Глава третья. – Не забудь разбудить Степку в школу, – растолкала меня утром жена, – и погуляй с Бобиком

– Не забудь разбудить Степку в школу, – растолкала меня утром жена, – и погуляй с Бобиком. Я поехала, когда заселюсь в отель, позвоню.

– Угу, – пробормотал я сквозь сон и снова упал в царство Морфея.

…Звонок будильника буквально подкинул меня на кровати. Черт, чуть не проспал! Я метнулся в комнату Степана и резко сдернул с него одеяло – вставай, соня! Но он только дрыгнул ногой, не выказывая ни малейшего желания просыпаться, и вновь натянул на себя одеяло.

– Я выйду с собакой, а ты пока собирайся, – приказал я сыну и побежал умываться.

Потом мы двадцать минут гуляли с Бобиком – меньше нельзя, иначе он не сделает все свои дела. Пес у нас обстоятельный, где попало ногу не задерет и под каким угодно кустом не сядет. Сначала тщательно изучит местность (несмотря на то, что мы гуляем каждый день по одному и тому же маршруту), и только потом справит нужду, как большую, так и маленькую. Я в это время обычно нетерпеливо прыгаю рядом – хочется поскорее домой.

Сегодня было довольно холодно (конец ноября все‑таки), дул противный, сырой ветер. Наверное, не сегодня‑завтра пойдет снег, думал я, стараясь хоть немного согреться.

И правда, пора – Новый год уже не за горами. Кстати, надо бы подумать, что подарить Ленуле на праздник. Обычно я преподношу ей маленький флакончик духов, но на сей раз следовало придумать что‑нибудь получше, а то этими флакончиками у нее весь туалетный столик забит. Да еще что‑то купить для Машки и Степки… Впрочем, здесь все просто – дети предпочитают брать деньгами. Вот оно, практичное молодое поколение!

Пес наконец сделал свои дела, и мы потрусили к дому.

– Молодой человек! – раздалось у меня за спиной.

Я обернулся – ко мне спешила блондинка в ярко‑красном пальто. Такие Барби обычно бывают на обложках глянцевых журналов, промелькнуло у меня в голове, но вот пойди ж ты – оказывается, и в нашем парке водятся. К чему бы это? К дождю, наверное, как говорила моя Ленуля…

– Да? – немедленно отозвался я.

– Вы мою собачку случайно не видели? Беленькая такая, болонка, девочка…

– Нет. А что, убежала?

– Да. Я чуть‑чуть отвлеклась, – едва не заплакала блондинка, – по телефону с подружкой заболталась, а она, негодница, тут же смылась! Вот противная! Помогите найти, пожалуйста!

– Ладно, но только как? Парк‑то ведь большой…

– У вас, я вижу, служебный пес, – кивнула блондинка на моего Бобика, – пусть след возьмет.

С этими словами она протянула поводок и ошейник своей болонки. Бобик недоуменно посмотрел на меня – чего это она, хозяин? Пес даже не подозревал, что его гордо назвали служебным псом.

– Нюхай, Бобик! – приказал я. – След!

Пес осторожно понюхал поводок и завилял хостом – запах болонки ему, судя по всему, очень понравился.

– След! – вновь приказал я.

Как ни странно, пес меня понял и начал активно нюхать землю – видимо, ему не терпелось познакомиться с симпатичной сучкой. Хозяйка болонки очень этому обрадовалась:

– Видите, он нюхает, значит, возьмет след!

– Отлично, через минуту найдем вашу пропажу! – оптимистично заявил я.

Внутри меня все ликовало – вот она, минута торжества! Не зря, выходит, Бобика кормили – он оказался чрезвычайно сообразительным псом и сейчас продемонстрирует свои лучшие навыки и умения. В том числе служебные, которым его никто не учил. Все правильно – метисы, как правило, рождаются более умными и приспособленными к суровой действительности, чем породистые, дорогие, но чрезвычайно избалованные и изнеженные собаки. Тем более, если мама у полукровки – дворняжка. Закон жизни – слабые и глупые в наше время не выживают, так что хочешь не хочешь, а приходится соображать и крутиться.

