Байрона «Дон Жуан». Усиление реалистических тенденций

ДЖОРДЖ НОЭЛ ГОРДОН БАЙРОН

Твор­чество великого английского поэта Байрона (1788—1824) представ­ляет собою одно из самых значительных явлений в истории миро­вой литературной и общественной мысли. В его поэтических про­изведениях воплотились наиболее острые, жизненно актуальные Проблемы его эпохи. В формах романтической символики в них уже намечен тот круг вопросов, подробной разработкой которых зай­мется позднейшее искусство XIX, а в известной мере и XX века. Огромная художественная ценность наследия Байрона неотделима от его исторического значения. Его поэзия, явившаяся прямым откликом на великие революционные потрясения конца XVIII — начала XIX века, с предельной рельефностью воспроизвела об­щую позицию европейского романтизма как особого направления духовной жизни эпохи, возникшего как реакция на французскую революцию и связанное с ней Просвещение.

Признанный вождь европейского романтизма в одном из его са­мых воинствующих бунтарских вариантов, Байрон был связан с тра­дициями Просвещения узами сложных и противоречивых отноше­ний. Как и другие передовые люди своей эпохи, он с огромной остротой ощущал несоответствие между утопическими верованиями Просветителей и реальными результатами революции. Но в отличие от своих соотечественников — поэтов «озерной школы», для кото­рых практическая неосуществимость революционных идей служила доказательством их нравственной и этической несостоятельности, Байрон сохранял стоическую верность идеалам 1789 года. Сквозь их призму он рассматривал все явления современной жизни. В них он видел не только программу реальных политических действий, но и тот нравственный критерий, с которым подходил к оценке окружающей его действительности. Вместе с тем его восприятие принципов просветительской жизненной философии уже во многом носило полемический характер. Поэт послереволюционной эпохи, принесшей человечеству новые представления о законах историче­ского развития общества, Байрон уже не мог полностью разделять веру просветителей во всемогущество Разума как главного двига­теля истории. Сын эгоистического века, он был далек от благо­душного оптимизма мыслителей XVIII века с их учением о бла­гой природе «естественного человека». Но если поэт и сомневался в этих истинах Просвещения и в возможности их практического воплощения, то он никогда не ставил под сомнение их нравствен­ную и этическую ценность. Из ощущения величия просветитель­ских и революционных идеалов и из горьких сомнений в воз­можности их реализации возник весь сложный комплекс «байрониз­ма» с его глубокими противоречиями, с его колебаниями между светом и тенью; с героическими порывами к «невозможному» и тра­гическим сознанием непреложности законов истории.

Общие идейные и эстетические основы творчества поэта скла­дываются не сразу. Первое из поэтических выступлений — сборник юношеских стихов «Часы досуга» (1807) —еще носит подражатель­ный и незрелый характер. Яркая самобытность творческой инди­видуальности Байрона, равно как и неповторимое своеобразие его художественного метода, полностью раскрылись лишь на следую­щем этапе литературной деятельности поэта, началом которого стало появление первых двух песен его монументальной поэмы «Странствия Чайльд Гарольда» (1812).

В ином поэтическом преломлении эта же мысль воплощается в незавершенном произведении — романе в стихах «Дон Жуан» (1824), где в прямой связи с нею происходит извест­ное перерождение байронического героя. Вопреки мировой литера­турной традиции (Тирсо де Молина, Мольер), изображавшей Дон Жуана волевой и активной личностью, и в полном противоречии с принципами построения характеров своих прежних героев, Байрон делает его человеком, неспособным противиться давлению окружаю­щей среды. Во взаимоотношениях со своими возлюбленными (Юлия—замужняя дама, юная гречанка Гаиде, русская императ­рица Екатерина II, турецкая султанша Гюльбейя, английские великосветские дамы) Дон Жуан выступает в роли не соблазни­теля, а соблазняемого. А между тем природа наделила его и сме­лостью, и благородством чувств. Но хотя возвышенные побужде­ния отнюдь ему не чужды, он уступает им лишь в отдельных случаях. В целом же обстоятельства, как правило, сильнее Дон Жуана. Именно представление об их всемогуществе и становится источником иронии, проникающей во все поры байроновского по­вествования.

