Любительница частного сыска Даша Васильева – 34 12 страница

– Я не доживу до утра, – простонал дядька, – сделай что-нибудь.

– Не имею права, – отказалась Фася.

– Умеешь зубы драть?

– Конечно, но мне пока нельзя заниматься врачебной практикой, – объяснила девушка.

– Давай, удаляй, – приказал посетитель, – нет сил терпеть.

И Афанасия решила нарушить правила, посадила страдальца в кресло и, тщательно изучив проблему, предложила:

– Избавиться от зуба легко, но новый у вас уже не вырастет. Можно попытаться его сохранить.

– Избавь меня от боли, – чуть не зарыдал мужик.

Фася справилась с задачей, она провозилась с пациентом несколько часов и поставила пломбу. Через неделю он приехал снова и сказал:

– Ты на днях получаешь диплом?

– Да, – кивнула девушка и услышала предложение.

– Я директор завода имени Байкова, хочешь работать в нашей поликлинике?

Вот так Фася оказалась на предприятии и вскоре завоевала любовь пациентов. Руководство ценило хорошего врача, сначала предоставило ей комнату в коммуналке, потом пару раз повысило оклад. Афанасия считала, что ей повезло. И тут на работу пришел новый мастер Андрей, который стал оказывать Фасе знаки внимания.

Не буду в деталях описывать, как завязывался и развивался роман, но в один далеко не радостный день Афанасия поняла, что она беременна, и сообщила о малоприятном казусе любовнику. Она знала, что ее кавалер женат и имеет сына, Афанасия не собиралась выходить замуж и разбивать чужую семью, она просто влюбилась в Андрея, но спустя год разобралась в своих чувствах и, поняв, что страсть остывает, решила порвать с кавалером. И тут вдруг беременность. Молодая женщина предполагала, что Андрей перепугается, окажет ей материальную помощь, попросит не болтать об аборте, и их интрижка завершится. Но неожиданно Андрей потребовал оставить ребенка, а когда Афанасия, не хотевшая рожать, решительно ответила: «Нет», начал шантажировать свою подругу.

Мастер откуда-то узнал в подробностях биографию любовницы, а некоторые свои тайны Афанасия вовсе не собиралась предавать огласке, она растерялась и спросила у Андрея:

– Зачем тебе младенец и как Алевтина отнесется к появлению малыша?

Любовник понес невероятную чушь. С самым серьезным видом он рассказал Афанасии, что является потомком древнего рода.

– Мой предок – Ричард Львиное Сердце, – с горящими глазами вещал Андрей, – в тысяча девятьсот семнадцатом году он прибыл в Россию в качестве личного гостя царя, был застигнут революцией и не смог вернуться на родину.

– Ричард Львиное Сердце жил гораздо раньше, – попыталась отрезвить Андрея Афанасия, – он никак не мог водить знакомство с Николаем Вторым.

– Ты не поняла, – рассердился мастер, – мой род древний, в Россию прибыл Ричард Львиное Сердце Пятнадцатый, я, соответственно, Шестнадцатый!

Фася испугалась. Если учесть, что в советское время выходцы из дворянских семей, боясь преследования, тщательно скрывали правду о своем происхождении, поведение Андрея казалось ей безумием.

Очевидно, все эти мысли отразились на лице Фаси, потому что любовник вдруг сказал:

– Почему я не боюсь твоего доноса в органы? Да очень просто, мы состоим в связи. Меня выгонят из Москвы – и тебя следом, поэтому я ничем не рискую, знаю, ты будешь держать язык за зубами.

– Предположим, что рассказанное тобой правда, – осторожно сказала Афанасия, – но при чем тут наш общий ребенок?

Андрей вздернул подбородок:

– Тебе не понять человека благородного происхождения.

– Смилостивись, барин, разъясни сенной девке суть, – заерничала Афанасия.

Но Андрей неожиданно улыбнулся, ему явно пришлось по душе кривляние подруги.

