Студенты МГЮА (М) изучают гражданское право. (Р) Большая посылка 10 страница

Одной из самых острых проблем педагогического руководства общей деятельностью была и остается проблема наказания. В сколько- нибудь серьезно поставленной педагогически организованной деятельности обойтись без наказаний практически невозможно. Вопрос в том, какими эти наказания должны быть.

В качестве самого общего принципа можно сказать: чем выше уровень межличностных и деловых отношений в группе, чем выше уровень сформированности совместной деятельности (УСД), тем легче решается вопрос наказаний. Дело здесь в том, что участникам деятельности в такой высокоразвитой группе есть что терять. Поэтому даже обсуждение поступка на "огоньке" малой группы значимо для отдельного человека; тем более важен и тревожен для него вызов на СК, как бы доброжелательно он не был обставлен. По поводу роли "педагога-воспитателя" в свое время была высказана такая мысль: "Мы сильны, пока ребенок хочет нам улыбнуться". В этом случае даже простое высказывание педагогом своего мнения наедине с провинившимся значимо для последнего. Тем не менее существует и проблема более формализованных наказаний. Можно сказать, что здесь, как никогда, важно соблюдение норм трансакции: "Взрослый- Взрослый". Целью наказания не может быть месть или удар по самолюбию виноватого или иное причинение ему страданий. Целью наказаний может быть только соблюдение интересов группы или тех, кого группа берет под свою коллективную защиту. Единство деятельности было и остается тем ключом, который открывает для педагога возможность быть правомочным и в сфере наложения наказаний. При этом неуклонно должен соблюдаться принцип уважения к наказанному (как и к любому другому человеку).

Из заповедей А.С.Макаренко относительно наказаний с нашей точки зрения наиболее актуальны следующие: существование более строгих, но с оттенком почетности наказаний для старых, кадровых членов группы, более простых - для новичков. В объединении школьников "Юность" Нижнего Новгорода С.Т.Сейфи, например, старший отряд "ветеранов" в трудовом лагере имел привилегию носить тельняшки и брать на себя самую трудную и неприятную работу. При необходимости наказания с нескольких ребят этого отряда "сняли" тельняшки. Этого было более чем достаточно. У Макаренко коммунары наказывались арестом в комнате штаба, новички - простым нарядом вне очереди. Наказание любого члена объединения - всегда ЧП; оно не должно быть бытом, тогда оно будет в центре общего внимания.

Право решать вид наказания должно быть в руках одного- единственного человека - руководителя и, в крайнем случае, еще одной инстанции - СК. Справедливость данной меры наказания руководителю необходимо обосновать перед общим сбором; в особенности это касается крайних мер, таких, как исключение. А.С.Макаренко считал необходимым самое строгое и жесткое наказание, такое, как исключение, проводить через общее собрание, чтобы каждый его участник ощущал свою ответственность за решение. Естественно, решение общего собрания не должно быть "вымученным" и "выдавленным". Следовательно, собрание теоретически может и не пойти за руководителем, вынести иное решение, которому необходимо будет подчиниться.

Наказание имеет смысл только в том случае, если наказанный понимает, что все дело в том, что группа защищает общие интересы и понимает, что и почему группа от него требует. Важно не столько содержание наказания, сколько сам факт осуждения группой человека. Уже поэтому оно имеет смысл только при открытом и сознательном сопротивлении нормам группы. Подчинение нормам позволяет снять наказание. Подчеркиваем: все сказанное имеет смысл только для групп высокого уровня развития - от ЛГ и выше, в некоторых случаях - для групп между АИ и ЛГ УСД. Педагог, работающий в условиях более низких уровней, в отношении наказаний находится в довольно сложном положении: его "питомцам" терять практически нечего. Чтобы было что терять надо кому-то дать ощутимые привилегии. У В.Н.Сороки- Росинского эту роль играли "разряды". "Наши воспитанники... делились по поведению на три разряда: в 1 разряде те, кто за неделю не получил ни одного замечания; в Ш - совершившие грубые проступки (кража, грубость, самовольная отлучка и т.п.) и во П - все остальные; разделение это производилось так: в конце каждой недели на классном собрании воспитанников рассматривается вся жизнь класса за истекшее время, обсуждается поведение как отдельных воспитанников, так и всего класса в целом, обсуждаются полученные каждым замечания, и в результате всего происходит разбивка воспитанников по разрядам; спорные случаи решаются голосованием, причем всем недовольным предоставляется право аппеляции к педагогическому совету..." [126]. Отметим, что в работах этого автора приводится богатый спектр приемов работы с безусловно "трудным" составом подростков, оправданный психологически не менее полно, чем у А.С.Макаренко, но в ситуации иной, более близкой к современной городской школе интернатского типа.