С сокрушительным сарказмом поэт обыгрывает идею власти «прозы» над «поэзией», грубой реальности над романтической меч­той. (Так, лирические чувства, испытываемые Дон Жуаном на корабле во время чтения письма его возлюбленной Юлии, внезапно прерываются приступом морской болезни, его гордый отказ от любви прекрасной, но деспотической султанши Гюльбейи готов завершиться капитуляцией, и лишь случайные обстоятельства ме­шают ему пойти навстречу желаниям отвергнутой им дамы и т. д.)

Но хотя ирония Байрона во многих случаях направлена против романтики (и романтизма), по природе своей она являет образец подлинно романтической иронии, под покровом которой живет тос­ка по романтическому идеалу. Рисуя триумф обстоятельств, их победу над волей и свободой личности, поэт в то же время не скрывает своего отвращения к стихии торжествующей пошлости, захлестнувшей мир. На этом основана композиционная двуплановость его произведения.

Сюжетная линия романа то и дело перемежается лирическими отступлениями, образующими его второе поэтическое измерение. В центре стоит второй лирический герой «Дон Жуана», а именно сам повествователь. В его исполненных горечи речах, одновременно и сатирически едких и лирически взволнованных, встает образ растленного, своекорыстного мира, объективное изображение кото­рого составляет важнейшую часть авторского замысла. Байрон, осуществляя этот замысел и развивая те стороны своего метода, которые в общей форме уже наметились в «Бронзовом веке», де­лает сатирический акцент на таких социально конкретных чертах современного общества, как культ денег, захватнические войны, беспринципность политики, продажность литературы, моральная коррупция и т. д. Сообщая этой безрадостной картине эпическую широту и реалистическую точность, Байрон с такой же конкрет­ностью и определенностью формулирует свое революционное кредо. Хотя проходящая сквозь роман идея революции и не уничтожает основную скептическую тональность повествования, она вносит в него стихию гневной патетики и придает ему подлинно байроновский тираноборческий пафос («Камни научу я громить тиранов»).

Как можно судить по дневниковым записям поэта, он собирался дать идее революции и сюжетное воплощение. Согласно его замыс­лу Дон Жуан должен был стать участником французской револю­ции и обрести свою смерть в гуще ее событий. Всем этим обилием самых различных, а иногда и взаимоисключающих друг друга идейно-тематических мотивов определилось и художественное свое­образие романа в стихах.

В сложном поэтическом составе этого произведения, объединив­шего в себе лиризм и иронию, едкий скепсис и возвышенную па­тетику, мрачную скорбь и «беззлобный» юмор, ясно различимы элементы реализма. Однако эти сдвиги в творческом методе Бай­рона, отразившие общий процесс перерастания романтизма в ре­ализм, не привели к разрушению идейно-художественных перво­основ творчества поэта. Его «Дон Жуан», представляющий собою романтическую прелюдию к социальному роману XIX века, создан все тем же Байроном, какого знала и чтила передовая обществен­ность мира. Героическая смерть, настигшая его в греческой крепо­сти Миссолунги, куда он прибыл, чтобы принять участие в осво­бодительной войне греческого народа, подтвердила неизменность его жизненной позиции и внесла завершающие штрихи в поэти­ческий образ «певца свободы», прочно вошедший вместе с насле­дием поэта в мировую литературную традицию.

«Дон-Жуан» (1817-1824). В Италии Байрон начал главный труд своей жизни - роман в стихах «Дон-Жуан». По первоначальному замыслу автора в «Дон-Жуане» должно было быть «песен двадцать пять». Однако Байрон успел написать целиком лишь шестнадцать песен и только четырнадцать строф семнадцатой. Смерть помешала поэту осуществить свой замысел, В «Дон-Жуане» отразилась вся современная Байрону эпоха. Байрон сумел подняться в своем романе до глубокого и правдивого изображения жизни общества. Вместе с тем он раскрывает в этом произведении глубину переживаний человеческой души. Если в романтических произведениях преобладала «одна извечная тоска», «одна, но пламенная страсть», то в байроновском романе в стихах раскрываются многие стороны человеческого духа. Правдиво изображая жизнь, Байрон то повествует о комических происшествиях и веселых любовных историях, то рисует грозные картины сражений и бури на море. Истинно благородные и искренние чувства простых людей противопоставляются лжи, фальши и лицемерию высшего света; бытовые зарисовки - большим и ярким народным сценам; комическое - мрачному и трагическому; описания - размышлениям, рассуждениям о личных переживаниях автора, полемике о судьбах человечества.