«Молодец, Бобик, так держать, – подумал я. – Покажем этим сучкам, какие мы с тобой крутые мужики!» Минут через пятнадцать сбежавшая болонка была найдена – она спокойно гуляла по главной аллее и, кажется, совсем не заметила пропажу хозяйки.

– Габи! – радостно завопила блондинка. – Негодница такая! Вот я тебя сейчас!

Но вместо того, чтобы наказать провинившуюся сучку, она стала ее нежно гладить и любовно тискать, присюсюкивая:

– Плохая Габи, нехорошая! Убежала от мамочки, а я так переживала, так волновалась! Что бы я без тебя делала, скажи на милость? Негодница, Габи, противная!

Сучка, по правде говоря, проявляла больший интерес к Бобику, чем к вновь обретенной хозяйке. Пес также выражал искренние чувства по отношению к смазливой болонке.

– У вашей собачки, наверное, течка, – догадался я, – вы ее с поводка‑то не спускайте, а то мало ли что… Убежит, а потом и не найдете. Или придется целый выводок, получившийся непонятно от кого, кормить.

– Что вы, – обиделась блондинка, – Габи у нас не такая, она с кем попало якшаться не станет! Мы для нее специально мальчика найдем, из хорошей семьи, и непременно – победителя международного конкурса…

Ага, все вы не такие, думал я, пока не приспичит. А потом и происхождение не важно – главное, чтобы другое было на месте. Так и Габи – увидит подходящего кобелька и поминай, как звали! Потом, может, и вернется назад, да поздно уже – дело сделано. Вслух же я этого, разумеется, не сказал – решил не огорчать впечатлительную дамочку.

Блондинка искренне поблагодарила за помощь и побежала домой. Я тоже поспешил назад – из‑за поисков сучонки я уже изрядно опаздывал на работу.

Степка, как выяснилось, в мое отсутствие не соизволил даже подняться – так и дрых, мерзавец, только одеяло поглубже натянул. Я еще раз попытался его разбудить:

– Степан, быстро вставай, в школу опоздаешь!

– Ну, папа, – сонно протянул мой отпрыск, – мама‑то в отпуске, дай хоть раз выспаться!

А почему бы и нет, подумал я. В самом деле, ну что я к нему привязался? Пусть ребенок отоспится, пока Ленуля в Египте отдыхает. Ему полноценный сон очень нужен, тем более что организм молодой, растущий…

Я тихо вышел из комнаты и оправился на кухню. К Машке даже не заглядывал – она сама, когда нужно, просыпается и встает: у них в институте пары начинаются в разное время.

Я уже серьезно опаздывал, поэтому завтракать не стал: быстро проглотил пару бутербродов, на скорую руку побрился и понесся на работу. Все‑таки правильно говорят: понедельник – день тяжелый. Особенно если жена уезжает и ты остаешься дома за главного.

* * *

В вагон удалось втиснуться лишь со второго раза – опять битком! Ну, когда наши власти наконец поймут, что от состояния метро напрямую зависит производительность труда. Если приходишь на работу весь помятый и в растрепанных чувствах, то, разумеется, ни о каком деле думать не хочется. Сначала надо немного очухаться и привести себя в порядок. Вот и отправляешься в курилку – отдышаться, узнать последние новости, пообщаться с коллегами. Минут пятнадцать‑двадцать рабочего времени вылетает в дым…

Женщины в это время, как правило, наводят на лице марафет – тоже своеобразный ритуал обретения самой себя. Сначала рисуются глаза, потом ресницы, губы и все прочее… Наконец, можно оторваться от зеркала и посмотреть, что же делается вокруг. Соседка только что вернулась из отпуска? Прекрасный повод для разговора на часик‑другой. У шефа новая любовница? Вообще можно на полдня забыть о работе. Это же такая новость! Прямо сенсация!

