Annotation 12 страница. Мистер Беннет отложил в сторону воскресные газеты и развалился в брезентовом шезлонге

Мистер Беннет отложил в сторону воскресные газеты и развалился в брезентовом шезлонге. – Это укрепит его мускулатуру, – сказал он. – Мускулатуру! – с негодованием воскликнула миссис Беннет. – Да у него скорей случится тепловой удар. Мистера Беннета совсем разморило, и он не мог мыслить логически. – С молодыми такого не бывает, – невнятно пробормотал он. Супруги смотрели на свой длинный задний двор. Томми, их девятилетний сын, ковырялся в самом его конце. Голова и плечи Томми торчали из большой ямы, которую он копал пятый день кряду. Полная лопата земли упала на куст роз миссис Беннет. – Ты должен с ним поговорить. – Миссис Беннет осторожно промокнула лоб салфеткой. – Погода совершенно не подходящая для земляных работ. Нужно было отправить его в летний лагерь. – Я не могу запретить ему копать, – возразил мистер Беннет. Уж очень ему не хотелось вставать с шезлонга. – Мы же сами ему разрешили. – Да, но тогда было прохладнее. – Миссис Беннет недовольно вздохнула. – Вообще, это ты виноват. Ты и твоя дыра в Китай! Мистер Беннет понял, что, несмотря на выходной день, вздремнуть не удастся. Он с кряхтеньем выбрался из шезлонга и поплелся в конец двора. – Как дела, сынок? Томми, потный и с головы до ног перепачканный землей, опустил лопату и прислонился к стене ямы. – Неплохо, – сказал он, окидывая раскопки деловитым взглядом. – Хотя вначале копать всегда трудно. – Ммм. – Мистер Беннет заглянул в яму. – Ты здорово потрудился. Но, может, пора сделать перерыв? – Не думаю. Надо продолжать, если я хочу когда-нибудь достичь цели. – Он потыкал лопатой в твердый грунт на дне ямы. – Я должен работать. Мистер Беннет замялся. Да, вина, в известном смысле, лежит на нем. Это случилось на прошлой неделе. Он читал газету в гостиной. Томми листал комиксы. Вдруг сын поднял голову и спросил: – Папа, а что под нами? – Подвал, – ответил мистер Беннет, переворачивая страницу. – Нет, я имею в виду – очень глубоко. Куда попадешь, если копать очень долго? – В Китай, – сказал мистер Беннет, не отрываясь от чтения. – Правда? – Томми задумался на минуту. – Хочешь сказать, если долго копать прямо вниз, то можно дорыть до Китая? – Именно так, – пробормотал мистер Беннет, уткнувшись в спортивную страницу. – Клево! А можно я попробую, папа? Я всегда мечтал увидеть Китай! Можно? Мистер Беннет опустил газету и усмехнулся. Забавная история, подумал он, будет что рассказать в офисе. Его сын копал туннель в Китай. Однако у мальчика инженерный склад ума. Такие задатки пригодятся в жизни. – Ну разумеется, – кивнул мистер Беннет. – Но это не так просто, как ты думаешь. – Спасибо, папа! Томми бросил комиксы и начал рисовать земной шар в разрезе и схему туннеля. Мистер Беннет вернулся к газете. Вечером они с женой посмеялись над затеей сына. – Определенно, он будет инженером, – сказал мистер Беннет жене. …Но копать целых пять дней! – Сынок, – неуверенно произнес мистер Беннет, – может, займешься чем-то другим? Можно покататься на машине. – Нет, – отрезал Томми. Полная лопата земли упала мистеру Беннету на ноги, и он отступил назад. – Сейчас слишком жарко, чтобы копать, – решительно сказал он. Земля продолжала вылетать из ямы. – Трудный слой скоро закончится, – донеслось оттуда. – Нужно пройти его прежде, чем он затвердеет. – Мама считает, ты должен прекратить, – сказал мистер Беннет, чувствуя свое бессилие. – Но ты же разрешил! Ты сказал, что можно! Нечестно останавливать меня на полдороге. Ты разрешил… – Хорошо-хорошо, – торопливо сказал мистер Беннет. – Только сначала пойди в дом и выпей стакан молока. – Через полчаса, – крикнул Томми, и земля полетела из ямы так яростно, что мистеру Беннету пришлось ретироваться. Наступил понедельник. Мистер Беннет уехал в офис. По возвращении с работы он узнал от жены, что Томми рыл яму весь день