6 страница. - Гм, – ты подёргал себя за прядь волос, – мне показалось, ты был не слишком доволен тем, что я вынудил тебя постоянно находиться поблизости

- Гм, – ты подёргал себя за прядь волос, – мне показалось, ты был не слишком доволен тем, что я вынудил тебя постоянно находиться поблизости.

- Тебе вечно что-нибудь кажется.

- То есть нет?

- То есть нет, – подтвердил я и вспомнил, о чём хотел рассказать, еще когда ты меня днём у школы перехватил. – Кстати, эти трое к Юйко больше не лезут. Они ее будто забыли!

Ты коротко, без удивления кивнул:

- Отлично. Если начнут заново, повторим вчерашний опыт.

- Соби, – я смотрел себе под ноги, ты не видел, что я хмурюсь, но, видимо, по тону всё-таки догадывался, – ты с мамой… Так же поступаешь?

- Нет, – откликнулся ты немедленно. – К твоим одноклассницам я применил гипноз. Им больше неинтересна Юйко-тян, более того, даже думать о ней им совершенно незачем. Когда мы приходим к онээ-сан… я действую иначе.

- Запрещено рассказывать? – вскинулся я тут же. – Если да, молчи!

Ты неопределенно качнул головой и обнял меня за плечи, притягивая к себе:

- Нет. Я просто успокаиваю её. Не позволяю зацикливаться на страхе, вот и всё.

- На страхе? – переспросил я почему-то шёпотом.

- Да. Рицка, пойми, мама хочет, чтобы ты в самом деле был её сыном. Я лишь помогаю ей, поддерживая в этом уверенность.

- Как?

Ты помолчал, глядя прямо перед собой, и сказал очень негромко:

- Боюсь, если я начну описывать механизм, домой мы с тобой попадём нескоро. Извини.

- Да ну тебя! – я мгновенно обхватил тебя за талию. Жаль, что открыть канал произвольно практически невозможно. У меня, во всяком случае, пока только в бою получается. А силы тебе добавить не помешало бы, тебя уже дрожь била. Не иначе проверил, сможешь ли озвучить! Нет чтоб сразу отказаться!

- Сказал же, молчи, - попросил я враз севшим голосом, - молчи, ясно?

Ты тяжело вздохнул, невольно вжимаясь в меня крепче:

- Спасибо.

…Соби, я вырасту. Я тебе обещаю, слышишь! Вырасту и… Если сам снять не сумею – приедем в Гору заново, и я Ритцу заставлю! Не знаю, как, не знаю, когда, но уберу тебе эти колючки! Будь они прокляты, твои Семь Лун!

Ну или не твои. Или наши. Какая разница.

По крайней мере, о том, что надо сойти с их радаров, мы вчера, вернувшись домой, договорились окончательно. Ты к этому обсуждению прямо как в шпионском фильме подошёл: написал мне записку с просьбой перейти на мыслеречь, дал прочесть, дождался, пока я тебя окликну и сказал, что технологии не стоят на месте, и мобильники всё чаще используют для прослушивания разговоров – даже в режиме ожидания. Я растерянно похлопал глазами и спросил: а если выключить? Не поможет, заверил ты хмуро. И поскольку быть уверенными наверняка, что нас не прослушивают, мы не можем, лучше подстраховываться. Конечно, сейчас мы не настолько важные птицы, чтоб ради нас подключать спецслужбы, но рисковать не следует: когда у наших планов появится конкретика, её нужно будет обсуждать не вслух. А сейчас – пробная беседа.

Я понял и предложил переходить на мыслеречь для обсуждения всего важного уже теперь. Ты согласился.

Кстати, по мобильным и местонахождение отслеживается. Это Зеро недавно сообщили, когда предупреждали, чтоб мы из города скрылись. Посоветовали телефоны с собой не брать.

Не жизнь, а боевик какой-то. Со стороны, наверное, никому не кажется, что у нас событий много… А я дыхание нормально переводить не успеваю.

