Основы компьютерного проектирования 15 страница

— Замечательно.

— Галлюцинации были?

Так я вам и рассказала.

— Ночные кошмары?

Ага, конечно.

Доктор Кэллс подалась вперед.

— Совсем ничего необычного?

— Нет, — улыбнулась я. — Все нормально. — Все ложь.

— А как тебе «Горизонт»? Нравится наша программа?

— Ну, — я сделала вид, что задумалась, — мне очень нравится арт-терапия.

— Это прекрасно, Мара. Ты ведешь дневник?

Который даже не помню, как получила? Признаться в этом означало бы признаться в потере памяти. Красный флаг, что я не в порядке. С тем же успехом я могла сделать тату на лбу «Поместите меня в психушку».

Я сказала, что он потерялся. Люди постоянно теряют вещи. Большое дело.

— Ты стала забывчивой? — спросила доктор Кэллс.

— Нет, — я сделала вид, что удивлена вопросом.

— Некоторые наши лекарства могли вызвать подобную реакцию. Я хочу, чтобы ты обратила на это внимание, может, заметишь что-то еще. — Она поправила очки. — Даже если ты считаешь, что это не важно. Думаю, я откорректирую принимаемую тобой дозу, — сказала она, записывая это себе в блокнот. — А в эмоциональном плане?

— Что вы имеете в виду?

— Как ты ладишь с другими учениками?

— Хорошо. — Доктор Кэллс отклонилась в стуле и скрестила ноги; ее бежевые колготки собрались на коленях, как вторая, искусственная кожа.

— Что насчет Фиби?

Так вот к чему был этот вопрос. Я вздохнула.

— Я бы не назвала нас друзьями.

— Почему ты так говоришь?

— Разве у Фиби есть друзья? — спросила я.

— Ну, Мара, меня больше интересует, почему именно у вас с ней не заладились отношения.

— Потому что она ненормальная. И лгунья.

— Похоже, она тебе не особо нравится.

Я потерла подбородок.

— Да, вы попали в точку.

— Фиби сказала, ты ей угрожала.

— Я?! — Я рассказала ей про зловещую записку «я тебя вижу», которую Фиби оставила в моей сумке, но женщина просто ответила, что поговорит с ней об этом.

— Что насчет Адама?

Я смущенно заерзала. Его я тоже терпеть не могла.

— Ты завела здесь новых друзей, Мара?

Тут включился кондиционер, и тишина стала оглушительной.

— Джейми.

— Но вы ведь знакомы с Кройдена, верно?

— Да…

— А Тара?

Кто такая Тара?

— Меган? — с надеждой спросила доктор Кэллс.

Меган. Меган со странными фобиями. Мы едва обменялись парой предложений, но я здоровалась с ней при встрече. Я решила не отвечать на этот вопрос и назвала Стеллу на всякий случай. Женщина явно не была впечатлена.

— Ладно, — сказала она, помахав рукой в сторону выхода. — Можешь идти. Мы еще раз поговорим перед началом духовной терапии.

— Вообще-то, — сказала я, растягивая слово. — Я, скорее всего, не поеду на нее. — Я пыталась скрыть свою радость.

— Очень жаль. — Лицо у доктора было разочарованное. — Наши ученики, как правило, находят ее полезной. Может, ты присоединишься к нам в следующий раз?

— Определенно, — сказала я, хватая сумку, благодаря за беседу и убегая.

Было бы неплохо, если бы смерть Анны и ногти Фиби были худшими событиями в моем дне.

Папа отвез меня домой; внутри было тихо — у Джозефа и Даниэля снова началась школа, и они еще не вернулись с уроков. Мама, наверное, работала. Ной в Род-Айленде до завтра. Я застряла дома и не знала, чем себя занять.

Потому я взялась за поиски. Прошла мимо бабушкиного портрета в коридоре и подумала дать «Новым теориям о генетике» еще один шанс. Черт бы побрал эти шестьсот страниц.

Но книги не было на моей полке.

Или в шкафу.

Я начала убирать коробки с полок, гадая, не положила ли я книгу в них для сохранности. Но, даже опустошив их, я ничего не нашла.

Я начала паниковать, пока не вспомнила, что последний раз видела ее перед карнавалом, в гостиной, и тогда Даниэль попросил одолжить ее. Наверное, она в его комнате. Я почувствовала легкое облегчение и посмеялась над собой. Люди постоянно теряют вещи.