Педагогическое управление отличается от производственного тем, что оно прежде всего решает задачу преобразования личности воспитанников и уже во вторую очередь - задачу достижения "предметных" целей деятельности. Иными словами, не кубометры, не килограммы и квадратные метры служат первоочередной задачей работы, а то, как выработка этих кубометров и килограммов скажется на сознании и подсознании ребят, участников деятельности. В связи с этим жизнью выдвигается еще ряд задач, обеспечивающих главную и соподчиненных ей:

это - поддержание в группе определенного уровня отношений, выработка субкультуры группы,

это - развитие самоорганизации группы,

это - представительство группы во внешнем мире,

это - тактическое и стратегическое планирование деятельности группы и так далее.

Известны два типа действующих групп: группы, где система управления вынесена за пределы группы, и та практически управляется извне, и группы, где психологически и организационно управляющая подсистема включена в общую систему деятельности группы и делит функции управления с теми, кто несет основные "рабочие" функции деятельности. Группы первого рода отличаются преобладанием отрицательной (стабилизирующей) обратной связи и в силу этого обстоятельства их управление настроено на стабилизацию. Оно не может не сопротивляться любым попыткам внести коррективы в ситуацию. Назовем эти группы "управляемыми". Группы второго рода отличаются преобладанием положительной обратной связи. Их управление настроено на изменение и развитие в ходе преодоления помех в деятельности. Назовем эти группы "самоуправляемыми".

В педагогике от этой разницы в системах управления зависит стратегия. В группах с управлением, вынесенным вне группы (класс во главе с учителем), деятельность педагога построена на умении подчинить себе группу и постоянно подавлять возникающие попытки сопротивления, добиваясь неизменности ситуации. В группах, связанных деятельностью воедино (помните: принцип единства деятельности!) основная задача - это подготовка группы к самостоятельному принятию решений и к самоорганизации во всех (по возможности) сферах деятельности.

Это противостояние систем управления, разумеется, не абсолютно; речь идет о преобладании обратной связи того или другого рода. Но психологически дело обстоит достаточно определенно: нечего удивляться тому, что бюрократически руководимая социальная система с трудом поддается изменениям и, даже терпя значительные трудности, сопротивляется переменам. Этим объясняется сложность сосуществования диалогически руководимых подростков детских групп в традиционно авторитарно руководимых школах. На одну школу, сумевшую в 60-70-е годы "взять на вооружение" методику И.П.Иванова приходятся десятки, если не сотни школ, где эта методика "не прижилась", "не оправдала себя", а, попросту говоря, была вытеснена традиционной педагогикой. С этой точки зрения педагогу, школьному работнику, желающему организовать в своей школе клуб, отряд, студию или другое объединение, которое он представляет себе, как внеучебное и реализующее преимущественно задачи воспитания, необходимо просчитать возможные точки конфликтов: а) с представителями школьной администрации, включая хозчасть; б) с классными руководителями, привыкшими достаточно ревниво относиться к "своим" учащимся; в) с некоторыми предметниками; г) с отдельными родителями. Конфликты возможны в связи с тем, что некоторые из коллег, принадлежащих к рассмотренным категориям, могут оказаться носителями авторитарного духа, настолько вошедшего в их плоть и кровь, что появление на авансцене некоей группы, несущей иные принципы общения, вызовет необоримое раздражение. Опасность совсем не в этом раздраженном коллеге, а в том, что он апеллирует к традиции, благодаря которой психологические "резервы" устоявшейся системы педагогического руководства приводятся в повышенную боевую готовность. Это происходит почти автоматически и, в сущности, с силой, прямо пропорциональной Вашим педагогическим успехам. Защита возможна главным образом путем надежного прикрытия "сверху", но некоторое время можно "продержаться", стремясь свести к минимуму личностные контакты двух систем, противоречащих друг другу самим фактом своего существования. Так годами существуют туристические клубы, практически "незаметные" в школе, чья деятельность целиком лежит за ее пределами.

