Розділ І. Методологія соціальних досліджень 5 страница

В настоящее время (как и в прежние времена) у многих грам­матистов проявляется отрицательное, скептическое отношение к принципу общих значений в грамматике.⁶⁵ Сдержанное отноше­ние к этому принципу — у представителей Пражской школы, в рамках которой анализ общих значений в морфологии, пожалуй, наиболее популярен.⁶⁶

"Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М., 1956, с. 27.

⁶² Там же.

⁶³ Там же, с. 26-27.

⁶⁴ См.: Виноградов В. В. Русский язык (грамматическое учение
о слове). 2-е изд. М., 1972, с. 139—147. Такой подход к определению грам­
матических значений достаточно широко представлен в грамматической
традиции. См., в частности: Фортунатов Ф. Ф. Сравнительное языко­
ведение..., стр. 162.

⁶⁵ См., например: Кацнельсон С. Д. Типология языка..., с. 20—
21, 41-43, 74.

⁶⁶ Так, М. Докупил принимает предположение об инвариантном (об­
щем) значении лишь как рабочую гипотезу. Более плодотворным он при­
знает понятие свободного прямого значения, т. е. интегрированного зна­
чения морфологической формы, исходящего только из ее непереносных
значений и освобожденного от «давления контекста». В ходе анализа ка-

Наша точка зрения, как уже было сказано, сводится к тому, что принцип общих значений имеет право на существование, но не как единственный, а лишь как один из принципов, определяю­щих способы существования категориальных значений граммати­ческих форм. Это один из принципов организации плана содер­жания грамматического строя языка, одна из форм проявления категориальности к грамматической семантике. Мы исходим из принципа множественности типов строения грамматических зна­чений. Отсюда вытекает принцип многообразия моделей их опи­сания. Этот принцип не предполагает дедуктивного построения определенной схемы на базе интеграции существующих разнород­ных концепций. Он основан на стремлении отразить то многооб­разие структурных типов значений, которое существует в языко­вой онтологии. Для лингвистического анализа в этом направле­нии необходимо понятие, достаточно широкое для того, чтобы оно могло охватить разные типы выявляемых семантических структур. Таким понятием, на наш взгляд, и является категори­альное значение.

6. Структурные типы категориальных значе­ний. В последующем изложении имеются в виду значения форм, представляющих морфологические категории. Могут быть выделены следующие структурные типы категориальных грамма­тических значений морфологических форм: 1) целостное общее значение, охватывающее все функции данной формы; 2) основ­ное значение, охватывающее центральные функции формы; 3) многозначные полицентрические структуры. Рассмотрим каж­дый из этих структурных типов в отдельности.

Первый тип — единое целостное общее значение, охва­тывающее все функции данной формы как определенный поло­жительный семантический признак. Имеется в виду признак, который определяется положительно (не негативно и не нейт­рально). Этот тип семантических структур представляет собой действительно общее значение: в каждой из функций, реализую­щихся при употреблении морфологической формы, представлен общий инвариантный семантический признак.

В качестве примеров семантических структур рассматривае­мого типа можно привести: а) значение Неделимой целостности действия, присущее в славянских языках формам совершенного вида, б) значение глагольных форм 1-го лица; в) значение форм сравнительной степени прилагательных и наречий; г) значения предшествования (прошедшего времени), одновременности (на­стоящего) и следования (будущего) по отношению к исходной точке отсчета, присущие соответственно формам типа решал и

тегории наклонения автор обращает внимание на трудности, требующие существенных оговорок при использовании метода общих значений (см.: Dokulil М. К pojeti morfologicke kategorie.— «Jazykovedny casopis», гос. 18, 1967, с. 21—24).

И* 163

решил; решаю; буду решать (значение форм типа решу имеет иную структуру; см. об этом ниже).