и что куст роз погребен под землей. – Почему же ты его не остановила? – спросил мистер Беннет. – Он меня и слушать не хочет. К тому же это твоя обязанность. После ужина мистер Беннет вышел на задний двор. Томми работал как заведенный. Яма стала глубже и теперь скрывала Томми целиком. Землю приходилось поднимать ведрами. – Сынок, можно тебя на минуту? – В чем дело, папа? – Сынок, я поговорил с мамой, и, боюсь, мы оба считаем, что пора это прекратить… – Но, папа! – В голосе Томми звучало отчаяние. – Я не могу бросить! Смотри, я почти докопался до мягкого слоя. Теперь работа пойдет быстрее. – То же самое я слышал вчера, – напомнил мистер Беннет. – Я слегка просчитался. Но сейчас я почти докопался. Мистера Беннета одолели сомнения. Вспомнилось детство, как он в возрасте Томми захотел построить маленький автомобиль с моторчиком от стиральной машины. Перед тем как начать, он сходил в полицейский участок – прояснить вопрос регистрации будущего авто. Как же над ним потешались! Он до сих пор помнил свою растерянность и жгучую ненависть ко всем взрослым, которая улеглась лишь через несколько недель. Он не хотел останавливать сына. Тем более что никто не убережет Томми от разочарования, когда тот поймет, что до Китая очень-очень далеко. И мало что зависит от его желания, каким бы сильным оно ни было. – Сынок, сколько еще времени ты собираешься копать? – мягко спросил мистер Беннет. – Думаю, к завтрашнему вечеру все будет готово. На мягком слое работа пойдет быстрее. А еще мне должны помочь… – Отлично, – сказал мистер Беннет. – Но завтра вечером ты должен закончить. Ладно? – Ладно. – И Томми принялся бросать землю с такой скоростью, что мистеру Беннету осталось только восхищаться. Весь долгий летний вечер Томми работал без перерыва. В конце концов миссис Беннет силком вытащила его из ямы и соскребла с него не меньше двух килограммов грязи… Следующий день выдался еще более жарким. Мистер Беннет сидел в прохладном офисе с кондиционером и беспокоился о сыне. Дважды за день его рука тянулась к телефонной трубке, и каждый раз он себя останавливал. Сегодняшний вечер расставит все по местам. Поездка в электричке была убийственной. Мистера Беннета, в отличие от сына, едва не хватил тепловой удар. Дома жена налила ему стакан холодного лимонада, и благодарный мистер Беннет рухнул на диван. – Он еще там? – махнул он рукой в сторону двора. – Да, – подтвердила миссис Беннет. – Надеюсь, ты доволен. Его иллюзии, по-моему, ничуть не пострадали, чего не скажешь о моих розах. Может, все-таки остановишь его? Мистер Беннет поднялся на ноги, но в этот момент в гостиную влетел Томми. – Готово! – воскликнул он с такой кипучей энергией, что мистер Беннет почувствовал себя трехсотлетним старцем. – Что готово? – спросила миссис Беннет. – Дыра. Все получилось. Я же говорил, работа ускорится, когда я дойду до мягкого слоя. Идемте со мной! Чета Беннетов обменялась многозначительными взглядами. – Если мальчик тронулся умом, то это по твоей вине, – прошипела миссис Беннет. Они вышли на задний двор и остолбенели. Перед ними, широко улыбаясь, стоял паренек азиатской наружности лет девяти, одетый в белый пуховик и блестящие черные штаны. – Он копал с той стороны, – объяснил Томми. – Вот почему я знал, что времени уйдет не так много. Он ведь тоже копал! Мистер Беннет не поверил глазам. Он бросился в конец двора. Яма была засыпана, а земля сверху аккуратно разровнена. – Нам пришлось засыпать ее, папа, – сказал Томми. – Его родные не хотели, чтобы он ушел сюда. Если б мы не засыпали яму, они бы явились за ним следом. – Что за бред, – произнес мистер Беннет. – Мальчик, где ты живешь? Азиатский мальчик поклонился и ответил высоким, постоянно меняющим тональность голосом. Мистер Беннет не понял ни слова. Однако всему есть рациональное объяснение, и Беннеты догадались, что произошло. Китайский мальчик путешествовал с родителями. Во время остановки он отошел от машины и заблудился. Наверняка его родители сходят с ума. Беннеты подали объявления во все газеты, включая выходящие в Чайна-таунах Сан-Франциско и Нью-Йорка. И поставили в известность соответствующие власти. Они надеются получить ответ. Пока же они получили разрешение на содержание ребенка в своем доме. Но мистер Беннет снова беспокоится за Томми, хотя и понимает, что причин для этого нет. Кажется, Томми и китайский мальчик начали строить звездолет. Они планируют отправиться на Марс в следующий вторник. Если не испортится погода. Возвращение солдата

