Проблема этногенеза

Проблема этногенеза, которая является одной из значи­мых в отечественной этнологии и которая до сих пор не решена окончательно, неразрывно связана с пониманием природы этноса (этнического). В современной этнологиче­ской науке не выработано единого общепринятого взгля­да на природу этнического, сопряженного с понятиями «эт­нос» и «этничность». Можно выделить три подхода к по­ниманию природы этноса и этничности, а именно: при-мордиалистский, конструктивистский и инструментальный. Согласно первому, этнос и этничность являются объектив­но и первозданно существующими — человек в силу сво­его происхождения относится к определенному этносу. Конструктивистский подход рассматривает этнос как некое концептуальное построение, интеллектуальный конструкт, который может быть использован для мобилизации людей на коллективные действия для достижения социальных, экономических, политических и других целей. Иными сло­вами, этнос не существует в качестве объективной реаль­ности, в действительности существует культурное многооб­разие. Инструментальный подход представляет собой по­пытку синтеза примордиалистского и конструктивистского подходов: с одной стороны, признается основной тезис кон­структивизма об искусственном, сконструированном мето-

дами социальной инженерии идеях этноса и этничности, которые овладевают умами людей и приводят их в движе­ние, с другой — тезис примордиализма о наличии некоей природной объективной основы этноса и этничности, бла­годаря чему и возможен феномен «разбуженной этнич­ности».

Вполне вероятно, что инструментальный подход к эт­носу и этничности является наиболее адекватным дей­ствительному положению вещей. Однако здесь возникает зафиксированная в этнологической науке и до сих пор не решенная основная проблема: что выступает объективной основой для формирования этничности как ядра самосоз­нания. Современная этнология не имеет общепринятой методологии анализа и интерпретации этнического, трудно выделить четкий универсальный критерий для выделения этноса. В объективистских, примордиалистских интер­претациях, которые на материалистической основе пытают­ся в качестве критерия использовать язык, культуру, об­щую территорию, формирование этнического самосознания по принципу «мы» и «они», фактически речь идет о соци­уме, о любой социальной общности. Ни язык, ни общая территория, ни культура и даже ни стереотип поведения (на чем настаивал Л.Н. Гумилев) не являются универсаль­ными критериями этноса и формируемой на его основе эт­ничности, так как теряется специфика этнического. Субъек­тивистские, конструктивистские концепции обладают суще­ственным недостатком — они не могут объяснить, почему люди принимают сконструированную идею этничности и на этой основе образуют этническую общность. Существен­ным является то, что все эти интерпретации и концепции не могут объяснить результаты эмпирических исследований, которые показывают как устойчивость этнической идентич­ности, ее способность транслироваться от поколения к по­колению, так и ее вариабельность, способность находить­ся в латентном состоянии, актуализироваться в определен­ных социальных ситуациях. Инструментализм стремится преодолеть ограниченности примордиалистского и конст­руктивистского подходов к этносу и этничности, однако сам не в состоянии решить основную проблему природы этнического и связанного с ним ряда вопросов. В случае примордиализма возникает проблема определения этнично­сти приемных детей, детей от смешанных браков и пр.

Конструктивизм же считает, что этничность может быть «навязана» извне путем манипуляции сознанием, но тог­да нет ответа на вопрос о том, почему одним индивидам можно навязать этничность, а в отношении других это не­возможно сделать. Существует еще и такая интересная проблема этничности, как яркая эмоциональная окраска этнического самосознания, болезненная реакция представи­телей этноса на негативные оценки их народа. Почему в эпохи развала социума на первый план выступает этниче­ское, то есть почему люди начинают идентифицироваться по этническому признаку?

