Сост. В. Аталиков. 19 страница

Безопасность общества обеспечивается у них так же, как и у других горских народов. Самая
священная их добродетель это гостеприимство (канаклык), как святая и неприкосновенная: однако у них допускается и кровная месть для поддержания вольности; это порок, который считается самым безобразным во всех обществах, признающих закон. Зато зависть, это ужасное чувство у цивилизованных народов, им совершенно неизвестна. Все это имеет силу, в большей или меньшей степени, у их соседей: чеченцев, гихов и аттигеров, с которыми они одного происхождения и говорят на одном и том же языке. Они частично понимают и татарский язык, однако не имеют письменности и опыта в искусствах, кроме изготовления оружия.

Их история неизвестна, как и история всех кавказских народов, и еще менее исследована, так как они не составляют цельной народности, но являются беженцами из вытесненных народов.

Иностранцы и торговые люди редко бывают у них, так как у них нет ничего лишнего, а свои малые потребности они обеспечивают себе сами.

У них есть кое-какие элементы естественной религии; они почитают высшее существо, верят в будущую жизнь и проявляют, из древнего установления, большую склонность к христианской религии. Убранство надгробных памятников устроено у них на магометан­ский манер, с деревянными тюрбанами и с установленными на них шестами со знаменами; вероятно, это заимствовано ими у соседей. Их конституция, поскольку каждый живет без закона, демократическая, ибо в случае всеобщей опасности они решают дела всенародным голосованием; в частных же делах используется кулачное право. В случае возникновения ссор между фамилиями народ принуждает их к мирному соглашению. Как и ингуши, они носят небольшой шит, пятифутовой длины копье, хорошее ружье и легкую саблю, не считая кинжала и ножа. Короткая пика с одним крючком служит им частично в качестве подставки для ружья, причем комель и стержень у нее очень легкие; она чаще всего находится под щитом, а в случае крайней необходимости используется как дротик.

Отражение удара щитом рассматривается у них как великое умение, и несколько бойцов не могут причинить одному из них никакого вреда. Древний арбалет вышел у них из употребления вследствие появления огнестрельного оружия, и теперь он остается у них лишь как забава для детей. Щит изготавливается из прочнейшей дубленой кожи. Он слегка овальный и в длину больше аршина. На концентрической окружности гвоздями приклепан железный лист, он достаточно прочен против сабельных ударов. На его внутренней стороне прикре­плены два ремня для рук, а также прибита войлочная подушка. Еще один более длинный ремень служит для того, чтобы подвешивать шит на плечо во время похода. Без щита и короткой пики они не выходят из дома, и никого в деревне нельзя увидеть невооруженным. Когда они стоят или разговаривают друг с другом, то опираются на копья и держат свои щиты в левой руке.

Я осмотрел их долину и насчитал в ней одиннадцать башен, которые лежали разрушенными в некотором расстоянии от их жилищ.

В 8 верстах южнее, под высокими скалистыми горами, протянувшись с запада на восток, на­ходятся самые большие и самые удаленные деревни, к которым ведет узкий проход между Фортаном и западными предгорьями. Они живут скотоводством и немного занимаются земледелием. Их самое большое земляное сооружение находится в начале равнины; из-за страха перед нападениями оно лежит недостроенным. Сейчас они могут выставить в поле не более 700 полностью вооруженных воинов, хотя прежде были сильнее.

Благоприятный климат обеспечивает им долголетие, но из-за раздоров они проживают только около четверти века, и сейчас их полному искоренению мешает только многоженство.

В полдень ко мне явился молодой чеченец с сообщением, что его народ ввиду приближе­ния русского отряда пребывает в беспокойстве; женщины и дети убежали в лес; патрули, высланные вчера, возвращаясь в свои деревни, заметили на рассвете русских в своей мест­ности. Он принес это сообщение от своих сородичей. Я уверил его, насколько мог, что это преувеличенное известие, но если они упорствуют в своем заблуждении, то я должен буду выступить против чеченцев сразу же после того, как присоединюсь к остальным. Этой отговоркой я сумел скрыть свой обратный путь и решил вернуться назад незамеченным к своему отряду через лес под горами, выполнив одновременно главную задачу обозрение чеченских местностей.

