Аппиан Александрийский. Римская история

(Отрывки цитируются по изданию: Аппиан Александрийский. Римские войны. СПб., 1994)

Римские войны. Вступление. 6. При наличии стольких и столь значительных по величине народов, находящихся теперь под их властью, они [римляне] когда-то с трудом в течение пятисот лет утверждали свою власть над самой Италией. Половину этого времени у них были цари, затем, изгнав царей[75] и поклявшись, что никогда они не примут к себе никакого царя, они с того времени имели аристократический образ правления, при ежегодно сменяющихся правителях, стоящих во главе государства. В течение, главным образом, следующих двухсот лет после прежних пятисот их могущество достигло высшей степени; они победили бесконечное количество иноземных войск и за этот промежуток времени подчинили себе большинство народов. Затем Гай Цезарь[76], победив все своих соперников, взял в свои руки власть и, обеспечив ее надежной охраной, сохранил внешнюю форму и имя республики, но себя поставил монархом над всеми (to; me;n sch'ma th'" politeiva" kai; to; o[noma ejfuvlaxen, movnarcon d j eJauto;n ejpevsthse). И доныне эта власть остается в руках одного правителя, но они не называют этих правителей царями, относясь, как я думаю, с уважением к древней клятве, но именуют их императорами (aujtokravtora")[77]; так в прежнее время назывались победоносные вожди, на деле же они во всем являются настоящими царями (basilei'").

7. Время правления императоров до настоящего времени продолжается почти те же двести лет, в которые и город[78] весьма сильно украсился, и доходы государства значительно возросли и все при длительном и устойчивом мире дошло до процветания и безопасности. И кое-кого в дополнение к бывшим прежде под их управлением народам императоры подчинили своей власти, а некоторые народы, пытавшиеся отпасть, они вновь покорили. Вообще же, владея лучшей частью земли и моря, они по мудрому решению предпочитали сохранять уже приобретенное, чем распространять свою власть до бесконечности на варварские бедные народы, которые не могли бы принести им никакой выгоды…

8. Ни одна держава, вплоть до наших дней, никогда не достигала таких размеров и не имела такого длительного существования. Ведь даже владения эллинов, если кто-либо соединил бы воедино владения афинян, лакедемонян и фиванцев, властвовавших одни за другими, начиная с похода Дария[79], откуда начался особенно блестящий период их деятельности, вплоть до гегемонии Филиппа, сына Аминты, над Элладой[80], не могли бы показаться столь обширными, как владения римлян… И вообще эллинское могущество, хотя они со всей страстью и боролись за гегемонию, нигде не выходило прочно за пределы Эллады, хотя они проявили выдающуюся доблесть, отстаивая независимость своей страны. Со времен же Филиппа, сына Аминты, и Александра, сына Филиппа, как мне кажется, они и вовсе действовали дурно и недостойно самих себя.

9. Что же касается держав Азии, то ни одна из них в отношении подвигов и доблести не может сравниться даже с самыми малыми странами из европейских ввиду изнеженности и трусости их народов. Это докажет в дальнейшем эта моя работа; ведь при помощи битв римляне овладели таким количеством народов Азии, над которыми они властвуют еще и теперь, хотя за эти народы сражались македоняне; тогда как для завоевания Ливии и Европы римляне потратили много труда и сил. Если опять-таки сложить длительность господства ассирийцев, мидян и персов, этих трех величайших империй (triw'n tw'nde megivstwn hJgemoniw'n) до Александра, сына Филиппа, то не хватило бы времени до тех девятисот лет, сколько до настоящего времени продолжается власть римлян[81], а если взять размеры владений этих государств и сопоставить их с величиной владений римлян, я полагаю, что они не составят даже половины их…

10. Владения же македонян, какими они были до Филиппа, сына Аминты, были очень небольшие… Деяния же самого Филиппа… заслуживают похвалы, но они касались только Эллады и прилежащих областей. При Александре же Македонское государство стало выдающимся по величине и обширности, удаче и быстроте военных действий и едва не дошло до безграничного и неподражаемого, но по кратковременности своего могущества уподобилось блестящей вспышке молнии…

11. Держава же римлян величиной и счастьем выделилась из всех благодаря благоразумию и умению учитывать обстоятельства времени, в приобретении этого могущества они превзошли всех своей доблестью, выдержкой и упорством, не увлекаясь при счастливых обстоятельства, пока твердо не укрепляли своей власти, и не падая духом при несчастьях… И часто им грозила опасность потерять самый город[82], и ни голод, ни постоянные болезни, ни внутренние волнения, а иногда и все это вместе взятое не отклонило их от жажды почестей, пока в течение семисот лет, перенося беды и подвергаясь опасности, они мало-помалу не подняли свою власть до теперешнего могущества и приобрели счастье благодаря благоразумию.

12. Эти события описывали многие из эллинов и многие из римлян, и история эта много длиннее, чем история Македонской державы, которая является величайшей из прежних. Но когда я встречался с таким повествованием и хотел точно познакомится с доблестью римлян при столкновении с каждым отдельным народом, сочинение часто переносило меня из Карфагена к иберам, и от иберов в Сицилию или Македонию, или к посольствам, или к союзам, заключаемым с другими народами, а затем оно опять вело меня в Карфаген или Сицилию, словно заблудившегося странника, и снова переносило оттуда, не окончив еще рассказа о бывших там событиях, в другие страны, пока в конце концов я не свел для себя эти отдельные части в одно целое… То же самое сделано мною относительно каждого народа, так как я желал узнать слабость или выдержку народов и доблесть или счастью победителей, или если произошло какое-либо событие, содействовавшее их успеху.

