Глава 9. Лео не хотелось выходить из стены

Лео

Лео не хотелось выходить из стены.
У него оставалось ещё три скобы для крепления, да и никто, кроме него, не влез бы в это узкое пространство — ещё одно преимущество быть тощим.
Находясь в небольшом промежутке между отделами сантехники и электропровода, Лео мог побыть наедине со своими мыслями. Каждый раз, когда он расстраивался (что происходило примерно каждые пять секунд), он начинал стучать молотком, а другие члены экипажа при этом были уверены, что Лео работает, не покладая рук.
Правда, в этом убежище были и недостатки: оно скрывало только верхнюю часть его тела. Задница и ноги Лео все еще были у всех на виду, что усложняло ему задачу спрятаться.
— Лео! — прозвучал позади голос Пайпер. — Ты нам нужен!
Уплотнительное кольцо из небесной бронзы выпало из его плоскогубцев и упало вглубь пространства между стенами.
Лео вздохнул.
— Говори со штанами, Пайпер! Потому что мои руки заняты!
— Я не буду разговаривать со штанами. Встречаемся в кают-компании. Мы почти в Олимпии.
— Ага, ладно. Дай мне секунду.
— В любом случае, что ты там делаешь? Ты ковыряешься в корпусе уже несколько дней!
Лео схватил свой фонарик и посветил им сквозь пластины и поршни из небесной бронзы, которые он все это время медленно, но верно устанавливал.
— Регламентные работы.
Тишина. Пайпер слишком хорошо знала, когда он лгал.
— Лео...
— Эй, раз ты тут, сделай мне одолжение. У меня чешется прямо под...
— Хорошо, ухожу я!
Лео понадобилось всего несколько минут на то, чтобы закрепить скобу. Дело еще не сделано, но прогресс имеется.
Как только Лео построил Арго II, он начал работу над одним секретным проектом, о котором никому не сообщил. Он едва ли был честен сам с собой.
«Ничто не вечно», — как-то раз сказал ему отец. — «Даже самые лучшие механизмы».
Может это и было правдой, но Гефест также сказал, что все может быть использовано повторно. Лео намеревался проверить эту теорию.
Дело пахло жареным. Если он не справится, это его сломает. И не только в эмоциональном плане.
От этой мысли в нем проснулась клаустрофобия.
Лео вылез из тесного пространства и вернулся в свою каюту.
Честно говоря, каютой это было назвать сложно. Матрац был завален проводами, гвоздями и деталями нескольких разобранных бронзовых механизмов. Большую часть его комнаты занимали три массивных шкафа для инструментов на колесиках — Чико, Харпо и Граучо. Стены были обвешены различными электроинструментами. А на рабочем столе взгромоздились копии технических чертежей Сфер и забытые тексты Архимеда, которые Лео вынес из подземной мастерской в Риме. Он даже спал здесь нечасто.
Не столько из прихоти, сколько из мер предосторожности. Да и тесновато здесь было.
Лео предпочитал почивать в машинном отделении, где постоянный гул двигателей помогал ему уснуть. Кроме того, после посещения Огигии, ему нравилось спать под открытым небом. Одеяло на полу — всё, что ему было нужно.
Его каюта была всего лишь складом... и местом работы над самыми сложными проектами.
Лео вытащил ключи из своего пояса с инструментами. Времени у него было немного, однако он отворил средний ящик Гаучо и уставился на лежащие там драгоценности: бронзовая астролябия, подобранная им в Болонье, и кусок кристалла из Огигии, размером с кулак. Лео пока не придумал, как совместить эти две вещи, и это сводило его с ума.
Он надеялся найти разгадку в Итаке. Это ведь дом Одиссея как-никак, создателя астролябии. Но, судя по словам Джейсона, никаких разгадок там и близко не было... там вообще ничего не было, кроме сборища озлобленных гулей и призраков.
В любом случае, Одиссей так и не смог привести астролябию в действие. У него не было кристалла, который бы послужил приводным радиомаяком. А вот у Лео он был. И он мог преуспеть там, где самый умный полукровка всех времен и народов потерпел фиаско.
Просто Лео невезучий. На Огигии его ждала супер-горячая бессмертная девушка, а он сидел здесь, не в силах понять, как связать этот дурацкий кусок камня с трехтысячелетним навигационным устройством. Некоторые проблемы нельзя решить даже скотчем.
Лео задвинул ящик и вновь запер его на ключ.