Серебристо-голубой междугородний автобус въехал в пригород и сбавил скорость. – Сэр, я могу остановиться, где вам удобно, – предложил водитель. – Спасибо, здесь вполне подойдет, – сказал Гиббс. Водитель тормозил большую машину осторожно, будто вез взрывчатку, а не людей. Его поступок не ускользнул от внимания пассажиров. Они расценили его как дань уважения знаменитому мистеру Гиббсу. – Он что, здесь выходит? – Тсс! Он может услышать! – Но почему тут? – Он до войны здесь жил. – А почему он едет автобусом? Автобус мягко остановился в четырех кварталах от центра города. Гиббс поднялся с места и снял с багажной полки потертый кожаный чемодан. Пассажиры заметили, какой Гиббс высокий, сутулый и тощий и выглядит как обычный усталый человек. Теперь они будут рассказывать о нем друзьям. Женщины обратили внимание на его очки в нелепой стальной оправе и мятый костюм, который стоил, наверное, всего несколько долларов. В полном молчании все следили за тем, как он отдает корешок билета водителю. – Приятно было вас подвезти. – Водитель потянул за рычаг, открывающий дверь. – Э… мистер Гиббс, можно у вас спросить, сэр? Гиббс неопределенно улыбнулся, делая вид, что не расслышал вопроса, и начал спускаться по лесенке. – Не могли бы вы сказать, сэр, почему вы ехали автобусом, вместо того чтобы переместиться как-то иначе? Гиббс покачал головой и ступил на асфальт. – Мистер Гиббс, можно попросить у вас автограф? Мой сынишка… Гиббс торопливо зашагал прочь от автобуса. – Урод! – крикнул водитель. Автобус зарычал, трогаясь с места. Гиббс вытер пот со лба и обнаружил, что у него дрожат руки. Он медленно пошел в сторону центра. Мимо проезжал старый грузовой пикап. На помятом боку красовалась надпись: «Автомастерская Томми». Водитель притормозил, внимательно осмотрел Гиббса и вжал педаль газа. Древний двигатель яростно застучал клапанами, и грузовичок начал набирать скорость. Водитель еще раз оглянулся и сгорбился за рулем. «Добро пожаловать домой», – подумал Гиббс.
Взвизгнув тормозами, грузовичок остановился перед баром Джо. Томми Затычка выбрался из машины, стрельнул взглядом вдоль улицы и шмыгнул в бар. – Эй, угадайте, кого я только что видел?! – крикнул он. Заведение Джо напоминало пещеру. Свет, проникая сквозь грязные окна с вечно опущенными шторами, становился холодным и нереальным, как будто снаружи не было света вообще. Независимо от времени суток, в баре Джо всегда царил полумрак – полночь самой длинной ночи в году. Три посетителя бара тоже выглядели как полуночники. Локти на стойке, ноги замысловато обвиты вокруг длинной латунной подножки, спины ссутулены – они как будто родились в этих позах. Со стороны могло показаться, что это не живые люди, а декорации, плоские рекламные фигуры, которые Джо купил, чтобы оживить интерьер. – А ну, угадайте, кто вернулся в город? – повторил Тони Затычка. Бармен опустил газету: – Затычка, нечего так орать. – Дай-ка мне пива, – попросил Затычка, – и угадай, кого я сейчас видел. – Авраама Линкольна? – спросил Джим Метис. – Александра Македонского? – предположил Стэн Дилижанс. – Юлия Цезаря? – внес лепту Шустрила Эдди. – Вот твое пиво, – сказал бармен Джо. Затычка сделал жадный глоток и вытер рот. – В город вернулся Фрэнк Гиббс. – Что? – Шутишь? – Гиббс не вернется сюда никогда! – Но он здесь, – сказал Затычка. – Где? – Идет