Глава десятая. Сегодня я решил прийти домой пораньше – надо же отдохнуть от всех этих дел

Сегодня я решил прийти домой пораньше – надо же отдохнуть от всех этих дел. Верочкины эскизы посмотрел, одобрил и подумал, что можно завершить всю работу через день‑два – как раз к возвращению шефа. Пусть порадуется и нас заодно похвалит. Может, и рубликов отстегнет от щедрот своих… А то у меня совсем мало осталось – деньги, оставленные Ленулей на хозяйство, неожиданно быстро закончились. Хорошо, что у меня было кое‑что в заначке, но все равно придется экономить и тянуть.

По дороге домой я забежал в магазин – в холодильнике, наверное, уже мышь от голода повесилась. Взял сосиски (любимое мое блюдо еще со студенческих времен), немного колбасы и сыра. На сегодня хватит, а завтра куплю еще что‑нибудь.

Дома вся семья оказалась в сборе (за исключением Ленули, разумеется): Степка, как всегда, резался в компьютерные игры, Машка слушала музыку у себя в комнате, а Бобик спокойно дрых на диване. На мое относительно раннее появление отреагировал лишь он – тут же побежал к холодильнику. Знает, подлец, где самое вкусное у нас хранится!

Я сварил нам с ним сосиски (Машка сказала, что поела в институте, а Степка на предложение перекусить пробурчал что‑то невразумительное), наделал бутербродов, и мы с Бобиком замечательно поужинали. Не слишком изысканно, зато быстро и питательно. После чего он потянул меня на улицу – гулять. Идти не хотелось, но пришлось – иначе Бобик справит нужду прямо в коридоре. С этим у него просто – сказываются дворовые мамочкины гены.

Я оделся потеплее, натянул шапку на уши и крикнул сыну:

– Я пошел с Бобиком!

– Домой вернешься? – поинтересовался отпрыск.

– Это как получится, – ответил я.

Про себя же подумал: «Конечно, приду – а куда ж денусь? Скорее мир рухнет, чем Ленуля отпустит меня на свободу…»

В парке было темно и сыро, из собачников – почти никого. Все логично: сделали свои дела по‑быстрому и сразу домой. Бобик принялся тщательно изучать кусты, я в это время курил. Вредная привычка, конечно, но бросить не могу (да и не хочу) – с сигаретой легче думается. К тому же перекуры – почти законный повод для небольшого отдыха во время работы.

Вдруг мой пес сделал стойку и рванул куда‑то в темноту. «Бобик, – закричал я, – назад!» Но куда там – он меня не слышал. Вот, черт возьми, подумал я, придется теперь искать по всему парку.

Вздохнув, я отправился обследовать окрестности. Через пять минут пропажа обнаружилась – Бобик, спрятавшись в кустах, активно обрабатывал какую‑то сучку. Маленькую, беленькую, явно породистую… И когда только, негодник, успел снюхаться? Прямо Казанова какой‑то!

Приглядевшись, я понял, что сучка – это наша хорошая знакомая, та самая болонка, которую мы недавно искали с потрясающей блондинкой. Тогда все понятно: у нее течка, и она, видимо, еще в прошлый раз положила на Бобика глаз. А теперь, смывшись от хозяйки в очередной раз, очень удачно встретила кобелька своей мечты…

Значит, где‑то рядом должна находиться и ее хозяйка. Точно – вон она бегает по аллее и зовет свою любимицу: «Габи, Габи!». Я вышел из кустов и направился к блондинке. Та сразу меня узнала:

– Здравствуйте! Представляете, эта противная Габи опять от меня убежала. Только отвернулась – а ее уже нет.

– Кажется, я могу вам помочь, – кивнул я на кусты. – Ваша собачка там.

– Правда? Ой, спасибо, а то я не знаю, что делать…

С этими словами блондинка скрылась в кустах. Через секунду оттуда донесся ее истошный визг:

– Ты что делаешь, мерзавец? Ты на кого залез? Вот я тебя! На, получай!