Социально-психологические причины господства авторитаризма в российской школе те же, что и для всего российского общества. "Многовековое господство абсолютизма феодального типа сформировало и политические навыки населения, и стереотипы поведения в системах управления, и социальные ценности и установки. Перескочить через наследие абсолютизма сразу даже к эффективной демократии буржуазного типа... невозможно. Свобода с точки зрения сложившегося в условиях абсолютизма сознания - это отказ от дисциплины, от чувства ответственности, от уважения другого человека, его мнения, сознательное принятие рамок поведения, моральных ценностей, понимания своей ответственности перед обществом, без чего невозможна ни буржуазная, ни социалистическая демократия, в России в толще народа... не то, чтобы вовсе отсутствовали, но и развиты тоже не были" [127].

Эти слова, написанные задолго до событий и 91, и 93, и 94-95 годов объясняют многое и, в частности, они же дают почувствовать себя педагогу-воспитателю обитателем некоего форпоста культуры, выдвинутого на передовые рубежи исторического развития нашего общества.

В цветном разноголосном хороводе,

в мелькании различий и примет

есть люди, от которых свет исходит,

и люди, поглощающие свет.

И.Губерман.

Постараемся же, чтобы первых было побольше.

Глава 3. Рождение, жизнь и распад деятельности подростково-юношеских объединений.

4. Дела семейные

Безответственная любовь - это уловка эго. Если вы любите человечество, но не можете войти в положение реальных кошек и цыплят - вы любите из своего контейнера. Ответственность любви - это суть дела.

Э.Берн.

В свое время, работая в средней школе, автор этих строк исповедовал деление всех семей школьников, с которыми ему, как организатору внеклассной и внешкольной воспитательной работы, приходилось иметь дело, на три основные категории. Есть семьи, которые хотят и могут воспитывать своих детей. Эти семьи, в общем, социально благополучны, их ошибки в этой области носят скорее частный характер. Поэтому им относительно легко помочь. Есть, в отличие от них, семьи, которые хотели бы воспитывать собственных детей, но это у них не получается, так как они дезорганизованы, озабочены внутренними конфликтами, отношение внутри таких семей отличаются напряженностью. Цели воспитания родителям в этих семьях представляются весьма расплывчато, средства чаще всего неясны или не могут быть использованы. Взрослые в таких семьях совершают самые различные, самые основательные ошибки и промахи. Помочь им трудно прежде всего потому, что корни своих ошибок взрослым неочевидны и нередко скрыты в подсознании. И, наконец, самую сложную в педагогическом отношении ситуацию представляют так называемые проблемные семьи, семьи, где конфликтная зона находится между семьей и обществом. Поэтому такая семья асоциальна или даже антисоциальна, как система. Соответственно она не может полноценно воспитывать своих детей, ориентируя их на ценности, которых сама не разделяет. Быть последовательным и ориентировать своих детей на свои истинные цели старшее поколение в таких случаях чаще всего не решается. Поэтому фальшь и лицемерие пронизывают все бытие этих людей и это, рано или поздно, улавливается детьми. Совсем не случайно дети в большинстве высокопоставленных семей сталинской эпохи не стали предметом гордости своих родителей: чаще всего их психика была надломлена социальными противоречиями, в которых ключевую роль играло старшее поколение.