по Мэйн-стрит. – Идет? Трое товарищей распутали ноги с подножек, бросились к двери и выглянули на улицу. Потом медленно возвратились к стойке. – Еще пива. – Сделай два. – Лучше ущипни меня. Подумать только, Фрэнк Гиббс! Из туалета вышел Вилли День: – Ты сказал, Фрэнк здесь? – Я проехал мимо него, – сказал Затычка. – Что ж не предложил подвезти? Затычка почесал затылок: – Как-то не сообразил. Нельзя ж вот так взять и подвезти Фрэнка Гиббса. Мне что – нужно было остановиться и крикнуть: «Запрыгивай, Фрэнк», будто он один из нас? Он не шел бы пешком, если бы не хотел. – Ты испугался, – сказал бармен, щурясь на посетителей. – И вовсе нет! – Ясно дело, испугался… такой большой, сильный мальчик! – Ну тебя-то я не боюсь, – буркнул Затычка, скрещивая на груди мускулистые, в пятнах татуировок руки. – Большая дряблая фрикаделька. – Не обижайся. – Бармен оглядел всю компанию. – Значит, наша местная знаменитость вернулась. – Думаешь, покажет нам свои медали? – спросил Метис Джим. – Фрэнк никогда не хвастался, – заметил Вилли День. Он напоминал бойцового петуха: седые волосы топорщатся, глаза красные. – Ага, как же, – фыркнул Метис. – Он и его волшебные мозги. – Нельзя винить человека за то, что он умный, – возразил День. – Думаю, мы бы выиграли войну и без него. – Откуда такая уверенность? Или просто что-то имеешь против него? – Не люблю уродов, – проворчал Метис. – Будь на то моя воля, выгнал бы его из города пинком под зад. – Что ж не попробуешь? – спросил День. – Ты же вдвое больше его, Джим. Иди и рискни. – С таким справишься, как же. В честном бою я бы надрал ему задницу. А могу накостылять тебе в любое удобное время. – Скажи, Томми, – вмешался бармен. – Во что Гиббс был одет? – В костюм, – наморщив лоб, ответил Затычка. – Была у него шляпа на голове? – Не думаю. А что? – Да я тут подумал, что он может носить космошлем Бака Роджерса, – предположил Джо. Все покатились со смеху, не считая Вилли. – Не нравится мне это, – сказал Стэн Дилижанс. – Всякий раз, когда Гиббс здесь, у кого-нибудь неприятности. Надо вежливо попросить его, пусть покинет город. Можно собрать делегацию… – Ты забыл кое-что, – с хитрой улыбкой прервал его Шустрила Эдди. – Что именно? – Фрэнк Гиббс может сделать нас богатыми. Вы же знаете? Или нет? – Он выждал, пока все кивнут. – Томми, сгоняй за «Нью-Йорк таймс». Покажу вам, что я имею в виду.
Гиббс увидел, что город почти не изменился. В баре Джо все тот же полумрак, окна по-прежнему зашторены. На стене скобяного магазина Эдди старый след от пулеметной очереди – еще с тех времен, когда русский самолет, отклонившись на несколько километров от цели, поливал все вокруг огнем, пока его не сбил Матадор. Над обувным магазином Стэна Дилижанса новая вывеска, и кто-то открыл химчистку. Но гостиница миссис Ганц никуда не делась, и в табачной лавке миссис Тэйлор все так же висели плакаты с расписанием матчей футбольных команд колледжей. Он зашел в табачную лавку. Миссис Тэйлор сидела за прилавком и читала детективный журнал. Прищурившись сквозь бифокальные очки, она воскликнула: – Боже мой! Фрэнк Гиббс! – Да, мэм. Можно мне две пачки «Лаки Страйк»? Миссис Тэйлор продолжала рассматривать его: – Ты вернулся насовсем, Фрэнк? – Да, мэм. Думаю, я останусь. – Ох, Фрэнк, мы так гордились тобой, большинство из нас. Мы читали все, что о тебе писали газеты. Подумать только, парень из нашего городка стал знаменитостью! – Ну теперь все в прошлом, – сказал Гиббс. – Я не хочу говорить об этом. – И я не виню тебя. Должно быть, тебе пришлось несладко. Но я всегда говорила, что ты необычный ребенок. Помнишь, я заступалась за тебя после смерти твоих родителей? Гиббс едва улыбнулся: – Да, конечно, миссис Тэйлор. Как дела у Дэнни? – Дэнни погиб. В том большом сражении за Порт-Артур. Он ведь был рядовым солдатом. – Мне очень жаль. – Он погиб в настоящем сражении с настоящим оружием в руках. Генералы не старались