– Главная цель моей жизни – оставить достойного наследника, – торжественно сказал он, – линия не может прерваться. На свет должен явиться Ричард Львиное Сердце Семнадцатый.

Вот тут Фася поняла, что Андрей только кажется нормальным человеком, на самом деле он псих, которому до сих пор весьма удачно удавалось маскировать свое сумасшествие.

– Прекрасно, – кивнула она, – отличная идея.

– Ты согласна! – ликовал Андрей.

– Конечно, конечно, – твердила Афанасия, желая лишь одного, унести ноги подальше от «Ричарда».

Следующую неделю она, соблюдая крайнюю осторожность, искала подпольного гинеколога. В те годы в СССР аборты были запрещены, и в тюрьму попадали обе стороны: врач и женщина, надумавшая избавиться от плода. Афанасия хотела сохранить тайну и избежать встреч с Андреем, но любовник проявлял крайнюю активность и мешал ей своим назойливым присутствием. Два раза у молодой женщины срывалась встреча с доктором, потому что она не смогла скрыться от Андрея, шедшего за ней следом.

– Оставь меня в покое, – в конце концов категорично приказала Афанасия прилипале.

– Я не о тебе беспокоюсь, а о наследнике, – прозвучало в ответ. – Нам необходимо обсудить детали родов.

Афанасия обозлилась, забыв об осторожности, позвонила Алевтине Глебовне и без обиняков заявила:

– Я беременна от вашего мужа, у нас есть повод для беседы.

– Хорошо, – прозвучало из трубки, – вас не затруднит подъехать в Центральный парк культуры и отдыха? Буду ждать вас через час на скамейке у аттракционов.

Когда Афанасия пришла в назначенное место, там на лавочке уже сидела худенькая женщина с некрасивым лицом.

– Вы такая симпатичная! – воскликнула она, когда Фася пристроилась рядом. – Мальчик должен родиться прекрасным!

Афанасия растерялась, она ожидала другой реакции, но взяла себя в руки и сказала:

– Вам не кажется, что Андрей болен?

– Он абсолютно здоров, – заявила Алевтина, – никаких проблем с сердцем, легкими, печенью.

– Ваш супруг сумасшедший, – Афанасия покрутила пальцем у виска.

– Конечно, нет, – возразила жена.

– Неужели вы не слышали чушь про Ричарда Львиное Сердце? – спросила Фася. – У вас есть ребенок, если не о себе, так хоть о нем подумайте и отвезите Андрея к психиатру. Могу дать телефон опытного специалиста, правда, он берет недешево, но лечит на дому, соблюдает полнейшую конфиденциальность. В наше время опасно болтать языком! От меня вам неприятностей не будет, я сделаю аборт и никогда не подойду к Андрею ближе чем на километр. Но если вы его не вылечите и не запретите бегать по бабам, случится беда, – на одном дыхании выпалила Афанасия.

Алевтина молчала, судорожно ковыряя песок носком поношенной туфли. Афанасия окинула ее внимательным взглядом и не удержалась от возгласа:

– Понятно, почему от тебя муж налево ходит!

Собеседница опустила голову, а Фасю понесло:

– Глянь на себя в зеркало! Волосы немытые, и ты их, похоже, сама ножницами обкромсала! Лицо неухоженное, без пудры, брови клочками, ресницы не накрашены! Платье мятое, обувь из бабкиного сундука, и маникюр ты никогда не делала. Посмотри вокруг! Женщины за собой следят, чтобы мужей не разочаровывать! Иди в парикмахерскую, сделай перманент, купи или сшей симпатичный сарафанчик, сейчас, между прочим, лето, какого черта ты ходишь в плотных чулках и осенних туфлях? Мужчины любят глазами, а ты не вызываешь ни малейшего желания на тебя смотреть. Извини за резкость!

– Ты права, – прошептала Алевтина, – но у меня вчера был приступ, я еще не оклемалась полностью. Я по парикмахерским не хожу, но голову всегда мою, просто сегодня побоялась ее опускать, кружится. А чулки… я мерзну от болезни. Понимаешь… у меня эпилепсия.