Это художественное и эмоциональное богатство определялось чрезвычайно широким идейно-тематическим содержанием жанра романа в стихах, который Байрон - поэт-новатор, беспрестанно ищущий новые формы для наилучшего отражения жизни в искусстве, создал в последний период своего творчества. А. С. Пушкин говорил о «подлинно шекспировском разнообразии» «Дон-Жуана». В. Скотт тоже считал, что в этом последнем своем крупном творении Байрон «разнообразен, как сам Шекспир». И действительно, жанр романа в стихах, выработанный Байроном, отличается огромным богатством своих компонентов: его характеризуют глубокий лиризм, наличие эпического начала и страстная публицистичность. Байроновский роман является произведением революционного художника, оценивающего болезненные явления социальной жизни своей эпохи с точки зрения грядущей народной революции, которая должна, по его мнению, принести миру «волшебный дар свободы».

В своем романе в стихах «Дон-Жуан» Байрон продолжает и всемерно развивает традиции реализма, впервые проявившиеся в «Беппо». Он сам в конце четырнадцатой песни провозглашает победу этого нового творческого метода в своей поэзии:

Смешно, и все же так! Но истина порой

Страннее вымысла. И многие романы

Могли б улучшить мы заменою такой:

Иной бы мир возник, не спрятанный в туманы;

Порок расстался бы с личиною былой,

Исчезли б старые, извечные обманы...

Как много бы «пещер больших, пустынь бесплодных»

Мы в человеческой душе тогда нашли!

В сердцах властителей, как вечный лед холодных,

Предстал бы эгоизм, как полюс их Земли...

Когда б назвать нам все без лести и приправы,

Как должно,- Цезарь бы своей стыдился славы!

Полемизируя с лейкистами (во введении к роману), высмеивая их метод и их напыщенных, ходульных персонажей, Байрон иронически величает и свою собственную музу «пешей», давая этим понять, что отныне он относится критически к манере письма романтиков, что он осуждает их за одностороннее изображение жизни. Участие в современных ему национально-освободительных движениях, соприкосновение и близкий коктакт с патриотами-итальянцами и греками (в Венеции, Равенне и Пизе) убеждает Байрона в нежизненности его прежнего романтического героя и заставляет обратиться к «поэзии действительности». Это стремление к объективной передаче реальной действительности сочетается у английского поэта с непременным желанием осудить узость, одноцветность, ходульность и, при известных условиях, комизм поступков и действий романтического героя с его претензиями поставить себя над миром и окружающими людьми. Байрон, постоянно высмеивая романтические порывы действующих лиц своего романа - Жуана, Джулии и других,- создает фактически едкую сатиру на образ действий и манеру поведения романтического героя.

Самый способ обрисовки характера главного героя романа, Жуана, коренным образом отличается от подачи образа романтического героя в «Гарольде», «восточных поэмах» и в «Ман-фреде». В этих произведениях перед нами предстает гордый, разочаровавшийся в жизни и замкнувшийся в себе одиночка; о его прошлом можно догадаться лишь по случайным намекам. В противоположность этому в романе дается обстоятельный рассказ о детстве и воспитании Жуана. Его образ лишен какого-либо ореола романтической «героики». Он - живой человек со всеми человеческими слабостями и пороками, ничто человеческое ему не чуждо. Автор подчеркивает, что его герой и он сам не имеют ничего общего, тогда как героя ранних поэм Байрон почти всегда наделял некоторыми автобиографическими чертами.

Жуан родился в XVIII веке в Испании, в городе Севилье, в дворянской семье, в которой царил религиозно-ханжеский дух. Он не слишком утруждал себя в детстве ученьем, ибо преподавали ему скучные и невежественные схоласты, а в юности он, вопреки поучениям ханжей, отдался целиком сердечному влечению, полюбил жену соседа - прекрасную Джулию, у которой был старый и ревнивый муж - любовник матери Жуана. Соблазнив Джулию, Жуан совершил, по понятиям лицемерного света, тяжкое преступление, и его мать, дабы избежать скандала, поспешила отправить Жуана в далекое путешествие по Европе.

Следует заметить, что в сатирических описаниях жизни дворянских кругов Севильи нетрудно узнать изображение ханжеских нравов и лицемерной морали высшего общества Англии. Перенесение действия в Испанию обусловливается лишь желанием сохранить фабулу испанской легенды о «Дон-Жуане».