Ввиду опасности карабулаки обеспечили меня конвоем и поддержкой, без которых я мог бы задержаться; они уверяли меня, что должны сопровождать меня верхом на лошадях. Их неожиданная услужливость и скакание на лошадях показались мне в моем удручающем положении несколько сомнительными, особенно когда при скоплении народа андреевский князь начал поносить кабардинских князей. Я поспешил прочь, не дожидаясь их конвоя, приказав им не следовать за мной, а побеспокоить их врагов на другой стороне.

Я пошел открытой дорогой через редкий лес на востоке к реке Гиха, на которой выше, под горами, живет народ того же названия, происходящий от чеченцев.

РЕКА ГИХА

Гиха это маленькая речка, которая течет с высоких гор на востоке по равнине и сливается с русским Фортаном до того, как они обе впадают в правый берег Сунжи. На ее левом берегу находится небольшой, а на правом берегу более высокий холм, между которыми идет не­большой лесок. Я проследовал через него до того места, где он соединяется с непроходимым лесом на русском Фортане.

РУССКИЙ ФОРТАН

Эта река получила свое название от русских беженцев и староверов, которые некогда посе­лились здесь. Я полагаю, что гребенские казаки, которые сейчас живут на Тереке, получили свое название от тех гор, на которых они поселились первоначально. К числу доказательств этого можно отнести множество греческих крестов, которые стоят в этой местности на могилах. Эта местность сейчас ими оставлена, и теперь там живет чеченский род, который называет себя Аттайя; через 7 верст я достиг их жилищ.

Через 10 верст поднимающийся над лесом дым открыл мне позицию чеченских деревень. Их трудно было увидеть в густом лесу, который расширяется в северную сторону.

РЕКА АРГУН

Через эти большие леса течет Аргун, большая стремительная река, соединяющаяся у теплых источников с Сунжей, которая у Щедрина впадает в Терек. На правом берегу Терека, у его ис­тока, стоит гора; на этой высокой крутой горе через подзорную трубу я увидел башню.

Дорога к жилищам чеченцев идет по узкой и трудной лесной тропе. При нападении на них они перекрывают эту тропу и стреляют в противника из-за деревьев. Когда обнаруживается наше нападение на них, они от Щедрина до Чевелонны находят себе помощь в горах, в узких ущельях, в лесах длиной в полдня пути преодолевают тысячи препятствий, особенно кава­лерия, которая обычно используется в таких случаях, и она неожиданно и быстро приходит к ним. Тогда стоят их хижины покинутыми до тех пор, пока они скрываются в ущельях и лесах, и возвращаются в них, когда минует опасность.

Нельзя ли при таких обстоятельствах подойти поближе к их жилищам со стороны Кабарды, с западной стороны, которая удобнее и лучше? Можно по равнине Малой Кабарды по лесу подойти к их жилищам и по верхней Кумыкской дороге обойти и окружить их. Если бы вы­шеназванное их отступление в горы было тогда перерезано, тогда они не смогли бы надеяться на какую-либо помощь. Оккупация реки Сунжи вместе с горскими народами, живущими на ней, могла бы послужить предотвращению жестоких набегов их беспокойных отрядов на нашу линию. Жители Малой Кабарды и карабулаки охотно сожгли бы эту местность, если бы могли надеяться на помощь со стороны русских; тогда Грузинская и Горная дороги снова стали бы открытыми и безопасность движения была бы обеспечена.
Отсюда я пошел на север через лес, который тянется на 15 верст до Сунжи, затем повернул на запад, легко перейдя Аксай, который широко разлился и образовал островки. Здесь я решил во избежание опасности уклониться от Сунжи в степь и, идя прямо на юго-запад, выйти к оставленному позади моему отряду. Я уже приблизился к нему на 5 верст, когда мой авангард заметил один отряд, который сначала поспешил к нам навстречу, но затем снова удалился. Мы поспешили к оставшимся в лесу, которых и нашли спрятавшимися в страхе и ужасе за деревьями. В течение двух часов они были обнаружены и окружены, и сдались без серьезного сопротивления, поскольку наше появление было для них совершенно неожи­данным. Это были как раз те, кого мы заметили раньше и которые были отогнаны в горы, где они, вероятно, прятались прошлой ночью.

Два казака, которые сидели в карауле на деревьях, подвергались опасности, вследствие чего один убежал через реку, а другой пропал перед самым моим прибытием. Оставив западные возвышенности и найдя тыл свободным, я вывел отряд из леса на Сунже и пошел вверх вдоль реки. Через 7 верст мы наткнулись на пропавшего казака, которого его похитители утащили в лес недалеко от нашего поста.