Афанасия почувствовала угрызения совести:

– Прости, пожалуйста, я не знала!

Алевтина покраснела:

– Ничего, пустяки. Скажи, ты кого-нибудь любила? Печать в паспорте есть?

– Официально отношений я не оформляла, но на отсутствие кавалеров не жалуюсь, – ответила Фася.

– Я про любовь, – перебила Алевтина, – чтобы за милым, несмотря ни на что, в огонь или воду хотелось броситься! Когда свет клином на одном человеке сошелся, и ты понимаешь: если он от тебя уйдет – ты умрешь через час; когда осознаешь: ради жизни с ним ты выполнишь любой его приказ, прыгнешь в пропасть, съешь яд, задушишь родную мать.

– Нет, – опешила Афанасия, – слава богу, я не испытывала подобных чувств и очень надеюсь, что не стану жертвой столь разрушительной страсти.

– Я вот так люблю Андрея, – еле слышно сказала Алевтина, – он лучший на свете, а его фантазия насчет Ричарда Львиное Сердце не самая плохая. Андрюша не пьет, не курит, он всего лишь хочет иметь наследника! Что в этом плохого?

– Ничего, – пробормотала Фася, – кроме одного: младенца предстоит родить любовнице, а не законной жене, и, насколько я знаю, у вас уже есть сын!

– Выслушай меня внимательно, – взмолилась Алевтина, – Ленечка болен, ему эпилепсия передалась, бывают припадки.

– Неприятно, – согласилась Афанасия, – медицина на современном этапе не способна излечить эту болезнь, но твой мальчик умственно полноценен, это же не шизофрения! Ребенку необходимо пить лекарства и беречься от волнений.

Алевтина вынула из сумочки носовой платок и стала его комкать.

– Я мечтала выйти замуж за Андрея и ради этого пообещала ему родить много здоровых детей. У Стефанова были и другие кандидатки на роль супруги, намного красивее и умнее меня, но все они отпали. Главным в своей жизни Андрюша считает рождение ребенка, наследника, Ричарда Семнадцатого, поэтому он попросил меня пройти медицинское обследование, диспансеризацию. Здоровье ребенка зависит от состояния матери.

– Отличная идея, – съехидничала Афанасия, но Аля не поняла насмешки.

– Вот именно! – обрадовалась она. – Но женщины дуры! Ни одна не согласилась, еще и оскорбляли Андрюшу, услышав его предложение.

– А ты согласилась? – спросила Фася.

– С радостью! Понимала, Андрюша очень ответственный человек, не мотылек, – Аля принялась нахваливать мужа, – мое здоровье оказалось богатырским, мы сыграли свадьбу, я сразу забеременела. Но во время родов у меня случился эпилептический припадок.

Афанасия с жалостью посмотрела на собеседницу.

– Эта болезнь не всегда диагностируется с детства. Порой эпилепсия просыпается в период бурного роста человека, лет в четырнадцать, либо при первых родах.

Алевтина прижала руки к груди.

– Как я хотела, чтобы мальчик оказался здоров! Но нет! Леня болен, мы, конечно, боремся за него, но Леонид не может продолжать линию Ричарда Львиное Сердце. Нужен здоровый ребенок. Понимаешь? Я родить не могу, ну где гарантия, что второй сын тоже не получит эпилепсию? Есть лишь один выход, родить малыша от другой.

– Идиотство! – подскочила Фася. – А ты дура! Твой расчудесный Андрюшенька бросит тебя и женится на той, кто произведет на свет этого Семнадцатого! Оцени шаткость своего положения! Рядом с тобой не Ричард Львиное Сердце, а Ричард Львиные ноги, он так и будет по бабам бегать, пока не получит здорового наследника. Это не похоже на поведение благородного рыцаря.

– Нет, – торжественно заявила Аля, – он будет жить со мной до смерти!

– Что же является гарантией нерушимости вашей семьи? – прищурилась Фася.