защищать Дэнни. – Можно мне сигареты? Миссис Тэйлор вынула две пачки и рассеянно держала в руках. – Ну, я думаю, каждый сделал все что мог. Я всегда заступалась за тебя, Фрэнк, ты должен помнить. Я не позволяла никому называть тебя уродом в моем присутствии. И не арестовали тебя в тот раз потому, что я встала за тебя горой. Ну и задал же ты тогда им перцу… – Миссис Тэйлор, я очень устал. Можем мы поговорить в следующий раз, а сейчас… – Фрэнк, – перебила его миссис Тэйлор, – как бы мне не хотелось просить тебя об этом в первый же день после твоего возвращения, но… Гиббс протянул руку за сигаретами. Миссис Тэйлор неохотно отдала ему пачки и взяла пятьдесят центов. – Пожалуйста, послушай меня, Фрэнк. Я прошу только потому, что вы с Дэнни были друзьями и я всегда заступалась за тебя. Они снова подняли налоги на мой крошечный участок за городом, и все это по вине Джо Уолша. Поговори с ним, Фрэнк, ты даже не должен угрожать, просто одно веское слово… Гиббс поспешно вышел из лавки. Миссис Тэйлор сделала несколько шагов вслед за ним. – Ну, может быть, потом, когда отдохнешь, – быстро добавила она. – Я знаю, ты не забудешь старых друзей. Фрэнк, а почему ты не носишь форму? На газетных фото ты такой красивый. – Форма только для вида, – с горечью сказал Гиббс. – Я был не настоящий солдат. Он перешел улицу к гостинице миссис Ганц.
В полутемном, похожем на пещеру уголке заведения Джо три завсегдатая и бармен столпились вокруг развернутого на стойке бара старого номера «Нью-Йорк таймс». Их внимание привлекал финансовый раздел. – Ты и вправду считаешь, что он сможет? – спросил Дилижанс. – Конечно сможет, – сказал Шустрила Эдди. – Но захочет ли? – А почему нет? – удивился Шустрила. – Мы его друзья или нет? Угостим его парой стаканчиков, вспомним школьные годы, потом подсунем список акций. Он посмотрит, так? Гиббс всегда по циферкам сходил с ума. А мы его друзья, правильно? – Близкие друзья, – уточнил Вилли. – А потом спросим у него, какие акции пойдут вверх. Все очень просто. Ему нужно будет сказать только пару слов: «Миннесота никель» или «Дакота ураний»? – Или просто ткнуть пальцем, – добавил бармен. – Может вообще не говорить, если не хочет. – Ничего он не будет делать, – упрямо сказал Вилли День. – Всего-то пара минут его драгоценного времени, – сказал Шустрила. – Как, черт возьми, он посмеет сказать «нет»? Джим Метис покачал головой: – А вы точно уверены, что он разберется? Даже электрические мозги в Вашингтоне и Гарварде такое не могут. – Они тоже могут, – заверил Томми Затычка. – Если могут, тогда почему профессора не разбогатели? – спросил Метис. – Давай-ка объясни! – Слушай, – вмешался бармен. – Фрэнк запросто передумает эти машины. Он уже делал это в начале войны, когда другие его способности еще не были раскрыты. – Фрэнк не станет этого делать, – повторил Вилли День. – Сколько людей просили его о помощи, не меньше миллиона. Всем известно о его способностях. – Но здесь-то его родной город, – возразил Шустрила. – А это все меняет. Он собрался здесь жить. Он желает, чтобы мы пели ему дифирамбы, вспоминая о его заслугах. Вот что он хочет. Вот почему вернулся. День несогласно покачал головой: – Фрэнку некуда больше идти. В этой стране он знаменитость номер один. Его не оставят в покое. Думаю, он хочет найти тишину и покой. – В таком случае, его великий мозг просчитался, – сказал Метис. – Пойдем отыщем его. – Шустрила сложил «Таймс». – Попытка не пытка. – Возьмем с собой квинту виски, – предложил Стэн Дилижанс. – Он сделает глоток-другой – глядишь, и подобреет. – Отличная мысль. – Квинту самого лучшего, Джо. – Кто платит? – Это твой взнос. Мы ведь все в деле? – Думаю, да, – согласился бармен и сунул бутылку в бумажный пакет. – Идешь, Вилли? – Нет. – Почему? – Потому что вы, парни, явно спятили. Вот так просто подвалите к Фрэнку? Ой будет беда. Кому-то будет больно. – Ты просто трусло, Вилли, – сказал Затычка.