Говоря об общем значении как об одной из типов структуры категориального значения, мы имеем в виду не абстрактную фор­мулу лингвистической теории, а явление языковой и рече­вой онтологии. Предметом анализа является языковое значе­ние, реально выражаемое (в той или иной частной реа­лизации) в каждом акте речи. Эти речевые реализации (и их устойчивые типы, относящиеся к правилам функционирования элементов системы языка) отличаются друг от друга дополнитель­ными семантическими признаками, обусловленными контекстом и речевой ситуацией, а в части случаев также и лексическим зна­чением данной словоформы. Эти дополнительные признаки накла­дывают свой отпечаток на обобщенное категориальное значение, так или иначе конкретизируют и варьируют его, так что в акте речи категориальное значение всегда выступает в обогащенном указанными источниками и конкретизированном виде. Однако данный инвариантный признак присутствует в каждом акте упо­требления формы как категориальный элемент выражаемых се­мантических комплексов и реально выражается, участвуя в фор­мировании смысла высказывания.⁶⁷

Второй структурный тип категориальных грамматических зна­чений— это основное значение, определяющее место данной формы в системе и охватывающее ее центральные функции. Что же касается периферийных функций, то они вхо­дят в семантический потенциал формы, но не охватываются ее категориальным значением, так как они не лежат в основе ряда форм, противопоставленного другим рядам — членам данной мор­фологической категории. Примером структуры этого типа может служить значение формы настоящего-будущего совершенного (будущего простого) в русском языке. Словоформы типа рас­смотрю представляют ряд морфологических форм, объединяемых значением следования по отношению к исходной точке отсчета. По этому признаку данный ряд (куда относятся и формы слож­ного будущего времени типа буду рассматривать) противопо­ставлен рядам форм со значениями одновременности и предшест­вования. Это категориальное значение не охватывает периферий­ную функцию настоящего неактуального, которая реализуется в определенных условиях контекста, например: Если судьба обру­шится раз на кого бедою, то ударам ее и конца не бывает (Досто­евский. Дядюшкин сон).⁶⁸

Можно привести и другие примеры семантических структур рассматриваемого типа: а) значение прямого объекта как основ-

⁶⁷ Здесь и далее имеется в виду семантическое, а не структурное со­
держание морфологических форм (см.: Бондарко А. В. Теория морфо­
логических категорий. Л., 1976, с. 11, 41—47).

⁶⁸ Во многом иная трактовка значения этой формы представлена
в кн.: Бондарко А. В. Вид и время русского глагола, с. 50—55,

ное значение винительного падежа (без предлога) в русском и других славянских языках, при наличии- ряда периферийных функций обстоятельственного характера (см. характеристику ви­нительного падежа, данную В. В. Виноградовым); б) основное значение побуждения, свойственное формам повелительного на­клонения, при наличии периферийных функций, далеко не всегда связанных с этим значением (Скажи он мне об этом раньше, все было бы иначе); в) основное значение участия адресата в осу­ществлении действия, присущее глагольным формам 2-го лица, при наличии (в руском и ряде других славянских языков) пери­ферийной обобщенно-личной функции, которая при употреблении форм ед. числа далеко не во всех случаях обнаруживает связь с указанным основным значением (Не знаешь, что и думать).

Определяющим критерием при выделении основного значения является его системная значимость, т. е. его роль в качестве при­знака, лежащего в основе данного ряда форм и в основе его про­тивопоставления, другим рядам форм в данной системе. Это не означает, однако, что условия реализации основного значения не зависят от контекста и речевой ситуации (ср. иную точку зрения Е. Куриловича, проанализированную в первом разделе этой главы). Подчеркнем еще раз: если одна и та же форма в одних слу­чаях ее употребления выражает одно значение (основное), а в дру­гих— другое (периферийное), то отсюда следует, что и основное значение по условиям его выражения зависит от контекста. Эта зависимость всегда присутствует, по крайней мере в том смысле, что контекст не должен заключать в себе тех особых и ограничен­ных условий, которые характерны для периферийного значения. Так, для того чтобы форма типа напишу выражала значение бу­дущего времени, необходимо, чтобы контекст не заключал в себе тех условий, которые определяют выражение значения настоя­щего неактуального (в той разновидности, которая исключает значение будущего времени). Например, для этого необходимо, чтобы были исключены условия контекста, представленные в та­ких случаях, как Нынче ваши дамы сошьют платье, два раза на­денут — и подавай новое (Мамин-Сибиряк). Для того чтобы могло быть реализовано основное значение формы повелительного наклонения, необходимо, чтобы были исключены условия кон­текста, которые представлены в случаях типа [Лгтшя] Срам-то бывает у богатых; а мы, как ни живи, никому до того дела нет (А. Островский).