– В роду Ричардов никогда не было разводов, – возвестила Алевтина. – Андрюша чтит память предков, мы останемся вместе. Роди нам сына!

Афанасия встала со скамейки:

– У Андрея явно душевное заболевание, немедленно займись его лечением, да и тебе не мешает обратиться к психиатру. Я сумасшедших плодить не собираюсь, поэтому сделаю аборт. Андрею передай: пусть оставит меня в покое, а я никому не сообщу о Ричарде Львиные ноги!

– Он Львиное Сердце, – поправила Аля.

– Извини, – поморщилась Афанасия, – второе прозвище лучше отражает суть дела. И отчего вы с ним уверены, что я рожу мальчика? Вдруг будет девочка? Куда денете малышку?

– У Андрея в семье рождаются только мужчины, – возвестила Алевтина, – никаких девок!

Афанасия махнула рукой и ушла. А что можно было сказать жене Стефанова?

Глава 26

На следующий день Фася позвонила главврачу и попросила отпустить ее на неделю за свой счет. Начальство пошло ей навстречу, и она поехала к подпольному гинекологу. Врач, осмотрев пациентку, крякнул.

– Что-то не так? – насторожилась Фася.

– Я не могу сделать вам аборт, – протянул специалист.

– Почему? – испугалась Афанасия.

– У вас большой срок, почти шестнадцать недель!

– Вы ошибаетесь, – возразила Фася, – у меня небольшая задержка, кстати, я сама врач.

– Мда? – скорчил гримасу доктор. – Небось дерматолог?

– Стоматолог, – в рифму ответила беременная.

– Тоже мимо, – сказал акушер. – Будь вы гинекологом, знали бы, что порой цикл не нарушается, но беременность спокойно развивается.

Афанасия ощутила озноб.

– И как мне быть?

Врач пошел мыть руки.

– Аборт запрещен законом, но на малом сроке я готов помочь женщине, попавшей в неприятность. В вашем же случае речь пойдет об искусственных родах, тут я не помощник. И сильно сомневаюсь, что вы сможете найти врача, который согласится на такую авантюру. Бабки в деревнях берутся вытравить плод, но сразу хочу предупредить, очень велика опасность навсегда остаться в селе на местном кладбище. Рожайте, милочка.

– Я не замужем и хочу продолжать работать, – растерялась Афанасия.

– О последствиях следовало подумать до беременности, – пожал плечами врач.

Фася решила не сдаваться и нашла еще несколько докторов, но они, словно сговорившись, наотрез отказались заниматься ею, тогда женщина отправилась к знахарке в Подмосковье. Но когда неопрятная старуха завела Фасю в грязный сарай, где стоял стол, покрытый плохо отмытой клеенкой, стоматолог моментально оценила санитарное состояние «операционной» и убежала прочь. Оставалось лишь одно, и Афанасия позвонила Алевтине.

– Не может быть, – потрясенно сказала я, когда Марлена Сергеевна перевела дух, – бабушка не могла бросить новорожденного сына!

Кирпичникова покосилась на меня.

– Все в молодости совершают ошибки. В двадцать лет мы одни люди, в тридцать другие, а в сорок опять кардинально меняемся.

– Не верю, – уперлась я. – Афанасия не такая!

Марлена подперла щеку кулаком.

– Доказательств никаких представить не могу, но рассказ подруги помню великолепно. У нее был маленький живот, никто ничего не заподозрил. За пару недель до родов Фася ушла в очередной отпуск и через двадцать четыре дня вернулась на службу. Выглядела она плохо, похудела, осунулась, а на сочувствующие замечания коллег отвечала: «Не повезло мне. Поехала в санаторий, в первый же день отравилась в столовой, попала в местную больницу и провалялась почти весь отпуск на койке».

– Но как Андрею удалось оформить Юру на себя? – поинтересовалась я.

Марлена почесала переносицу.