Мария Ганц увидела Гиббса, когда тот поднимался по улице, и успела переодеться в свежевыглаженное ситцевое платье, причесаться и подкрасить губы. Она распахнула перед ним входную дверь. – Добро пожаловать, Фрэнк! – Привет, Мария. Как дела? – Прекрасно. Думаю, немного подросла с тех пор, как ты уехал. – Да, подросла. Тогда ты была совсем еще девочка… – А сейчас? – Сейчас красавица. – Гиббс нервно кашлянул. – Твоя мать здесь? – Она в больнице. Опять боли в животе. – Мне очень жаль. – Она держала твою комнату всю войну, как ты и просил. А я вытирала там пыль каждый день. В ней все осталось по-прежнему. – Отлично, – сказал Гиббс. – Пожалуй, я поднимусь наверх… Но он остался на месте. Мария наполовину загородила дверной проем, так что ему пришлось бы протискиваться мимо нее, чтобы войти внутрь. – Простыни чистые, свежие, – сказала она. – И я убедилась, все на своих местах. – Спасибо. – Я знаю, как ты относишься к своим вещам. Я никому не разрешала их трогать. – Хорошо, спасибо. – Ты выглядишь усталым, Фрэнк. Ты должен немного развлечься. Сходить на танцы, и вообще. – Хотела бы потанцевать со мной? – Конечно хотела бы, Фрэнк. – И тебе не будет… неуютно рядом со мной? – Конечно нет, что за глупость! Наступила неловкая пауза. Потом Мария спросила: – Чем планируешь заняться, Фрэнки? – Ничем особенным, – сказал Гиббс. – Хочу немного порисовать… – Порисовать? Ты? – Да, я. А что? – Но, Фрэнк, ты же можешь зарабатывать миллионы! – Я просто хочу немного порисовать. – Ну да, можешь себе позволить, – согласилась Мария. – Наверняка же на войне хорошо платили. Могу поспорить, ты получал больше, чем генералы. И это справедливо – с учетом того, что ты сделал. Гиббс неопределенно улыбнулся, протиснулся мимо нее в дверь и начал подниматься по лестнице. – Фрэнк… – Что, Мария? – Не хочу докучать прямо сейчас, да и вообще не люблю просить… – Может быть, позже? – Гиббс стал подниматься быстрее. – Фрэнк, это насчет моей матери. Не думаю, что в больнице ее вылечат. И лечение очень дорогое! Невероятно дорогое. – Доктора знают, что делают. – Ты не вылечишь ее, Фрэнк? Гиббс повернулся на лестнице: – Я не могу. – Знаю, можешь. Ты вылечил у матери опухоль тот раз. Она не должна была никому рассказывать, но я ее дочь… – Я завязал! Все это в прошлом. Теперь я обычный человек и собираюсь стать художником. – Фрэнк, ну пожалуйста, – взмолилась Мария, – тебе же достаточно щелкнуть пальцами. – Как ты не понимаешь? Я не могу быть третейским судьей. Не могу выбирать. Если я дам одному, то должен дать всем. А я не могу дать всем. Когда-то я выполнял все, о чем меня просили. Но я устал быть не таким, как все. Теперь я принадлежу самому себе и просто хочу жить как остальные! – Так ты не поможешь? Всего-то щелкнуть пальцами. – Я не могу! – Не думала, что это тебя так смутит. Особенно после того, что ты сделал. Гиббс побледнел и впился в Марию глазами. – Конечно, ты можешь убивать, убивать, убивать, если тебя попросит важная шишка. Но ты не вылечишь обычную болезнь. Не буду я встречаться с таким уродом! – Мария сорвалась на крик. Гиббс медленно спустился по лестнице и подошел к двери. – О, Фрэнк, прости меня. Я не хотела это говорить. Само сорвалось с языка. Гиббс открыл дверь. – Ты же вернешься? На самом деле я не считаю тебя уродом, Фрэнки… Гиббс вышел и закрыл за собой дверь.
