет" была организована в большей степени Гончаровой и Ларионовым в 1910 году. И сейчас ее практически повторили Удивительно, мы попали в 1910 год! Смотрели на этих художников глазами зрителей того времени. А художники озорничали (молодые ведь). Искали себя, экспериментировали, подражали Гогену, Сезану и Матиссу, подражали французам и рисовали своих "ню": не женские изваяния, а телесных земных женщин при разном освещении. Мы чувствовали, как зрители тех далеких лет, наверное, возмущались непривычным и не принимали его. "Не живопись, а фонарь" - сказал Серов. Например, автопортреты Кончаловского, Лентулова и Машкова в немножко модерновом стиле, очень яркие - просто шедевры. Но глазами людей того времени, очевидно, были неприемлемыми. Или картина Машкова (большая) на которой изображены Машков с Кончаловским как культуристы: в плавках и с мускулатурой. А в руках одного скрипка, а у другого - ноты. Это же специально, чтоб подразнить или вызвать улыбку. А сколько там сочных натюрмортов. Какие там сливы и огурец! Про художников говорили, что они видят весь мир, включая людей, как один большой натюрморт. Или у Лентулова - небольшая картина, где море малиновое. Снова про них говорили, что они хотят выкрасить мир в те краски и цвета, которые им видятся. Очень плодовитый Машков. Познакомилась с Куприным. Необыкновенен, фантастичен, но очень узнаваем (свой стиль) Лентулов. Я, однажды, в Самаре, проходя по залу художников начала века и увидев какую-то серую унылость, сказала папе: "Из всего зала понравилась только одна картина - вон та, где в заросшем саду какой-то небрежный красный дом просвечивает. Веселая она". Папа подошел и прочитал: "Лентулов. Кусочек двора". И здесь на выставке тоже была картина с красным домом среди деревьев, изображена в каком-то немыслимом ракурсе. Много картин с изображением людей очень ярких и живописных. А уж сколько церквей!

Мы ведь дилетанты. А эта выставка - наша учеба, образование. Кончаловский мне всегда, и сейчас тоже, кажется немножко грязноватым, хотя некоторые поздние портреты мне его нравились. Помню еще какую-то сирень его, да есть портрет его с женой в Третьяковке. А здесь были каскады зданий с зелеными стеклами окон (освещение солнечное их, очевидно, сделало такими, а он увидел). А Гончарова - ранняя, предстала крестьянским циклом. И женщины здесь сильные, крепкие, с большими ногами, которые стоят на земле, и сами женщины олицетворяют эту землю. Одежды яркие, радостные. А я ведь помню "Испанок" Гончаровой. Помню ее озорство, когда она на картине изобразила трех ангелов, и один из них играет с солнечным зайчиком, ловя его и закрывая своими крылами, а зрителю рукой показывая: "Не смотрите, мол, на меня, простите, и дайте поиграть».

Еще вспомнила, как на выставке в Пушкинском музее, Гончарова была представлена акварелями 12 апостолов. Акварельные портреты висели в глубине белого зала в центре. Изображены были только головы апостолов. Изображения несколько абстрактные, а краски сочные, яркие. Присутствуют цвета и красный, и ярко зеленый. А нимбы - желтые. Это было так красиво, торжественно, непривычно для изображений на религиозную тему, но весело, радостно, добро. Я стояла тогда удивленная и очарованная. А сейчас захотелось после выставки перечитать Цветаеву, ее очерк "Наталья Гончарова".

Вот сколько впечатлений всколыхнула выставка 1910 года "Бубновый валет". Пишу это вам на память - в подарок. Может, и Вы когда-нибудь увидите этих художников и поимеете свое мнение о них. Ринат-то многих видел и изучал, и вы смотрите, читайте. Узнавайте. Это интересно.

Ваша мама.