Шаг — изданы учебники, написан­ные по-русски и созданные с опо­рой на отечественный опыт обу­чения глухих детей

Шли годы, ширились ряды учеников Опытного училища, соот­ветственно росло число его выпускников, многие из которых были сиротами. Со временем Опекунский совет столкнулся с проблема­ми, порожденными волюнтаристским «педагогическим экспери­ментом», к которому общество имело весьма отдаленное отноше­ние. В частности, встал вопрос обустройства жизни выпускников. Лишенные слуха молодые люди получали образование, сообразное канонам третьего периода эволюции отношения государства и об­щества к инвалидам, но по окончании учебного заведения оказы­вались в реалиях второго периода. При рождении заведения глав­ным казалось начать учить глухих детей школьной премудрости, однако по мере взросления воспитанников на первый план выхо­дили проблемы их трудоустройства, обеспечения жильем и средст­вами на жизнь.

Помочь императрице в разрешении исключительно российских проблем западные советники затруднялись, ибо на их родине ситу­ация никогда не складывалась столь остро, организации специаль­ного обучения там предшествовал социальный заказ. В европей­ских странах начала XIX в. решение отправлять ли глухого

.;

^ ■■;■■■""'■■■.■.''

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

ребенка в школу принимали родители. Инициатива также могла исходить от приходского священника, членов местной общины ли­бо от филантропической организации, т. е. от людей, лично знав­ших ребенка и его близких, знакомых с обстоятельствами жизни семьи. В любом случае лица, принимающие решение об образова­нии глухонемого ребенка, исходили из реальных финансовых воз­можностей семьи, благотворителей или городской казны, пример­но представляли себе, чем будет заниматься и как зарабатывать на жизнь выпускник по окончании учебного заведения.

В России все обстояло иначе. Екатерина II, открывая Воспита­тельные дома, Смольный (женский) институт, другие учебно-вос­питательные учреждения, предполагала с их помощью растить по­лезное государству население. Унаследовавшая от свекрови благотворительные учреждения, Мария Федоровна страной не управляла, а потому цели воспитания и обучения в подведомст-испных институтах понимала иначе. По убеждению Марии Федо­ровны, казенной программе следовало не забывать об интересах воспитанников. За годы учебы глухому предстояло получить такие знания и навыки ремесленного труда, благодаря которым по выхо­де из училища он мог бы себя прокормить. Наравне со Смольным институтом и Воспитательными домами училище являлось закры­тым образовательным учреждением (пансионом или, как сказали бы сегодня, интернатом), зачисляемые в него воспитанники изы­мались из семьи (часто против воли родителей) на длительный срок. Забирать ребенка из училища до его окончания категориче­ски запрещалось. Содержание обучения определялось императри­цей и не обсуждалось ни с отечественными специалистами, ни с родителями, ни с Церковью, ни даже с Министерством народно­го просвещения. Программа ремесленного обучения глухих воспи­танников строилась в соответствии с представлениями Марии Фе­доровны о «достойном» для них занятии, но профессиональная пиша, в которую способны были бы вписаться неслышащие ремес­ленники, стихийно сложиться не могла, а властями осознанно не выстраивалась.

Быт воспитанников в стенах учебного заведения также мало по­ходил на условия, ожидавшие их за пределами придворного инсти­тута. Бытовая жизнь, из которой глухие дети изымались, разитель­но отличалась от европейских правил, насаждаемых в опытном учебном заведении, а потому по окончании училища выпускнику предстояло вернуться из одной цивилизации в другую.

Чем дольше существовало училище, тем больше возникало проблем, не связанных де-юре с прямыми задачами школьного обучения глухих. Одним из первых встал вопрос жизнеустройства глухих девушек-сирот. Первоначально некоторых из них, в нару­шение правил, решили оставлять при училище в качестве младше­го обслуживающего персонала. Затем особым постановлением (1852) разрешили девицам — круглым сиротам жить при училище до достижения 29-летнего возраста и одновременно в целях подго­товки выпускниц к практическому ведению хозяйства устроили при школе «образцовую кухню» (1852). Дилеммой оказалось и

жилищное устройство переростков, задержавшихся в училище, од­нако императрица каждый раз находила ответы на возникающие вопросы.

Итак, начало специальному обучению в России было положе­но. Даже беглого знакомства с первым отечественным специаль­ным учебным заведением достаточно, дабы признать его несомнен­ные успехи в деле обучения глухих детей. За короткий срок создана образцовая модель специального учебного заведения для глухих детей, ни в чем не уступающая, а то и превосходящая луч­шие зарубежные образцы. Вместе с тем это событие не нашло от­клика в стране и не отразилось на судьбах неслышащих детей за пределами столицы. Немногочисленные попытки энтузиастов от­крыть специальные заведения в других городах России оканчива­лись неудачей как невостребованные обществом, а значит, прежде­временные.

Щ >бучение глухих за пределами столицы

В стране, где абсолютная власть сконцентрирована в руках од­ного человека (самодержца), где нет гражданских прав и свобод, где деятельное призрение не стало привычным, а грамотность не признается ценностью, не следует ожидать многочисленных част­ных инициатив по открытию специальных школ. Опытное учебное заведение вне зависимости от уровня демонстрируемых им дости­жений, личных возможностей организаторов и учредителей (даже если это монарх) остается экспериментальной моделью до тех пор, пока не сложатся все необходимые предпосылки для ее воспроиз­водства в других регионах страны. В этом еще раз убеждает отече­ственная история появления заведений для глухонемых за преде­лами Санкт-Петербурга.

Российским образованием ведало Министерство народного просвещения, тогда как детей с нарушением слуха курировало Ве­домство по управлению благотворительными заведениями. Дети с физическими и умственными недостатками оказались перепору­ченными «сиротскому» ведомству, чья активность в деле расшире­ния сети богоугодных заведений зависела от интенсивности по­жертвований. Возглавив по смерти самодержицы Екатерины II Попечительство над Воспитательными домами Санкт-Петербурга и Москвы, императрица Мария Федоровна ограничила число вос­питанников в них до 500 в каждом. Сирот, поступавших в приюты «сверх нормы», стали отправлять в семьи казенных крестьян. Бо­лее всего пострадали от этого решения «родительские» дети: не являясь сиротами, они не интересовали Ведомство Марии Федо­ровны, а будучи глухими, не интересовали Министерство просве­щения, правда, проблема обучения детей-инвалидов не заботила и российских родителей. Образовался замкнутый круг, разорвать ко­торый могла исключительно инициатива снизу. Проанализируем данные о развитии в Российской империи сети учреждений для глухих детей с 1806 по 1870г. (см. табл.2).

Таблица 2 Развитие сети учреждений для глухих (1806—1870)

Продолжение

• /а*иА

СИСТЕМА СПЕЦОБРАЗОВАНИЯ

*

_о0улу

₀>*

^