Я зашла в спальню Даниэля и начала обыскивать его полки; на одной отсутствовало несколько книг, и оставшиеся навалились друг на друга.

Таким образом я и обнаружила дневник. Свой почерк на обложке. Свое имя.

Блокнот был мне совершенно незнаком, и мой разум охватил страх.

Я вспомнила слова Брук: «Мара, где твой дневник?», «Я его не заводила», «Конечно, заводила! Разве ты не помнишь, в свой первый день?»

Не помнила, но теперь я смотрела прямиком на него. Я открыла первую страницу.

Она была пуста, и я чуть было не расслабилась.

Но затем перевернула следующую.

Меня охватила паника: резкая и жестокая, смывающая все на пути. У меня подогнулись колени. Я села на кровать Даниэля, подбираясь и глядя в блокнот.

Каждая линия второй страницы полнилась словами. Сотнями слов на тринадцати линиях.

Помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите, помогите.

Слова прекратились на середине линии. Я потеряла сознание.

ПРЕЖДЕ

Порт Калькутте, Индия

Я последовала за мужчиной в синем, мои короткие ножки едва поспевали за его длинными шагами. Прошло семь дней с момента, как он привез меня в пустую деревню, и я начала жить с сестрой в хижине. Я радовалась возможности выбраться, виду высоких кораблей, на которых роились мужчины.

Но я скучала по сестре. Хотела, чтобы она была со мной. Я прижала куклу к груди. Так и не подобрала ей имя.

Мужчина в синем подвел меня в огромному зданию, и мы зашли внутрь, чтобы встретиться с бледнолицым человеком у которого были стеклянные круги на носу. Мой сопровождающий вручил ему небольшой черный мешочек. Бледнолицый наполнил его и вернул.

— Она умеет говорить? — спросил он на новом языке, который я только начинала учить, и приподнял стеклянные круги повыше.

— Не со мной, — ответил мужчина в синем. — Но она говорит на хинди и санскрите с моей дочерью.

— Как насчет других языков?

— Мы даже не пытались.

— Что это у нее в руках? — он указал костлявым пальцем на мою куклу.

Я сжала ее крепче. Бледнолицый увидел это и что-то записал.

— Моя дочка сделала ее, и теперь девочка никуда без нее не ходит. Очень привязана к ней.

— Именно. — Он снова что-то записал, переводя взгляд с бумаги на меня. Наконец, мужчине в синем разрешили вывести меня на улицу, обратно к дымчатым солнечным лучам.

— Прежде чем мы уйдем, мне нужно закончить кое-какие дела, — сказал он мне. — Но пока я в твоем поле зрения, можешь погулять по порту. — Он указал на людную землю у воды.

Я кивнула, и он помахал мне напоследок.

Я побежала. Слишком долго меня держали взаперти, и я наслаждалась свободой. Вдыхала каждый запах, — грязи и моря, специй и мускуса — а мои глаза упивались цветами людей, зданий и кораблей.

Я бежала, пока не услышала пронзительный звук, повторяющийся в ритмичной, гипнотической мелодии. Замедлила шаг и стала искать его источник.

Неподалеку сидел в позе «лотоса» пожилой мужчина, дующий в длинную палку, округляющуюся на конце. Перед ним стояла корзинка, вокруг которой собирались люди, глядя на змею, поднимающуюся с ее глубин, качающуюся взад и вперед. Народ хлопал.

Я не понимала их радости. Животное жило в корзине? Плененное в темноте?

Я подступала ближе. Была достаточно маленькой, чтобы проскользнуть сквозь толпу незамеченной. Возбужденный шепот перешел в громкое бормотание, пока мужчина не перестал играть и не крикнул мне, чтобы я отошла.

Я поняла его, но не послушалась. С чего мне бояться змеи? Я восхищалась ее мягкой броней и рубиновым язычком, пробующим мой запах. Я протянула руку, и она выгнула свое длинное тело…

— Стой! — крикнул мужчина в синем. Мою кожу щипало от его удара. Он схватил меня за запястье и быстро увел. Моя рука болела от его хватки, но, отойдя в сторону, он отпустил меня.

— Ты с ума сошла, дитя мое?

Я не знала, что ответить.

Он смягчился.

— Тебе нравятся животные? — спросил он теплым голосом. Ласковым.

Я кивнула.