Его взгляд упал на доску заметок над рабочим столом. Там рядышком висели два рисунка.
Первый Лео нарисовал цветными карандашами в возрасте семи лет — это была схема летающего корабля из его снов. Второй — набросок углём, который для него недавно нарисовала Хейзел.
Хейзел Левеск... просто нечто. Едва ли он успел воссоединиться с друзьями на Мальте, как она уже знала, что за буря творилась у него на душе. При первой же возможности после всей той заварушки в Доме Аида, она явилась к нему прямо в комнату и сказала: «Выкладывай».
Хейзел была хорошим слушателем. Лео рассказал ей все. Позже, тем же вечером, она вернулась к нему со своим альбомом для эскизов и угольными карандашами.
— Опиши ее, — настояла дочь Плутона. — Каждую деталь.
Было жутковато помогать Хейзел рисовать Калипсо — это было похоже на описание преступника полицейскому: «Да, офицер, это та девушка, которая украла моё сердце!». Звучит как идиотская песня в стиле кантри.
Но описать Калипсо было несложно. Стоило Лео закрыть глаза — и ее образ вставал перед ним.
Теперь её подобие смотрело на него с доски заметок: её миндалевидные глаза, полные губы, платье без рукавов и длинные прямые волосы, переброшенные через одно плечо. Он почти мог почувствовать исходивший от нее аромат корицы. Калипсо хмурилась, а уголок её рта был опущен вниз, словно она говорила: «Какой же ты все-таки высокомерный идиот».
Черт, ему нравилась эта девушка!
Лео повесил ее портрет рядом с рисунком Арго II в качестве напоминания о том, что мечты сбываются. Будучи ребенком, он мечтал о летучем корабле. В конце концов, он его построил. Теперь Лео собирался проложить дорогу назад к Калипсо.
Гул двигателей корабля стал более низким. Через громкоговоритель раздался скрежет Фестуса.
— Да, спасибо, дружище, — сказал Лео. — Уже иду.
Корабль снижался, а значит, проектам Лео придется подождать.
— Наберись терпения, Солнышко, — сказал он изображению Калипсо. — Я вернусь за тобой, как и обещал.
Лео даже мог представить себе ее ответ: «Больно ты мне нужен, Лео Вальдес. Я не влюблена в тебя. И я не верю твоим глупым обещаниям!».
Эта мысль заставила его улыбнуться. Он закинул ключи обратно в пояс и направился в кают-компанию.
Его друзья уже завтракали.
Раньше Лео забеспокоился бы, увидев их всех в трюме: «Неужели за штурвалом никого?». Однако с тех пор, как Пайпер с помощью своего дара убеждения разбудила Фестуса — Лео все еще не понимал как — дракон стал сам регулировать управление корабля. Фестус мог заниматься навигацией, проверять радар, готовить черничный смузи и одновременно извергать раскаленные струи огня во врагов, даже не прицеливаясь.
К тому же, у них был Чудо-Стол-Буфорд в качестве помощника.
После того, как тренер Хедж отправился в экспедицию по теням, Лео решил, что его трехногий друг вполне сможет справиться с ролью их взрослого сопровождающего. Он покрыл столешницу Буфорда магической прокруткой с голографическим изображением тренера Хеджа. Таким образом, мини-сатир топал по столешнице, выдавая при этом случайные фразы, вроде «ПРЕКРАТИТЕ ЭТО!», «ВЫ ТРУПЫ!» и самое популярное «ОДЕНЬТЕСЬ!».
Сегодня за штурвалом был Буфорд. Если пламя Фестуса не страшило монстров, то голограмма в виде тренера Хеджа справлялась с этим на ура.
Лео стоял в проеме, рассматривая общую картину происходящего за обеденным столом. Не часто ему доводилось видеть всех своих друзей вместе.
Перси уничтожал огромную кучу синих блинов (да что у него за пунктик такой с синей едой?), а Аннабет журила его за то, что он вылил на них слишком много сиропа.
— Ты ведь их утопишь! — пожаловалась она.
— Эй, я же сын Посейдона, — ответил Перси. — Я не могу утонуть. Как и мои блинчики.
Слева от них Фрэнк и Хейзел пытались разровнять карту Греции при помощи своих тарелок с хлопьями. Они изучали её, практически соприкасаясь головами. Время от времени Фрэнк накрывал руку Хейзел своей, так легко и естественно, словно они были давным-давно женаты, а Хейзел даже не смущалась, что было значимым прогрессом для девочки из 40-х годов. Совсем недавно она едва ли не теряла сознание, слыша от кого-нибудь ругательство вроде: «Черт Побери!».