Как бы там ни было, семья, действительно, играет огромную роль в формировании личности растущего в ней ребенка, причем нередко это происходит независимо от воли и даже сознания родителей, которые, в сущности, уже своим поведением способны программировать поведение ребенка на годы вперед. Э.Берн по этому поводу пишет: "С первых месяцев жизни ребенка учат не только что делать, но также и что видеть, слышать, трогать, думать и чувствовать. И кроме всего этого ему также говорят, будет ли он победителем или неудачником и как кончится его жизнь. И эти инструкции программируют его цель и его мозг так же жестко, как карточки - работу компьютера. То, что в более позднем возрасте человек считает своей независимостью - это просто свобода выбирать определенные компьютерные карточки, дырочки же по большей части остаются там, где они были пробиты с самого начала. (...) В любом случае каждый человек послушно кончает к пяти или шести годам - да, к пяти или шести, - формирование скрипта ("сценария" - О.Л.) или жизненного плана, в значительной степени продиктованного его родителями. В этом плане указано, как он собирается провести свою жизнь, как он ее кончит... Если ты не позаботишься о себе, никто другой о тебе не позаботится, но (1) нет, нет, не трогай, или (2) убери лапы от моих денег, или (3) ты что, вором хочешь вырасти?

Ну-ка, дай ему сдачи! Задай ему хорошенько! Извинись сейчас же. Смотри у меня! Ты у меня поплачешь, маленькое чудовище. Позлись, позлись. И тебе не стыдно? Да кто же так делает?! Ты что, пришибленный? Я научу тебя, как думать и что чувствовать. Не думай такого. Обдумай это хорошенько, пока не будешь смотреть на это, как я. К тому же я покажу тебе, как это делать. (...) Если не вмешается какая-нибудь решительная сила, скрипт будет доведен до своего счастливого или горького конца. Есть три такие силы. Величайшие разбиватели скриптов - крупные массовые события, безжалостно обрубающие пути истории: войны, голод, эпидемии, угнетение, которые сминают всех на своем пути, как космические паровые катки, всех, кроме тех, кому дано взобраться в кабинку и использовать их, как средство своего продвижения. Вторая сила - психотерапия... В редких случаях побеждает третья сила - скрипт разрушается собственным решением или пере-решением самого человека" [128].

В другом месте Э.Берн пишет: "Главным вопросом, который должен задать себе сценарный аналитик, считается такой: "Как родитель желает своему ребенку жить с позиции времени?" Он может выражать это буквально: "Желать сто лет жизни", произнося торжественный тост, или во время молитвы (?). Он может, обозлившись, выругаться: "Чтоб ты помер!" Трудно даже вообразить силу подобных материнских слов по отношению к ребенку... Возможно, в этом голосе не было злобы, а вырвалось отчаяние, но в памяти человека это осталось навсегда. Чаще всего решение за ребенка принимает мать - ведь ее желания он впитывает с первого дня своего рождения. Отец подключается позже: либо он поддерживает материнские решения или проклятия своим авторитетом, либо смягчает их. (...) В жизни человека сценарный итог предрекается, предписывается родителями, однако он будет недействительным до тех пор, пока не будет принят ребенком. (...) Многие впечатления впитываются человеком в детском возрасте и чаще всего сохраняются навсегда... (...) В раннем возрасте поощрение быть неудачником может выглядеть так: "Он у нас дурачок, ха-ха" или "Она у нас грязнуля, ха- ха". Затем приходит время более конкретных подкалываний и поддразниваний: "Он когда стукнется, то всегда головой, ха-ха" или "Она всегда теряет штанишки, ха-ха"" [129].