Его лицо расплылось в улыбке. Он взял меня за руку и повел вдоль порта. Мы остановились перед одним из огромных кораблей, но не от него у меня перехватило дыхание.

Сотни животных были заперты в блестящих клетках.

— Не трогай решетки, — сказал он, проходя мимо стучащих, кричащих птиц, машущих крыльями, но не имеющих возможности улететь. Угрюмая обезьяна, большая и коричневая, схватилась за клетку человеческими пальцами. Посмотрела на меня человеческими глазами. Гигантская змея скрутилась в клубок, отстраняясь от всего, от жизни.

Это зрелище никак не укладывалось у меня в голове. Я родилась с видом обезьянок, прыгающих на верхушках деревьев. Колыбельной мне служили звуки птичьего пения. Они были здесь не к месту, в этом дымном городе.

Мы были не единственными зрителями. Группка мальчишек стучала длинными палками по самой большой клетке. Внутри шагал скалящийся тигр, его оранжево-черные полоски рябили за решеткой.

Он с силой оттолкнулся от клетки и кинулся на мальчиков, но те лишь рассмеялись и отпрыгнули.

— А теперь, — сказал мужчина в синем, присаживаясь на колени. — Ты должна оставаться здесь. Животные развлекут тебя?

«Развлекут». Слово было мне незнакомым.

— Я скоро вернусь. Не устраивай неприятности, — сказал он и ушел.

Я подкралась к тощему мальчику с маленькими, быстрыми глазками, стоящему с краю группы.

— Помоги, — прошептала я ему. Его черные глаза окинули меня настороженным взглядом. Может, он не понимал? Я попробовала обратиться на другом языке: — Помоги.

— Помочь с чем?

Я указала на животных.

— Освободить их.

Открыв глаза, я оказалась в спальне брата, все еще держа дневник. Он постучал в дверь.

— Как-то это неправильно, — сказал он, гадая, что я там делала.

Контуры сна-воспоминания мерцали в моем сознании. Я пыталась ухватиться за них.

— Мара?

Я моргнула, и все образы смылись. Я больше не могла их вспомнить.

— Да, — сказала я, поднимаясь на ослабшие ноги. Я все еще держала блокнот, значит, моя потеря сознания не продлилась долго. Пару минут? Секунд? Я была мокрой от пота, одежда прилипала к коже.

— Ты брал книгу? — спросила я брата, пытаясь говорить нормальным голосом. — Я искала ее.

— О генетике? Да. — Даниэль подошел к шкафу и открыл его. — Прости, я ее спрятал, не хотел, чтобы она потерялась в моих вещах. Ты в порядке? — он оглянулся на меня.

Фальшивая улыбка.

— Да!

Странный взгляд.

— Уверена?

Я спрятала дневник за собой. Зачем я положила его в этой комнате?

— Нет, да, серьезно, я в порядке. Можно забрать…

— Это твоя история? — перебил братец, глядя на блокнот за моей спиной.

Какая еще история?

— Э-э…

— Как твое задание? Конструктивно? Помогает очистить душу? — он подмигнул.

Ах, он думал, что это моя история для «Горизонта». Которую я выдумала, чтобы он мне помог. Я глянула на блокнот, затем обратно на Даниэля. Понятия не имела, зачем я спрятала его в этой комнате, или когда я это сделала, но мне повезло, что он не заметил дневник, учитывая, что было написано внутри. У меня скрутило желудок. Мне нужно поговорить с Ноем.

Но брат ждал ответа.

— Она не одержимая.

Даниэль замер в ожидании.

— В моей истории есть кое-кто еще с… силами. И он никогда не баловался со спиритической доской.

Парень задумался на секунду.

— Значит, она была отвлекающим маневром. — Он кивнул с умным видом. — Хм-м…

— Мне нужно идти, — я кинулась к двери.

— Книга. — Даниэль протянул руку и передал мне тяжелый том. Я улыбнулась, прежде чем убежать в свою комнату, пряча там блокнот и «Теории». Затем заставила себя плавно пройти на кухню, где взяла телефон и набрала номер Ноя дрожащими пальцами. Он ответил после второго гудка.

— Я только собирался тебе позвонить… — начал парень.

Я перебила его:

— Я кое-что нашла.

Пауза.

— Что?

Не могла заставить себя открыть дневник.

— В «Горизонте» нам дали блокнот для личных записей…

— Так.