Он сидел на скамейке в небольшом городском парке. Подошли два пацана и уставились на него. – Эй, вы же Гиббс? – Точно, это он. Эй, мистер Гиббс, как вам было в космосе? – Одиноко, – ответил Гиббс. – Там тепло или холодно? – Ни то ни другое. – И сколько вы там летали? – Недолго. Это была разведка. – А как вы дышали? Гиббс промолчал. – Земляк! А как было на Марсе? – Одиноко. – Эй, а покажите какой-нибудь трюк. – Да! Что-нибудь из вашего репертуара. Ну же! Гиббс потер глаза. – Пожалуйста, мистер! Ну хоть что-нибудь! Выпивохи из бара Джо подошли плотной группой, щурясь от солнечного света. – Шкеты, проваливайте! – рявкнул Шустрила. – Катитесь подальше! О, кого я вижу! Фрэнки… – Привет, Эдди, – сказал Гиббс. – Ты не забыл нас? – Конечно нет, – сказал Гиббс. – Привет, Джо… Джим… Стэн… Не уверен, что знаю этого господина… – Я Томми Затычка. Учился на два класса младше. Но я помню вас, мистер Гиббс. – Это ж сколько прошло времени, – покачал головой Метис. – Не забыл те деньки, Фрэнк? – Я все помню. – Тогда мы были неразлейвода, – сказал Джо. Гиббс улыбнулся. – Конечно, мы подтрунивали над тобой, Фрэнк, потому что ты был не такой, как все, – сказал Дилижанс. – Но на самом деле мы любили тебя. – Это факт, – подтвердил Шустрила. – Нет друзей лучше, чем друзья детства. Да, Фрэнки? – Полагаю, что так, – кивнул Гиббс. – А с тобой было классно, Фрэнки. Помнишь гараж старика Томпсона, который ты спалил дотла? Как ты это назвал? – Проявления полтергейста, – ответил Гиббс. – Точно! И тебя чуть не посадили. Но ты им показал. Всем этим яйцеголовым из Гарварда и Йеля… и потом всей армейской верхушке… ты им всем показал! – Нужно было держать рот на замке, – сказал Гиббс. – А я был идиот. – Может, пропустим по глоточку – за старые времена? – Джо достал бутылку из бумажного пакета. – Спасибо, я не пью, – помотал головой Гиббс. – Мой обмен веществ… – Да и ладно, Фрэнки. Мы выпьем за тебя. За Фрэнка Гиббса, за мальчугана из нашего городка, который взлетел на самый верх! Джо откупорил бутылку, отхлебнул и пустил по кругу. Шустрила Эдди зашелестел газетой. – Скажи, Фрэнки, – заговорил Метис Джим. – Ты же всегда дружил с цифрами? Гиббс не ответил. – Ну, мы с ребятами подумывали прикупить бумаги «Дакоты урания». Это вот здесь. – Он пододвинул газету к Гиббсу. – Что скажешь, Фрэнки? – Это высокорисковые акции, – сказал Гиббс, не глядя в газету. – На вашем месте я бы не рисковал. – Да? Ну спасибо большое, Фрэнк. Ты только что спас наши денежки. А какие акции, по-твоему, надо прикупить? – Не знаю. – Да брось, все ты знаешь, – сказал Шустрила. – Мы читали в газете, как ты мог предсказывать котировки любых акций, если хотел. Как ты делал это однажды для развлечения. Ты еще сказал репортерам: просто нужно понимать циклы фондового рынка. – Я ничего вам не подскажу. Постарайтесь понять. Если скажу одному, должен буду… – Не вешай нам лапшу, Фрэнки, – сказал Метис. – И не собирался. В молодости я с удовольствием выполнял все, о чем люди меня просили. Я же не думал, что все так закончится. Мне нравилось быть не таким, как все, но теперь – все, хватит. На свете больше нет таких, как я, и места для меня тоже нет. – То есть ты не поможешь? – спросил Шустрила Эдди. – Я только что все объяснил. – Не поможешь старым друзьям, – с досадой произнес Дилижанс. – Я не могу! Они повернулись, чтобы уйти. – Сраный урод, – вполголоса произнес Метис. Гиббс встал: – Что ты сказал? – Ничего. – А ну повтори. – Хорошо, повторю, – сказал Метис. – Ты урод, долбаный урод. И к тому же убийца. Скольких ты убил, Фрэнки, сидя в вашингтонском кабинете и напрягая мозги? Миллион, два миллиона? Ты не человек! – А ты прав, – сказал Гиббс. – Я не человек, не на самом деле. Я мутант, единственный в своем роде, уникальный и невоспроизводимый. Вы завидуете мне и ненавидите меня, но вынуждены просить у меня помощи. Во время войны я, как дурак, делал все, о чем вы меня просили. Я думал, вы – мой народ. Но вы никогда не оставите меня в покое. И никогда не сочтете своим. – Не распаляйся, Фрэнки. – Шустрила отступил на шаг. – Я спокоен. Просто безнадежно устал и потерян. Куда мне идти? Везде одно и то же. «Сделайте для меня это, мистер Гиббс, сделайте то. Явите маленькое чудо, мистер Гиббс». А если я отказываюсь – «грязный урод!»