Мы полагаем, что проблема "скриптов" - это в первую очередь проблема семей, не отдающих себе отчета в целях своего воспитательного воздействия. Родителям, на наш взгляд, важнее всего внести для себя ясность в то, каким они хотят видеть своего сына или дочь - ориентированного на пользу прежде всего для себя, или - для своих близких, или - ощущающего свою социальную ответственность перед знакомыми и незнакомыми людьми. Хотят ли они видеть его альтруистом или эгоистом, манипулятором или актуализатором (по Э.Шострому). Для ясности - актуализатор, как тип личности, склонен относиться к другому человеку, как к самому себе. Э.Шостром в своих исследованиях обнаружил у таких людей честность и искренность в отношениях с другими людьми, устойчиво проявляемый интерес к последним, самостоятельность и открытость в выражении своей позиции, веру в себя и в тех, с кем они общались.

Другой распространенный тип личности - манипулятор, склонен относиться к людям, как к вещам, и старается манипулировать ими. Отсюда - фальшь при контактах с людьми, имитация переживаний при фактическом равнодушии, намеренная расчетливость в подборе средств воздействия на людей и тщательно скрываемый цинизм. Не отрицая "смешанных" вариантов поведения в зависимости от ситуации, Шостром полагает, что ярко выраженные актуализаторы, как правило, цельны и самобытны, в то время, как манипуляторы вынуждены прятать свою самобытность под масками различных поведенческих моделей. Это - или откровенно силовая манера поведения, или кажущаяся бесконечной игра в поддавки, или холодная расчетливость, или имитация беззащитности, или беззастенчивый террор, личина "своего парня", обвинительная позиция и так далее, и тому подобное [130].

Решить, каким Вы хотите видеть своего ребенка, не совсем просто. Во-первых, исходить приходится из того, каковы Вы сами (а это нередко еще предстоит понять самому). Во-вторых, многим родителям свойственно быть заинтересованными, чтобы ребенок "нес не из дома, а в дом"; чтобы он в первую очередь был заинтересован в благе себя самого и своих близких, а уж потом лез "не в свои дела". Здесь скрывается один из самых коварных "подводных рифов" для не слишком дальновидных отцов и матерей, для их родительской будущности. Дело в том, что родителям обычно кажется, что их семья вечно будет такой же, как теперь, ребенок всегда будет при них, и они останутся навечно самыми близкими для него людьми. Может быть, сто, двести лет назад это было и справедливо, во времена больших патриархальных кланов. Но сегодня отношения поколений меняются быстро. Проходит какие-нибудь восемнадцать, двадцать лет и "уходят сыновья, задрав хвосты, и дочери томятся, дома сидя" (Игорь Губерман). Сыновья обычно отрываются от дома, отслужив в армии, дочери - выходя замуж. Со временем наиболее близкими для них людьми станут мужья (жены), затем - дети. А родители постепенно отодвигаются все дальше и дальше. Настает время, когда они, собственно, не нужны, и только доброта и ответственность помогут детям заботиться о старшем поколении, если только оно, это старшее поколение, своими руками когда-то, много лет назад, не заложило "сценарий": "не трать время на ненужных людей... что ты с этого будешь иметь?". Бывает, что молодые и не тратят в такой ситуации ни времени, ни денег... Что посеяли...

Поняв свою родительскую задачу, отцам и матерям легче вести себя педагогически целенаправленно. Правда, для этого нужно еще и "чувствовать" ребенка, не втискивать его в удобную для взрослых схему, беречь дружеские и доверительные отношения с ним и не срываться от нехватки своего, взрослого терпения из-за того, что ребенок не такой, как нам хочется.

В предудыщих разделах этой книги мы старались убедить читателя, что ни на одном из этапов детства и юности ребенок не равен нам, взрослым: в каждом из возрастных периодов ему сопутствует свое, особое видение мира, свое, ведущее отношение к нему, свои, только этому возрасту присущие потребности, своя, оправданная возрастом, деятельность. На это возрастное своеобразие накладывается индивидуальное, присущее личности, характерологическое.

"Сколько удивительно похожих историй! - пишет психолог Н.В.Жутикова. - Они и в моих рабочих протоколах психологических обследований, и в груде писем, полученных за последние полгода. Различие - в незначительных деталях...