Особой разновидностью рассматриваемого типа семантической структуры, на наш взгляд, является основное значение тех форм, которые представляют немаркированный член привативной оппозиции. Хотя таким формам приписы­вается некоторое общее значение, заключающееся в отсутствии сигнализации того признака, который выражается маркирован­ным членом оппозиции, мы не имеем оснований утверждать, что именно это значение реально выражается (в том или ином вари-

анте) в каждом акте употребления данной формы. Действительно, указание на отсутствие у немаркированного члена оппозиции того признака, носителем которого является маркированный член, ка­сается лишь значимости данной формы, общей характеристики ее места в системе, но не представляет собой реального значения, выражаемого при употреблении формы. Реальной семантической величиной, которая выступает как в системе языка, так и в речи, является в данном случае не общее, а основное значение морфо­логической формы.. У форм, о которых идет речь, это значение противоположно значению маркированного члена оппозиции. Именно это значение определяет семантическую специфику дан­ной формы.

Основное значение форм такого рода, действительное для цен­тральной сферы их употребления, сочетается с периферийными функциями, реализующимися в условиях нейтрализации прива-тивной оппозиции или частичного сближения функций ее членов. Эти периферийные функции определяются значимостью данной формы как немаркированного члена оппозиции, но они не охва­тываются категориальным, значением.

Именно к этому типу семантических структур относится, на наш взгляд, значение форм несовершенного вида в русском и других славянских языках. Значимость этих форм, их место в си­стеме определяется как отсутствие указания на целостность дей­ствия. Но реальным значением форм несовершенного вида в цент­ральной сфере их употребления является основное значение не­целостности действия, противоположное значению совершенного вида. Случаи же типа Егор мне докладывал (Тургенев. Записки охотника); Я его не упекал (Чехов. Интеллигентное бревно); Кто-то бросается мне на грудь и чуть не сбивает меня с ног (Бу­нин. Сосны) не охватываются категориальным значением несо­вершенного вида, хотя такое употребление (в первых двух приме­рах— обобщенно-фактического типа, в последнем — употребление в плане настоящего исторического, в тех условиях, которые опре­деляются как нейтрализация видового противопоставления) обу­словлено значимостью немаркированного члена оппозиции.

Мы не считаем ложным утверждение, что несовершенный вид как немаркированный член противопоставления не сигнализирует признака целостности, т. е. не говорит ничего о наличии или от­сутствии этого признака. Мы лишь интерпретируем такое утверж­дение как определение значимости несовершенного вида, а не его категориального значения.⁶⁹ Категориальное значение несовер­шенного вида, как уже говорилось, противоположно значению со-

⁶⁹ Что касается общих значений маркированных членов привативных оппозиций, то по крайней мере в части случаев они представляют собой не только значимости, но и подлинные значения. Таково, в частности, и значение совершенного вида. Это реально выражаемое значение, которое вместе с тем занимает определенное место в системе (и с этой точки зрения обладает определенной значимостью).

вершенного вида, это значение нёцёлостйости действия (если значение совершенного вида определять как ограниченность действия пределом, что вполне согласуется с признаком целост­ности и совместимо с ним, то значение несовершенного вида соот­ветственно должно быть определено как неограниченность дей­ствия пределом). Именно это значение (нецелостности, неограни­ченности пределом) и выражается в центральной сфере функцио­нирования несовершенного вида, противопоставленной «зоне» со­вершенного вида и не пересекающейся с нею. Данное значение лежит в основе конкретно-процессной, неограниченно-кратной и постоянно-непрерывной функций несовершенного вида. Что же касается обобщенно-фактической функции, а также употребле­ния невовершенного вида в условиях нейтрализации видового противопоставления (в настоящем историческом и некоторых дру­гих позициях), то в этой периферийной области функционирова­ния несовершенного вида отражается нейтральное отношение данной формы к противопоставлению целостности/нецелостности, ограниченности/неограниченности действия пределом.⁷⁰