Некоторое время спустя мы снова заметили на западных высотах две группы численностью от 3 до 7 человек, которые наблюдали за нами с расстояния в 3 версты. В конце концов я обманул их тем, что незаметно послал против них через ущелье 20 казаков, которые их разо­гнали и преследовали. Один старик, брошенный ими, стал нашим пленником; остальных наши изнуренные лошади не могли преследовать. Этот старик подтвердил то, что нам было прекрасно известно: что о наших планах и силах им ничего неизвестно, так же, как и о нашем неожиданном нападении на их деревни; все другие ушли в свои жилища, только он один с некоторыми задержался на охоте. По его просьбе, учитывая его преклонный возраст, я отпустил его на свободу.

Возвышенности, которые тянутся на запад параллельно реке, простираются на 30 верст выше нашего ночного лагеря на Сунже и замыкаются холмом на берегу этой реки. От этого холма горы поворачивают на юго-запад, а главный хребет на запад, к Татартупу, где лежат деревни ахловцев и малокабардинцев. Река Назиран вытекает с южных склонов этих возвышенностей, течет под ними до вышеназванного холма и впадает в Сунжу. Мы подошли к одному холму, на котором стоит большой надмогильный камень, и пошли дальше через отмели Назирана по крутой дороге по лежащим на его правом берегу возвышенностям.

РЕКА НАЗИРАН

Назиран небольшая река, которая бежит на северо-восток по болотам, заросшим кустарни­ком и тростником; у нее прозрачная вода и топкое ложе, поэтому ее кроме как на отмелях невозможно перейти. Эти трудные переправы, возвышенности и сама Сунжа, которая бежит
на запад через лесистые горы, образуют здесь крепкое тесное ущелье, у которого ингуши обычно держат заставу. На южной стороне находятся остатки другого поселения малокабар­динцев: надгробные памятники, абрикосы и другие плодовые деревья их прежних садов и т. д. Поскольку они истребили князей своих восточных соседей, то, опасаясь преследования, они ушли с Эндерипса на юг к этому узкому ущелью, где и поселились на равнине между Сунжей и Кумбелеем. В течение 50 лет они, вследствие тревог и многочисленности скота, переселились на запад в горы на реку Марморлик. Здесь они также подвергались грабежам со стороны горцев, из-за чего переселились к северу от скалистых гор, где и живут сейчас.

Это ущелье на Назиране возле Татартупа могло бы стать вторым важным постом, с помощью которого можно было бы держать в узде кабардинцев и чеченцев. Природа и положение обеспечивает им крепость и все насущные потребности.

Я переночевал в 5 верстах выше ущелья возле реки Турш, которая вытекает из восточных гор, течет по полям ахгуртов и впадает в правый берег Сунжи. Из-за грозы в горах в эту ночь Сунжа разлилась так сильно, что стоявший на другой стороне пикет не смог переправиться через нее до следующей ночи.

Я проследовал по берегу Сунжи по плодородным долинам и полям ингушей до гор. На той стороне, в 4 верстах к востоку, в лесистых предгорьях находятся 34 деревни ахгуртов, которые представляют собой смешение карабулаков и ингушей. Вследствие того, что у них хорошие земли, а также вследствие их слабости и незащищенности позиции, они менее не­обузданны и меньше занимаются грабежом, чем их горские соседи. Вообще я заметил, что недостаток материальных средств и прочные позиции более всего поощряют к грабежу и поддерживают дикость народов, а равнинные земли и возможность заниматься земледелием делает их культурными и дружественными.

РЕКА КУМБЕЛЕЙ

Через 5 верст на запад мы вышли на реку Кумбелей, к ингушам, или кистам, которые живут у ее истока в лесистых предгорьях. Эта река вытекает из области Больших ингушей, лежа­щей в 6 верстах южнее, протекает через высокие лесистые предгорья, затем поворачивает на север, течет по равнине 40 верст на северо-запад до Ахловских гор, где поворачивает на север, и в 4 верстах от Татартупа впадает в правый берег Терека. У нее топкие берега и каме­нистое ложе; она бежит не очень быстро; во многих местах через нее можно переправиться верхом; на ней, как и на других реках, есть небольшие леса, которые подмываются течением. По Ахловским горам проходит Грузинская дорога, по которой можно пройти, когда потоки дождя не делают ее непроходимой.

