Поток сознания» в творчестве М. Пруста

Главным произведением Пруста стал роман «В поисках утраченного времени» (1913-1927 – уже смертельно больной), кот. состоит из 7 книг, объединенных образом рассказчика Марселе, предающегося воспоминаниям. Однако роман не мемуары и не автобиография. Пруст видел свою задачу не в том, чтобы подвести итог прожитому. Автору важно было донести до читателя определённый эмоц. настрой, внушить духовную установку, открыть истину, обретенную им и осознанную, сформулированную в процессе написания романа. Роман можно рассматривать как разновидность лирического романа. Прустовский лиризм проистекает из стремления пробиться к подлинности нашего «я». Автор хочет внушить читателю веру в неисчерпаемое богатство внутренней реальности, которую необходимо освободить от всеразрушающего действия привычки и умственной лени. Творческое усилие сознания вознаграждается прозрением, обретением личностью ее подлинностью.

Писателю не следует ничего придумывать, изобретать. Его работа сродни переводческой: он должен перевести книгу своей души на общепонятный язык.

«В поисках ут.вр.» Пруст создает своеобразный роман-поток, в котором стендалевский психологизм преобразуется в особую технику («поток сознания»), а внутренний монолог поглощает всю романную структуру. Пруст знает и признает истинным лишь то, что он вспоминает, что вошло в сферу его сложного сознания и даже подсознания. Подлинное бытие - внутри сознания. Человек – прежде всего, «человек вспоминающий». Основной сюжет книги – история сложного, авторского «я». Для Пруста «все в сознании, а не в объекте».

Для Пруста искусство – высшая форма жизни, единственный подлинный способ существования человека, позволяющий ему обрести «утраченное время», а вместе с ним свое настоящее «я» и смысл бытия.

В романе происходит разрушение характера: образ персонажа лишается целостности, смыслового стержня. Пруст усомнился в идентичности личности. Личность оценивается им как цепь последовательных репрезентаций различных «я». Поэтому образ персонажа зачастую выстраивается как совокупность статичных зарисовок, наслаивающихся друг на друга. Образ персонажа как бы дробится на множество несовместимых составляющих. Такое построение образа иллюстрировало мысль Пруста о субъективности наших представлений о личности другого, о принципиальной непостижимости его сущности. Человек осмысливает не объективный мир, но лишь свой образ мира.

13.Основные темы и мотивы романа М. Пруста «По направлению к Свану»

Романный цикл «В поисках утраченного времени» (1905-1922) состоит из семи книг. Первый роман, входящий,- «По направлению к Свану (оконч. В 1911). Роман выдвинул Пруста в число «отцов» европейского модернизма. О модернизме романа свидетельствуют вытеснение реального мира субъективными впечатлениями, смешение временных пластов, отказ от традиционной сюжетности, разрушение характера, «поток сознания» как расщепление чувств, преобладание мелочей и деталей, связанное с тем, что Пруст отходит от изображения типического в сторону единичного.

Краткое содержание, для тех, кто не читал: В первой части- «По направлению к Свану- герой Марсель, от имени которого ведется повествование, вспоминает о своем детстве в городке Комбре, больше всего – о матери, нежность к которой переполняет его, и о сыне дедушкиного друга Шарле Сване, биржевом маклере, тайно от соседей ведущем великосветскую жизнь. Марсель говорит о двух излюбленных маршрутах его прогулок по окрестностям Комбре: по направлению к имению буржуа Свана и по направлению к аристократам Германтам. В Комбре к Марселю приходит первое знание жизни. Немалую роль в этом играют учитель музыки Вентейль, писатель Бергот.Он очарован герцогиней Германтской, ничем не выделяющейся внеш­не, но окруженной мифическим ореолом своего высокого и древнегопроисхождения. Именно тогда родилась мечта Марселя стать писателем. Мальчик восхищается и дочерыо Свана Жильбертой прежде всего пото­му, что она общается с писателем Бергогом. Много позднее он узнает о страстной любви Свана к Одетте де Креси. Рассказ о знакомстве Свана в салоне Вердюренов с довольно вульгарной Одеттой, напоминающей ему один из образов Боттичелли, о безумной ревности Свана, о его внезап­ ном охлаждении к Одетте, в которой он вдруг увидел совершенно не похожую на картину Боттичелли весьма заурядную особу, составляет как бы «роман в романе», судя по некоторым расставленным в тексте акцен­там написанный прустовским героем Марселем. Из последующего пове­ствования выясняется, что Одетта, которую разлюбил Сван, тем не ме­нее стала его женой, а юный Марсель влюбился в их дочь Жильберту.