Раздался звук удара (видимо, поводком), а потом – визг моего пса. Я бросился на помощь Бобику. Передо мной открылась картина маслом: пес изо всех сил старался над болонкой (причем та получала от процесса явное удовольствие), а над ними обоими грозно нависала разъяренная блондинка. В руках у нее был поводок, которым она, видимо, и собиралась как следует отходить моего бедного Бобика.

– Девушка! – закричал я. – Нельзя бить собак! Разве вы не видите – у них любовь!

– Любовь? – взвилась блондинка. – Я им покажу – любовь! Я не для того столько денег на Габи потратила, чтобы ее какой‑то паршивый пес в кустах отодрал!

Блондинка, конечно, употребила более сильное и понятное слово, но я его здесь приводить не буду. Мне, как хозяину, стало обидно за Бобика:

– Почему же – паршивый? У нас, между прочим, папа – настоящий ротвейлер, призер международной выставки. Мама, правда, немного подкачала, но это ведь не важно… Главное, как говорится, чтобы человек был хороший.

– Очень даже важно! – взвизгнула блондинка. – Мы готовили Габи к показу, а потом у нее должна была быть случка с чемпионом города. Как вы не понимаете: Габи – это элитная собака, она не может с кем попало…

– Но ведь смогла же, – возразил я, показывая на болонку.

Та улыбалась – видимо, Бобик ей понравился. Тот тоже был вполне счастлив – так и лучился удовольствием. Парочка закончила свои дела и теперь приводила в порядок шерстку.

Габи подошла к хозяйке и требовательно тявкнула – веди, мол, дорогая, домой, я все свои дела уже сделала. После бурной любви хорошо бы поужинать, желательно вкусной курочкой, а потом – и на бочок. Блондинка задохнулась от негодования:

– Ах ты, тварь! Если думаешь, что после этого я стану тебя кормить, то глубоко заблуждаешься! Нашла себе кобеля – вот и живи с ним!

Блондинка бросила поводок на землю и решительно направилась к выходу из парка. Мы с Бобиком застыли в недоумении:

– Ну, и что нам теперь делать? – спросил я у пса.

Тот лишь растерянно гавкнул – видишь, хозяин, как все обернулось‑то… Кто же мог знать?

Я почесал в затылке, потом поднял поводок и пристегнул Габи.

– Ладно, дорогая, пошли к нам домой. Раз хозяйка тебя бросила, придется мне о тебе позаботиться. В конце концов, ты нам теперь не чужая. Почти невестка, можно сказать.

Бобик полностью одобрил мои намерения – радостно завилял хвостом и побежал рядом. Так, втроем, мы и вернулись с прогулки.

Войдя в квартиру, я первым делом постучался в комнату к Машке:

– Выйди‑ка на минуточку.

Музыка стихла, и дочь открыла дверь.

– Слушай, – сказал я ей, – ты, кажется, давно мечтала о маленькой собачке?

– Папа, это было одиннадцать лет назад, когда я только пошла в школу, – всплеснула руками дочь. – Вспомнил, называется!

– Неважно, – отмахнулся я, – лучше поздно, чем никогда. Вот, получай подарок!

С этими словами я протянул ей поводок. Машка увидела болонку и засюсюкала:

– Ой, а кто это у нас? И какая миленькая! Папа, где ты ее взял? Просто чудо!

– Теперь она член нашей семьи, – торжественно объявил я. – В некотором роде – жена нашего Бобика. Так что прошу любить и жаловать. Зовут ее Габи, и, судя по всему, она страшно породистая и дорогая.

Я вкратце рассказал Машке события последнего часа. После чего она прониклась к собачке еще большей любовью:

– Бедненькая моя, злая хозяйка бросила тебя? Ну, ничего, у нас тебе будет очень хорошо.

В коридоре показался Степка. Он выслушал историю Габи и резонно заметил:

– Ее хозяйка может подать на нас в суд – за причиненный ущерб.