Если бы наши городские власти по‑настоящему заботились о людях, то, конечно, сделали бы все, чтобы поезда ходили гораздо чаще и пассажиры не так давились. А то всякий раз приходится брать вагон штурмом. Что удается обычно со второго‑третьего раза.

Все это я думал, стоя на одной ноге у самых дверей и покачиваясь в такт движения. Упасть я не боялся: в такой толчее можно было даже умереть стоя – все равно никто не отодвинулся бы. Через две остановки мне наконец удалось пробиться поглубже в вагон, и я повис на поручне. Появилась возможность немного отдышаться и даже почитать. Я отодвинулся от сопящего в самое ухо соседа, слегка развернулся, чтобы свет лучше падал, и открыл книжку. Так, где мы вчера остановились? Ага, вот оно…

* * *

«……Клаар вышел вперед, высоко поднял правую руку, и все разговоры сразу прекратились. У подножия дерева собрались старейшины, воины и члены клана, кроме самых маленьких эльфят, разумеется.

– Люди нарушили Договор, – начал Клаар, – неожиданно и коварно напали на разведывательный отряд, уничтожили всех. Погибли храбрейшие воины…

– Смерть людям! – сразу же донеслось откуда‑то из задних рядов.

И тут же над толпой покатилось:

– Правильно, смерть им! Отомстим, накажем за коварство и подлость! Веди нас в бой, храбрый Клаар!

Глава клана снова поднял руку, и шум постепенно стих.

– Мы, конечно, отомстим, это даже не обсуждается. Вопрос только в том, как и когда лучше это сделать. Следует ли нам выступать немедленно или разумнее немного подождать, пока не подойдут воины из других кланов? Я уже послал гонцов к соседям, скоро должен прийти ответ. Я не сомневаюсь, что нас поддержат. Еще пара‑тройка дней – и прибудут воины…

– Немедленно, – воскликнул Доор, один из наших храбрейших бойцов, – надо выступать немедленно, пока не остыла кровь убитых! Так велит наш закон! Месть должна быть быстрой и жестокой, чтобы люди запомнили надолго и передали своим потомкам – нельзя безнаказанно нападать на эльфов.

– Верно, правильно, точно! – поддержало его большинство собравшихся.

– А что скажут старейшины? – обратился к Совету Клаар.

Мудрый и осторожный Роон, председатель Совета старейшин, поднялся с места и встал рядом с Клааром.

– Нас очень мало, – сказал он, – и любое столкновение с людьми может привести к тому, что мы потеряем последних воинов. Кто тогда защитит наши дома, кто спасет наших детей и женщин от беспощадных людей и их злобных псов? Я лично голосую за то, чтобы подождать, благо помощь прибудет очень скоро, а потом все вместе мы выступим в поход. В единстве и сплоченности – наша сила, совместный удар принесет гораздо больше пользы, чем действие одного отряда.

– Нас мало, это верно, – тут же возразил другой член Совета, отважный Ноир, – но, с другой стороны, люди не ожидают, что мы ответим сразу после нападения. Они думают, что мы, как обычно, будем ждать, пока соберутся все воины кланов или по крайне мере большинство, и только тогда выступим в поход. Да, нас через пару дней станет гораздо больше, но и люди за это время сумеют как следует подготовиться. Они наверняка подтянут солдат из отдаленных замков и крепостей, и тогда сражение может затянуться, стать долгим и кровавым. Вспомните битву при Ладернау! Сколько наших лучших, храбрейших воинов полегло тогда! И все потому, что мы ждали, копили силы… И что в итоге получилось? Мы потеряли время, и люди успели пополнить свои дружины. Они выставили против нас не только гвардейцев князя Редрика, прекрасно подготовленных и великолепно вооруженных, но и бойцов из самых дальних, захудалых баронств. Мы храбро сражались, но противник был слишком силен, и в конце концов они победили. И только ценой огромных усилий нам удалось остановить людей, задержать на самой границе леса. Мы потеряли не только наших братьев, но и значительную часть Восточных земель… А сейчас люди возводят свои крепости все ближе и ближе к нам, и их посты уже стоят возле самой кромки Запретного леса. Скажите, разве мы хотим повторения этого?