Наша гипотеза, исходящая из выработанной Э.А. Орло­вой с сотрудниками модели культуры, включающей в себя фундаментальный обыденный пласт и специализированные сферы культуры — религия, искусство, наука, философия и др., — заключается в следующем. Этнос — это не поли­тическая, не экономическая и даже не общность людей, разделяющих набор ценностей и идеалов современной культуры. Это общность, сформированная на основе обы­денного пласта культуры, фундаментом которого служат ее древние, архаические слои, связанные с генезисом этничес­ких культур, когда шел процесс активной адаптации чело­веческих сообществ к разным условиям природной и со­циальной среды. Поэтому в разных культурах наряду с инвариантными характеристиками (культурными универ­салиями) этим архаистическим слоям присущи некоторые различия, которые проявляются в специфичности этносов. Эти дифференциальные различия сохраняются на уровне обыденной культуры, они осваиваются в ходе первичной социализации индивида — в малой родственной группе, каковой выступает семья. В последней доминирующую роль в воспитании ребенка с первых дней жизни играет мать, когда на эмоциональном и довербальном уровне в ходе освоения и усвоения ребенком предметного мира культуры и способов общения происходит передача стерео­типов и ценностей этнического. Этничность в метафориче­ском ключе — это образ матери, дремлющий в человеке, она не находится ни в генах, ни в разуме, она хранится в глубинных структурах бессознательного и актуализируется в экстремальных ситуациях, когда у индивида возникает потребность в надежной и прочной опоре, что и объясня­ет консолидацию людей по этническому признаку в деста-

билизированном обществе. Необычайная стойкость этни­ческих стереотипов, архетипов объясняется тем, что проис­ходит их закрепление в сознании индивида на довербаль-ном и эмоциональном уровне, субстратом которых явля­ются самые древние слои палеокортекса. Для психики человека, носящей многослойный характер, существенной является закономерность: из нее в первую очередь вытес­няется все, связанное с неокортексом, и в последнюю — закрепленное в палеокортексе. Обыденный пласт современ­ной культуры, связанный по своему генезису с традицион­ной культурой, модифицируется под влиянием динамиче­ского развития и усложнения общества техногенной ци­вилизации, тогда происходит изменение признаков ее наиболее консервативных архаических слоев, что объясняет концепцию Л.Н. Гумилева о дискретном характере этно­генеза. Изменяется общество и культура как его «свое иное». Однако сам этнос менее подвержен этим изменени­ям, так как его базой является самая консервативная со­ставляющая культуры. Предложенная гипотеза природы этнического позволяет в определенном смысле решить сложную проблему этногенеза, укладывающуюся в рамки накопленного современной наукой материала. Действитель­но, сама природа этнического связана с миром культуры, присущим только человеку как деятельному существу. Именно мир культуры обусловливает различные поведен­ческие стратегии человека, ибо последний не обладает ге­нетически заложенной жесткой системой поведения. Спе­цифичность человека состоит в том, что он является уни­версальным существом в отличие от животных с присущей им специализацией. Это дает ему возможность освоить различные поведенческие стратегии, что позволяет ему выжить в изменяющихся условиях и адаптироваться к динамичному миру.

Возникает вопрос, каким образом человек на заре ант-ропосоциогенеза осваивал стратегии поведения, необходи­мые для его жизнедеятельности? Известно, что на ранних этапах становления человека и общества социокультурная эволюция как бы совпадает с биологическими закономер­ностями, присущими миру животных. У животных имеется исследовательский рефлекс, человек же представляет собой в определенном аспекте тоже животное и на раннем эта­пе становления общества он подражал животным. Пове-