— Но я не помню, как они давали его мне.

— Ладно…

— Я только что нашла его в комнате Даниэля. На обложке мое имя. И я писала в нем, Ной. Это мой почерк.

— Что ты написала?

— Помогите.

— Я вернусь завтра утром и направлюсь прямиком к тебе…

— Нет, я написала это, Ной. «Помогите». Снова и снова, почти на всю страницу.

Тишина.

— Да, — сказала я дрожащим голосом.

— Я попытаюсь поменять билеты на сегодня… — Пауза. Я могла представить его лицо; сжатую челюсть, настороженное и спокойное выражение, пока он пытался не выдать свое волнение. Но я слышала эти эмоции в его голосе. — На сегодня есть еще два рейса из Провиденса, но я на них не успеваю. Есть один в полночь из Бостона в Форт-Лодердейл. Я буду на нем, Мара.

— Я чувствую… очень… — у меня не получилось закончить предложение. Я пыталась подобрать слова, но безуспешно.

Ной не мучил меня просьбами не паниковать и не говорил, что все будет хорошо. Он знал, что это ложь.

— Я скоро буду, — сказал он. — И мне только что звонил Джон, у него никаких новостей. Все остальное в порядке. Просто оставайся с семьей и береги себя, ладно?

— Ладно. — Я закрыла глаза. В этом не было ничего нового. Я и раньше отключалась. Терялась во времени. Страдала странными снами. Ничего нового. Я могу это пережить.

Если только не думать об этом. Я сменила тему.

— Ты собирался мне позвонить?

— Да.

— Почему?

— Просто… соскучился, — придумал он.

На моих губах заиграла маленькая улыбка.

— Лжец. Выкладывай.

Парень вздохнул.

— Тот адрес, что ты мне дала, родителей Клэр и Джуда… Я сверил его с тем, что нашел Чарльз — детектив — и поехал поговорить с ними. Посмотреть, не покажется ли что-то… странным.

Я задержала дыхание.

— И?

— У подъезда стояла машина, я понял, что кто-то должен быть дома. Постучал, но ответа не последовало, тогда я позвонил в звонок. Мне открыл мужчина, и я спросил, он ли Вильям Лоу. Он переспросил, и я повторил имя. Его звали Асаф Аммар, что, очевидно, нам и близко не подходит.

— Ну, мы и так знали, что Лоу переехали после… после случившегося, не так ли?

— Да. Поэтому я спросил, не знает ли он, где живут Вильям и Дебора Лоу, но он никогда о них не слышал. Я ответил, что это странно, так как они жили в этом доме пару месяцев назад. — Ной сглотнул. — Он рассмеялся и сказал, что это невозможно. Я же не понял юмора и спросил, почему он так считает. — Ной замолчал. — Мара, они купили дом у матери его жены, Ортал. Восемнадцать лет назад.

Я попятилась к кровати. В горле образовался комок. Я не могла говорить.

— Определенно, это какая-то ошибка, — быстро вставил парень. — Неправильный адрес.

— Погоди, — сказала я, относя телефон к шкафу. Я достала коробки из Род-Айленда и вытащила тетрадь с моих бывших занятий по истории со старой школы.

Однажды Рэчел передала мне записку, в которой говорилось встретиться с ней у Клэр после уроков. Я дала ей тетрадь, пока учитель болтал о своем, и она написала адрес. 1281 Лив-Оак Корт.

— По какому адресу ты ходил? — спросила я.

— 1281 Лив-Оак Корт.

Проблема была не в адресе, а в чем-то другом.

Это я и сказала Ною.

— Твои родители ходили на похороны, так? — спросил он. — Спроси, может, твоя мама что-то знает.

Я изо всех сил старалась не закатывать истерику.

— Люди не могут просто так исчезнуть, — сказал Ной.

— А как же Джуд?

Он затих.

— Не знаю, Мара. Хотел бы я, чтобы все было иначе. Джон сейчас напротив твоего дома. С тобой и твоей семьей ничего не произойдет, поняла? — сказал он уверенным голосом. — Я обещаю.

Я закрыла глаза.

— Анна умерла, — сказала я после долгой паузы.

— Я в курсе.

— Это была не я.

— Знаю. Мара, держись.

— Родители считают, что мне лучше, — продолжала я. — Сказали, что мне не обязательно идти на стационарную программу.

