История формирования науки о первобытности (представления о первобытности в древности и средневековье, накопление и первые обобщения знаний в XVIII в.)

Изложение предыстории любой науки начинается чаще всего с появления письменных памятников, в основном с античной традиции. Для предыстории изучения первобытного общества, наверное, небезынтересн факт довольно верного и близкого к действительности, реалистического воплощения себя и своих соседей в костяной скульптуре верхнего палеолита. (Мальта в Южной Сибири статуэтки из бивня момонта с монголоидными чертами и одеждой, напоминающей традиционную меховую одежду народов Севера)

Всё же намного информативнее письменная традиция. Письменная традиция с этнологическими наблюдениями над другими народами начинается с Древнего Египта. Нашествие гиксосов в эпоху Среднего царства столкнуло древних египтян в больших масштабах с чуждным народом. Тексты отметили в первую очередь то, что делало гиксосов ужасными не непобедимыми – владение лошадью. Использование лошади затем было воспринято египтянами, стало неотъемлемым элементом их собствнной культуры и особенно широко использовалось в военном деле. Наряду с этим египетские тексты изобилуют ещё малоиспользованными в науке сведениями о западных, восточных и южных соседях египнят, донёсшими до нас их антроплоогические и этнологические черты. Древние ещё до греков и римлян знали, что существуют разные народы, что они отличаются один от другого, по-разному говорят, выглядят, одеваются, живут и ведут себя. Это просто какой-то запас эмпирический запас наблюдений.

Античный мир предлагает нам иную географию эмпирических наблюдений. Центр цивилизации перемещается в Серидземноморье, и в соответствии с этим цивилизованными считаются народы этой области, в первую очередь греки и римляне – народы Апеннинского и Балканского полуостровов. Все остальные – варвары,т.е народы находящиеся в диком состоянии, отставшие от греокв и римлян, живущие по каким-то странным непонятным законам и исповедующие какие-то чудные обычаи. Взгляд сверху вниз, взгляд цивилизованного человека на дикаря присутствует практически во всех сочинениях античных авторов о соседях, но эти авторы, руководствуясь практическими целями, не теряют интеерса к конкретным детялям быта, законов и нравов и стараются быть достаточно достоверными. Поэтому современное историческое знание так много почерпнуло из сочинений античных историков и политиков. Таковы сочинения Геродота о скифах, сарматах и народах Средней Азии, Ксенофонта о малоазитатских народах, Страбона о народах южной Европы и Кавказа, Цезарь и Тацит оставили прекрасное описание быта германцев. Но никому из этих писателей не пришло в голову, что многое из того, что они описывают, могли иметь место у греков и римлян, что эти странные обычаи – то состояние, через которое когда-то прошли их собственные общества. Тем не менее какое-то представление о первобытной истории всё же оформлялось в сознании греческих и римских мыслителей. Демокрит (Vв до.н.э) представлял себе рошлое современного человечества звероподобным, люди, в соответствии с его учением, в древности напоминали зверей, подобно зверям боролись друг с другом за средства к существованию, и только эта борьба за существование и вывела их из животного состояния. Некоторые считают его предтечей эволюционного учения в биологии. Оосбенно впечатляюще эволюционная идея выражена у Лукреция Кара (Iв до.н.э) в дошедшей до нас целиком поэме “О природе вещей”. В свободных плавно текущих стихах нарисована грандиозная картина мироздания, в которой предвосхищено многое из того, что открыто современной наукой и что стало достоянием европейской мысли не раньше второй половины XIXв. В это грандиозной картине нашла себе место и история первобытного общества. О жизни древнейших людей в пещерах и овладении ими огня, о том что они жили стадами, о происхождении речи и многом другом. Лукреций Кар – это потолок античной мысли в сфере истории первобытного общества, и с его уморзрительным, но ярким синтезом она вступает в эпоху средневековья.

Вскрытые источники и проанализированные под современным углом зрения трактаты средневековых учёных показывают, что они достигли больших успехов во многих областях человеческого знания. Но это не относится к истории первобытности: о достижения ЛукрецияКара нельзя было и говорить. Место его мрачноватой, пожалуй, перенасыщенной идеей жесточайшей борьбы друг с другом и с природой, но близкой к действительности картины заняла изложенная в Библии христианская доктрина о создании человека Богом на седьмой день творенья. Вся динамика и вся диалектика первобытной истории этим изгонялись из неё абсолютно, место философских размышлений о прошлом человечества заняли схоластические споры вокруг отдельных формулировок священных текстов. В историю европейской науки – этнологии, географии, даже истории – золотыми буквами вписаны имена путешественников, выезжавших за пределы известного тогда мира и приносивших изумленной Европе сведения о далёких и необычных странах. Западноевропейские путешественники XII в – Плано Карпини, Виллем Рубруквис, Марко Поло привезли в Европу и некоторые фантастические сведения, но параллельно с этим они обогатили западноевропейскую науку неоценимыми географическими сведения о Средней, Центральной и Восточной Азии. Они собрали данные об истории и обычаях многих народов посещённых ими стран, поведали миру об обычаях при дворе Чингисхана и Чингизидов, ещё раз дали почувствовать Европе, как много разных по культуре народов живёт за её пределами и как интересно и необъяснимо с точки зрения европейских традиций многое в их культуре. Для XV века письменная традиция сохранила нам драгоценное свидетельство о значительном географическом мероприятии тверского купцы Афанасия Никитина на Восток. В совокпноти с записками европейских путешественников всё это создало в Европе достаточно полное представление о народах, быте, государственном устройстве стран Азии за исключением может быть её самых глубинных районов. Концепция истории первобытного человечества оставалась ортодоксально христианской, но постоянно расширявшийся диапазон географического, а с ним и этнологического видения сам по себе медленно но неотвратимо подготавливал почву для будущих обобщений.