Такова одна из возможностей трактовки категориального зна­чения несовершенного вида. При широко распространенном ис­толковании общего значения несовершенного вида как отсутствия указания на тот признак, который выражается совершенным ви­дом, возникает ряд трудностей в трактовке грамматических зна­чений видов. Приходится признавать, что значения совершен­ного и несовершенного вида имеют различный «статус существо­вания». Значение совершенного вида не только устанавливается в морфологической системе видов, но и реально выражается во всех случаях функционирования совершенного вида (всегда, по отношению к любому тексту можно сказать: здесь, как и в дру­гих случаях, совершенный вид выражает действие в его недели­мой целостности, действие, ограниченное пределом). Значение же несовершенного вида оказывается таким, которое определяется применительно к языковой системе, но не выражается в основной массе случаев функционирования несовершенного вида (напри­мер, при анализе высказывания Кто там идет? мы не можем утверждать, что здесь несовершенный вид ничего не говорит ни о наличии, ни об отсутствии признака целостности). Поэтому пред­ставляется более предпочтительным то решение данного вопроса, которое предлагается (как одно из возможных) в этой работе.

⁷⁰ Излагаемая нами гипотеза представляет собой развитие тезиса, высказанного в статье 1962 г.: «В условиях видового противопоставления как в одной позиции (в том числе и при конкуренции видов), так и в разных позициях несовершенный вид выражает отсутствие известного признака (неделимой целостности действия); лишь в условиях нейтрали­зации видового противопоставления несовершенный вид оказывается ней­тральным по отношению к этому признаку, т. е. способным к его немар­кированному выражению» (Б о н д а р к о А. В. Опыт общей характери­стики видового противопоставления русского глагола. — Учен. зап. Ин-та славяноведения АН СССР, 1962, т. 23, с. 202).

Следует еще раз подчеркнуть: категориальное значение мор-* фологических форм, с нашей точки зрения, представляет собой такую содержательную величину, которая не только устанавли­вается в системе языка (в определенной частной подсистеме), но и реально существует, действительно выражается в речи, при функционировании данной формы. Если то или иное значение, устанавливаемое в системе форм, нельзя трактовать как то со­держание формы, которое она выражает при ее употреблении (и которое взаимодействует с контекстом), то это значит, что в дей­ствительности перед нами не категориальное значение формы, а лишь ее значимость, т. е. призна'к (или комплекс признаков), определяющий ее место в системе, но не несущий конкретной ин­формации, не участвующий в формировании смысла высказыва­ния. Таким образом, категориальное значение морфологических форм следует отличать от их значимости.

Если не предъявлять к категориальным значениям этого тре­бования —быть реально выражаемым при функционировании форм, — то лишаются смысла все суждения о взаимодействии значения формы и контекста, значения формы и лексического значения словоформы и т. п., а эти суждения имеют достаточные основания.

Третий тип категориальных значений — многозначная полицентрическая структура: категориальное значение представлено несколькими (двумя и более) основными, централь­ными функциями или комплексами функций, находящимися в разных отношениях друг с другом; при этом возможны пери­ферийные функции, не входящие в сферу категориального значе­ния. В разных актах употребления данной формы, относящихся к центральной сфере ее функционирования, реализуется то одна, то другая семантическая функция, представляющая категориаль­ное ядро семантического потенциала формы, но не исчерпываю­щая всех возможностей этого ядра.

В качестве примеров семантических структур данного типа могут быть приведены значения форм родительного, творитель­ного и предложного падежей (см. их характеристику в трудах А. М. Пешковского и В. В. Виноградова).