дение животных формировалось и шлифовалось в ходе эво­люции, то есть оно является адаптивным; человек осваи­вал адаптивные формы поведения, подражая прежде всего животным (и растениям), что помогало ему выжить. Воз­никает тотем — «учитель жизни» (животное или растение), чьей поведенческой стратегии подражали индивиды («люди леопарда», «люди муравья» и т. д.). Не исключено, тотеми-ческое мышление может объяснить генезис изобразительной деятельности и абстрактного мышления человека. В данном случае трудовая теория проявляет свою слабость: простей­шие трудовые операции, связанные с изготовлением при­митивных орудий, не требовали такого избыточного раз­вития мозга человека. Для адаптации и выживания на уровне охотничьей деятельности достаточно было иметь остро отточенные камни — имитаторы когтей и клыков хищников. Первоначально люди, вероятно, старались внешне копировать тех животных, чьи качества казались им привлекательными, на которых они хотели походить (достаточно вспомнить «людей леопарда» наших дней). История первобытной культуры показывает факты соци­ально-психологической ассоциации и до сих пор наблюда­ющиеся у народов, которые находятся на сравнительно невысокой ступени экономического развития. Так, перво­бытный человек украшал себя когтями и шкурой убито­го им свирепого медведя, поскольку когти и шкура живот­ного ассоциировались у него с представлением о ловкости, храбрости и силе добывшего их охотника и служили как бы символом этих качеств. Затем они стали изготавли­вать тотемы — предметы, обозначающие не только конк­ретных животных, но и, самое главное, те качества, те по­веденческие характеристики животного, которыми оно об­ладает и которые значимы для адаптации и выживания человеческого сообщества. Ведь важную роль в формиро­вании этнической психологии играют законы подражания. Свойственное человеку стремление к подражанию наклады­вает несомненный отпечаток на его психику, о чем писа­ли в своих трудах Г. Тард, Г. Плеханов, В. Бехтерев и др. Можно утверждать, что тотем является первым много­значным символом, «духовным», а не физическим предком той или иной человеческой общности. Тотем как учитель жизни выступает культовой фигурой. Видимо, так он и воспринимался в архаическую эпоху, о чем свидетельствует

ритуал поедания тотема во время инициации. Тотемом могло быть любое животное или растение (сосна, дуб, волк, заяц и пр.), «поведению» которого подражали. Животные дают образцы как агрессивного, так и альтруистического поведения. Люди, избравшие стратегию поведения зайца или муравья, сделавшие их своим тотемом, естественно, станут более миролюбивыми, нежели те, которые изберут своим тотемом хищника. Первые этнические общнос­ти — сообщества людей, поклоняющихся одному тотему и «делающих жизнь» с него, что дает их членам чувство единства «мы», тогда как те, у кого другие тотемы, воспри­нимаются как «чужие» («они»). Первые элементы этниче­ского характера, представляющие собой построенные на подражании тотему стереотипы поведения, являются мо­ральными — из запрета убийства тотемного животного следует запрет убивать «своего». На высоком уровне раз­вития общества и соответственно абстрактного мышления перед нами этические ценности, кодексы этического пове­дения, присущие той или иной этнической культуре. В дан­ном случае можно объяснить первые этические кодексы как системы табу, когда добро — это то, что способствует выживанию той или иной общности («мы»), зло — то, что вредит жизнедеятельности этого сообщества. На основе принципа «полезно — вредно», приобретенного этнической группой в результате подражания тотему и передаваемого не генетически, как у животного, а в знаково-символических формах культуры, вырастают адаптивно-преобразовательные стратегии поведения, абстрактное мышление, изобразитель­ная деятельность и моральные категории.

Нейтральные раздражители могут становиться ценно­стями в процессах расширения «информационного гори­зонта» человека, что ведет к усложнению символизма, ак­тивизирует способность к символотворчеству. Благодаря этому одновременно развивается человеческий мозг и этни­ческая культура. Человеку на ранней стадии становления общества пришлось в превращенных формах культуры обозначать элементы адаптивного поведения животных для закрепления их в «социальной памяти», которая дополня­ет ему генетическую память. Приобщение к тотему в ходе инициации тождественно приобщению к знаниям, полез­ным для выживания и способствующим сплочению чело­веческой общности, имеющей этнический характер. Таков

в общих чертах процесс этногенеза, который дает возмож­ность понимания сущности этнических процессов как в исторической ретроспективе, так и в перспективе. Понят­но, что перед нами одна из гипотез, которая пытается ре­шить проблему этногенеза.