Иосиф Флавий. О древности иудейского народа.Против Апиона

(Отрывки приводятся по изданию: Иосиф Флавий. О древности иудейского народа. Против Апиона / Пер. с греч. Я.И. Израэльсона. СПб., 1895. В перевод нами внесены некоторые изменения)

I. 3. В красноречии и умении обращаться со словом мы, надо сознаться, уступаем греческим писателям, но уж никоим образом не в отношении правдивости древней истории, в особенности же той, которая касается событий отечественных.

I. 9. …Ничто из того, что происходило за это время[137], не ускользало от меня – все стало мне известно. С одной стороны, я тщательно записывал все, что я видел в римском лагере, а с другой – я один только понимал то, что передавалось перебежчиками. Впоследствии, когда я в Риме нашел досуг и обработал подготовленный уже раньше труд, прибегая, ради греческого языка, к помощи некоторых сотрудников, и, таким образом, я составил историю событий. Я настолько был уверен в истине моего описания, что я решился раньше всех призвать в свидетели главных начальников войны, Веспасиана и Тита. Им я первым поднес мою книгу, а затем уже многим римлянам, участвовавшим в войне. Я также продавал ее многим единоплеменникам, которые хорошо знакомы с греческим образованием... Все они засвидетельствовали, что я строго держался истины, так как они не постеснялись бы открыто заявить и не умолчали бы, если бы я, по неведению или в угоду кому-либо, представил неверно или опустил какое-нибудь событие.

10. Некоторые злые люди старались умалять достоинство моей истории, обращаясь с нею, точно ученики в школе, изощряющиеся в хитропридуманных обвинительных и клеветнических речах. Им бы следовало знать, что тот, кто обещает другим верное описание исторических фактов, должен, прежде всего, иметь о них точные сведения, или будучи сам очевидцем изображаемых событий или осведомляясь о них у людей сведущих. И я думаю, что то и другое как нельзя больше соблюдено было мною в моих трудах. Свое сочинение о «древностях» я составил… на основании наших священных книг, так как сам принадлежу к роду священническому и основательно изучил философию, заключающуюся в тех книгах. Историю же войны я написал на основании собственных своих наблюдений, так как участвовал в ней, был очевидцем главнейших ее эпизодов и все, что говорилось и делалось, доходило до моего сведения. Не дерзость ли после этого со стороны тех, которые стараются подвергать сомнению и оспаривать мою правдивость? Пусть они, как сами утверждают, и читали «воспоминания» военачальников, но во всяком случае они не были при том, что совершалось нами, противной партией.

Тема 3. Критика и теоретическое обобщение опыта