Во главе стола сидел Джейсон с закатанной до грудной клетки футболкой, пока медсестра Пайпер его перевязывала.
— Не шевелись, — попросила она. — Знаю, это больно.
— Просто холодно, — сказал он.
Лео расслышал в голосе Джейсона нотки боли. Этот дурацкий гладиус нехило его прошил. Входная рана на его спине была уродливого фиолетового оттенка и дымилась. Вряд ли это было хорошим знаком.
Пайпер пыталась сохранять позитивный настрой, но лично Лео она призналась, насколько сильно переживала. Амброзия, нектар и медицина смертных не могли излечить его полностью. Глубокий порез от небесной бронзы или имперского золота мог в буквальном смысле растворить сущность полубога изнутри. Джейсон мог поправиться. Он утверждал, что ему стало лучше. Однако Пайпер не была в этом настолько уверена.
Жаль, Джейсон не был металлическим автоматоном. Тогда бы Лео имел хоть малейшее представление о том, как помочь своему лучшему другу. Но дело касалось человека... А тут он чувствовал себя совершенно беспомощным. Уж слишком легко люди ломаются.
Лео любил своих друзей. Он бы сделал ради них что угодно. Однако наблюдая за ними — три пары, каждая сосредоточена друг на друге — он невольно вспоминал о предупреждении Немезиды, богини мести: «Ты никогда не найдешь себе места среди них. Ты всегда будешь седьмым колесом».
И почему-то он начинал подозревать, что богиня была права. Даже если Лео выживет, даже если его секретный план сработает, его судьба все равно была связана с кое-кем другим: с девушкой, обитающей на острове, который никто и никогда не мог отыскать дважды. Тем не менее, сейчас лучшее, что он мог сделать — это следовать своему старому правилу: «Не останавливайся. Не бездействуй. Не думай о плохих вещах. Улыбка и шутка — твои лучшие помощники, даже если у тебя нет настроения шутить. Особенно, если у тебя нет настроения шутить».
— Что нового, ребята? — Лео вошел в столовую. — О, да это же брауни!
Он схватил последний — из специальной морской соли по рецепту ихтиокентавра Афроса со дна Атлантики.
Система внутренней связи затрещала. Голограмма тренера Хеджа закричала через громкоговоритель:«ОДЕНЬТЕСЬ!».
Ребята подскочили. Хейзел отпрыгнула от Фрэнка на пять футов. Перси пролил сироп в апельсиновый сок. Джейсон неуклюже поправил футболку, а Фрэнк превратился в бульдога.
Пайпер вперилась взглядом в Лео.
— Я думала, ты собирался избавиться от этой дурацкой голограммы.
— Эй, Буфорд всего лишь желает вам доброго утра. Он любит эту голограмму! К тому же, все мы скучаем по тренеру... хм, а ведь из Фрэнка получился довольно милый бульдог.
Фрэнк обратно превратился в крепкого, ворчливого китайца-канадца.
— Просто присядь, Лео. Нам есть, о чем поговорить.

Лео втиснулся между Хейзел и Джейсоном. Он решил, что вероятность получения пинка от них за неудачную шутку была ниже, чем от других ребят. Он откусил свой брауни и схватил пачку итальянского фаст-фуда «Fonzies», чтобы закончить свой сбалансированный завтрак. Лео, в каком-то смысле, подсел на эту фигню с тех пор, как купил ее в Болонье... они были сырными и хрустящими — пальчики оближешь.
— Итак... — Джейсон поморщился, наклонившись вперед. — Мы останемся в воздухе и пришвартуемся так близко к Олимпии, как только сможем. Она находится глубже в континенте, чем хотелось бы — примерно на пять миль — но особого выбора у нас нет. Согласно словам Юноны, мы должны найти богиню победы и, э-э, усмирить ее.
За столом воцарилась неловкая тишина.
С новыми занавесками на голографических стенах кают-компания стала темнее и мрачнее, но тут уж ничего не поделаешь. С тех пор, как гномы-близнецы Керкопы вызвали короткое замыкание в механизме стен, живое включение из Лагеря Полукровок зачастую нарушалось, заменяясь жуткими кадрами карликов крупным планом: красные усы, ноздри и... кошмар стоматолога. Это довольно-таки отвлекало, когда ты пытался поесть или серьезно побеседовать о судьбе мира.