– Ха, пусть попробует, – усмехнулась Машка. – Слышал пословицу: сучка не захочет, кобелек не вскочит? Тот самый случай. Насилия не было – она сама захотела, так что и ущерба никакого быть не может. Самой следовало следить за своей собачкой! В конце концов, мы можем подать и встречный иск – за совращение нашего пса. Он ведь у нас был девственником…

Степка равнодушно пожал плечами (мне‑то что, это ваши дела) и скрылся у себя в комнате. Машка занялась болонкой, а я пошел на кухню приготовить для нашей гостьи что‑нибудь вскусненькое. Наверняка она привередлива в еде – хозяйка ее выглядит дорого, упакована по полной программе, значит, деньги есть. Себя, любимую, холит и собачку балует… Чем бы угостить Габи?

В холодильнике ничего, кроме замерзших макарон и сосисек, не обнаружилось. Я вздохнул и бросил то и другое на сковородку. Пусть привыкает. Жизнь – суровая штука, что ни говори…

Вскоре в кухне показалась влюбленная парочка – Бобик и Габи. Я достал еще одну миску и честно разделил еду пополам.

– Считайте, что это ваш свадебный ужин, – сказал я. – Марша Мендельсона я вам, к сожалению, исполнить не могу, но место для брачного ложа найду.

Вопреки моим опасениям, Габи с удовольствием умяла макароны с сосисками и даже залезла в миску Бобика. Проголодалась, бедненькая, после такой любви… Я между тем обустраивал их брачное ложе. Наш пес спит обычно на кресле, поэтому я положил подстилку для Габи возле него. Пусть голубки проведут ночь вместе…

Когда позже я зашел комнату, то увидел, что влюбленная парочка крепко спит. Причем Габи лежала на кресле, а Бобик – на подстилке. Вот так всегда, философски заметил я, умеют женщины в нашей семье устраиваться. Приведешь ее домой, а через минуту она уже всем командует…

Перед сном я решил немного почитать. В комнате было тихо, только слышалось мерное, убаюкивающее тиканье часов. Благодать Божия! Вот бы так всегда … Я открыл книгу и углубился в чтение.

* * *

«…Засаду мы решили устроить в небольшой рощице у замка. Немного далековато, но что делать – ближе ничего не нашлось. Люди, опасаясь нашего нападения, вырубили у крепости все деревья. Зато через рощу проходила дорога, по которой крестьяне везли на рынок свои товары, и в принципе место для нападения было очень удобное: деревья большие, кроны густые – легко спрятаться.

Долго ждать не пришлось – вскоре после восхода солнца показались первые обозы. Два мы пропустили – слишком много народа, а вот на третий напали. Он как раз нам подходил – две телеги, груженные мешками с мукой, пятеро крестьян.

Мы обрушились сверху, прямо с деревьев, так что люди даже опомниться не успели. Впрочем, я думаю, они и не стали бы сопротивляться – крестьяне не воюют с нами, предпочитают решать вопросы мирно. А если и встречаются где‑нибудь в лесу с эльфами, то просто поднимают руки вверх, показывая, что не вооружены и драться не хотят.

Мы быстро связали пленников, а для надежности еще и усыпили. Колдовство простое, даже примитивное, но очень надежное – продрыхнут до самого вечера, а одежду забрали себе. Было решено, что в замок пойдут пятеро: Эльтер (как старший воин, глава группы), опытные Лаор, Клос и молодые Миэль и Лаэль (братья‑близнецы). Я тоже хотел идти, но Эльтер мне категорически запретил. Обидно, конечно, но что делать: он мой командир, и в походе я обязан слушаться его беспрекословно.

Эльфы стали переодеваться, и тут неожиданно возникла проблема – на одного одежда не налезала. Крестьянин, видимо, был небольшого роста, и на могучем Клосе короткие штаны и куртка смотрелись просто нелепо – сразу видно, что с чужие. Мы, эльфы, как я уже говорил, очень похожи на людей, но гораздо стройнее. Толщину, в принципе, можно набрать – надев под куртку несколько рубах, но как быть с ростом? Его‑то не скроешь… Вот и вышло, что у штаны Клосу по колено, а рукава куртки – по локоть. Клаар задумчиво повертел в руках крестьянскую одежку, потом внимательно посмотрел на меня:

– Ну‑ка, Альмир, примерь!