13. Сочтя же, что и другой кто-нибудь захочет узнать таким образом историю римлян в таком порядке, я описываю ее по каждому отдельному народу; все же, что за это время происходило у них по отношению к другим народам, я выбрасываю и переношу в историю тех народов. Хронологические же даты приводить при всяком событии я счел излишним, при наиболее же важных из них я время от времени буду их приводить…

14. Три из всех моих книг заключают в себе многое, совершенное римлянами в Италии; должно считать, что эти три книги среди прочих римских являются италийскими, разделены же они вследствие множества знаменательных событий, в них излагаемых, и содержат: первая – события при царях… и я называю ее среди римских книг книгой о царях. Следующая книга содержит изложение событий в остальной Италии, кроме той ее части, которая находится у Ионийского залива[83]; в отличие от первой она носит название… италийская. С последним же народом – самнитами, которые жили у Ионийского залива, племенем большим и сильным, римляне боролись восемьдесят лет, пока не покорили и их[84]… В дальнейшем же каждая из моих римских книг обозначена по образцу этих: кельтская, сицилийская, иберийская, ганнибалова, карфагенская, македонская и подобным же образом последовательно о других странах. Расположены же они одна за другой по порядку того времени, как каждая война начиналась одна вслед за другой, даже в том случае, если окончательное подчинение этого племени произошло после многих событий, произошедших у других народов. А то, сколько раз сами римляне восставали друг на друга и воевали во внутренних войнах (ejmfuvlia), оказавшихся для них самыми страшными, разделено по полководцам отдельных междоусобий: одно – относящееся к Марию и Сулле, другое – к Помпею и Цезарю; третье – к Антонию и другому Цезарю, прозванному Августом, в их войне против убийц первого Цезаря; четвертое же – к ним обоим, самим Антонию и Цезарю… Благодаря этой войне, которая была последней из внутренних, и Египет оказался под властью римлян и само государство римлян превратилось в монархию.

15. …Последняя же книга покажет и войско их [римлян], сколько они его имеют, и доходы, которые они получают с каждого народа, сколько они тратят на морские силы и остальное тому подобное[85]. Следует, однако, чтобы пишущий о доблести этого народа начал со [своего[86]] происхождения. Кем же будучи, я написал это, знают многие… я чтобы сказать яснее: я – Аппиан Александриец, дошедший до высокого положения у себя в отечестве и выступавший в Риме по судебным делам перед лицом государей, пока они не удостоили меня быть их прокуратором[87]…

Гражданские войны. I. 83. Само божество (to; daimovnion), казалось, предсказало все это для теперешней войны. Необъяснимые ужасные явления наблюдаемы были многими… по всей Италии. Стали вспоминать об ужасных старинных предсказаниях. Было много чудес: мул разрешился от бремени, беременная женщина родила змею вместо ребенка, бог (oJ qeov") послал сильное землетрясение, в Риме рухнули некоторые храмы… Все это воспринималось массою как указания на предстоящую гибель Италии и самих римлян, как на завоевание самого города и ниспровержение существующего государственного строя.

Гражданские войны. II. 149[88] Цезарь… умер возрасте 56 лет, счастливейший человек во всех отношениях, гениальный (daimovnio"), широкого размаха, справедливо сопоставляемый с Александром. Оба были весьма честолюбивы, воинственны, быстры в проведении своих решений, отважны в опасностях, не щадили своего здоровья и не столько полагались на стратегию, сколько на решимость и счастье…

150. …В гражданскую войну Цезарь был вовлечен или из страха, как он сам говорил, или из жажды власти. Он столкнулся с лучшими современными ему полководцами, со многими большими войсками, уже не варваров, а римлян, которые были на высоте счастья и удачи… Сам же Цезарь был неустрашим и непобедим до конца всей войны, и мощь римлян, простиравшуюся уже над землей и морем от запада до реки Евфрата, он силой и милостью покорил себе более прочно и крепко, чем Сулла, и показал себя царем против их воли, хотя и не принял предложенного ему титула.

151. …Родом оба происходили от Зевса, один как потомок Эака и Геракла, другой как потомок Анхиза и Венеры[89]. Будучи крайне честолюбивыми в борьбе с упорствующими противниками, они быстро мирились и прощали пленных и после прощения проявляли себя как благодетели, стремясь лишь к одной цели – одержать победу… Они пришли к власти, правда, не при одинаковых предпосылках: один из них обладал уже царством, укрепленным Филиппом, а другой вышел из частного, хотя и знатного и знаменитого рода, но крайне бедного.

152. Оба презирали предзнаменования, предсказывавшие их судьбу, но нисколько не гневались на прорицателей, предсказывавших их кончину; к тому же и предзнаменования часто были сходными и указывали на одну и ту же судьбу обоих.

154. Оба они стремились в одинаковой мере и к познанию добродетели как отечественной, так и греческой и чужой.

Гражданские войны. IV. 134. Однако всем этим их[90] свойствам всецело противостоит их грех (to; a[go") в отношении Цезаря. Ведь это был грех не простой и не малый: ведь он был совершен против друга, был совершенно неожиданным; грех против спасшего их в войне благодетеля, представлявший поэтому проявление неблагодарности; грех против императора, что было нечестиво; грех, притом совершенный в курии; грех против жреца, облеченного в священные одежды; грех против властителя, равного которому не было, принесшего пользу и родине и власти более всех других. За это-то Брут и Кассий и подверглись гневу божества (to; daimovnion aujtoi'" a[ra ejnemevshse), часто подававшего им об этом знамения.