– Понятия не имею. Но вскоре после того, как мальчик очутился у мастера, Стефанова отправили учиться, а потом перевели с повышением на другой завод. Андрей исчез из жизни Афанасии, она была рада удачно сложившимся обстоятельствам, покидать клинику ей не хотелось, но и сталкиваться с бывшим любовником претило. А тут все замечательно устроилось.

Фася осталась в клинике, вышла замуж, родила мальчика, назвала его Игорем, вскоре ее муж скончался, она снова вступила в брак и казалась вполне счастливой.

Но через достаточно длительное время судьба дала крен, на завод имени Байкова вернулся Андрей Григорьевич, сделавший отличную карьеру. Теперь Стефанов занимал пост замдиректора, а местные сплетники шептали по углам:

– Через пять лет генеральный на пенсию уйдет, вместо него Андрея назначат.

Сами понимаете, никакой радости от появления Андрея Афанасия не испытала, наоборот, ощутила беспокойство. Менять работу она не планировала, на старом месте у нее была хорошая зарплата, паек, уважение коллектива и возможность принимать «левых» пациентов в отдельном кабинете. Но потом волнение ушло. Андрей Григорьевич был одним из руководителей завода, а не больницы. Афанасии не надо было ходить в его кабинет, она не сталкивалась с ним ни в коридорах, ни в цехах. В местную клинику Стефанов не заглядывал, вероятно, он тоже не желал столкнуться нос к носу с родной матерью своего сына. Удобное для всех положение сохранялось несколько лет, а потом Фася совершенно случайно узнала, что Игорь и Юрий встречаются, более того, они дружат.

– И откуда к ней пришла информация? – поразилась я.

Марлена Сергеевна выдвинула ящик стола и стала в нем рыться.

– Не знаю, она мне об этом ничего не сказала. Просто объяснила, что пришла в ужас. Ведь ни муж Михаил, ни тем более Игорь не знали об ее ошибке молодости. Афанасия испугалась и в конце концов решилась поговорить с Игорем. А тот неожиданно заявил:

– Мама, я тебя не осуждаю и ничего не расскажу папе. Но я всегда мечтал иметь брата, и теперь от него не откажусь! В той семье, где воспитывался Юрий, его не понимают, он тоже искал родную душу. Не волнуйся, Юра никогда не придет к нам домой, брат знает, что тебе навряд ли захочется его видеть, он очень тонкий человек и трепетно относится к женщине, родившей его на свет. У Юры нет ни малейшего желания упрекать тебя, он понимает, что обстоятельства могут загнать человека в угол и что его появление, скорее всего, обозлит моего папу. На беду, мы невероятно похожи, просто близнецы. Повторяю, не переживай, мы оба тебя любим, не хотим скандалов, но и не собираемся разлучаться.

– Благородно, – оценила я поведение своего отца.

Марлена задвинула ящик.

– Да. Вот только Фася отчего-то сказала: «Юрий плохой мальчик. Игорю нужно держаться от него подальше».

Я заерзала на стуле.

В детстве мне позволялось играть не со всеми ребятами в нашем дворе. В особенности моей бабушке не нравилась девочка по имени Лена, и Афанасия всеми силами пыталась разрушить нашу дружбу. Если приятельница звала меня в гости, то я, спрашивая у бабушки разрешения, всякий раз слышала:

– Только не сегодня, мы идем к врачу (в зоопарк, на рынок, проведать тетю Машу).

Находилась сотня причин, чтобы я не переступила порог квартиры Ленки. В конце концов бабушка не выдержала и откровенно сказала:

– Она плохая девочка, лучше дружи с Катюшей.