Резкий перелом наступил на рубеже XV-XVI в начавшем эру полного открытия ойкумены и в соответствиис этим и получившем приведённое историческое обозначение. На конец XV в с интервалом в пять лет приходятся два замечательных путешествия, которые ознаменовались огромными географическими результатами – плавание испанца Христофора Колумба, открывшего Америку, и плавание португальца Васко да Гама через южную оконечность Африки в Индию, доазавшего возможность достижения Индии морским путём. К первой половине следующего столетия относится кругосветное плавание Магеллана, завершившее спор о форме нашей планеты. Все эти мероприятия были организованы как походы в поисках богаства вновь открытых стран, в первую очередь золота и пряностей, поэтому за первыми мореплавателями последовали военные экспедиции и походы ради наживы. Средневевокая ойкумена после октрытия Колумба, Васко да Гама и Магеллана сразу превратилась в арену крови, чудовищных зверств и тех надругательств над человеческой личностью с которых начался в истории человечества расизм. С лица земли были стёрты государственные образования Центральной Америки, разрушены и подчинены европейскому господству многие азиатские государства. Расширившаяся почти до современных пределов ойкумена ввела в рамки знаний европейской науки десятки, а то и сотни новых нродов, ранее совсем неизвестных. После открытия Америки были освоены в той или иной степени внутренние районы и Северной и Южной Америки. Внутренние глубинные районы Африки оставались неизвестными, но прибрежные народы, постоянно входишие в контакт с европейскими мореплавателями описывались неоднократно. Прежде всего не могло не поразить воображения европейцев всё увиденное внешнее в чужой культуре – дома, одежда или отсутствие таковой, совсем отличные от европейских орудия труда и формы хозяйства, странный быт и не менее странная бытовая утварь. В высшей степени необычными казались и многие обычаи и обряды, особенно связанные с религиозными и магичесмкими представлениями. Католические миссионеры шли в первом ряду вместе с воинами-завоевателями и торговцами-колонизаторами, им мы обязаны многими варварскими действиями вроде сожжения образцов “богопроивного” искусства и письменности, но им же мы обязаны грамотным описанием культурных обычаев. Отсутствие христианской веры и вообще единобожия, богатый пантеон разных богов поражали воображение первых наблюдателей, в их числе и католических миссионеров. До признания христианства историческим явлением, возникшим в определённых условиях места и времени, было ещё далеок, но всё же рно перестало быть единственной формой религии, как учила до этого сама церковь. Грандиозного расширение этнологического кругозора не ознаменовалось разработкой соответствующей теории и привело даже к известному регрессу по сравнению со схематичной, но ясной и реалистичной схемой Лукреция Кара. Понимание известной примитивности и своеобразия культуры многих внеевропейских народов сопровождалось идеей их близости к природе, проживания, по простым нравственным законам, безмятежности их существования, свободы от разгула страстей и преступлений, окружавших людей эпохи средневековья и Возрождения. Создателем этой концепции был французский мыслитель Мишель Монтень (XVI). Концепция Монтеня потому сыграла большую роль в человеческой цивилизации и истории европейской философской и исторической мысли, что она представляло собою чуть ли не первое обобщение, базирующееся на уже накопленных в эпоху средневевоья и раннего Возрождения фактов, полученных при этнологическом наблюдении находящихся на разных ступенях общественного развития народов. Следующим за ним этапом в превращении груды фактов и эмпирических наблюдений в какую-то, пусть довольно примтивную схему динамики исторического процесса была книга французского монаха иезуита Жозефа Франсуа Лафито. Он сопоставил американских индейцев с исторически известными древними народами и объяснил их сходства изначальным родством. Далее немец Георг Форстер, участник плаваний Джеймса Кука. Он подчёркивает сходство героев гомеровского эпоса и полинезийцев, особенно хорошо им изученных и описанных жителями острова Таити, в привычках, обычаях, общественных институтах, поведении, но вполне трезво отвергает идею об их возожном родстве. Наблюдаемое сходство последовательно объясняется более или менее одинаковым уровнеп развития культуры. Проявление начал сравнительного метода и идеи стадиальности в истории человечества у Форстера. Параллельно с этой конкретной работой, в ходе которой для проникновения в далёкое прошлое человечества использовались в основном этнологические факты, шло философское осмысление исторического процесса, отказ от средневековых церковных догм. Осмыслению этому м обязаны выдющимися мыслителям века Просвещения во Франции, Италии, Англии и Германии. Во Франции это Жан-Жак Руссо, Дени Дидро, Вольтер, Монтескьё, Кондорсе, Тюрго, Жан Николя Демёнье, В Италии – Вико, в Англии – Фергюссон и Джордж Миллар, в Германии – Иоганн Готфрид Гердер и Христоф Мейнерс. Пожалуй, общим для них, может быть вообще в связи с господством рационалистического мышления, столько характерного для века Просвеещния, являлись попытки монофакторного истолкования истории, попытки разработать такую концецию исторического объяснения, в рамках которой одна причина развития выдвигалась бы на роль ведущей. С познавательно и исторической точек зрения интересно отметить, что в общей характеристике первобытности XVIII в принципиально не шагнул дальше идеи “доброго дикаря”, несмотря на значительное увеличение объёма известной информации.