— Отлично, — Ной снова успокоился. — Ты их впечатляешь. Ты хорошо справляешься.

— Не считая факта, что это все — вранье. Мне не лучше. Я так думала, но, видимо, ошибалась.

— Ты не сумасшедшая. — Он едва сдерживал гнев. — Что-то происходит с тобой. С нами. Я… я кое-кого сегодня видел, — тихо сказал он. — Один придурок схватил девушку и скрутил ей запястье. Чуть не сломал его.

— Кто это был?

— Не знаю. Никогда не видел их прежде, — сказал Ной. — Но девушка в порядке. Я бы не рассказывал, но… ты не одна в этом, Мара. Не одна. Помни об этом.

Мне стало тяжело дышать.

— Хорошо.

— Я скоро вернусь. Крепись.

— Хорошо, — повторила я, и он повесил трубку.

Я смотрела на телефон пять, десять секунд, затем заставила себя заняться чем-то другим. Налила стакан воды из раковины. Выпила половину. Села на кровать. Тут ворвался Джозеф.

— Ты идешь? — спросил он, запыхавшись.

Я сделала глубокий вдох и взяла себя в руки.

— Куда?

— На ужин.

Я потерла глаза и посмотрела на часы.

— Ага, — выдавила я радостным голосом. Затем встала и начала собираться.

Джозеф посмотрел на мои ноги.

— Э-э, не хочешь обуться?

— Зачем?

— Мы уходим.

Мне просто хотелось поспать и проснуться к возвращению Ноя в Майями. Но родители считали, что я шла на поправку, и я должна была подтвердить эту мысль. В ином случае, меня отошлют за проблемы, которых у меня нет. Я принимала таблетки, рисовала рисунки, проходила тесты, и все это впустую, если меня отправят на программу. Я этого не вынесу. Это разлучит меня с единственным человеком, который мне верил. Который знал правду.

Я поставила стакан, обулась и надела широкую, фальшивую улыбку. Снаружи я смеялась, а внутри кричала. Мое тело было в ресторане, но разум — в аду.

А затем мы вернулись домой. Даниэль и Джозеф болтали без умолку, мама и папа шутили, а я почувствовала себя немного лучше, пока не зашла в комнату. Выпила еще воды и приготовилась ко сну, пытаясь не бояться. Страх всего лишь чувство, а они нереальны.

Но диск, который я нашла под подушкой этой ночью, был вполне настоящим.

Мои пальцы сомкнулись вокруг него в темноте. Я услышала сирену паники в своей голове, но заставила себя отключиться от нее. Медленно встала и включила свет.

Диск был самым обычным, без всяких надписей.

Охранник Ноя, Джон, сидел снаружи.

Может, я сама положила этот диск? Просто не помню об этом? Как в случае с дневником?

Наверное, так и было. Я оглянулась на часы: полночь. Ной уже в самолете. Вся семья была дома, в своих спальнях. Я не могла уничтожить образ здорового и нормального подростка, разбудив их и устроив истерику, поэтому я просто допила воду, стиснула зубы и вставила диск в компьютер. Нельзя паниковать. Пока рано.

Я подвигала мышкой и замерла над иконкой файла, надеясь на узнавание. Но там была просто серия цифр — 31281. Я дважды кликнула на него, и открылось приложение для DVD. Нажала кнопку.

Экран был черным, с помехами, а затем вспышка света озарила…

— Она должна быть здесь, пошли, — сказал голос из компьютера.

Голос Рэчел. Мои губы произнесли ее имя, но я не издала ни звука.

— Может, мы ошиблись секцией? — это Клэр, она держит камеру. — Не знаю…

Я наклонилась ближе к экрану, на котором появилась психбольница. Из меня вышел весь воздух. Краска на стенах спальни начала лущиться, сворачиваться и сыпаться вокруг меня, как снежинки. Сами стены таяли, и на их месте вырастали новые. Потолок надо мной пошел трещиной, а пол под моими ногам сгнил. Я снова была в психушке, рядом с Рэчел и Клэр.

— А если там нет мелка? — спросила Клэр. Свет от видеокамеры дико заметался по коридору. Ни фокуса, ни направления.

Вторая девушка улыбнулась и показала что-то на ладони в перчатке.

— Я принесла.

Послышались приглушенные звуки шагов, кто-то пнул кусок штукатурки. Снова вспышка света — Рэчел сделала фотографию. На мои глаза накатились слезы, я не могла отвернуться.