Как только старшие начинают все чаще натыкаться на неудобное своеобразие подростка, которому труднее других, на него же и сыплются удары со всех сторон. У старших вокруг него не хватает ни терпения, ни милосердия, не говоря уже о любви. Таких любить трудно, что и говорить! Именно они и нуждаются в человечности, но им-то в ней чаще всего и отказывают - не только сверстники, но и взрослые. (...) Нам так хочется, чтобы подросток был для нас (стал бы сию минуту!) вполне удобен! Мы не хотим видеть рядом с собой никого, кто не соответствует нашим понятиям о норме, нашему эталону, нашим вкусам. А неудобного - либо гоним от себя, либо пытаемся исправить, но как: упреками, замечаниями, разоблачениями, лишениями - болью!

И самое ужасное, что и видя абсолютную бесполезность и вред своих воздействий, старшие опять же обрушиваются на этих колючих, взвинченных, взрывающихся бедолаг. И возмущаются - ими же! Обижают и возмущаются, когда показываешь им эту бесполезность, этот вред, и требуют: укажите выход! А когда указываешь на необходимость терпения и спокойную доброжелательность, обычно взрываются в негодовании:

- Да какого терпения?! Какого терпения! Тут никакого терпения не хватит! И иногда продолжают преследовать ребенка до тех пор, пока не загонят его в психиатрическую больницу, в колонию, в петлю..." [131].

Психологами Э.Г.Эйдемиллером и В.В.Юстицким разработана система выявления наиболее типичных родительских ошибок семейного воспитания [132]. Они пишут: "Наиболее частым источником психотравматизации оказалась модель взаимоотношений с подростками, которую можно было бы назвать "близорукой". Она представляет собой педагогическую разновидность "стимульного" семейного представления. Характерная черта этого представления родителей... - склонность учитывать особенности сиюминутной ситуации при построении своих взаимоотношений с подростком. При взаимоотношении, строящемся на "близоруком" представлении, родитель учитывает только непосредственные, сиюминутные последствия своих поступков по отношению к подростку и не задумывается над более отдаленными". С этой моделью отношений связан так называемый "эффект самоусиления нарушения", когда на сопротивление родителей подросток отвечает усилением характерологических отклонений. Эпилептоид отвечает агрессивным взрывом, истероид идет на усиление демонстраций, неустойчивый подросток окончательно уходит из-под контроля.

По сходному поводу Э.Шостром пишет: "Встречная агрессия, которая неизбежно возникает у ребенка в момент наказания, провоцирует его на дальнейшие проступки, а значит - на дальнейшие наказания. Круг, как видите, замкнулся и ужесточением воспитательных мер его не разорвать. В конце концов наказание порождает чувство неуверенности, неадекватности. Наказанный ребенок чувствует себя лишенным родительского благоволения и склонен чувствовать еще большую неуверенность. Он чувствует себя плохим, неспособным, нестоящим и поневоле начинает действовать в терминах такого представления о самом себе. То есть родители своим "воспитанием" добиваются прямо противоположного эффекта. (...) Истина же состоит в том, что наказание не только не предотвращает и не останавливает антисоциальное поведение, но и усиливает причину такого поведения" [133].

Одним из характерных нарушений семейных отношений психологи считают "патологизирующие роли", которые возникают в системе семейных отношений, чаще всего под влиянием одного из членов семьи, имеющего нервно-психическое расстройство и компенсирующего его ценой нарушения психического здоровья остальных ее членов. Как правило, потребности, удовлетворяемые "патологизирующей ролью", несовместимы с нравственными представлениями их носителей. Одна из таких ролей носит название "расширение сферы родительских чувств". Ее вызывает к жизни нарушение взаимоотношений между супругами (развод, смерть, несоответствие характеров). Нередко при этом - чаще мать, реже отец - подсознательно возлагают на ребенка часть потребностей, которые в нормальной семье удовлетворяются в психологических отношениях супругов. Это может быть потребность во взаимной исключительной привязанности, частично - эротические потребности. Появляется стремление отдать подростку - чаще противоположного пола - "все чувства", "всю любовь". В детстве поощрятеся эротическое отношение к родителям - ревность, детская влюбленность. Мать нередко отказывается от вполне реальной возможности вторично выйти замуж. Когда ребенок достигает возраста подростка, у родителя возникает страх перед его самостоятельностью и возрастным "суверенитетом"; родитель пытается удержать ребенка с помощью потворствующей или доминирующей гиперпротекции (гиперопеки). Описанная роль, как правило, в сознание родителя не допускается. Ее можно уловить в основном косвенно, по высказываниям матери, что ей никто не нужен, кроме сына, в характерном противопоставлении идеализированных отношений с сыном - отношениям с мужем, в ревнивых придирках матери к подругам сына и прочее.