В разных структурных типах категориальных значений по-разному проявляются свойственные им признаки обязательности и инвариантности. У категориальных значений первого типа эти признаки выступают как абсолютные, без всяких ограничений. У значений второго типа признаки обязательности и инвариант­ности имеют относительный характер: они действительны лишь для центральной сферы функционирования данной формы. Это не значит, однако, что по отношению к периферийным функциям вообще устраняется признак обязательности, свойственный грам­матическим категориям. Обязательность проявляется в том, что в каждом акте употребления формы реализуется тот или иной компонент ее содержания — если не основной (являющийся кате-

гориальным), то периферийный. Наконец, по отношению к кате­гориальным значениям третьего типа признаки обязательности и инвариантности оказываются в еще большей мере относительными, а формы их реализации — еще более сложными. В данном случае варьирование проникает и в центральную сферу функционирова­ния грамматической формы. Налицо обязательность реализации одного из центральных значений — либо того, либо другого. Инва­риантность заключается в том, что форма является носителем по­стоянной, устойчивой системы значений.

Мы отдаем себе отчет в том, что содержание признаков обя­зательности и инвариантности применительно к категориальным значениям второго и особенно третьего типа оказывается иным по сравнению со значениями первого типа. Однако, по-видимому, эти расхождения в трактовке указанных признаков отражают реаль­ные различия, существующие между категориальными значе­ниями. Эти различия отмечены в данном выше определении по­нятия категориального значения. Вероятно, многообразие типов категориальных значений затрагивает и реализацию признаков обязательности и инвариантности.

В настоящее время при широко распространенном увлечении лингвистов логическими аспектами семантики особенно важно подчеркнуть необходимость и актуальность исследования собст­венно языковых значений, применительно к грамматике — кате­гориальных значений морфологических форм и синтаксических конструкций.

Закономерно стремление отграничить объективированные ка­тегориальные значения, включенные в содержательную сторону грамматического строя данного языка, от конкретных и индиви­дуальных смыслов отдельных высказываний — тех смыслов, кото­рые могут быть переданы и другими высказываниями, с иными формами и конструкциями (с их категориальными значениями), а также могут быть переданы и при переводе на другие языки.

Вместе с тем ясно, что изучение смысловых отношений и их типов существенно для грамматики. Обращение к смыслам и к их компонентам — понятийным категориям, обращение к собст­венно смысловым структурам может обогатить (и уже обогащает) исследование грамматической семантики, но при одном необхо­димом условии: не смешивать значения грамматических единиц, и- смыслы, которые могут быть переданы разными единицами и разными их комбинациями. При соблюдении этого условия соот­несение языковых грамматических значений и смысловых струк­тур, опирающихся на разные языковые средства с их значе­ниями, может дать интересные результаты. Исследования в этом направлении могут сочетать статический подход к категориаль­ным значениям грамматических единиц с динамическим подходом к процессам перехода от смысла к плану содержания текста и

Актуальная ситуативная информа­ция 118—120 Аффективный компонент смысла текста 106—109 Вторичный концепт 79 Грамматическая информация 59, 63, 64, 159 Грамматическая категориальность 21, 132, 141, 142, 151 Грамматическая категория 3,9,19— 21, 23, 24, 26, 32, 41, 45, 59, 61, 65, 85, 86, 90, 94, 104, 132, 137, 141, 142, 152, 158 Грамматическая многозначность 134, 140, 162 Грамматическая семантика 7, 23, 30, 33, 36, 55, 57, 69, 154, 163, 169 Грамматически значимая ситуатив­ная информация 116 Грамматически незначимая ситуа­тивная информация 116 Грамматическое значение 4, 6, 10, 13, 19, 21, 24, 29, 30, 49, 57, 59, 64, 70, 72, 82, 95, 104, 106, 130, 132, 137, 140, 141, 158 Грамматическое содержание 24, 33, 68, 80, 157 Денотативно-отражательная обус­ловленность понятийных катего­рий 88 Дифференциальный семантический признак 78, 85, 115, 134 Значимость 132, 135, 166, 168 Избыточность грамматических зна­чений 104, 158—161