– Но он только младший воин, – попытался возразить Эльтер, – ему рано участвовать в бою…

– Ничего, – успокоил его Клаар, – ты за ним присмотришь. А в этом сражении нам будет важен каждый, даже молодой боец. Я уверен, что сын отважного Тиреля не струсит и проявит себя с самой лучшей стороны. Так ведь, Альмир?

– Не подведу, – уверенно кивнул я и стал натягивать на себя куртку.

Мне одежда оказалась почти впору – по крайне мере, не слишком заметно, что чужая. Внешне я походил на крестьянского подростка – щуплый, узкоплечий, угловатый. Свои длинные уши я прикрыл соломенной шляпой, а руки обмотал грязными тряпками – будто болят. Вот и получился натуральный сельский отрок лет пятнадцати. Свой меч и кинжал я спрятал под одеждой, а лук положил в телегу между мешками, чтобы в случае чего можно легко достать. Так же поступили и остальные. Скоре наша маленькая группа выступила в поход.

– Разговаривать со стражниками буду я, – предупредил всех Эльтер, – я лучше знаю, что сказать. А ты, Альмир, от меня – ни на шаг!

Я кивнул. Уже счастье, что меня взяли с собой, будет чем похвастаться перед друзьями. Они‑то еще ученики, а я уже младший воин!

Наш план был прост: войти в замок вместе с другими крестьянами, неожиданно напасть на охрану и захватить надвратную башню. Главное – не дать людям поднять мост и закрыть ворота. И, как только башня окажется в наших руках, подать сигнал, тогда основной отряд придет на помощь. А до его подхода придется удерживать ворота самим. Важно было провернуть все тихо, без шума.

…День только начался, но на дороге было уже полно народа. Все спешили в замок – продать, купить или просто узнать последние новости. Слухи о приближающейся войне взбудоражили всех, особенно крестьян – по ним она ударит в первую очередь. На нас внимания не обращали – таких телег, как наши, полно, и все они ехали на рынок. Кому интересны пятеро бедных крестьян, везущих муку на продажу? У моста были стражники – осматривали гостей и взимали дань с повозок и ручной клади. Бродяг и нищих в замок не пускали – распоряжение князя, а с мелких торговцев и крестьян брали по десять монет с телеги или по одной с мешка. Деньги у нас были – мы позаимствовали их у плененных…

Но попасть в замок сразу не получилось. На мосту неожиданное возникло препятствие – молодой деревенский парень не справился с лошадьми, и телегу с бочками развернуло попрек дороги. Стражники, размахивая пиками, пытались заставить его съехать с моста, но от испуга деревенский олух орал на лошадей и беспорядочно дергал за вожжи, что еще больше осложняло ситуацию. Лошади ошалели от шума и, не выдержав ударов, рванули в сторону. Телега опрокинулась, увесистые бочки с грохотом раскатились по всему мосту. Командир стражников, окончательно выйдя из себя, сдернул незадачливого парня с повозки и принялся охаживать древком, приговаривая: «Куда прешь, болван, не видишь, где люди ходят?» Вокруг тотчас собралась толпа – посмотреть на бесплатное представление. Зеваки сочувствовали парню, но в то же время одобряли и стражника – всем хотелось поскорее попасть на рынок.

Постепенно толпа у моста росла. Сзади напирали опоздавшие, которым тоже хотелось посмотреть на зрелище, спереди, из замка, на помощь стражникам спешили гвардейцы. Солдаты кулаками и пинками принялись разгонять зевак, очищая проезд для повозок и всадников. Вдобавок ко всему в воротах показалась конная процессия – это спешил куда‑то князь Редрик с многочисленной свитой.

– Вот он, наш счастливый случай, – прошептал Эльтер, показывая на князя, – как только он поравняются с нами, бросаемся на него. Захватим его в плен и заставим дорого заплатить за смерть наших братьев!

– Князя нельзя убивать, – прошептал я, – Клаар строго‑настрого запретил…

– А мы и не будем, – успокоил Эльтер, – возьмем в плен, а потом потребуем убрать солдат подальше от наших границ. И заодно выставим князя посмешищем перед всеми – хорош воин, если попался в плен эльфам!