Я толкаю тяжёлую стеклянную дверь и миную гулкий холл. Знаю, что здание офисное, а не больничное, но ассоциация как пришла в самое первое посещение Кацуко-сан, так и закрепилась насовсем. Лифты находятся по левую руку, чтоб дойти до них, приходится сперва миновать информационный стенд и несколько рекламных штендеров. Я иду размашистым шагом, на ходу выключая плеер и переводя телефон в беззвучный режим.

С мыслеречью ты хорошо придумал. Я лучше привыкну тебя окликать почаще, а мобильник буду использовать только для всяких некритичных ситуаций… Ну и для отвлечения внимания.

Лифт с привычным «дзинь» открывается, я выхожу в пустынный коридор восьмого этажа и сразу вижу, что дверь в кабинет Кацуко-сэнсей отворена. Должно быть, предыдущий посетитель уже ушёл, и теперь она или пьёт чай, или заполняет медицинскую карту.

Я останавливаюсь на пороге и смотрю ей в спину: так и есть. И чашка с чаем стоит на столе, и монитор знакомо светится, показывая какую-то сложную таблицу. А сэнсей быстро стучит по клавиатуре и время от времени что-то мурлычет себе под нос.

Я отталкиваюсь от косяка и приветствую её:

- Добрый день, Кацуко-сэнсей.

- Рицка-кун, - она разворачивается на вертящемся стуле и широко улыбается, делая приглашающий жест, - проходи, пожалуйста! Как ты сегодня рано!

Не рано, а вовремя, но я не поправляю. И без того неловко. Сэнсей мне всякий раз так радуется, что становится не по себе. Можно подумать, я её любимый пациент!

- Как успехи? – спрашивает Кацуко-сан, пока я разуваюсь и расстёгиваю толстовку. – Как ты себя чувствуешь?

Мне иногда становится не по-хорошему интересно: она задаёт эти вопросы всем? И если да – ей всегда говорят правду?

- Хорошо, - я сажусь на диван и включаю самую отработанную из своих улыбок.

До сих пор помню, как ты в очередной раз мне соврал, что всё в порядке. В конце прошлой зимы, по-моему. У тебя голова разламывалась, а я занимался уроками, и ты меня «напрягать» не захотел. Я тогда, добившись от тебя, в чём дело и отчего ты затих, ничего не сказал. Молча дал таблетку, молча загнал на кровать, укрыл пледом, настежь открыл балконную дверь и выключил верхний свет. Потом сел рядом, активировал Имя и велел: спи. И ты уснул, по-настоящему, крепко и надолго. И проснулся здоровым.

А через несколько дней я от Шинономе-сэнсей неуд по географии словил и домой приехал в отвратительном настроении. Ты, конечно, почувствовал, спросил, что произошло, а я тебе улыбнулся. Вот точно так же, как сейчас сэнсею. Тебя передёрнуло настолько сильно, что я заметил. И ты в меня вцепился: что случилось, почему я от тебя отделываюсь. Наверное, раньше смирился и отошёл бы, а то и обиделся, но это давно было. Ну, я тебе и объяснил, как твои отговорки со стороны смотрятся. Ты вроде даже понял.

- Замечательно, Рицка-кун, - расцветает в ответ Кацуко-сэнсей, - не хочешь рассказать подробнее?

Вообще-то нет.

- Вчера я был у мамы, - говорю как можно оживлённее, - мы с ней обсуждали, куда поехать в выходные, пока погода хорошая. В школе у меня всё больше друзей, - а твоими усилиями и врагов нет. – Юйко с Яёи уже строят планы, куда отправятся в день рождения императора, и нас с Соби тоже зовут с собой!

Чёрт. Вырвалось всё-таки. Я стараюсь всегда следить за речью, особенно при ней, и всё равно изредка проговариваюсь. Не воспринимаю нас по отдельности, и произносить иначе просто не выходит.

К счастью, Кацуко-сан, кажется, принимает мою оговорку как должное и весело смеётся:

- Рицка, но ведь до дня рождения императора еще целый месяц! Не опрометчиво ли загадывать на столь дальний срок?