В недавние времена в предгорьях возле нее поселилась колония ингушей, называемая Шалха. Рост численности в небольших плодородных районах вытеснил их на равнину. На левом берегу Кумбелея, вплотную к горам, живут около 200 фамилий.
На правом берегу, на равнине вдоль маленькой речки, располагаются другие деревни. Здесь каждая фамилия держит собственную водяную мельницу, устройство которой такое же простое, как и эрудиция этого народа. Эти мельницы здесь вообще широко распростра­нены, однако я не знаю, сможет ли какой-нибудь другой народ так легко и с небольшими хлопотами понять их назначение, чтобы поставить свою мельницу возле собственного дома для соответствующего использования.

Маленький мельничный камень быстро вращается небольшим водяным колесом, на которое под острым углом падает вода, текущая через полое бревно или желоб. Воронкообразный зерновой ящик из древесной коры подвешен на четырех веревках; его трясет шток, соеди­ненный с мельничным камнем. Обточенный камень в отверстии другого служит в качестве вала железной цапфы. Раздвоенная балка под осью упирается в подставку жернова. Все сооружение исполнено без применения железа. На мельницах работают женщины, они же исполняют и все домашние и полевые работы, а также шьют одежду.

В сравнении с другими жителями гор этот народ можно назвать зажиточным, поскольку он имеет в изобилии скот и зерно, и при этом живет умеренно. Когда хотят есть, они пекут из просяной, ячменной или пшеничной муки маленькие круглые пироги. Приготовленное тесто кладут на круглый камень и наполовину пекут, затем вкладывает в круглую чашку, и оно окончательно готово. Получается нечто комковатое и твердое, что может переварить только желудок этого народа.

Во время праздников они варят отличный портер. Они одеваются как карабулаки и воору­жаются копьем и щитом, ружьем, саблей и кинжалом, только их одежда и оружие лучше и более изысканное.

Они сражаются обычно на лошадях, но в горах чаще пешими, и очень умело пользуются щи­тами. Я видел схватку 30 человек, возникшую по поводу оскорбительных слов; оскорбление словом считается у них величайшей обидой, которая стоит жизни. Некоторое время они бились на саблях так, что я думал, что большинство из них будет ранено, однако раненым оказался только один человек, но многие хвастали десятками ударов по их щитам. По лю­бому пустяковому поводу они хватаются за сабли, и я видел много подобных схваток, но без серьезных последствий. К огнестрельному оружию они прибегают только в крайних случаях, как, например, при кровной мести или во время неприятельского набега.

Единство общества поддерживают их старейшины, вследствие состоятельности или силы фамилий, и они умеют направить их к определенной цели. Влияние их на простых людей очень сильное, как и в других областях в горах, где равенство поддерживается по большей части всеобщей бедностью. У одного такого старейшины Чоша, благопристойного гостепри­имного человека, я квартировал во время непогоды. Дождь, столь редкий на нашей линии, здесь бывает очень часто.
Жилища этих ингушей это плохие деревянные хижины, которые при нападении на них покидаются без сожаления, так как у них нет башен и укреплений. С ингушами в горах они поддерживают самые тесные семейные отношения и дружбу, чтобы в крайних случаях у них можно было найти защиту. Оставленные земли и дома в горах они сдают в аренду своим родственникам или передают им как феод, пока сами скрываются в горах.

Дорога в область Больших ингушей их второе место проживания идет через лесистое предгорье; сначала по правому, а через несколько верст левому берегу Кумбелея. Ущелье имеет в ширину около 80 саженей, а в длину 6 верст; оно достаточно ровное и легко про­ходимое и местами покрыто лесом. С одной стороны ущелья находятся две высокие крутые заросшие лесом горы, на вершинах которых растет прекрасное тисовое дерево. В конце ущелья на скале стоит каменный жертвенник, где они молятся и приносят жертвы. Отсюда начинается область Больших ингушей. Она простирается на юго-восток на 6 верст при ширине в 4 версты. Их самые большие деревни расположены на северной стороне этой области, частью на склонах гор, частью на реке. На западной стороне реки Герге лежат несколько обособленных деревень. У входа в эту местность стоит окруженная стеной крепость, которая могла бы служить для защиты этой области.

Эта местность плоская и служит всеобщим выгоном для скота. Она орошается небольшой речкой. Кумбелей омывает ее восточную и северную части, а Герге течет по южной и за­падной сторонам; обе реки сливаются в ущелье, где образуют несколько небольших ручьев. Пашни расположены в основном на южных склонах северных гор; на южных и восточных лесистых горах они пасут своих овец.