– Клаар не одобрит этого, – покачал головой опытный Лаор, – лучше пусть все идет так, как мы решили. Нас всего пятеро, а на мосту полно стражников, да еще гвардейцы князя. Перебьют, как цыплят!

– Не успеют, – возразил Эльтер, – за нами внезапность и натиск. Нападем разом, захватим князя – и ноги. Пока гвардейцы очухаются, мы уже далеко в лесу будем. А там стражники нам не страшны…

Лаор пожал плечами и нехотя согласился: все‑таки Эльтер – командир, значит, его слово главное. Хотя, признаюсь, мне этот план тоже показался не слишком удачным. Было у меня какое‑то нехорошее предчувствие…

Между тем стражники ударами и руганью расчистили дорогу, и княжеская кавалькада вступила на мост. Впереди ехал князь Редрик, за ним – капитан Венер, начальник личной охраны, затем друзья князя и десяток гвардейцев. По бокам бежали простые солдаты, расталкивая крестьян и освобождая место для проезда. Несчастного парня с телегой наконец убрали с моста – повозку и бочки просто скинули в реку, а лошадей отвели в замок. Нескоро он получит их обратно…

Нас тоже подвинули – солдаты приказали встать на обочине. Эльтер кивнул – делайте, что говорят. Я с братом был на первой повозке, Лаор и братья‑близнецы – на второй. Наконец княжеская кавалькада поравнялась с нами, и я вблизи увидел лицо Редрика – надменное, с тонкой, презрительной улыбкой на губах.

– Пора! – крикнул Эльтер и выхватил меч. Одним прыжком он достиг князя и ловко сшиб с седла. Лаор бросился на капитана Венера, а Миэль с Лаэлем атаковали гвардейцев‑охранников. Я, согласно приказу, должен был обстреливать из лука солдат – чтобы не мешали нам.

Что я и делал с превеликим удовольствием. Две стрелы – и два стражника повалились на землю, держась за горло. Наши тонкие стрелы пронзают людей насквозь… Особенно из большого боевого лука.

Внезапное нападение дало нам преимущество – князь был схвачен и оглушен, капитан Венер и пара гвардейцев – серьезно ранены, а несколько солдат – убиты. На дороге началась паника – крестьяне, поняв, что попали в переделку, бросились врассыпную. Защищать Редрика никто не пытался – своя шкура дороже. У ворот замка образовалось настоящее столпотворение – одни бежали в замок, чтобы укрыться за его высокими стенами, другие (в основном стражники и гвардейцы) – стремились на мост, чтобы помочь господину. Люди падали, давили друг друга, лошади, подгоняемые ударами кнутов и криками, отчаянно били копытами, но не могли сдвинуться с места – вся дорога оказалась забита телами. Отовсюду слышались громкие стоны и мольбы о помощи…

Эльтер взвалил оглушенного князя на плечи и потащил к нашей телеге, Лаор, Миэль и Лаэль прикрывали его. Брат приказал мне покинуть поле боя и доставить ценный груз в лагерь, а сам остался, чтобы задержать наступавших солдат. Я понесся к роще – звать на помощь отряд. Понятно, что четверо эльфов (даже храбрых и умелых) не смогут выдержать натиск нескольких десятков гвардейцев, уже спешивших на помощь господину. Внезапное же появление всего нашего отряда могло резко переменить ход сражения – слаженный удар двадцаток наверняка обратит солдат в бегство и заставит укрыться за стенами замка. А, пока они будут ждать подмоги, мы спокойно доберемся до леса. В принципе, все так и случилось бы, если бы…

Если бы не внезапно появившийся князь Вальдемар с дружинниками. Его, очевидно, и встречал Редрик, когда мы напали.

Вальдемар и Редрик были соседями, более того – друзьями и близкими родственниками (женаты на родных сестрах), а потому часто виделись. Они любили пировать и охотиться на зайцев, а поля вокруг замков были богаты на косых. Псовые охоты и пьянки являлись любимейшими развлечениями для обоих – так они отдыхали от нудных жен и скучных семейных обязанностей.