Но меня как магнитом тянуло к запретному плоду, поэтому я стала посещать подругу тайком. У Ленки было так интересно! Ее отец, дядя Андрей, умел играть на гитаре и пел песни с непонятными словами «урка», «чалиться», «гопник». Я стеснялась спросить значение этих выражений и предпочитала молча лакомиться ужином, который готовила мать Лены. Дома мне такой вкусной еды не предлагали. Тетя Надя варила картошку, ставила ее на стол прямо в кастрюле и вспарывала банку рыбных консервов. Поверьте, это было божественно вкусно! Ленке разрешали приходить домой около полуночи, никто не заставлял ее натягивать зимой рейтузы, не проверял дневник, не ругал за двойки, не водил на нудные концерты в консерваторию, не приказывал читать ужасную книгу про Муму и не запрещал приводить домой разношерстные компании приятелей. Представляете, как я ей завидовала?

Один раз четырнадцатилетняя Ленка попросила меня об услуге.

– Ерундовое дело, – небрежно сказала она, – постоишь у двери, пока я в одном доме пошурую, покараулишь и шумнешь, если хозяева появятся.

– Наверное, нехорошо без спроса лезть в чужую квартиру, – промямлила я.

– Боишься? – прищурилась подруга. – Ладно, ты еще маленькая!

– Мне уже тринадцать! – возмутилась я. – Непременно приду.

– В одиннадцать у метро, – приказала Лена.

Моя бабушка обычно укладывалась спать после окончания программы «Время», и я планировала втихаря удрать к подруге. Но именно в тот вечер у Афанасии случился гипертонический криз, пришлось вызывать «Скорую» и сидеть с бабулей, ясное дело, бросить ее я не могла и на следующее утро шла в школу с тяжелым сердцем. Ну что скажет мне Лена? Назовет предательницей? Но подруга не появилась на занятиях, а после уроков ее одноклассницы сообщили ужасную новость: вчера Елену арестовала милиция, вместе с ней в отделение попали две ее подруги. Мне стало страшно, потом появилось чувство благодарности бабуле, которая, сама не зная об этом, спасла меня от беды.

Через три года в моей жизни появилась другая плохая девочка Нина Ласкина. Ее папа дантист и мама хирург хотели, чтобы дочь поступила в медицинский, продолжила семейную династию. Но Нинка мечтала стать певицей и вечно бегала по каким-то полулегальным квартирным концертам, общалась с длинноволосыми парнями, странно одевалась и постоянно ругалась с родителями, которые изо всех сил хотели превратить гадкую девчонку в полезного члена общества. В конце концов Нина бросила школу, сбежала от предков в Питер, ее со скандалом привезли назад, но Ласкина снова утекла, на этот раз куда-то за Уральские горы. В институт она не поступила, решила обойтись без высшего образования.

– В семье не без урода, – вздыхала моя бабушка, – даже у приличных людей подчас вырастают ущербные дети! Очень плохая девочка! От нее следует держаться как можно дальше.

Прошли годы, Лена пропала из моей жизни, последний раз я ее видела у метро, совершенно пьяную в компании бомжей, и не решилась подойти к подруге детства. А вот Нинку часто вижу на экране телевизора. Ласкина не стала певицей, она крупный продюсер, «звездозажигатель», одна из первых лиц в нашем шоу-бизнесе, отлично зарабатывает и содержит своих родителей-пенсионеров.

Две плохие девочки из нашего двора, хулиганки, между которыми моя бабушка поставила знак равенства, выросли полярными людьми. Отчего так получилось? Я не могу дать ответа на этот вопрос, просто скажу: порой неудачные дети становятся гениальными личностями.

Оставалось понять, к какой категории «плохих деток» принадлежал Юра и почему Афанасия старалась оградить Игоря от его влияния.

– Фася спасла меня от Стефанова, – продолжала Марлена, – а спустя какое-то время она уволилась. Совершенно внезапно, никого не предупредив, даже меня. Просто однажды не вышла на работу. Главврач объяснил сотрудникам, что она покинула службу по семейным обстоятельствам.

Марлена обиделась на подругу, которая не сообщила ей о своих планах, и целых полгода дулась на Афанасию, но потом все же решила поздравить ее с днем рождения и позвонила ей домой.

Женский голос ответил:

– Прежние жильцы уехали.

– Куда? – удивилась Мара. – Подскажите телефон или адрес.