Я смотрю на неё и не представляю, что ответить. Ты ещё в первые месяцы, когда мы вместе жить стали, объяснил: Жертва стратег, Боец тактик. И добавил, что когда функция совпадает с душевной склонностью, это удача. Ориентироваться в мире, как в Системе? – уточнил я. Видеть перспективы жизни и поединка с одинаковой ясностью, - поправил ты.

Детали можно скорректировать по ходу. Но общую-то схему действий надо иметь, неужели Кацуко-сан считает иначе?

- Впрочем, это неважно, планы всегда можно поменять, - она отпивает чаю из своей чашки и предлагает мне, точно спохватываясь: - Будешь, Рицка-кун?

Я отрицательно качаю головой:

- Нет, спасибо.

Сэнсей слегка разочарованно вытягивает губы трубочкой и сразу меняет разговор:

- Итак, дома и в отношениях с друзьями порядок. Спрашивать о твоей успеваемости, вероятно, по-прежнему бессмысленно?
Я улыбаюсь:

- Наверное.

- Как тебе удаётся стабильно получать отличные отметки, Рицка-кун? - Кацуко-сан смеется, отставляет чашку и встаёт из кресла. Я знаю, что будет дальше, раз сто это проходил, но не напрячься не удаётся.

Она подходит к дивану и присаживается на краешек. Как можно дальше от меня, но всё равно слишком близко. Мне неприятно. Я думал, со временем это кончится, а делается только хуже. Почему у меня ни на кого больше подобной реакции не возникает? Ведь сэнсей мне столько раз помогала… По крайней мере раньше.

- Проще сразу учиться хорошо, чем потом пересдавать, - у меня, сам слышу, очень напряженный голос.

А теперь еще в дзюку ходить предстоит. Мне только пересдач не хватает для полного счастья!

- Ты удивительный мальчик, - сэнсей непонятно меня оглядывает. – Знаешь, за три с лишним года нашего знакомства, Рицка-кун, я к тебе так и не привыкла! Хотя, наверное, уже не вполне верно называть тебя «мальчиком». Ты растёшь и скоро станешь юношей не только внутренне, но и внешне. Ещё не думал о расставании с ушками?

Есть по крайней мере одна причина испытывать благодарность к тем, кого к нам из Горы на зачёты подсылают: краснеть я разучился абсолютно, кто бы о чём ни спрашивал. Это ты меня в краску обычной фразой вогнать можешь, а больше никто.

«Не думал ли»… Да я, по-моему, большую часть времени только об этом и думаю! Ты меня постоянно убеждаешь подождать еще хотя бы полгода, а у меня уже сил терпеть никаких не осталось. Всякий раз хочу пойти до конца – и всегда сознаю, что против твоего решения ничего сделать не способен. А ты намереваешься нас обоих с ума свести, не иначе…

- Нет, - отвечаю я, сам поражаясь, как равнодушно звучат слова. – Сэнсей, а разве об этом полагается размышлять… теоретически?

Кацуко-сан каким-то странно знакомым движением опускает ресницы и слегка улыбается. Не могу понять, кого мне сейчас её лицо напоминает.

- Как бы тебе сказать. Ведь мы не лишаемся ушек с первым встречным, Рицка-кун, - начинает она почему-то на полтона ниже, чем всегда, и, кажется, слегка смущается. А что, разве я об этом речь завел?! – Мы должны… испытывать глубокое чувство к тому, кому отдадим свою невинность и её атрибуты, - она указывает на мой кошачий хвост. Я автоматически прижимаю его к бедру. – А значит, с этим человеком нас должны связывать общие интересы и проводимое вместе время. Разумеется, при этом посещают мысли и мечты о том, чем однажды увенчается ваше общение, разве не так?

Так. Я уже давно плюнул, что не представляю, как у Сэймэя, хоть он и был с тобой, уши на голове остались. Мои достанутся тебе, никому другому. Только я об этом изо всех сил стараюсь не думать вовсе, потому что иначе от твоего очередного «после пятнадцати» шёпотом в ухо просто рехнусь.