Вальдемар мгновенно оценил ситуацию и приказал дружинникам атаковать. И лично, размахивая внушительного вида мечом, бросился в самую гущу схватки. Положение Эльтера и остальных наших воинов стало очень опасным: с одной стороны их теснили гвардейцы Редрика, а с другой наседали солдаты Вальдемара. Тридцать‑сорок человек против четырех эльфов… Что мне было делать? Я быстро сообразил: пока доберусь до отряда, пока Клаар и наши двадцатки подойдут, все будет кончено. Поэтому я поступил так, как велело мне сердце: развернул коней и помчался обратно к замку. Немного не доезжая до моста, я резко осадил лошадей, встал во весь рост и снял с головы соломенную шляпу – чтобы всем были видны мои эльфийские уши. Потом приподнял бесчувственного князя Редрика и приставил к его горлу кинжал.

– Князь Вальдемар, – громко крикнул я, – посмотри сюда!

Меня услышали – сразу несколько солдат повернулись в мою сторону. Я поднял Редрика еще выше, чтобы всем было хорошо видно, и крикнул:

– Я хочу говорить с князем Вальдемаром!

Пара гвардейцев кинулась в мою сторону, но я громко озвучил свои намерения:

– Если подойдете, я перережу Редрику горло!

Вальдемар меня заметил и сделал гвардейцам жест остановиться. Те нехотя повиновались. Я быстро оглядел поле боя: Лаор и Миэль стояли, прижавшись спинами друг к другу, Лаэль сидел у телеги, держась за окровавленный бок, Эльтера нигде не было видно.

– Что тебе надо, эльф? – крикнул князь Вальдемар.

– Хочу прекратить сражение, – ответил я. – Князь, позволь нам уйти, и я сохраню жизнь Редрику.

Вальдемар несколько минут молчал, оценивая ситуацию. С одной стороны, Редрик был его другом и близким родственником, а с другой… В случае смерти Вальдемар становился опекуном его малолетнего сына Клауса и получал в свое распоряжение земли, замок и всю казну. А ведь любимый племянник может и не дожить до совершеннолетия… Скажем, внезапная болезнь или несчастный случай на охоте… И тогда Вальдемар становится полноправным хозяином всего огромного княжеского состояния…

Я догадался, о чем думает князь, потому громко крикнул, чтобы меня услышали гвардейцы:

– Не думаю, Вальдемар, что ты сможешь оправдаться перед королем, если Редрик сейчас погибнет. Глаз слишком много… Гвардейцы подтвердят, что ты приложил недостаточно усилий, чтобы спасти его.

Вальдемар нехотя кивнул, признавая мою правоту.

– Ладно, эльф, я отпущу вас. Слово князя! Но и ты дай мне слово, что не убьешь Редрика!

– Даю слово, – крикнул я, – что оставлю князя Редрика живым и невредимым, если ты позволишь нам сейчас уйти.

– Расступитесь! – приказал своим дружинникам и гвардейцам князь Вальдемар.

Солдаты повиновались. Лаор и Миэль подхватили раненого Лаэля под руки и притащили к телеге.

– Где мой брат? – спросил я.

– Убит, – кратко ответил Лаор, – зарублен гвардейцами.

– Без него я не уеду, – твердо пообещал я.

Лаор и Миэль молча взвалили Лаэля на телегу. Он стонал и держался за бок – из‑под ладони сочилась кровь.

– Без брата я не тронусь с места, – подтвердил я свое решение и крикнул Вальдемару: – Там был еще один эльф. Если он убит, отдайте мне его тело!

– Забирай, – пожал плечами князь, – нам дохлый эльф ни к чему.

Я соскочил с телеги, но Лаор остановил меня:

– Я сам схожу за ним.

– Нет, – покачал я головой, – это мой долг, долг младшего брата. А вы пока покараульте Редрика, чтобы не сбежал ненароком.

Я двинулся к гвардейцам. Князь Вальдемар подал знак, и солдаты расступились. Я увидел Эльтера. На него было страшно смотреть – сплошные раны, ни одного живого места. Кровь пропитала всю одежду, натекла лужей на землю. Но его рука все еще сжимала меч…

– Как зовут тебя, храбрый эльф? – обратился ко мне князь Вальдемар.