Собравшиеся на поляне дружно зашумели: многие хорошо помнили ту страшную, кровавую битву, случившуюся всего десять лет назад. Почти каждая семья понесла тяжелые потери – у кого погиб отец, у кого – брат или сын… А у некоторых (как у нашей семьи, например), пали в той битве почти все старшие воины.

– Так вот, – продолжил Ноир, – ждать ни в коем случае нельзя. Наверняка люди уже собрают силы. Я уверен: гвардейцы князя не начали бы военных действий, если бы не были уверены в помощи со стороны озерных баронов. Я также не сомневаюсь, что сегодняшнее нападение не случайно – оно часть расчетливого и подлого плана. Гвардейцы специально устроили засаду, чтобы спровоцировать ответные действия с нашей стороны. В этом – все их коварство: сначала нарушить Договор, ударить исподтишка, а потом обрушить на нас всю свою военную мощь. Я думаю, скоро выступят все – и гвардейцы князя, и дружины баронов, и, возможно, даже крестьянское ополчение. Но вот чего они точно не ждут, так того, что мы ударим немедленно, без подготовки. Если нападем сейчас, пока люди не объединились, можно нанести им значительный урон.

– Что смогут сделать несколько десятков наших бойцов против сотен отлично подготовленных воинов князя и тысяч дружинников озерных баронов? – спросил осторожный Роон. – Я считаю, что это чистой воды самоубийство – сражаться столь малыми силами с опасным и опытным противником. Повторяю: мы потеряем все, и тогда некому будет защищать наши дома от карательных отрядов. Я не вижу смысла в подобной спешке, тем более что помощь придет скоро – это вопрос лишь нескольких дней…

– Смысл есть, – снова вышел вперед Ноир. – Мы ударим на рассвете, пока люди спят, и разгромим их отряды. Это будет уже победа. Да, людей в сотни раз больше, чем нас, у них великолепное оружие и клыкасты, натасканные псы. Но у них нет той храбрости, что есть в каждом из нас, даже в самом юном воине. Большинство людей – трусы, они думают лишь о своей шкуре. Даже самые отважные из них немедленно обращаются в бегство, когда попадают под наши стрелы. Людям очень хочется жить, и они сражаются только потому, что им хорошо платят. Князь Редрик, несомненно, соберет всех своих вассалов и пошлет в бой все дружины, но он не сможет заставить людей погибать только ради своих интересов. Озерные бароны прекрасно понимают, что война нужна лишь самому князю – он мечтает расширить свои владения вплоть до Большой реки. А им она ни к чему, они уже давно живут с нами в мире. И как только бароны увидят, что их дружинники погибают десятками, так сразу повернут назад. Или, по крайней мер, сделают все, чтобы не идти в лес первыми. Никто не захочет получить в сердце длинную эльфийскую стрелу или удар мечом! На этом мы и построим наш расчет. Нужно запугать баронов, вселить в их сердца неуверенность, страх, ужас, и тогда они откажутся идти в бой. А без поддержки их дружинников гвардейцы князя Редрика долго не протянут. Поэтому я и предлагаю идти немедленно, пока нас не ждут!

Ноир закончил говорить и сел на свое место. Все зашумели – и опытные, и молодые воины: им понравились слова Ноира. Честно говоря, мне они тоже очень пришлись по душе. Правильно – ударим внезапно, прямо сейчас, и пусть жалкие, трусливые людишки почувствуют ярость и гнев эльфов!

Клаар вновь поднял руку, призывая к тишине. Шум постепенно стих.

– Я согласен с отважного Ноиром, – сказал он, – надо выступать немедленно, сегодня же ночью. Мы выйдем после захода солнца, чтобы к рассвету быть на месте. Пусть прольется кровь низкорожденных! Отомстим за наших братьев! Смерть за смерть!