- Я об этом не думаю, сэнсей, - озвучиваю чистую правду. – А… почему вы сказали, что я стану взрослым «не только внутренне»? Вы обработали результаты теста, да?

Кацуко-сан поднимает голову и смотрит на меня, а я вдруг понимаю, на кого она сейчас была похожа. На Миоки. Странно, сэнсей светловолосая и глаза у нее карие, как молочный шоколад. Они с Миоки абсолютно разные. Наверное, мне показалось.

- Да, я подготовила результаты, - сэнсей встаёт с дивана, и я тайком облегчённо выдыхаю. – Должна признаться, Рицка-кун, меня они слегка огорчают.

Только этого недоставало! Я выпрямляюсь на диване:

- Почему? Со мной… что-то не так?

- Нет-нет, - успокаивающе машет она руками, - ты как всегда демонстрируешь образцовые показатели по всем пунктам. Право, не знай я о твоей искренности, я бы заподозрила, что тебе откуда-то известны варианты ответов, которые составляют идеальный результат! Но ты всегда отвечаешь честно. И… графа «возраст» не позволяет предположить в тебе двуличия.

Она со вздохом садится в чуть скрипнувшее кресло, а до меня доходит. Я хмыкаю про себя и задаю ставший привычным вопрос:

- И сколько мне?

- На сей раз семнадцать, - Кацуко-сан выглядит почти виноватой. – Я не нахожу, чем объяснить этот феномен, Рицка-кун. Просто не представляю, как тебе помочь… ощутить себя подростком! Чтоб ты почувствовал всю полноту жизни и радость детства. Нет-нет, я превосходно знаю всё, что ты скажешь мне в ответ: что тебя устраивает твоё состояние, что у тебя всё в порядке и всё хорошо, не так ли?

Я озадаченно соглашаюсь. К чему она клонит?

- Но должна существовать некая причина, по которой ты упорно обгоняешь свой биологический возраст, - теперь сэнсей серьезна. И от того, как она в меня вглядывается, становится неуютно.

Я действую автоматически – и только в процессе осознаю, что делаю. Я блокируюсь. Ты меня научил – закрываться от недружелюбного внимания. Считать по мне Кацуко-сан ничего не сможет… правда, я буду вымотанным до предела, когда через полчаса выйду отсюда, но ты же меня встретишь? Можно будет попросить погулять немного.

- Ты уже два года живёшь у друга своего покойного брата, Агацумы-сана, - продолжает доктор с внезапной решительностью, - разумеется, я могла только приветствовать твой переезд от мамы… Прости, но мы взрослые люди, и я говорю с тобой прямо!

Я киваю, в последний момент прикусывая нижнюю губу. Улыбаться при упоминании о «покойном брате» вряд ли нормально. А улыбаться, как улыбаюсь я – тем более. Исследованиями на «психическую стабильность» я с одиннадцати лет сыт до отвращения.

- …но время идет, и я не вижу, чтобы ты делался счастливее, Рицка! – заканчивает Кацуко-сэнсей. – Признайся честно: Соби-сан тебя не обижает? Не третирует? Возможно, то, что ты старше своих лет, связано с…

- Сэнсей! – перебиваю я резко. Так, что она умолкает. Я очень, очень стараюсь взять себя в руки. Удается средне. – Соби никогда меня не обижает. Он вообще очень добрый. И мне спокойно с ним, честное слово!

- Ну хорошо, хорошо, - сэнсей выглядит несколько обескураженной. Надеюсь, я смог не повысить голос. Я честно пытался. – Тогда… нет ли у тебя собственной версии о причине?

Я смотрю на противоположную стену. Вернее, на книжные полки от пола до потолка, уставленные томами, посвященными изучению психики. Кому оно помогло когда-нибудь, это изучение?

Мне не рассказать – о Горе, о поединках, о Бойцах и Жертвах. О Ритцу, о Зеро, о Системе… И я никому ни слова не скажу о тебе.

Причин десяток. И ни одной, годящейся для озвучивания.