Основные темы «По направлению к Свану».
Важной особенность психологизма произведения является как раз то, что в нем закладывалась основа нового типа романа – романа "потока сознания". Архитектоника¹ "романа–потока", воссоздающего воспоминания главного героя Марселя о детстве в Комбре, о родителях, о знакомых и светских приятелях, свидетельствует о том, что Пруст запечатлевает текучесть жизни и мысли. Для автора "длительность" психической деятельности человека – это способ воскрешения прошлого, когда реконструируемые сознанием прошедшие события зачастую приобретают большее значение, чем ежеминутное настоящее, несомненно, воздействуя на него. Пруст открывает, что сочетание ощущения (вкусового, тактильного, сенсорного), которое хранит подсознание на чувственном уровне, и воспоминания, дают объемность времени.

Пруст видел свою задачу не в том, чтобы подвести итог прожитому. Автору важно было донести до читателя определенный эмоциональный настрой, внушить некую духовную установку, открыть истину, обретенную им и осознанную, сформулированную в процессе написания романа. Автор хочет внушить читателю веру в неисчерпаемое богатство внутренней реальности, которую необходимо освободить от всеразрушающего действия привычки и умственной лени. Творческое усилие сознания вознаграждается прозрением, обретением личностью ее подлинности. Так, в книге «По направлению к Свану» маленький Марсель приближается к постижению сущности своего глубинного «я», описывая то наслаждение, которое он получил, созерцая Мартенвильские колокольни.

В романе звучит тема – соотношение человека и художника в структуре творческой личности. Прустотрицает прямую зависимость таланта от личностных качеств художника. Подлинными художниками оказываются не блестящие, образованные и утонченные аристократы, вроде барона де Шарлю или Сен-Лу, а ничем, казалось бы, не примечательный Вентейль, автор гениальной музыкальной фразы, или кажущийся светскому обществу вульгарным талантливый писатель Бергот. По Прусту, «гениальность заключается в способности отражать, а не в свойствах отражаемого зрелища».

Искусство – высшая форма жизни, единственный подлинный способ существования человека, позволяющий ему обрести «утраченное время», а вместе с ним свое настоящее «я» и смысл бытия. «В поисках утраченного времени»- роман о романе, точнее о том, почему так долго не пишется роман, это история обретения Марселем его писательского призвания.

Л юбовная тема – любовь становится чисто субъективным переживанием, никак не соотносимым со своим объектом; любовь целиком заключена в любящем, объект любви случаен и безразличен. Умный, тонкий и образованны Сван влюбляется в весьма ограниченную и вульгарную Одетту де Креси, когда обнаруживает в ее внешнем облике сходство с ботичеллевой Сепфорой.

К прустовской концепции любви вполне применим афоризм Шамфора: «Надо выбирать: либо любить женщин, либо знать их; середины быть не может. Модель любовных отношений в романе Пруста строится на движении от любви к познанию. Как только Сван, Марсель приближаются к познанию своих любимых, они испытывают глубокое разочарование, и любовь умирает. Подобная трактовка любви связана с общей гносеологической установкой Пруста, для которого любить и знать – противоположные состояния души. Любить можно только то, чего не знаешь, что отсутствует в настоящем, присутствуя тем самым в прошлом или в будущем, в воспоминании или в воображении любящего. Для Пруста любовь нечто вроде болезни сознания: она неотделима от ревности и страдания. Любовь может жить только в страхе потерять любимого. Став женой Свана, Одетта теряет в его глазах былую привлекательность.