– Смерть за смерть! – понеслось, как эхо, над рядами.

– Каждая семья выставит по одному воину, – объявил Клаар, – сбор на закате у Святилища. Я все сказал!

Все стали потихоньку расходиться, обсуждая услышанное. Я подошел к брату.

– Ты идешь?

– Конечно, – кивнул Эльтеру, – я же старший воин в семье.

– Тогда возьми меня с собой.

– Нет, Альмир, – покачал головой брат, – если я погибну, кто тогда возглавит нашу семью? Это будет уже твоя обязанность.

– Но ведь еще есть Ольгер, он по старшинству идет сразу после меня…

– Ольгер еще недостаточно обучен и не годится на эту роль, – возразил Эльтер, – ты знаешь не хуже меня.

– Тогда, может быть, дядя Вилар?

– Я хочу, чтобы нашу семью возглавил в случае моей гибели именно ты, – тихо произнес Эльтер, кладя руку мне на плечо. – Я могу доверять только тебе…

– Но я много раз бывал в тех местах, хорошо знаю, где находятся посты людей, где стоит их гарнизон…

– Да, все это, несомненно, очень важно, – согласился Эльтер, – но я не могу рисковать тобой – ты мне нужен здесь.

В это время нас догнал храбрый Доор. Он кивнул брату:

– Что, Эльтер, повеселимся завтра, а? Покажем этим людишкам!

– Точно, – кивнул Эльтер, – покажем!

– Кстати, твой брат идет с нами? – кивнул на меня Доор. – Он ведь был разведчиком в отряде славного Слаара, значит, знает, как незаметно подобраться к людским деревням.

– Конечно, знаю, – решил воспользоваться я неожиданно появившейся возможностью. – Я покажу – и где стоят их дозорные, и где гарнизон, и как лучше выйти к деревне…

– Отлично! – обрадовался Доор. – Тогда жду вас обоих на закате у Святилища!

Брат недовольно поморщился, но возразить не посмел: Доор – старший воин в клане, кроме того – непосредственный командир в боевой двадцатке, а приказы командира, как известно, не обсуждаются.

– Ладно, – сказал Эльтер, – ты идешь с нами, будешь моим помощником, младшим воином. Но чтобы в бою от меня – ни на шаг!

– Значит, можно взять отцовский лук? – с надеждой спросил я.

– Да, конечно, – кивнул брат, – теперь он твой.

После гибели отца его боевой лук висел на стене в нашей с братом комнате. Эльтер не пользовался им – у него был свой, сделанный по заказу великим мастером Лоогом, а я, как ученик, имел право лишь на малый лук. Теперь, поскольку я шел в поход как полноправный воин (хотя и младший по званию), мне разрешалось взять большой лук отца. Это немалая честь и в то же время огромная ответственность…

Конечно, я неплохой лучник и стреляю довольно метко, но никогда еще мне не доводилось пользоваться настоящим, большим боевым луком. Отец не позволял трогать свое оружие – говорил, что нам с братом еще рано. И вот пора настала… Что же, надо пойти потренироваться, успеть до темноты…»

* * *

«Осторожно, двери закрываются…» – услышал я противный металлический голос и едва успел выскочить из вагона. Черт, опять чуть не проехал! Хорошо, что на сей раз никого не сбил – меня просто вынесло вместе со всеми на платформу и потащило в сторону эскалатора. На ходу я убрал книжку в сумку и привычно застегнул куртку – до конторы предстояло еще минут десять бежать по длинному, пустому проспекту. А он продувался всеми осенними ветрами…

Ну, кто так строит, думал я, придерживая слетающую кепку. Понатыкали огромных домов, а теперь между ними тяга, как в аэродинамической трубе – прямо с ног сбивает. Вот и приходится плотно запахивать одежду и держать обеими руками шапку – чтобы не унесло. Я наклонил голову и упрямо пошел против ветра – на свою любимую работу.