– Я не знаю, – произнесла незнакомка.

– Пожалуйста, мне очень надо, – стала просить Марлена, – неужели вам лень посмотреть в книжку? Я сама меняла комнату и знаю, люди всегда оставляют новые координаты тем, кто въезжает на их место!

– Я не лентяйка и не вредина, – отбрила девица, потом пояснила. – Здесь был обмен по цепочке, в нем десять квартир участвовало, не напрямую менялись, я понятия не имею, кто тут прежде жил.

Вот так Марлена потеряла Фасю из вида, больше они не встречались.

– Но я до сих пор продолжаю считать Афанасию своим другом – произнесла Мара, – мне, кстати, очень хотелось, чтобы Стефанов ушел со службы, и он уволился.

– Это странно, если учесть, что ему пророчили место генерального директора, – подчеркнула я.

Кирпичникова хмыкнула:

– Согласна, но он ушел буквально через неделю после увольнения Афанасии.

– Что же повлияло на его решение?

– Ну это вопрос не ко мне, – улыбнулась Марлена Сергеевна, – разные слухи по заводу бродили.

– Например?

– Андрей Григорьевич заработал инсульт, потому что его жена пыталась покончить с собой, но ее откачали и отправили в психушку.

– Каким образом Афанасия заставила Стефанова отказаться от вас?

– Это тоже осталось для меня тайной, Фася, очевидно, знала про Андрея нечто постыдное, но что именно? До сих пор теряюсь в догадках. Хотя я уже много лет не вспоминаю Стефанова.

– Он жив?

– Маловероятно, – усмехнулась Мара. – Можно теперь я задам тебе вопрос?

– Пожалуйста, надеюсь, смогу ответить.

– Фасенька была счастлива?

Я вздрогнула и быстро ответила:

– Да, очень!

– Она умерла от болезни?

– Верно.

– Не мучилась перед смертью?

– Нет, – успокоила я Марлену, – старость у бабушки была счастливой, мы очень любили друг друга, жили душа в душу, не испытывали больших материальных проблем.

– Слава богу, – перекрестилась Кирпичникова, – у нее было много переживаний в прошлом, рада слышать, что вечер жизни принес ей радость. Я вот тоже в ладу с собой. Детей, правда, нет, тот аборт аукнулся, но я вполне благополучна, у меня есть замечательная крестница и пудель. На работе ценят и, несмотря на возраст, вон не гонят. Очень надеюсь, что тот свет и впрямь существует, и добрый Господь разрешит нам с Фасей встретиться.

Я попрощалась с Марленой, спустилась к машине и схватила пачку сигарет. Не стоит будить спящих собак и ворошить прошлое. Из тщательно запертого и задвинутого в самый дальний угол сундука могут вырваться настоящие монстры. Была ли счастлива моя бабушка, уходя из жизни? Еще месяц назад я бы уверенно ответила:

– Да. Мы не купались в роскоши, у нас бывали ужины из пустых макарон, но уныния мы никогда не испытывали.

Но сейчас, учитывая то, что у бабули, оказывается, имелось два сына, причем один покончил с собой в тюрьме, а второй рос в чужой семье, я уже в этом не так уверена. Наверное, Афанасия думала о брошенном мальчике и вспоминала Игоря. Вероятно, бабулю беспокоила судьба моей матери Анны Корольковой. Может, они встречались? Тайком? Афанасия ухитрилась воспитать меня, не сказав ни слова правды о моих родителях. Ох, боюсь, не было у бабули мира в душе, жаль, что она считала меня глупой свиристелкой, не способной хранить тайны и нести ответственность за свои решения. Хотя, надо быть честной, в год смерти Фаси я таковой и была, думала только о любви, мечтала найти хорошего мужа, завести семью, получить большую квартиру. Интересно, как бы оценила бабуля внучку сегодня? Понравилось бы ей, что я гоняюсь за призраками, пытаясь найти Анну Королькову? И на все эти вопросы мне никогда не получить ответа.