В романе Пруста происходит разрушение характера: образ персонажа лишается цельности, смыслового стержня. Пруст усомнился в идентичности личности. Личность осознается им как цепь последовательных репрезентаций различных «я». Поэтому образ того или иного персонажа зачастую выстраивается как совокупность статичных, рядоположенных зарисовок, наслаивающихся друг на друга, друг друга дополняющих, корректирующих, но не образующих цельности, основанной на постоянстве устойчивых психологических свойств личности. Образ персонажа как бы дробится на множество несовместимых составляющих. Так, например, Сван – посетитель аристократических салонов, каким он предстает в детском восприятии Марселя, и Сван – ревнивый любовник Одетты, а затем увиденный глазами повзрослевшего Марселя благополучный семьянин, заискивающий перед ничтожными гостями своей супруги. Такое построение образа иллюстрировало мысль Пруста о субъективности наших представлений о личности другого, о принципиальной непостижимости его сущности. Человек осмысливает не объектный мир, но лишь свой образ мира.

15. Поэзия П. Верлена Поль Верлен (1844-1896) – французский поэт, один из крупнейших французских символистов. Будучи признанным мэтром символизма, Верлен все же не был его главой и теоретиком, как С. Малларме. Сильнее, чем кто-либо из символистов, Верлен связан с импрессионизмом. Он стремился не столько к созданию символов, сколько к передаче впечатлений. Поэтический образ у Верлена строится чаще всего из самых обыденных деталей, из фрагментов увиденного и воспринятого тонкой впечатлительностью поэта. Образ-символ Верлена лишен бодлеровского «сатанизма» и драматизма, равно как и гротесковой заостренности, ассоциативности, деформированности образа у А. Рембо.

В первом поэтическом сборнике Верлена «Сатурновские стихотворения» (1866) заметно влияние парнасской эстетики и Ш. Бодле­ра. Парнасское влияние сказывается в пластической выразительности образа, в тщательной отделке стиха, в материальной плотности, зримости и осязаемости мира. В сборнике еще сохраняется парнасское равновесие объективного и субъективного начал в структуре поэтического образа. Бодлеровская традиция ощущается в общей минорной тональности стихотворений, в тонкости ощущений и обостренной восприимчивости, а таккже в разработке урбанистической темы («Воспоминанье о тайне сумерек», «Сентиментальная прогулка», «Осенняя песня»). Однако уже в этом сборнике обнаруживаются черты оригинального верленовского стиля: меланхолическая интонация, нюансировка образа, музыкальность, явленная не только как виртуозная оркестровка стиха, но прежде всего как способность передать тончайшие движения, «му­зыку» души. Новаторство Верлена – в придании поэтическому слову небывалой дотоле музыкальности и суггестивности (намёк, внушение, подсказывание), в обогащении ритмики стиха. Верлен был одним из первых, кто обратился к «свободному стиху». Никогда еще во французской поэзии внутренняя жизнь не была передана с такой полнотой, с таким многообразием оттенков, в ее беспрерывной динамике, текучести.

Долгие пени
Скрипки осенней
Зов неотвязный,
Сердце мне ранят,
Думы туманят,
Однообразно.

Сплю, холодею,
Вздрогнув, бледнею
С боем полночи.
Вспомнится что-то.
Все без отчета
Выплачут очи.

Выйду я в поле.
Ветер на воле
Мечется, смелый.
Схватит он, бросит,
Словно уносит
Лист пожелтелый.