от последнего к смыслу (с учетом различия в позициях говоря­щего и слушающего). Обращение к таким явлениям, как контек­стуальная, ситуативная и энциклопедическая информация в их взаимодействии с планом содержания текста (см. IV главу), может быть важным фактором для исследования форм существо­вания категориальных значений грамматических единиц в си­стеме языка и в процессе функционирования данной системы. Это может быть существенно как важный фон, как среда, условия функционирования грамматических единиц. Для того чтобы по­нять сущность категориальных значений грамматических единиц, нужно выйти за лх пределы, нужно понять их связи с собственно мыслительными структурами, которые потенциально опираются на самое разнообразное языковое выражение, "понять их связи в акте речи с неязыковой информацией при передаче и восприя­тии смысла. При всем том с точки зрения анализа грамматиче­ской системы языка значения грамматических клас­сов и единиц остаются основным, центральным предметом собственно лингвистического иссле­дования языковой семантики.

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ¹

Имплицитный компонент плана со­держания текста 105, 106

Инвариантность категориальных значений 143, 161, 168, 169

Инвариантный смысл 71, 109, 112, 113

Категориальное значение 6, 21, 26, 55—57, 64, 66, 84, 90, 114, 116, 128, 135, 138, 140, 142—144, 146— 170

Категориальный признак 144, 145, 152, 154, 155

Конкретно-смысловой аспект мыс­лительного содержания 4, 6, 71

Коннотативный компонент плана содержания текста 106—109

Контекстуальная информация 42, 95, 99, 100, 113, 114, 117, 118, 125, 126, 170

Логическая категория 9, 10, 23, 29,

33—35, 51—58 Логическое содержание 3—6, 15,29,

47, 55, 58

Многозначная полицентрическая структура 163, 168

Морфологическая категория 6, 20, 45, 134, 143, 144, 154, 157, 159, 163

Мыслительное содержание 3—11, 24, 25, 34, 36, 37, 41, 48, 53, 55, 66, 71, 73, 88, 127, 159

Мыслительный (понятийный) ас­пект семантического содержания 7, 24, 33, 45, 51

Неактуальная ситуативная инфор­мация 118—120

Настоящий указатель включает лишь те термины и прочие названия, которые представляют существенные для данной работы понятия и от­ражают основное направление анализа.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Нейтрализация грамматических оп­позиций 71, 111, 112

Некатегориальное значение 143— 154, 159, 160

Несобственная функция морфоло­гической категории 144—146

Неязыковая информация 116, 170

Общее значение 6, 128—138, 140, 161—164, 166

Обязательность категориальных зна­чений 141, 143, 154—161, 168, 169

Основное значение 151, 163—166

Периферийная функция 149, 152, 164—166, 168

План содержания текста 6, 95, 96, 99—114, 116—121, 125, 126,169,170

Понятийная категория 3, 4, 6, 15, 20, 22, 24, 28-29, 31, 33, 35, 40, 51-53, 60, 61, 63, 65, 70-94, 111, 169

Понятийная основа языкового со­держания 5

Понятийное содержание 3, 4, 5, 6, 15, 47, 66, 71, 101

Речевая реализация языкового зна­чения 4, 42, 72, 74, 100, 103, 105, 114, 116, 127, 164

Речевой аспект языкового содержа­ния 4

Речевой смысл 4, 6, 42, 95, 96, 99, 100, ИЗ, 114, 116, 117, 119, 120, 125, 126

Семантика 3—6, "21, 32, 33, 43, 49, 53, 54, 56, 58, 61, 65, 66, 70, 81, 82, 95, 154, 169

Семантический потенциал 149, 168

Семантическое содержание 3—5, 7, 24, 25, 26, 31, 35, 42, 54, 57, 63, 70, 71, 75, 136, 164

Синтаксическая категория 31, 32, 60, 143

Синтаксическая семантика 32, 56— 58, 63, 66, 69

Синтаксическое содержание 60—64, 66—68, 89, 90, 100, 103

Системная релевантность категори­альных значений 143, 161

Системно-категориальный аспект мыслительного содержания 4, 6,

Системный аспект языкового со­держания 4

Ситуативная информация 6, 42 95,

99, 100, ИЗ, 114, 116-120, 125,

126, 170 Ситуативно актуализированная речь

120-124 Ситуативно неактуализированная

речь 120

Скрытая грамматика 152 Скрытая категория 16, 20, 21, 152 Смысл текста 95, 100, 104—113, 117,