Я как будто в замешательстве несколько раз стригу кошачьими ушами воздух:

- Есть, сэнсей! Я много читаю. И мне нравится узнавать новое, понимаете, заглядывать вглубь. Может дело быть в этом?

Кацуко-сан перекидывает ногу на ногу и по-девчоночьи крутится на кресле, так, что оно проворачивается почти на девяносто градусов:

- Возможно, Рицка-кун. Но у тебя очень глубокие глаза. И в них часто бывает выражение, которого я не понимаю. Я затрудняюсь истолковать его… Если совсем откровенно: ты считаешь себя счастливым?

Когда можно сказать правду без утайки, это просто здорово.

- Да, сэнсей. Конечно, считаю!

*

…В лифте я сосредоточиваюсь и окликаю:

«Соби?»

«Да? - отзываешься ты тоже вопросительно. – Ты освободился?»

«Выхожу».

«Жду тебя».

«Ага».

В квартале отсюда мы впервые столкнулись с Акаме. С этого дня уже тоже почти два года минуло. Мы не изменили прогулочного маршрута, не начали прятаться… И сейчас я попрошу тебя со мной пройтись. После визитов к Кацуко-сан я всегда злой, голодный и опустошённый. Хорошо, что они теперь раз в две недели случаются.

Как она спросила: не третируешь ли ты меня?

Я фыркаю вслух. Этот диалог я выучил наизусть, столько раз вспоминал. Прошлая осень, вечер, безлюдный парк, и мы с тобой снова ругаемся. Как ты потом выразился, «конструктивно». Началось всё с того, что тебе хватило ума высказать сожаление, что «для общения со мной у тебя нет сценария».

Я опешил и поинтересовался: а тебе план нужен? Или схема какая-то?

«- Но я не понимаю, как себя вести, - ты прерывисто вздохнул. – Когда я скрываю неприятности, ты сердишься.

- Логично!

- Когда рассказываю о них, ты сердишься тоже.

- Тоже логично!

- Не понимаю, - признался ты огорчённо и слегка раздражённо.

- Ну, периодически ты влипаешь по собственной дурости, – выдал я без запинки. – А когда я тебе объясняю, в чем дело, еще и упираешься! А скрывать… Хватит, Соби! Меня твоя скрытность достала уже!

В том, как мне за тебя при некоторых пересказах обидно бывало, я признаваться не стал.

Ты опять невесело вздохнул и заговорил после паузы:

- Я действительно не знаю, как себя с тобой вести.

- Веди как можешь!

- Но я делаю тебе больно.

Я пожал плечами:

- Ну и что? Я тебе тоже. Но это же врать не повод!

Ты вдруг повернулся, остановил меня и прижал к себе.

- Ты отверг идею приказов в обычной жизни, Рицка. А по-другому я, боюсь, не умею.

Я подышал тебе в джемпер и сказал:

- Ничего. Научишься».

Что-то в этом роде ты недавно повторил. Но уже с другими нотками. Значит, небезнадёжно.

Я проскакиваю холл, толкаю дверь, выходя на улицу, и зажмуриваюсь. Секунды три проверяю собственное чутьё, а потом разворачиваюсь на пятках и иду влево, к газону и высаженным перед зданием тополям.

Ты выступаешь мне навстречу из густой тени от не облетевшего толком дерева:

- Рицка.

- Соби. Сферу сомкни.

Ты слушаешься – и сразу обнимаешь меня за талию:

- Что-то произошло? Я не чувствую, чтобы ты тревожился.

Я обхватываю тебя за шею:

- Правильно не чувствуешь, нормально всё… Просто соскучился.

Ты улыбаешься и без лишних уточнений наклоняешься ко мне. Я с облегчением закрываю глаза.

…Когда ты меня целуешь, я забываю не только о тестах. Я собственного имени не вспомню.

3.

Ты сидишь на полу в практически идеальной позе лотоса уже минут сорок, наверное. Сказал, что тебе нужно подумать. Я согласился, открыл Хейзингу и попробовал углубиться в чтение. Но читать толком не получается: я уже раз в третий слышу, как ты вздыхаешь, причем всё недовольнее.