Под западными горами лежит деревня Вапи, от которой через лес идет дорога к Тереку. Кумбелей сбегает с западных гор двумя рукавами; по их правому берегу по горам идет дорога к реке Аксай и к живущим далее вглубь ингушам, между восточными и северными горами проходит дорога к шадигорам и карабулакам.

Река Герге берет начало в высоких снежных горах на юге и течет через южные скалистые горы. По ней проходит самая длинная пешеходная тропа на Казибек.

Саку, пожилой уважаемый старейшина этой местности, снабдил меня проводником и охраной, и я отправился во внутренние области высоких гор, в район Галга, ветви ингушей или кустов. Дорога, то верховая, то пешеходная, проходит по высотам на правой стороне Кумбелея.

В 7 верстах от области ингушей находится исток Сунжи под северными высотами, затем она поворачивает в сторону гор на юго-восток к истоку Кумбелея, который находится в этой об­ласти дальше к востоку. Через несколько верст дорога спускается к руслу Аксая. Из-за частых спусков и подъемов по крутым горам эта дорога очень утомительна. Если бы она проходила через менее высокие местности вдоль Кумбелея, то была бы легче для верховой езды. Через плохой мост мы переправились на правую сторону Аксая. Здесь эта река стиснута горами и поэтому более удобна для переправы и в ней больше обломков скал; отвесные скалы непри­ступных гор заставляют дорогу идти то по одной, то по другой стороне реки.

Недалеко от одной священной скалы, на которой ингуши благоговейно ставят рога животных или шесты, имеется второй мост для переправы на левый берег. Такие жертвенные места находятся во многих опасных пунктах в горах.

Вследствие нехватки мостов пешеходная тропа уходит на склоны западных гор. В узких и крутых местах уложены земляные фашины, по которым едва могут перейти люди, однако по ним ходят ослы и мулы с поклажей. Наш осел, нагруженный провиантом, провалился на фашине, но горцы, которые на этот случай сзади и спереди держали его на веревках, вы­тащили его на дорогу. Здесь каждый должен позаботиться сам о своей переправе, ибо на улучшение этой дороги нет никакой надежды.

Через 10 верст мы снова спустились к реке и наткнулись на стену с башней поперек узкого, в 20 саженей ширины ущелья, стиснутого двумя непреодолимыми горами; башня оказалась разрушенной. Подобные остатки древних пограничных укреплений я встречал на Кавказе повсюду от одного моря до другого, на переходах по горам и в самых узких ущельях. У Дербента на Каспийском море есть такое укрепление длиной в три версты, а на границе между мингрелами и абазинами длиной около 15 верст. Самое широкое, около 60 саженей, находится на Тереке, в горах. Я думаю, что это и есть так называемые Кавказские ворота, которые упоминаются многими писателями. Описания некоей длинной стены, протянувшейся от Дербента до Черного моря через высочайшие пики Кавказа, и мнения о ней из-за своей нелепости не нуждаются в опровержении. В дальнейшем все подобные поперечные стены в ущельях я буду называть Кавказскими воротами.

Эти ворота были предназначены для защиты от нападений с северной стороны; они были разрушены возле башни, и река протекала между нею и горой. В преданиях горцев говорится, что эти ворота построены Александром Македонским; иные называют другого строителя, который обновил их. Не следует ли из-за их положения, прочности и незначительных расходов на ремонт предназначить их в качестве наилучшей естественной пограничной линии? Не стоит ли восстановить их ввиду множества выгод, которые сделают неодолимым появившегося здесь русского орла?