— Погоди… кажется, это она. — Девушка улыбнулась, и мою грудь пронзили тысячи иголок. — Здесь так страшно.

Боже, боже, боже.

— Знаю. — Клэр последовала за ней в комнату, освещая старую огромную доску, покрытую именами и датами, написанными десятками людей.

— Я же говорила! — самодовольно сказала Рэчел. — Стоп… где Мара и Джуд?

Камера затряслась. Должно быть, Клэр пожала плечами.

Я пыталась закричать, но не вышло.

— Нужно позвать ее, — сказала моя подруга, выходя за кадр.

Меня затошнило. Я хватала ртом воздух, смахивая волосы с лица, прикрывая его руками и пытаясь заговорить, сказать им, предупредить, спасти, но я была нема.

— Я пойду… напиши мое имя, ладно? Возьми камеру.

Рэчел подмигнула.

— Договорились.

Я упала на колени.

Затем она забрала у Клэр камеру — я больше ее не видела — и указала на доску. Засняла все имена. Начала насвистывать. Ее дыхание выходило белым паром.

Звук эхом отразился от пещеристых стен и заполнил мои уши и разум. Я скрючилась на полу и прижала колени к груди, не находя сил, чтобы дышать, говорить или кричать. Скрип мела по старой доске смешался с насвистыванием Рэчел, и я уже ничего не слышала, пока неподалеку не раздались шаги. Камера отвернулась от доски и была направлена на лицо Клэр.

— Пташки наслаждаются временем наедине.

— Серьезно? — спросила Рэчел. Камера отклонилась от девушки. Снова дрожь и хаос, затем она вновь была направлена на мою подругу. — Мара в порядке?

— Ага.

— Плохая девочка, — многозначительно сказала Рэчел, и Клэр рассмеялась.

А затем послышался громогласный треск.

— Что это было? — панический шепот.

Раздался металлический стон. Затем звон, последовательный стук тысяч футов железа и арматуры.

— Боже… — громкое дыхание. Крики.

Помехи и пыль заволокли мое видение, а их шипение наполнило уши. В темноте появились белые буквы, сложившиеся в слова «Поврежденный файл». Затем тишина. Экран потускнел. Мой разум окунулся во тьму.

Но только я подумала, что видео закончилось, как я услышала тихий смех. Мой, ошибки быть не могло.

Не знаю, сколько прошло времени. Только то, что когда я снова закричала, звук был приглушен. Я пыталась открыть глаза, но была замкнута во мраке; под ногами не было пола, над головой не было потолка.

Потому что я не была в психушке. И не в спальне своего дома.

Меня связали, заткнули рот и закинули в багажник чьей-то машины.

Не знаю, как я сюда попала.

Секунду назад я была в своей спальне, смотрела видео с камеры Клэр, слышала свой смех, пыталась оставаться в реальности, не позволяла воспоминанию унести меня. А в следующую оказалась во мраке, грубая ткань царапала щеку, легкие сдавило от жара.

Но я знала одно: Джуд единственный человек, у которого был мотив; он и прежде пытался причинить мне боль.

Наверняка это он за рулем.

Когда машина попала в яму, я прикусила язык. Рот наполнился кровью. Я пыталась сплюнуть, но мне что-то засунули в рот. Я пыталась заставить себя подвигать руками и ногами, хотя бы дернуть ими, но тщетно. Представляла, как кручусь, выгибаюсь, изворачиваюсь, пытаясь избавиться от своих оков, но мое тело слишком ослабло. Я была как кукла, трясущаяся в сундуке с игрушками, не имея никакой возможности выбраться.

Должно быть, он похитил меня из дома — из спальни — пока родители спали, ни о чем не подозревая.

Что стряслось с Джоном?

Из уголков моих глаз потекли слезы. Обивка багажника вызывала у меня зуд. Мышцы онемели, руки и ноги не двигались: скорее всего, меня накачали наркотиками.

Но как? Мы ужинали в ресторане. Я мысленно прокрутила последние часы, но мои мысли смешивались, и я ничего не могла вспомнить. Просто не могла.

Машина остановилась. В этот момент мое медленное, вялое сердце решило ударить по газам. Оно билось в каждом дюйму моей кожи. Моя одежда была пропитана потом.