Поднимаю голову от книги и смотрю на твой профиль: глаза закрыты, ресницы не вздрагивают, но лицо неспокойное. Брови сошлись над переносицей, нижняя губа прикушена – ты её всегда прикусываешь, когда растерян… или чувствуешь вину за что-нибудь. Запястья у тебя, как положено, опущены на колени, но ладони не раскрыты чашечками, а сжаты в кулаки. Хм.

- Соби, - окликаю я негромко, - ты чего?

Ты качаешь головой и открываешь глаза:

- Ничего, а что?

Я поочередно указываю взглядом тебе на руки. Ты прослеживаешь направление и негромко фыркаешь, разжимая затёкшие от напряжения пальцы:

- Знаешь, я не могу отследить, когда стал для тебя прозрачным, Рицка? В начале нашего общения, даже если я говорил прямо, ты не ощущал моей искренности. А теперь подмечаешь мелочи, которые упускаю я сам.

- С тобой поживешь – еще не тому научишься, - бурчу я, захлопывая книгу.

Если б ты правда был «прозрачным». Я тебя временами настолько не понимаю, что безнадёжность накатывает.

Я слезаю с кровати, потягиваюсь и подхожу. Сажусь на пол напротив:

- Так в чём дело, Соби?

Ты улыбаешься и немедленно забираешь в пригоршню мой хвост:

- Я тебя беспокою?

- Отдай обратно, - я тяну хвост к себе. Ты не поддаёшься: прочесываешь подушечками пальцев короткую тёмную шерсть, проводишь кончиком по своему правому предплечью и вздыхаешь снова, но вроде бы иначе.

- Не получается, - признаёшься вполголоса.

- Подробнее.

- Смотри, - ты рассеянно трёшь ладонью подбородок. Хвост мой выпустить и не подумал. – Если взять за основу для формирования пустынной бури кандзи «песок», необходим ураганный ветер, чтобы удерживать его в воздухе. Если брать «пыль», напор ветра можно убавить, - это уменьшит расход силы, - но в таком случае разрушительный эффект будет ниже, а противник легче погасит заклинание.

- А что тебя в первом варианте смущает?

- Расход, - повторяешь ты хмуро. – Если верить расчёту по формуле, после применения этого заклинания мы с тобой минуты три будем беззащитны.

Я невольно вздыхаю – и очень хочу, чтоб ты не услышал. Напрасно: ты тут же поднимаешь голову.

- М?

- Да нет, я так, не обращай внимания. Ладно, предположим, у нас есть «песок» и «ветер». По правилам они плюсуются?

- Рицка, - прерываешь ты настойчиво, - что тебя огорчило?

Я изо всех сил стараюсь сохранить прежний тон:

- Ничего. Соби, послушай, у меня есть гипотеза.

- Нет, - ты без колебаний забираешь моё левое запястье. Чуть прикрываешь глаза – и на вдохе активируешь Имя. По руке мгновенно разбегаются горячие мурашки, а ты удерживаешь мой взгляд и просишь вновь: - Скажи.

Пользуешься, что мне тебе не соврать. Да ещё при активированной связи. Я прячусь за низкой чёлкой:

- У меня силы мало. Всегда боюсь, что тебе не хватит.

Твою реакцию я ощущаю моментально: изумление и гнев. Вот только абсолютно не понимаю, к чему они относятся и на кого направлены. Ты откидываешься назад, не размыкая иероглифы, смотришь сквозь меня какими-то чужими глазами и смеёшься – очень недобро и холодно:

- Мало силы? У тебя? Рицка…

- Что! Не так, что ли? Если ты эффективность заклинания рассчитываешь, потому что на нормальную насыщенность не надеешься!

- Рицка, - ты сжимаешь мой локоть и встряхиваешь головой, будто просыпаясь, - Рицка, нет.

Я беспомощно хмурюсь и отворачиваюсь к окну. Конечно, тебя сейчас не проведёшь, ты меня как себя чувствуешь… Знаешь, что слушаю.