Дорога следует по левому берегу реки, и на юго-западе начинается большая область ингушей или кистов, которые сами себя называют Шалха. У входа в эту область, на западной стороне, среди скал находится известная пещера с железным крестом. В каждое новолуние, а также в июне, к этой пещере совершается всеобщее паломничество. На скале имеются следы древнего жилища.
Область большая и неровная; все склоны гор заселены. Невозможно представить себе ничего прекраснее и романтичнее этой области. Повсюду, на скалах и холмах, стоят древние замки, конические, как пирамиды, башни; поля на склонах высочайших гор; между ними низвер­гаются горные речки пенящимися водопадами; на зеленых лугах для орошения проведены тысячи маленьких каналов. Область окружена кольцом скалистых гор, высочайшие пики которых увенчаны вечным снегом; кажется, что все существует здесь в таком виде уже много
столетий. Поля и луга обрамлены каменной каймой. Они так экономят землю, что едва про­кладывают по ней пешеходные тропинки; из-за кусочка земли шириной в одну стопу губятся целые фамилии. Для возделывания своих полей они ежегодно убирают с них скатывающиеся сверху камни, прокладывают новые водопроводы и таким образом улучшают бесплодные каменистые земли. При всех этих тяжких трудах земля обеспечивает горцу только самое не­обходимое пропитание. Поэтому из каждой фамилии они отправляют нового колониста в область Больших ингушей и даже дальше в горы, в Шалху. Стебли зерновых произрастают здесь высотой не более фута, но колосья очень хорошие и полные.

Эти ингуши трудолюбивы, особенно их женщины, которые заботятся о хозяйстве и одежде, таскают по горам большие тяжести и часто за 8 верст ходят за дровами для огня. Все вы­сокие горные местности безлесны, поэтому они с большим трудом приносят дрова с еще более высоких гор. Я думаю, что в этом заключается главная причина того, почему их дома построены из камня; крыши на них плоские и выложены песком и глиной. Жилища и башни они красят снаружи, о внутренней же части заботятся меньше. Они строят свои деревни пофамильно и обносят их стенами и коническими башнями высотой в10-15 футов. Их поля находятся рядом с жилищем. Их животноводство состоит из свиней, коз, овец, ослов, мулов, небольшого числа лошадей и крупного рогатого скота. Нехватка пастбищ вынуждает их быть максимально бережливыми. Насколько я знаю, их потребности самые минимальные. Они одеваются плохо, на татарский манер; в жару и холод обходятся одной буркой; часто пищей им служат только корни растений; охота обеспечивает им хорошую пищу, но очень умеренную. Старшие едят первыми и оставляют немного другим, чтобы они и дети могли утолить голод. При их гостеприимстве, при всеобщей их доброте, при похвальном равно­мерном распределении того, что дает им счастье и случай, теряют они облик дикарей и предстают более человечными, чем наши алчные благовоспитанные люди. Они чрезвычайно худые, высокие, с легкой походкой, крепкие и неутомимые. Внешне они свободные, дикие и серьезные. В речи они пылкие, но очень быстро успокаиваются. Все их чувства проявляются искренне и открыто. Презрение к жизни считают они добродетелью, малейшее проявление страха большим пороком, поэтому они безрассудно отважны.

Один молодой ингуш, окруженный 20 моими телохранителями, пытался застрелить меня.

- Берегись нападать на меня. Знаешь ли ты, чем это обернется для тебя? - сказал я ему, указывая на отряд.

- Я хочу убить только одного тебя, - ответил он своенравно.

- Ты будешь изрублен в куски.

- Я знаю это, - ответил он пылко.

- Вся твоя семья будет истреблена.

- Они могут уйти в эти скалы; там можно найти очень мало диких коз, и еще меньше моих
родственников, - засмеялся он.

- Я подарю тебе жизнь из великодушия.

- Этого ты не можешь сделать, так как я презираю ее.

Иx горячность очень быстро возбуждается и так же быстро утихает, и хладнокровие, как я заметил, считается у них лучшим достоинством.

Охота, набеги и война славные занятия их молодежи, и они грабят из честолюбия и нужды. У них есть фамильные главнокомандующие, не имеющие власти; руководят только красно­речие и способность к делам. Они не знают ни закона, ни покорности, ни традиций. Отец вооружает сына как только тот становится способным защищать себя, и затем предоставляет его произволу судьбы.

Они почитают одного бога, создателя и кормильца, приносят ему в жертву животных и другие мелочи. Ежегодно они совершают паломничество к священным местам, которыми по большей части являются остатки христианских церквей, которые некогда царицей Тамарой были построены повсюду в горах. Привилегию совершать жертвоприношение и молитвы в священных местах имеет только один пожилой благочестивый муж. Один из таких праздников проводится с всеобщим пиром, на котором едят жертвенных животных. От христианства у них не осталось ничего, кроме доброго расположения к нему и презрения к магометанской религии. Те, кто живет ближе к степи, позволяют себя крестить, а сюда же не приходило еще ни одно духовное лицо, так как часть людей к этому серьезно не относится, а другая часть об этом не хлопочет.