Отправившись путешествовать, Жуан попал в кораблекрушение и был спасен дочерью пирата Ламбро - очаровательной девушкой Гайде, которая подобрала на прибрежном песке и вылечила умирающего юношу, измученного голодом и свирепой бурей. Любовь Жуана к Гайде - одно из наиболее поэтических мест романа. В четвертой - шестой песнях Байрон воспевает их чистый союз, не запятнанный никакими гнусными материальными расчетами. Однако счастье с Гайде оказалось недолговечным. Разгневанный пират, отец Гайде, продает Жуана в рабство к туркам, а Гайде в отчаянии умирает. Такой конец идиллической любви Гайде и Жуана тоже является своеобразной полемикой с романтиками; этот эпизод как бы отрицает возможность счастья для тех, кто надеется обрести его в уединении, на лоне природы, вдали от городской суеты.

С невольничьего рынка Жуан попадает в сераль султана, затем бежит оттуда под Измаил, где присоединяется к войскам Суворова, участвует во взятии Измаила, удостаивается награды за доблесть, после чего прибывает в Петербург, во дворец Екатерины II, куда его послал с депешей Суворов. Он становится фаворитом Екатерины и едет в Англию в качестве русского посла. На этом роман обрывается.

Байрон собирался довести биографию своего героя до революции 1789 года в Париже, где он должен был погибнуть на баррикадах. Главную цель своего произведения Байрон сформулировал следующим образом:

Я покажу, как сквозь препоны, сгнившие совсем,

Народ к счастливой жизни привести!

В другом месте он выражает эту мысль определеннее:

Весь этот мир от скверны бесполезной

Лишь революция спасет рукой железной!

Реалистическая направленность произведения ощущается в стремлении автора показать судьбу обыкновенного, рядового человека, а не идеализированного, необыкновенного героя. Автор стремится раскрыть тайны его ума и сердца и, нисколько не умалчивая о его недостатках, показать положительные черты его характера: честность, моральную стойкость, отвращение к лицемерию, любовь к свободе. Жуан невоздержан, он непостоянен в своих привязанностях, подчас эгоистичен, за что беспрестанно и беспощадно его высмеивает автор романа; но он с отвращением отвергает холодный разврат, отказываясь от любви султанши в серале, хотя за это чуть-чуть не поплатился головой; он не имеет четкого политического идеала, однако он всей душой ненавидит угнетателей; он мужественно и стойко борется за свою свободу и должен был, по замыслу автора, в конце поэмы, созрев политически, выступить с оружием в руках за права народа. Жуан чуток, человечен, доступен чувству сострадания: так, он спасает во время яростного боя в Измаиле маленькую девочку, которая потеряла родителей, и берет затем ее на воспитание. В Англии он с отвращением наблюдает лицемерие, обман, воровство, социальный гнет и т. д.

Характер Жуана дан в развитии. Взгляды и чувства его меняются в зависимости от обстоятельств, в которые его ставит жизнь.

Беспечный юноша, всецело преданный мечтаниям любви, он, попав в рабство, восстает против деспотизма султанши и бежит с товарищами по несчастью из сераля, затем становится мужественным солдатом, поступив в войска «чудо-полководца» Суворова, и, наконец, попав в атмосферу придворной жизни, узнает некоторые неприглядные тайны царей и министров, проникается к ним ненавистью; в нем развивается наблюдательный ум. Вначале Жуан - это просто добрый, но недалекий и даже ничтожный по своим внутренним качествам человек. В конце романа он должен был стать борцом и мстителем за века унижения и рабства. Такова намеченная Байроном эволюция главного героя романа.

Роман написан пятистопной октавой. Этот размер, требующий обязательной так называемой третьей рифмы в пятой и шестой строках, давал автору возможность наилучшим образом осуществить задачу, поставленную им: не нарушая хода повествования о судьбе героя, поговорить мимоходом о политических событиях, о своих взглядах на вещи. «Дон-Жуан» содержит колоссальное обобщение социально-политической жизни эпохи. По мере того как мужает Жуан, сатирическая напряженность байроновской критики различных деспотических режимов все возрастает.

Байрон предсказывает быструю и бесславную гибель «Священному союзу» - чудовищному «Союзу душителей»; он предсказывает, что и буржуазные порядки не принесут «высшей свободы»:

Банкиры-олигархи в наши дни -

То ссорят в войнах нации они,

То мир творят, барыш свой извлекая!

Власть всех собственников-эксплуататоров Байрон изображает как тонкую паутину, которая опутала народы во время сна. Нациям надо лишь проснуться, чтобы навсегда сбросить роковой гнет:

Любой народ, какой лишь есть на свете,

Порви скорее сеть, что вяжут пауки!