… Хотите чуда? Правда хотите увидеть? – Возьми себя в руки, Фрэнки, – сказал бармен. – Хорошо, я покажу! Хотите, полетаю? Он оторвался от земли, поднялся метров на пятнадцать в воздух и опустился обратно. – Вот так я летал в космосе. Хотите, чтобы я зажег огонь? – Фрэнк, ради бога! Огонь вырвался из его пальцев, опаляя землю перед ним. Они повернулись, чтобы бежать, и обнаружили, что окружены ревущей стеной пламени. – Вот так я вызываю огонь! – крикнул Гиббс. – Каких еще представлений желаете? Телепортацию? Невидимая сила подхватила Метиса и Шустрилу и швырнула на землю. Мертвенно-бледные, они корчились на траве, задыхаясь и закрывая руками лица от жара. – Что еще могу сделать для вас? – кричал Гиббс. – Мои силы безграничны, прямо как у супермена. Хотите посмотреть, как я управляю ультразвуком? А хотите, сровняю этот город с землей, как сровнял Сталинград? Или, может, хотите узнать, что в действительности случилось с русской Четвертой армией? Так я вам покажу! Черное пятно возникло над головами людей, увеличилось в размерах и начало обволакивать их тела. – Фрэнк! – взвыл Метис, выбегая из парка на улицу. – Ради бога, Фрэнк! Черное облако исчезло. Пламя погасло. – Хорошо, – произнес Гиббс и поднялся в воздух. – Я улетаю. Черт с вами и вашей поганой расой. – Ну и вали! – раздраженно проскрипел Дилижанс. – Он чуть не убил нас! – Я знал, что так будет, – сказал Метис. – Он даже не человек. – И куда он теперь? – спросил Томми Затычка. – На Марс, на Венеру, на Луну – какая разница? – отозвался Дилижанс. – Куда бы он ни пошел, везде его ждет одиночество. Но он это стерпит, ведь он супермен! Фрэнк Гиббс остановился в тридцати метрах над землей, потом медленно опустился назад и приземлился возле Вилли. Он выглядел озадаченным. Вилли День сидел на траве, сложив руки на коленях, на его лице отражалось сожаление. – Ты не убежал, – сказал Гиббс. – Нет. – И не боялся, что я пораню или даже убью тебя? – Не очень. – Почему? – удивился Гиббс. – Ведь я убил людей больше, чем кто-либо другой в истории человечества. Почему ты решил, что я остановлюсь именно сейчас? Вилли День качнул один раз головой. Тень сожаления все еще лежала на его лице. – То были враги, и ты знал, кто они и чего хотят. Убивая их, ты чувствовал свою правоту. Но я не такой, я не враг, так что ты не убил бы и не поранил меня. И кое-что еще… – Что? – Ты человек. Может, следующая ступень в развитии, но все равно человек. А тебя заставили думать, что ты компьютер. Ну да, ты все просчитываешь, но одну вещь все-таки упустил. Гиббс сел на землю рядом с Вилли: – Какую? – Ты не единственный, у кого есть особый талант. На свете много таких людей – ученые, художники, механики, садовники с золотыми руками. – И? – Ты не хочешь помогать никому, потому что не можешь помочь всем. Но разве так рассуждает хирург? Или садовник – разве бросает он работу из-за того, что не может позаботиться обо всех садах на свете? Гиббс долго молчал. С улицы в парк, боязливо поглядывая на Фрэнка, возвращались остальные. – Я не думал… – начал Гиббс, но осекся и резко повернулся к Вилли. – Ты ведь затеял разговор не просто так. Тебе что-то нужно от меня! Что тебе нужно? – Ничего, – сказал Вилли День. – То есть нужно, но не для себя. Для тебя. – Глупости! Чего мне желать, если я и так все могу? – Например, не думать о себе как об уроде. Ты не перестанешь это делать, пока ты один. Тебе нужна помощь. Здесь, в городе, у тебя есть друзья, и они могут помочь. Гиббс обвел взглядом остальных. Они несмело закивали. – Может… по глоточку? – предложил Томми Затычка. – А знаете что? – сказал Гиббс. – Я ни разу не выпивал в кругу друзей. В общем… кажется, я хочу этого больше всего на свете. Вилли поднялся на ноги и принялся отряхивать брюки. – Еще бы, – сказал он. – Ведь ты человек. Лучше сдохнуть