Перевод Валерия Брюсова

«Осенняя песня» - один из шедевров Верлена, в котором уже на раннем этапе творчества французского поэта проявилось своеобразие его таланта. Как многократно до него это делали французские романтики. Верлен в «Осенней песне» создает пейзаж, окрашенный чувствами лирического героя. Настроение тоски, одиночества, душевной усталости – таковы основные мотивы верленовского стихотворения.

В сборнике «Галантные празднества» (1869) зачастую видели произведения дилетанта и декадента, приверженца теории «искусства для искусства». Сборник представ­ляет собой серию изящных пейзажей, картинок, зарисовок, запечатлевших изысканные развлече­ния дам и кавалеров XVIII в. Поэт использует пар­насский прием обращения не к живой природе, но к ее преломлению в призме искусства. Его вдохновляют полотна Ватто, Фрагонара, Греза. «Галантные празднества»? своеобразная по­пытка поэта найти убежище в далекой эпохе, при помощи воображения раствориться в ее ска­зочном, театрализованном мире. Зарисовки природы приобретают характер «пейзажей души», в которых наблюдения над реальной действительностью поглощаются субъ­ективными впечатлениями поэта, растворяются в его восприятии и подчинены задаче? выра­зить оттенки душевного состояния лирического героя (стихотворения «Лунный свет», «На про­гулке», «Втихомолку»). Подобная поэтическая установка привела к усилению меланхолической тональности сборника, к дальнейшему развеществлению материального мира и к усилению субъективного начала в структуре поэтического образа. Однако общая тенденция к субъективизации художественного мира пока еще не приво­дит к стиранию грани между реальным и вооб­ражаемым, к ослаблению контуров предмета.

Сборник «Добрая песня» (1870) включает стихотворения, посвященные возлюбленной Верлена, его невесте Матильде Моте, с которой он встретился в 1869 г., когда Матиль­де было шестнадцать лет. Верлен любил этот свой сборник бо­лее других книг, ибо «Добрая песня», по его словам, была «прежде всего искренней и задуманной так ми­ло, нежно и чисто… написанной так просто». Действительно, «Добрая песня»? самый жизнерадостный из поэтических сборников поэ­та, рассказывающий историю возрождения ли­рического героя под влиянием любви. Любовь у Верлена не столько страстное и мучительное чувство, сколько нежное томление. Бодлеровской пылкой чувственности Верлен предпочитает сдержанность и целомудрие. В стихотворении «Чуть солнце поднялось над влажными полями…» поэт, создавая картину восхода, раннего утра, обращается мыслью к любимой: «Но что за наслажде­нье / Дарует этот вид тому, кто одержим / Еди­ною мечтой и образом одним / Девическим,— во всем его очарованье / Певучей белизны души и одеянья, / Столь схожими со днем, занявшим­ся едва…».

Поэтическим манифестом импрессионистиче­ской и символистской лирики стало стихотворе­ние «Поэтическое искусство» (написано в 1874, изд. 1882). Поэт призывает к му­зыкальности как важнейшему принципу новой поэзии («De la musique avant toute chose»). При­чем музыкальность понимается широко, как пре­одоление в поэзии всего, что мешает раскованно­сти лирического самовыражения: законов логики и здравого смысла, устоявшихся норм стихосло­жения, установки на виртуозность и определен­ность смысла, точность контура. Поэт — медиум, движимый интуицией, а не логикой. Подлинная поэзия — выражение невыразимого. Верлен завершает свое стихотворение таким наставлением, обращенным к поэту: «Пускай он выболтает сдуру / Все, что впотьмах, чудотворя, / Наворожит ему заря… / Все прочее — литература».

Сборник «Мудрость» (1881) включает стихотворения, написанные Верленом в тюрьме и вскоре после освобождения. В тюрьме происходит обращение Верлена в католическую веру. В «Мудрости» поэт обращается к Богу, зачастую второй глубинный план образа-символа занимает не душа человека, а Бог, происходит переход поэта от «гуманистического символизма» к «религиозному» (Д. Д. Обломиевский). сборник «Мудрость» обозначил зрелость верленовского символизма.