- Я рассчитываю эффективность не оттого, что экономлю ресурс. Я не хочу доводить тебя до истощения своими… - ты чуть смущенно улыбаешься, - своими экспериментами. Рицка, я впервые в жизни получил возможность импровизировать в Системе, не только обращая назад заклинания противника, но и контратакуя в полной мере!

Я даже вздрагиваю от твоих интонаций. Рывком поворачиваюсь, уставляюсь тебе в лицо:

- У тебя же всегда заклинания были индивидуальными. Разве что-то изменилось?

- Для меня изменилось всё.

Мы сидим, не разнимая рук, и не двигаемся. Я слышу, как ты дышишь: быстро, тихо, наверное, я тоже так…

- По правилам… - начинаю я почти шепотом, и ты сразу киваешь, - по правилам «песок» и «ветер» плюсуются?

Ты киваешь опять, внимательно на меня глядя. Наверняка глупость ляпну – ты Боец, тебя столько лет учили… Но если сейчас ты говоришь, что всё изменилось…

- Соби, а нельзя «песок» включить в «ветер»? Не умножить, не суммировать, а вложить друг в друга?

У тебя чуть суживаются глаза:

- Время сократится примерно в три раза, и…

- А ты его замедлишь!

- Время? – ты озадаченно наклоняешь голову. – Но тогда ветер тоже будет медленным.

- А сила у него будет, как у быстрого!

Ой. Не смотри на меня так. Я же наугад предложил.

Пытаюсь отползти – а ты не отпускаешь. И тащишь меня к себе. Спасибо, что все-таки за руку, а не за хвост.

- Рицка, - шепчешь, когда между нами остается сантиметров пять и мы друг в друга коленями упираемся, - что ты я без тебя делал?

Я уставляюсь в пол.

- Не знаю.

- Я тоже, - ты гладишь меня между кошачьими ушами. – Спасибо.

- Сейчас-то за что?

- За идею, - ты позволяешь мне отодвинуться. – Я думаю, она применима.

- А это математика или физика? – интересуюсь десять минут спустя. Ты закончил что-то спешно набрасывать в блокноте, теперь не страшно отвлечь.

- М-м… Скорее физика, химия и логика, - ошарашиваешь ты меня ответом.

- Логика?!

- Да. Как ты относишься к мысли выпить чаю?

Я прислушиваюсь к себе:

- Положительно.

Сообразить бы, отчего ты так на мою реплику о силе среагировал. Ведь когда ты был в паре с Сэймэем – он точно был сильнее, чем я сейчас! Вы были первыми в Горе, значит, ресурса у тебя было много. Должно было быть!

…Яёи недавно спросил – я у тебя выяснил, кто ты, откуда, зачем ко мне пришёл? Я ему вежливо посоветовал заниматься своими делами. Он не понял и сказал: вы же друзья! Друзья друг другу всё рассказывают! Я отмолчался.

Мы с тобой не друзья. Мы боевой расчёт. И стихийная пара. Я знаю, что ты мне одному доверяешь, этого хватает, чтоб с вопросами не лезть. А что молчишь про Сэймэя и Ритцу… Я однажды спросил, уже не помню, о чём, и словил через связь твои ощущения при вспоминании: ты закрыться не сумел. Такой коктейль был из боли, вины и безысходности, что я сам от него вслух замычал сквозь зубы. Ты испугался, хотел что-то сказать, объяснить, но я не дал: обнял тебя, крепко, и рот рукой зажал. Ты вздохнул и, не отодвигаясь, поцеловал меня в ладонь.

Не рассказывай. И не оглядывайся. Я сам постепенно догадаюсь.

- Рицка, - ты поднимаешь голову от чашки, в которую тонкой струйкой льёшь из глиняного чайника каркадэ, - у меня такое чувство, что к нам гости.

Я оказываюсь на ногах раньше, чем ты договоришь:

- А звук запуска где? Мы же вместе, почему?..

Я теперь почти каждый раз чужой вызов слышу, если рядом с тобой нахожусь. Что, Непреклонные явились? Вечер пятницы, не иначе решили перед выходными развлечься…

- Нет, - перебиваешь ты быстро, так, что у меня даже мысли в голове замирают, - я не о… Снаружи, на лестнице.