– Альмир, сын отважного Тиреля, – гордо ответил я.

– Я запомню это имя, – кивнул князь. – Скажи мне, Альмир, почему вы напали на Редрика?

– Он нарушил Договор – его люди убили наших дозорных.

– Что ж, война есть война, – философски заметил князь, – мы убиваем вас, вы убиваете нас. И вряд ли когда‑нибудь это прекратится… По крайней мере, не при моей жизни. Ладно, эльф, уговор есть уговор – ты можешь забрать тело своего друга.

– Это мой брат, – тихо ответил я.

– Ты вправе им гордиться, – склонил голову князь, – он храбро сражался и погиб, как настоящий солдат.

– Как настоящий эльф, – поправил я.

Князь снова кивнул.

– Ладно, думаю, на этом все, – произнес он, убирая меч в ножны. – Надеюсь, ты сдержишь свое слово, Альмир?

– Мы, эльфы, всегда держим данное слово, – резко ответил я, – в отличие от вас, людей. Как только мы окажемся в безопасном месте, я отпущу Редрика. Но не вздумайте нас преследовать – иначе эльфийская стрела может попасть и в тебя, князь.

– Что ты! – махнул рукой Вальдемар. – Я не такой сумасшедший, как мой свояк. Не скажу, что я люблю вас, эльфов, но и ненавидеть вас мне особенно не за что. Вы не трогаете меня, я – вас… Кстати, чем вы так разозлили Редрика? Он даже слышать о вас не может! Только и твердит все время: «Надо уничтожить подлых эльфов, всех до единого!»

Я не ответил. Что тут скажешь? Озвучить наши предположения относительно расчетов Редрика на трон? Так Вальдемар наверняка и сам хорошо знает честолюбивые планы своего родственника – раз постоянно с ним общается. А других серьезных причин воевать с нами у него не было…

Я поднял тело брата и на руках понес к своим. Мы положили Эльтера рядом с раненым Лаэлем и все еще бесчувственным Редриком и погнали лошадей к роще. Князь Вальдемар и гвардейцы скрылись в замке, солдаты остались помогать раненым и убирать мертвых.

Мы шли по дороге, не таясь. Крестьяне, заметив нас, разбегались в разные стороны. Никто не хотел попасть под горячую руку эльфа, который только что чуть не убил самого князя Редрика.

В роще нас встретил Клаар. Он внимательно выслушал рассказ о неудачном нападении, осмотрел рану Лаэля и приказал помочь ему. Один из целителей тут же наложил лечебное заклинание, останавливающее кровь. Через несколько дней рассечение затянется – благо, рана была не смертельной.

Глава клана молча постоял возле тела моего брата.

– Скажи, Альмир, – обратился он ко мне, – как ты сам думаешь – был прав Эльтер, когда приказал напасть на князя Редрика?

– Нет, – честно ответил я. – Это было ошибкой. Нам следовало придерживаться старого плана…

– Я тоже так считаю, – кивнул Клаар, – хорошо, что и ты это понимаешь. Теперь ты в своей семье за главного, и должен понимать, какая огромная ответственность ложится на твои плечи. От твоих решений будет зависеть будущее твоих родных и целого клана. Но я всегда с тобой и готов помочь, если понадобится.

– Что я должен сказать матери? – тихо спросил я.

– Что Эльтер погиб, как герой, – ответил Клаар. – Я позабочусь, чтобы все считали именно так.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я.

– Нам придется отойти в лес, – с сожалением продолжил Клаар, – после того, что произошло, мы уже не сможем продолжить поход. Браться остаются неотомщенными. Пока…

– А что делать с Редриком? – поинтересовался я.

– Отпусти, – приказал Клаар. – Мы, эльфы, всегда держим слово. Ты же сам так сказал князю Вальдемару.

Вскоре наш отряд двинулся в обратный путь. На телеге мы везли раненого Лаэля и убитого Эльтера. Князя Редрика я оставил в роще – он скоро придет в себя и сможет сам вернуться в замок. Свое слово я сдержал.

Печально и безрадостно было наше возвращение домой. И даже птицы своим пением не приветствовали нас в лесу…»