В полуденной стороне, на возвышенности, под которой соединяются оба рукава Аксая, на­ходится древнее сооружение, в котором ежегодно проводятся большие пиршества всего народа. Один благочестивый старец из определенной фамилии режет жертвенных живот­ных, которых доставляют сюда соседние фамилии; голову с рогами и кости прикрепляют к постройке. Со стороны она выглядит прекрасно. Она имеет в длину 23 шага, в ширину 7 и в высоту 3 сажени. Она возведена из гладко отесанных камней; разрушена только крыша. На западной и восточной сторонах имеются узкие двери. С первой стороны был вход через ворота, которые однако сейчас заложены камнем; нынешний вход находится с южной стороны и представляет собой низкую дверцу. Над главным входом помещено несколько фигур неопределенной формы, они вырублены из дикого камня. Один мужчина сидит на стуле; над ним, с левой стороны, человек из народа протягивает руку с угольником; рядом с ним стоит мужчина, которой в левой руке держит крест, а в правой саблю. Выше, справа, другой несет виноградную кисть на шесте через плечо; с этой же стороны видны головы ангелов, которые на украшении на углу карниза повреждены. Над этой фигурой изображен фасад греческой церкви, такой же, какую я видел в натуре возле Казибека на величайшей высоте. Надписи из-за воздействия климата стали нечитаемы.

На восточной стороне имеются два узких окна, а с южной стороны вместо окон маленькие треугольные отверстия. Внутри сооружения темно, грязно и нет пола, а середина заполнена обуглившимися остатками убитых жертвенных животных. Головы с рогами, кости и сломан­ные стрелы лежат в стороне. На восточной стороне имеется несколько выпуклых каменных арок, которые должны иметь подземные ходы, в которых, вероятно, находятся церковные предметы и книги. Я приказал убрать камни и едва не поплатился жизнью за свое любопыт­ство, так как мои проводники, сердитые ингуши, не одобрили ни мои исследования, ни мою молитву в священном месте.

Юго-западный исток Аксая находится в 30 верстах отсюда, у пограничной кахетинской де­ревни Шпхи. Дорога тянется 8 верст по снежным горам, затем становится лучше на спуске и идет на Аннаур по хорошей дороге. Юго-восточный рукав проходит возле истока Фортана.

Река Алазань разделяет Кахетию и на юго-востоке впадает в Куру. Верховая дорога проходит вдоль берегов этих рек до истока Гихи, в 35 верстах к юго-востоку от деревни Меди, погра­ничного пункта лезгин, который населен ими и кумыками. Здесь живут кумыки, переселив­шиеся на северную сторону Кавказа. Меди должна иметь сообщение по хорошей дороге с лезгинским торговым пунктом Анди. Мои проводники-горцы не хотели сопровождать меня дальше ввиду опасности грабежа.

У ингушей мне также грозила опасность, ибо я показался им подозрительным. После со­вещания о том, что нужно захватить меня живым или мертвым, решено было уничтожить меня. Эта опасность подтвердилась тем, что один молодой ингуш, когда я начал составлять чертежи, внезапно направил на меня ружье, которое мой проводник отбил в сторону и тем самым спас мне жизнь. Об этом я уже писал выше. Мои проводники советовали мне бежать, так как они узнали, что наша обратная дорога перерезана, и стечение народа в эту местность ничего хорошего мне не предвещало. Я надеялся на троих мужчин, одним из которых был родственник Сайку, с которым я заключил гостеприимство; он оставался верным мне и уве­рял меня, что если я смогу пройти по скалам, то он успешно выведет меня. Я немедленно последовал за ним через ущелье в горы, и вечером наш измотанный отряд вышел на реку Герге. На этой реке прежде жили Вапи; некоторые из них еще живут в этой бесплодной местности, и у них до сих пор стоит в развалинах древняя церковь. Мы вышли на дорогу, которая ведет на Казибек.
Мой вышеупомянутый храбрый хозяин Сайку встретил нас дружески. Вообще Большие ин­гуши очень приветливы и гостеприимны по отношению к иностранцам. Их обычаи и нравы заимствованы ими у оссов и черкесов. За обедом прислуживает сам хозяин, который ест только то, что дает ему гость. Он подает голову с грудинкой, и каждый должен понемногу брать себе из этого. Уши отдают юноше, чтобы напомнить ему о послушании. После мяса пьют бульон. Они едят усевшись в круг, на корточках, голыми руками.