Яростный враг войны, мальтузианства, монархической власти, банкиров и феодальных лордов, Байрон рисует целую галерею уродливых деспотов-палачей. Тут и Георг IV, и Кэстльри, и султан, и другие. Мысль поэта обращена к будущему. Байрон как бы завещал будущим поколениям довести до конца ту борьбу за «высшую свободу» людей, которую он и его поколение начали:

Власть деспота могла не всех поработить,

И мы стояли за права народа,

Хоть нам была неведома свобода.

Ее мы не дождемся, но потомки

Узрят ее волшебное сиянье,

Добытое ценою тяжких битв.

Протест Байрона в «Дон-Жуане» против всякого гнета и политической тирании значительно глубже, чем во всех его предшествующих творениях. Байрон разоблачает идеологические основы феодально-церковной реакции, он издевается над «святостью Библии» и «Нового завета», он клеймит позором английских банкиров и «продажное правительство» Англии.

Предвосхищая тематику великих критических реалистов XIX века, Байрон возвышается до осознания того, что успех в буржуазном обществе равносилен преступлению. Отец Гайде - пират Ламбро - сравнивается им с премьер-министром. Банкир и политический деятель - это тот же бандит, только в гораздо большем масштабе, однако никто и не подумает возмутиться в «цивилизованном» обществе их грабежом. Этот узаконенный грабеж «называют налогом!» - горько восклицает Байрон.

Временами сознание несправедливости и уродливости социальной жизни Англии и Европы порождает у поэта мрачные настроения. В неудержимом порыве скорби он провозглашает, что мир - это тесная темница, где Англия - «тюремный часовой».

Однако байроновская скорбь в «Дон-Жуане» не заглушает оптимистической надежды на освобождение человечества от оков собственнического общества.

Своего апогея реалистическая сатира Байрона достигает в X-XVI песнях «Дон-Жуана», где поэт разоблачает антинародную политику английского правительства, лицемерие и ничтожество высшего света, комедию парламентской борьбы партий, своекорыстие и узость взглядов твердолобых английских буржуа, владык Сити - банкиров, являющихся истинными хозяевами в государстве.

Байрон с ненавистью говорит об имущих классах, власть которых покоится на грубой силе штыков и на утонченной лжи - на обмане масс при помощи религии, на ханжеской проповеди смирения и покорности низшим классам, страдающим от безработицы, голода, холода, отсутствия жилищ. Поэт разоблачает фарисейство церковников и мальтузианцев, призывающих тружеников «терпеливо сносить пытку голода» и «уповать на милость неба».

Разоблачая ханжество и лицемерие правящих кругов, ополчаясь против их фальшивой набожности и лживой морали, Байрон подрывал те устои, на которых покоилась власть класса лордов и банкиров. Пародируя и высмеивая высокопарные заверения политиканов и князей церкви о том, что они пекутся о «благе нации», и показывая, что эти заверения не более чем обман, которым ловко маскируют своекорыстный расчет и голый эгоизм - желание удержать в узде наемных рабоз, Байрон срывал все и всяческие покровы святости, в которые реакционная продажная пресса облачала парламент, церковь, частное предпринимательство. Никогда прежде не удавалось английскому поэту столь блистательно и остроумно разоблачать пустоту, паразитизм, порочность, развращенность, полную неспособность ко всякому прогрессу, абсолютную антинародность буржуазно-аристократических верхов английского общества.

Вполне понятно поэтому, что его убийственной иронии, его глубочайшей сатиры на буржуазное общество и по сей день не могут простить Байрону не только буржуазные литературоведы, объявившие его «посредственным поэтом», но и реакционные правящие круги Англии и Америки, по указке которых книги поэта были изъяты из публичных и ученических библиотек; политические круги Англии не позволили водрузить бюст Байрона в усыпальнице великих людей Англии - в Вестминстерском аббатстве. Зато Байрона еще при жизни признали и полюбили английские пролетарии-чартисты, а затем и трудящиеся других стран.

Последние песни «Дон-Жуана» - ярчайшее доказательство правильности мнения Белинского, писавшего, что творчество Байрона есть «...отрицание современной ему английской действительности» (то есть, что творчество Байрона антибуржуазно в своей основе. - Б. К.). Это особенно сильно чувствуется в тех строках X песни «Дон-Жуана», где Байрон дает общую характеристику торийской Британии:

...любой народ

Ее считает злой, враждебной силой

За то, что всем, кто видел в ней оплот,

Она, как друг коварный, изменила...