А. То есть тревога ложная?

Сердце бухает в ушах, полное ощущение, что из лёгких выдавили весь воздух. Ты поспешно встаёшь от стола, подходишь и привлекаешь меня к себе:

- Извини, я не хотел тебя напугать.

- Угу, - я тяжело перевожу дыхание. – Ничего. Кто там?

- Сейчас узнаем.

В дверь в самом деле стучат. Ну и слух у тебя. Хотя в принципе я шаги снаружи обычно тоже слышу заранее, просто сейчас в себя ушёл и от реальности отвлёкся. Сперва мы заклинание продумывали, потом я, пока ты чай заваривал и искал, с чем вприкуску будем его пить, в воспоминания провалился.

Наверное, если бы Кацуко-сан знала, что мои приступы молчания не проходят, а потом я не могу описать, что в это время происходило вокруг, она бы сочла, что наши встречи надо участить снова. Но я ей не расскажу. Потому что ты сказал, что всё нормально, просто у меня такая манера размышлять, и всё. А когда я попытался возразить, серьёзно повторил: «И всё, Рицка». И я не смог заспорить.

- Со-тян, – раздаётся с порога знакомый жизнерадостный голос, - привет!

- Здравствуй, Кио, - сдержанно откликаешься ты, - проходи.

- Приглашаешь? – он шумно вваливается в прихожую, затем около стены шуршит и глухо стукает какой-то пакет. – А Рицка где? Со-тян, неужели ты один, тебя решились покинуть в одиночестве?

Я хмыкаю про себя: сёдзи отгораживают пространство, которое мы с тобой окончательно превратили в кухню, и меня за ними не видно. Интересно, что ты ответишь.

- Тебя беспокоит моё одиночество, Кио? – отзываешься ты с еле слышной иронией. – Почему?

- Ну-у… Должно быть, потому что ты мой друг, хоть ты и не знаешь значения этого слова! – он подхватывает свою хрустящую ношу. – Куда проходить? Пиво будешь? Я купил!

- Я не одинок, - отвечаешь ты совершенно спокойно. – В комнату.

- Ага, как же, - Кио отправляется куда-то в направлении балкона. Точно, и дверь в сторону откатывает. Сейчас всю квартиру выстудит – между прочим, вечерами уже холодно! А мы на полу сидим… Сидели.

- Рицка, - ты возникаешь рядом абсолютно неожиданно, - почему ты не вышел?

- Хотел сперва послушать. Он тебе недавно объяснял, что я тобой командую. Помнишь?

Ты чуть усмехаешься:

- После этого его визит не затянулся.

Я наклоняю голову набок:

- Интересно, на сколько затянется этот?

Я по Кио не соскучился.

Ты неторопливо проводишь указательным пальцем по моим губам:

- Ты мною не командуешь. Ты сделал меня свободным, Рицка. Странно, что Кио этого не замечает.

- Ну, если ты с ним общаешься с тем лицом, которое мне в Диснейленде изобразил, неудивительно, - я смеюсь. Ты тоже – и целуешь меня в висок:

- Между прочим, мне казалось, что моя сдержанность – часть воспитанности. – Ты медлишь и заканчиваешь, не выпуская меня из объятия: - А потом я встретил тебя.

Соби, ты так признаёшь, что заблуждался или намекаешь, что со мной этой самой воспитанности лишился?

Я не вырываюсь.

- Со-тян! – бодро окликает Кио, - так куда делся твой ушастик?

Твои обнимающие меня руки напрягаются, ты неохотно отстраняешься и произносишь мне в ухо:

- Ты прав, общение продлится недолго. Идём.

От моего возникновения в комнате у Кио делается такое несчастное лицо, что мне даже становится забавно.

- Рицка… Привет. Ты дома.

- Точное наблюдение, Кио, - ты с неуловимой насмешкой наблюдаешь, как он пытается перестроиться. – Кстати, ботинки и куртка на вешалке могли навести тебя на открытие раньше.