121, 125, 126 Смысловое содержание 3, 4—6, 39,

41, 112 Содержательная сторона языка 5,

Способ представления мыслитель­ного содержания 5, 6, 8 Структурное содержание 4, 5, 63,

164 Структурные типы категориальных

значений 149, 163—169

Функционально-семантическое поле 6, 21, 22, 29, 31, 52, 152

Центральная функция 149, 163, 164, 168

Частное значение 128—131, 134— 138, 150, 162

Энциклопедическая информация 42, 95, 99, 100, 113—115, 120, 125, 126, 170

Языковая информация 116, 117 Языковая обусловленность понятий­ных категорий 88 Языковая семантика 4, 26, 49, 50,

115, 116, 170

Языковая семантическая интерпре­тация понятийных категорий 62, 82—88

Языковая семантическая функция 6, 62, 72—88, 94, 111

Языковое значение 4, 6, 21, 22, 23, 25, 26, 27, 30, 43, 47, 50, 51, 53, 59, 70, 72—74, 91, 92, 93, 100, 101, 115,

116, 126, 127, 132, 164, 169
Языковое содержание 3—11, 15, 18,

24, 34-36, 48, 53, 55, 63, 71, 73, 86, 101, 112

Языковой аспект семантического содержания 7, 24, 34, 45, 51

Адамец П. 46

Адмони В. Г. 41, 67, 68

Аксаков К. С. 109, 127—129, 134

Алиева Н. Ф. 90, 91

Амосова Н. Н. 117

Арват Н. Н. 57

Арутюнова Н. Д. 18, 56, 57, 101

Ахманова О. С. 115

Ахутина Т. В. 44

Балли Ш. 8

Белич А. 124

БелиЛ А. 124, "125

Белошапкова В. А. 56 <

Бенвенист Э. 94, 101, 124

Березин Ф. М. 7

Богданов В. В. 57

Бодуэн де Куртенэ И. А. 7, 8, 14—

17, 24, 34, 35, 152 Бондарко А. В. 52, 62, 65, 74, 81,

121, -122, 135, 142, 144, 152, 158,

164, 167 Бреаль М. 16 Брутян Г. А. 88 Брюно Ф. 8, 80 Будагов Р. А. 70 Булыгина Т. В. 18, 43

Вардуль И. Ф. 49, 72

Васильев Л. М. 70

Верещагин Е. М. 115

Виноградов В. В. 7, 24, 29—35, 52,

121, 162, 168 Волошинов В. Н. 97 Выготский Л. С. 43, 44 Вюльнер Ф. 129

Гак В. Г. 56 Гардинер А. 97 Гаузенблас К. 153 Головин Б. Н. 49 Горелов И. Н. 116 Городецкий Б. 10. 99

Гулыга Е. В. 52 Гумбольдт В. 8, 10, 11, 35, 41 Гухман М. М. 52, 60 Гюббенет И. В. 115

Данеш Ф. 46, 47, 110 Демина Е. И. 148 Добиаш А. В. 33 Докулил М. 47, 162

Елизарова Г. П. 98 Ельмслев Л. 8 Есперсен О. 8, 28, 52, 80

Жинкин Н. И. 44, 82, 126

Зализняк А. А. 111, 154 Звегинцев В. А. 39, 40, 116 Золотова Г. А. 69

Караулов Ю. Н. 43

Кацнельсон С. Д. 18, 53, 76, 78, 115,

126, 135, 152, 159, 162 Клычникова 3. И. 98 Кодухов В. И. 48 Кожевникова Кв. 116—119 Колшанский Г. В. 49, 50, 65, 116 Коротков Н. П. 154 Костомаров В. Г. 115 Котелова Н. 3. 42 Кошмидер Э. 8, 72, 80 Кремнева Н. Д. 104 Курилович Е. 136—140, 165