Перси попивал свой апельсиновый сок со вкусом сиропа. Казалось, его это не волновало.
— Я не против иногда подраться с богинями, но Ника разве не из добрых? В смысле, лично мне победа нравится. Ее никогда не бывает много.
Аннабет барабанила пальцами по столу.
— Действительно странно. Я понимаю, почему Ника сейчас в Олимпии — это родина Олимпийских игр и так далее. Соревнующиеся приносили ей жертвы. Сколько поклонялись ей греки и римляне? Больше тысячи лет, да?
— Практически до падения Римской империи, — подтвердил Фрэнк. — Римляне называли ее Викторией, но в принципе, это одно и то же. Все ее любили. А кому не нравится выигрывать? В любом случае, зачем нам ее усмирять?
Джейсон нахмурился. Из-под его рубашки вылетела вихрящаяся струйка дыма.
— Все, что я знаю... гуль Антиной сказал: «Победа буйствует в Олимпии». Юнона предупредила нас, что мы никак не залатаем разрыв между греками и римлянами, пока не победим победу.
— Как победить победу? — поинтересовалась Пайпер. — Похоже, это одна из тех невозможных загадок.
— Как заставить камни летать, — продолжил Лео. — Как выжить на одних только «Fonzies».
Он сунул в рот полную пригоршню этих вкусняшек.
Хейзел сморщила нос.
— Эта штука когда-нибудь прикончит тебя.
— Да ты шутишь? Тут столько консервантов, что я буду жить вечно. Но, кстати, насчет популярности и величия этой богини победы — разве вы, ребята, не помните, какие у нее дети в греческом лагере?
Все, кроме Хейзел и Фрэнка, кивнули — oни никогда не бывали в Лагере Полукровок.
— В точку, — отозвался Перси. — Эти детки из семнадцатого домика — серьезные конкуренты. Когда дело доходит до захвата флага, они ведут себя даже хуже детей Ареса. Э-э, без обид, Фрэнк.
Фрэнк пожал плечами.
— Думаешь, у Ники есть темная сторона?
— У ее детей — однозначно, — сказала Аннабет. — Они никогда не откажутся от вызова. Им нужно быть первыми во всем и везде. Если у них и мамаша такая помешанная...
— Ну ничего себе, — Пайпер положила руки на стол. — Ребята, у всех богов сейчас нелады со своими греческими и римскими воплощениями, так ведь? И если это происходит и с Никой, а она — богиня победы...
— Тогда у нее серьезные проблемы, — согласилась Аннабет. — Думаю, она хочет, чтобы то или иное воплощение победило, и она смогла бы объявить триумфатора. Ника буквально сражается сама с собой.
Хейзел отодвинула свою тарелку с хлопьями на другую сторону карты.
— А нам не нужно, чтобы победило ее греческое или римское воплощение. Нам нужно собрать их в единое целое.
— Может, в этом-то и вся проблема, — молвил Джейсон. — Если богиня победы самолично разрывается между своими греческой и римской формами, то именно она и способствует тому, что мы не можем помирить оба лагеря.
— Как? — спросил Лео. — Разжигая пламенную войну в Твиттере?
Перси ткнул свои блины вилкой.
— Возможно, она, как Арес... Этот парень может спровоцировать схватку в набитой людьми комнате просто своим присутствием. Если Ника излучает ауру соперничества или что-то в этом роде, она способна значительно усугубить все это греко-римское противостояние.
Фрэнк кивнул на Перси.
— Помнишь того старого морского бога из Атланты — Форкия? Он сказал, что план Геи всегда был сложным и многоярусным. Это может быть частью стратегии гигантов — держать оба лагеря порознь; держать богов порознь. Нам нужно отправить группу из четырех человек: двоих греков, двоих римлян. Подобное равновесие может помочь сбалансировать ее.
Слушая Чжана, Лео не мог избавиться от задних мыслей. Он не мог поверить в то, насколько этот парень изменился за последние несколько недель.
Фрэнк не просто стал выше и крепче. Он обрел в себе уверенность, решительность. Возможно потому, что магический кусочек дерева, отражавший его линию жизни, теперь безопасно хранился в огнеупорном мешочке; или потому, что он командовал легионом зомби и был повышен до претора. Как бы там ни было, теперь Лео было трудно разглядеть в нем того неуклюжего парня, который вылез из китайских наручников, превратившись в игуану.