Хлопнула дверца. По гравию захрустели шаги. Я лежала на полу, беспомощная и безнадежная, мокрая и несчастная. Страх делал из меня животное, и мой примитивный мозг был способен только на одно: притвориться мертвым.

Багажник открылся; я и услышала, и почувствовала это, но ничего не увидела: на моих глазах была повязка. Я прислушалась — неподалеку шумела вода.

Я ощутила большие и сильные руки на своем обмякшем теле. Меня сковал ужас. Кто-то поднял меня, напрягая мышцы у моей кожи.

— Какая жалость, — прошептал голос. — Было гораздо веселее, когда ты сопротивлялась.

Сомнений быть не могло, это Джуд.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу — меня перевернули верх ногами. Слабо застонала, но звук вышел приглушенным.

Затем меня снова перевернули, посадили на стул и связали руки за спинкой. Мои колени, бедра и икры ныли от боли. Запахи и звуки — море и соль, гниль и вода — были резкими, но я с трудом думала головой.

С меня сняли повязку, и я увидела его. Он выглядел старше, чем я помнила, но в остальном парень не изменился. Ярко-зеленые глаза. Русые волосы. Ямочки. И две руки, вполне себе целые. Такой безобидный.

Я упивалась деталями окружающей местности и поглощала их, как губка. Мы были в каком-то сарае для лодок. У одной стены лежали спасательные круги, у другой два каяка, а угол подпирал старый и ржавый знак со скоростным ограничением. Сарай был в хорошем состоянии, густо покрашенный в серый цвет, чтобы скрыть все недостатки. Я нашла дверь. Джуд стоял перед ней.

Я быстро обвела взглядом комнату, пытаясь отыскать хоть какое-нибудь оружие. Затем вспомнила: я сама по себе оружие.

Либо он, либо я. Я представила его выпотрошенным, полосу крови на его животе. Представила его в агонии.

— Итак, — сказал Джуд.

Мне хотелось плюнуть ему в лицо при звуке этого голоса. Так и сделаю, если он вытащит кляп.

— Соскучилась? Кивни, если да, покачай головой, если нет. — Его улыбка была как открытая рана.

Во рту появился кислый привкус, но я сглотнула, представляя, как с ним уходит и страх.

Джуд вздохнул, и его плечи поникли.

— В этом вся и проблема. Я бы хотел с тобой поговорить, но если я сорву ленту, ты закричишь.

Еще бы.

— Вокруг никого нет, и я получу от этого короткое удовольствие, но через какое-то время твои крики начнут действовать мне на нервы. Так что мы будем делать? — Он посмотрел в потолок и провел рукой по подбородку. — Например, если ты закричишь, я перережу Джозефу глотку во сне, когда мы здесь закончим. — Он достал что-то из кармана. Нож. Его часы блеснули в тусклом свете.

Меня будто ударили под дых. Я закашлялась.

— Полегче, тигрица, — подмигнул парень.

Он должен умереть. Должен. Я мысленно обдумывала этот сценарий. Джуд, истекающий кровью. Повторяла эту мысль снова и снова. Умоляю.

— Да, это сработает. — Он достал что-то из кармана — ключ — и поднял его к свету. — На всякий случай, хочу тебе напомнить, что я могу зайти и выйти из твоего дома в любой момент. Я могу накачать наркотиками твоих родителей и убить, пока они спят. Или сперва заставить их смотреть, как я убиваю Даниэля и Джозефа? В любом случае, вариантов много, а я ненавижу выбирать. Скажем так — я могу многое, и я это обязательно сделаю, если ты закричишь. Кстати, твое похищение прошло так гладко, что даже смешно. — Его губы расплылись в улыбке, и ямочка на его гладкой щеке углубилась.

Я чувствовала отвращение к нему и к себе. Как я сюда попала? Как я могла позволить этой твари в человеческом обличии пробраться в мою жизнь? Как я могла не заметить?

— Ты понимаешь? Кивни, если да.

Я кивнула, на глаза накатились слезы.

— Если закричишь без моего разрешения, то убьешь свою семью. Кивни, если понимаешь.

Я снова кивнула и почувствовала привкус желчи. Меня стошнит.

— Ладно, — Джуд улыбнулся, — ну, поехали. Будет немного больно.

А затем он оторвал ленту с моих губ. Меня вырвало на решетчатый пол: тут я и заметила, что под нами вода. Океан? Озеро?