16.Творчество А.Рембо. Поэт- символист, считающийся во Франции родоначальником французской поэзии XX в. Родился в семье капитана инфантерии. Первые произведения были написаны Рембо в лицее, в 1862-1863 гг. В 1869 г. ему удается опубликовать три стихотворения на латинском языке. В эти годы Рембо много читает (Рабле, Гюго и др.) Начинается первый период его творчества (1870- май 1871 г., стихотворения «Офелия», «Бал повешенных», «Зло», «Спящий в ложбине» и др.). Уже в этих произведениях поэт выступает как символист, у которого центральный образ как бы просвечивается сквозь все остальные образы, придавая произ­ведению художественное единство. Так, в стихотворении «Спящий в ложбине» смерть, уход из жестокого мира, где одни люди убивают других, оказывается истинной жизнью, слиянием с при­родойВ 1870 г. 16-летний Рембо совершил свой первый «побег» в Париж, где стал свидетелем Парижской коммуны, переживавшей ухе агонию. Героика революционной борьбы не оставила равнодушным романтически настроенного юношу («Военный гимн Парижа», «Руки Жанн-Мари» и др.). Рембо никогда не был политически ангажированным поэтом, но зрелище оправившихся от шока столь ненавистных ему буржуа, мещан вызывало у него отвращение («Парижская оргия, или Париж заселяется вновь»), равно как и ханженство «добропорядочного» общества («Бедняки в храме»).

Теория ясновидения. Узнав о провозглашении Коммуны, Рембо бросает лицей в Шарлевиле и, добравшись до Парижа, участвует в революционных событиях. Ощущение краха Коммуны приводит его к поискам поэзии, опережающей косную жизнь. К маю 1871 г. у Рембо складывается концепция «поэта-ясновидца».«Поэт делает себя ясновидящим,создавая долгий, бесконечный и разумный беспорядок всех сторон,— пишет он. — Все формы любви, страдания, безумия; он ищет самого себя, он испытывает на себе все яды, чтобы сохранить только квинтэссенцию. Невыра­зимая пытка, в которой ему нужна вся вера, вся сверхчеловече­ская сила, в которой он становится среди всех великим больным, великим преступником, великим проклятым — и верховным Уче­ным! — ибо он стремится к неизвестному.

Теория «ясновидения» получила дальнейшее развитие в книге очерков и размышлений Рембо «Озарение» (1872-1873). Это один из главнейших документов французского символизма.

Рембо полагал, что поэт достигает ясновидения бессонницей, прибегая, если надо, к алкоголю и наркотикам. Он стремился выразить невыразимое, проникнуть в то, что называл «алхимией слова».

Реализацией теории «ясновидения» стали два знаменитых произведения Рембо: «Пьяный корабль» и «Гласные».

«Пьяный корабль»

Это большое стихотворение построено как развернутая мета­

фора поэта-корабля, оставшегося без команды и уносимого штор­мом и океанскими валами в неведомые края. Финал стихотворе­ния полон глубокого разочарования: кораблю надоела свобода и океанская ширь, изуродованная понтонами с каторжниками (участники Парижской коммуны были сосланы на каторжные работы в Новую Каледонию):

Слишком долго я плакал! Как юность горька мне,

Как луна беспощадна, как солнце черно!

Пусть мой киль разобьет о подводные камни,

Захлебнуться бы, лечь на песчаное дно.

Ну а если Европа, то пусть она будет,

Как озябшая лужа, грязна и мелка,

Пусть на корточках грустный мальчишка закрутит

Свой бумажный кораблик с крылом мотылька.

Надоела мне зыбь этой медленной влаги,

Паруса караванов, бездомные дни,

Надоели торговые чванные флаги

И на каторжных страшных понтонах огни!