Однако правительство и народ Англии - это не одно и то же - вот что все время стремится подчеркнуть Байрон. Тори и виги уйдут в конце концов с политической арены, а народ останется.

Народная власть - это завтрашний день Англии, которую (Байрон свято верит в это) революция очистит от «адской скверны», избавит от гнусной власти «лилипутов биржи, парламента и прилавка».

И Байрон выставляет в последних песнях «Доя-Жуана» к позорному столбу длинную галерею «светских негодяев» - политиканов, заправил Сити, вельможных завсегдатаев светских гостиных - «модных львов и львиц» - всех тех, которые сделали его родину «злой, враждебной силой» в глазах всех свободолюбивых людей мира.

Вот перед нами могущественный советник короля-лорд Генри Амондевилл со своей супругой леди Аделиной. Представляя читателю леди Аделину, поэт расточает похвалы ее уму, красоте; однако эти похвалы сатирика тем более убийственны, что с первого взгляда нелегко заметить тонкую иронию, которая примешивается к этой похвале. Вскоре раскрывается «тайна» этой высокопоставленной светской пары: Байрон показывает несоответствие между внешним блеском и почетом, которыми окружены Амондевилли, между высоким положением, занимаемым сэром Генри в государстве, и духовным убожеством, низменностью и ничтожностью его интересов и стремлений.

Супруги, дорожа важной должностью, занимаемой сэром Генри при дворе, все свои средства и все свои усилия употребляют на то, чтобы удержать за собой эту должность. А для этого «все средства хороши» - они не брезгуют ничем, в ход пускаются лесть, интрига, обещания, дары и т. д.

Леди Аделина на своих домашних раутах одинаково приветливо улыбается и «последнему подлецу», и «порядочному человеку». Эгоистический расчет, холодная бесчувственность - вот что прячется за патрицианским лоском и показным радушием светской дамы.

На противоречии между видимостью и сущностью строится и психологический портрет сэра Генри - важный пост и внушительная внешность находятся в вопиющем противоречии с полным духовным убожеством этого человека. Это беспринципный карьерист и дешевый демагог, меньше всего думающий о «благе нации». Однако он умеет при случае эффектно произнести несколько заученных трескучих фраз, которыми ловко прикрывает свою убогую сущность - полное отсутствие убеждений и идеалов, способность на любую подлость. Показная гордость сэра Генри, так же как и набор громких фраз, являются лишь маской, за которой прячутся мелочное тщеславие и редкостная бездарность «великого человека». И, однако, этому посредственному, беспринципному человеку, по прихоти реакции, не терпящей людей даровитых, самобытных, доверено «кормило высшей власти», ибо он удобен - он, не рассуждая, выполнит любую волю реакционных кругов, будет проводить любую, самую авантюристическую политику.

Пестрый фон для четы Амондевиллей - типичных представителей правящих кругов Англии - составляют гораздо менее детально выписанные, но многочисленные портреты других «светских негодяев»: тут и «бездарный граф, маркиз, барон», бесцельно прожигающие жизнь, делящие все свое время между охотой, кутежами, балами и балетом; эти «светские львы» «ложатся утром, вечером встают и больше ничего не признают». А вот мимоходом зарисованный портрет генерала, «весьма отважного на паркете», но «скромного воина на поле брани»; тут же и «законник лживый», трактующий законы вкривь и вкось в интересах богатых и сильных. Во многих случаях четкая эпиграммная характеристика отрицательных персонажей завершается комической фамилией, выражающей самую суть этих персонажей. Вот, например, священник Пустослов, философ Дик-Скептикус, пустенькие великосветские дамы по фамилии Мак-Пустоблеск, Мак-Ханжис, Бом-Азей о'Шлейф и т. д.

Нередко сатирик добивается снижения образа, поместив его в комическую ситуацию или соединив с комическим персонажем.

Так, например, говоря о речистом философе-радикале, Байрон помещает его рядом с известным пьяницей:

...И сэр Пьювиски - пьяница известный

И лорд Пиррон философ-радикал...

Разоблачая пустоту, эгоизм, аморальность высшего света, Байрон подчеркивает его реакционную роль в жизни современного ему английского общества. Правящие классы с их растленной моралью и реакционной политикой являются, по мнению поэта, тормозом для общественного прогресса в Англии, поэтому поэт неоднократно делает революционно-романтические выводы о необходимости уничтожить их власть.