"Поначалу эта картина выглядит идиллично. Нежный хрупкий ангелоподобный малыш льнет к своей маме. И мама, будто сошедшая с плаката "Материнство", сильным, но нежным объятием защищает свое сокровище от этого безумного, безумного, безумного мира. Дальше - больше. Малыш растет и крепнет, но и объятия, которые, казалось бы, по мере его роста должны ослабнуть, тоже крепнут.

- Он без меня ни шагу! - хвастается такая мать своим подругам. - Куда я - туда и он. Вот даже в уборную зайду, а он уже: "Мама! Где ты?" А я... я вообще без него не живу. Отвезу в субботу к бабушке, а сама на стенку лезу. Вся жизнь в нем...

Казалось бы, так трогательно: ребенок не может без матери, мать обожает ребенка... Но что-то невольно настораживает. Пока лишь на уровне лексики: "Я без него не живу... На стенку лезу... Вся жизнь в нем..."

Вам не кажется, что эти выражения гораздо более уместны в устах пылкой, страстной любовницы, а вовсе не любящей матери?

Приглядевшись повнимательней, почти всегда убеждаешься в неслучайности своего первого впечатления. Женщины бывают самые разные, да и дети далеко не всегда хрупкие и ангелоподобные (встречаются, наоборот, крепкие грубоватые "маленькие мужички"). Общее тут одно: несчастливая женская судьба. И совсем необязательно, чтобы женщина была одинокой. Бывают и замужние. Такие ищут и обретают в ребенке то, чего им не хватает в мужчине. Кто-то - тонкую и понимающую душу, а кто-то - да-да, не удивляйтесь! - деспотичную мужскую власть. Второе, между прочим, встречается даже чаще, чем первое" [134].

Другая распространенная родительская "патологизирующая роль" носит название "предпочтение в подростке детских качеств", связанное с гиперпротекцией (гиперопекой), когда родители стремятся игнорировать взросление ребенка и стремятся сохранить у них типично детские качества: непосредственность, наивность, игривость. Иногда родители открыто признаются, что маленькие дети им нравятся больше, что с большими "не так интересно". Неприятие повзросления ребенка может быть связано с деталями биографии родителя, боязнью "внешних" опасностей. Результатом оказывается психический инфантилизм воспитанника. "...Этого пятилетнего мальчика, будто наследного принца, окружала толпа придворных: бабушка, дедушка и двоюродная бабушка (сестра дедушки). Они предупреждали каждое его движение, каждый шаг, каждый помысел. Они были его руками, ногами и головой. Как и положено верным царедворцам, они его обожали. (...) Нам так хотелось, чтобы он хоть разок покапризничал, похулиганил - короче, пусть негативно, но проявил свою волю. Увы, Миша был идеально послушен. Скажешь "иди" - идет. Скажешь "садись" - садится. А не скажешь - так и будет стоять столбом. Самое ужасное, что его бабушек и дедушек это нисколько не настораживало. Наоборот, именно от этого они и были в полном восторге. Их беспокоило только одно (с этим-то они к нам и обратились): Миша заикался. Иногда слегка, а иногда очень заметно. Маленькая досадная поломка в таком чудесном, таком отлаженном кукольном механизме. Требовался ремонт.