Глава 27

Резкий звонок мобильного вырвал меня из невеселых мыслей.

– Дарь Иванна, – прошептала Ирка, – скорей! Сюда!

– Что случилось? – испугалась я. – Ураган сорвал крышу с дома? Пожар? Наводнение? Тема

[13]

опять решил жениться?

– Все намного хуже!

– Все живы?

– Пока да!

– Что значит «пока»? – похолодела я.

Ирка, понизив голос до минимума, шептала неразборчивые фразы.

– Говори громче! – приказала я.

– Не могу, – еле слышно отозвалась домработница, – он ходит по дому! Если начинаю кричать – кидается!

– Кто? – опешила я.

– ОН, – повторила Ира.

– Немедленно звони на охрану! Нажми тревожную кнопку! – закричала я, заводя машину.

– Охранники ЕГО ловить не станут! – простонала Ирка. – Я в доме одна! Господи! Дарь Иванна, после моей смерти не выгоняйте Ваньку, он хоть и дурак, но честный. Деньги на похороны в шкафу, под бельем, которое мне Ольга на позапрошлый Новый год подарила. Я комплект ни разу не надела, берегла для особого случая, вы в гроб мне этот лифчик с трусами натяните, при жизни я в стрингах ходить не могу, а на кладбище охота красивой отправиться.

– Ириша, я уже несусь по Волоколамке, – я попыталась успокоить домработницу.

– Платье хочу в гробу зеленое, – талдычила она, – колготки новые, ажурные, платок с лошадями, ну тот дорогущий, что вы на Восьмое марта мне презентовали!

– Шелковые изделия от фирмы «Гермес» всегда на пике моды, но их не принято повязывать в последний путь, – возразила я.

– Да? Но я хочу именно шаль с конями, – уперлась Ира.

– Платье зеленое, а на голове шаль цвета поросенка, больного краснухой? – возмутилась я. – Фу! Если одежда яркая, аксессуары должны быть малозаметными. Допустим, туфли светло-бежевые и сумочка им в тон.

– Ридикюль! – воскликнула домработница. – Совсем забыла! Вот беда! У меня нету подходящего для гроба!

– Зачем он тебе? – попыталась я образумить Ирку.

– Как? – с негодованием сказала она. – Мобильный, расческа, косметичка, носовой платок, калькулятор, леденцы от кашля, цитрамон, заколки… И куда все это деть? По карманам рассовать? Кстати, в шелковом платье их и нет, оно по фигуре облегающее!

– Калькулятор? – поразилась я.

– Без него я по магазинам не хожу, – пояснила Ира, – продавцы постоянно обмануть норовят!

– Сильно сомневаюсь, что на том свете он тебе понадобится, – не удержалась я.

– Жаба меня душит, – бубнила Ирка, не обращая внимания на мои слова, – я давно о сумочке мечтала, но деньги-то жалко! Вот и откладывала покупку. А теперь перед смертью спохватилась, да поздно! Ну не ложиться же в гроб с торбой, с которой на рынок езжу! Стыдобища! Дарь Иванна!!!

– Рулю по Ново-Рижской трассе, – приврала я, пролетая по МКАД мимо поворота на Строгино, – иду со скоростью сто сорок километров!

– Дайте мне поносить ту лаковую штучку, что вам Манюня из Лондона привезла, – попросила Ирка.

– Песочного цвета, из сжатой кожи, с застежкой в виде собачки? – уточнила я.

– Да!

– Никогда! – выпалила я. – Она мне самой очень нравится! И потом, что значит «поносить»? Если ты ее с собой в гроб заберешь, то шикарная вещь назад ко мне не вернется. В этом случае уместен глагол «подарить», но я не готова расстаться с сумочкой!

– Вот оно как, – начала было Ира и замолчала.

– Эй-эй, – испугалась я, – говори!

Из трубки послышался возмущенный лай, грохот, визг… Потом полетели частые гудки. Утопив педаль газа в пол, я, одной рукой держа руль, второй ухитрилась набрать номер.