— По-моему, Фрэнк прав, — сказала Аннабет. — Компания из четырех. Нужно с осторожностью выбрать участников. Мы ведь не хотим, э-э, еще больше расшатать психику богини.
— Я пойду, — сказала Пайпер. — Я могу попробовать применить дар убеждения.
В чертах лица Аннабет сильнее проступило волнение.
— Не в этот раз, Пайпер. Нику волнует соперничество. Афродиту... ну, тоже, в какой-то мере. По-моему, Ника может увидеть в тебе угрозу.
Раньше Лео пошутил бы по этому поводу. Пайпер — угроза? Она была ему как сестра, но если бы ему понадобилась помощь, чтобы избить банду головорезов или одолеть богиню победы, Пайпер была бы последним человеком, к кому он обратился. Тем не менее, в последнее время... ну, не то чтобы она изменилась так же сильно, как Фрэнк, однако и прежней она уже не была. Пайпер ранила богиню снега, Хиону; разгромила бореад; уничтожила стаю диких гарпий в одиночку. А ее дар убеждения? Он был настолько мощным, что Лео начинал нервничать. Если бы она приказала ему съесть все овощи, лежащие у него на тарелке, он, несомненно, так бы и поступил.
Слова Аннабет, казалось, не расстроили ее. Пайпер просто кивнула и окинула взглядом остальных.
— Тогда кто пойдет?
— Джейсон и Перси не должны идти вместе, — заявила Аннабет. — Юпитер и Посейдон — плохая комбинация. Ника легко заставит вас сражаться.
Перси мимолетно ей улыбнулся.
— Да уж, нам точно не нужно повторение того инцидента в Канзасе. А то я могу убить моего бро Джейсона.
— Или я могу убить моего бро Перси, — дружелюбно добавил Джейсон.
— О чем и речь, — сказала Аннабет. — Меня не стоит посылать с Фрэнком. Марс и Афина — так же ужасно.
— Ладно, — молвил Лео. — Итак, Перси и я как греки. Фрэнк и Хейзел как римляне. Это окончательный вариант нашей неконкурентной команды?
Аннабет и Фрэнк обменялись военно-божественными взглядами.
— Это вполне может сработать, — заметил Фрэнк. — Идеальной комбинации нет, но Посейдон, Гефест, Плутон и Марс... Не думаю, что у них есть непримиримые противоречия.
Хейзел провела пальцем по карте Греции.
— Если бы мы только пошли через Коринфский залив. Я надеялась, что мы попадем в Дельфы и, быть может, получим там пару советов. К тому же, путь в обход Пелопоннеса такой длинный...
— Ага, — Лео поник, увидев, сколько у них оставалось непройденного побережья. — Сегодня уже двадцать второе июля. Считая этот день, у нас осталось десять до того...
— Знаю, — сказал Джейсон. — Но Юнона ясно выразилась. Короткий путь равносилен самоубийству.
— По поводу Дельф... — Пайпер наклонилась над картой. Синее перо гарпии качнулось в волосах, словно маятник. — Что там происходит? Если Аполлон больше не властен над Оракулом...
— Нужно что-то делать с этим слизняком Октавианом, — проворчал Перси. — Быть может, он настолько плох в предсказаниях, что притупил силу Аполлона.
Джейсону удалось выдавить из себя улыбку, несмотря на боль.
— Надеюсь, мы сможем найти Аполлона и Артемиду. Тогда ты спросишь у него лично. Юнона сказала, что близнецы могут нам помочь.
— Слишком много вопросов, слишком мало ответов, — пробормотал Фрэнк. — Нам предстоит долгий путь до Афин.
— Но для начала, — напомнила Аннабет. — Вы, ребята, должны найти Нику и... усмирить ее... без разницы, что хотела сказать Юнона этими словами. Я все еще не могу понять, как можно победить богиню, которая контролирует победу. Это кажется невозможным.
Лео ухмыльнулся. Он ничего не мог с собой поделать. Да, у них оставалось всего лишь десять дней на то, чтобы не дать гигантам пробудить Гею. Да, он мог не дожить до ужина. Но ему дико нравилось, когда кто-то сообщал ему о невозможности чего-либо, будто протягивал ему лимонный торт с безе и говорил не швырять его. Лео просто не мог устоять перед вызовом.
— Мы еще посмотрим, кто кого! — он поднялся на ноги. — Только дайте мне добраться до моей коллекции гранат, и я встречу вас, ребята, на палубе!