XIX сплетне 8 российская исприм

(22 млн. человек), государственные (20 млн. человек) и удельные, т. е. принадлежавшие царской фамилии. В наиболее тяжелом, по существу, рабском положении находились помещичьи крестьяне, они полностью при­надлежали помещику и были совершенно бесправны. Помещик был для них и царь, и бог, мог купить и про­дать крестьянина и целое селение, вершить над ними суд. В целом по стране 72% крестьян отрабатывали барщину, и только 28% были переведены на оброк. Лишь в Центральном и Северном районах, а также, в некото­рых губерниях (например, в Петербургской) преобла­дал оброк. В первой половине XIX в. многие помещики для получения максимальных доходов применяли сме­шанные формы эксплуатации, т. е. часть крестьян са­жали на барщину, а часть — на оброк, либо одних и тех же крестьян заставляли платить оброк и отбывать бар­щину. Стремление помещиков повысить свои доходы привело в 30 —50-х гг. XIX в. к расширению барской запашки и распространению в земледельческих райо­нах именно барщины. В Центральной России в конце XVIII в. барщина отнимала у крестьян примерно поло­вину, а в 30 — 50-х гг. XIX в. — около двух третей всего рабочего времени.

Несравненно в лучших условиях, чем помещичьи, находились крестьяне государственные, составлявшие более половины всего населения России. Прежде все­го они не знали ужасов помещичьей деревни: госу­дарственные крестьяне принадлежали к сословию лично свободных людей, хотя и находились в зависи­мости от громоздкого бюрократического аппарата. В по­давляющем большинстве жители государственной де­ревни, несшие, как и помещичьи крестьяне, феодаль­ные повинности, находились на оброке, платя подушную подать и оброк казне. Существовали, прав­да, и пережиточные формы барщины — общественная запашка, некоторые натуральные повинности, иногда обработка полей местных чиновников, но объем их был мизерным. К концу 1850-х гг. повинности государствен­ных крестьян были значительно меньше, а душевые зе­мельные наделы несколько выше, чем у крестьян по­мещичьих. Но и у них оброки, денежные и натураль­

ные повинности выросли за первую половину XIX в. в три раза.

Лучше помещичьих жили и крестьяне удельные. Они состояли на оброке и имели большие наделы. Но и в удельной деревне начиная с 30 — 40-х гг. XIX в. по­ложение стало ухудшаться — надел уменьшался, а оброк увеличивался. За дополнительную землю удель­ные крестьяне вынуждены были платить высокую арендную плату.

Процесс расслоения крестьянства в первой поло­вине XIX в. ускорился. Он усугублялся увеличением эксплуатации, неурожаями, стихийными бедствиями. Рядом с бедняками складывалась деревенская верхуш­ка: ростовщики, перекупщики, торговцы, которых на­зывали «капиталистыми» крестьянами. Появляющая­ся деревенская буржуазия быстро начала играть боль­шую экономическую роль в деревне. Однако среднее крестьянство составляло еще подавляющую часть де­ревенского населения.

Господство крепостного производства привело в последние предреформенные десятилетия к кризису помещичьих хозяйств, несмотря на усиление эксплуа­тации и некоторые попытки хозяйственной рациона­лизации в имениях. Ярким свидетельством глубины кризиса крепостнических форм хозяйства было сокра­щение численности господствующего класса — дворян, владевших крепостными душами. Так, с 1834 по 1858 г. их число уменьшилось со 127 до 104 тыс. человек, т. е. на 18%. К середине XIX в. было заложено 65% всех име­ний. Общая сумма помещичьего долга государству к 1859 г. составила 425 млн. рублей.

Таким образом, кризис феодально-крепостническо­го строя проявился в сельском хозяйстве в разложении барщиной системы эксплуатации, разорении помещиков, обнищании и расслоении крестьянства. Для развития сельского хозяйства — основной отрасли экономики страны — требовалось ликвидировать феодально-крепо­стнические отношения в деревне. Историческая необхо­димость этого явственно ощущалась в середине XIX в.

Разложение феодально-крепостнической системы привело к глубоким сдвигам в промышленности, в которой в первой половине XIX в. утверждались капи­талистические отношения. Особенно это было заметно в увеличении численности вольнонаемных рабочих; их количество с начала XIX в. до 1860 г. выросло в 14 раз, в то время как число рабочих на посессионных (крепо­стных) мануфактурах уменьшилось в 2,7 раза. Рост мануфактур с применением вольнонаемного труда был подготовлен широким развитием мелкотоварного про­изводства и кустарных промыслов. В 1804 г. в России было (без горных заводов) более 2400' предприятий с 225 тыс. рабочих, а в 1825 г. их стало 5260 с 345 тыс. рабочих. К этому времени уже более половины рабо­чих во всей промышленности были вольнонаемными. Тем не менее численность приписных к казенным и частным заводам крестьян составляла более 312 тыс. человек. В 1814 г. покупка крестьян для заводов дозво­лялась только с разрешения правительства на срок не более 20 лет на условиях «покупщика с самими крес­тьянами», покупка же крестьян с переселением из отдаленных от фабрики мест была запрещена.

С внедрением машин стало укрупняться производ­ство, открывались новые фабрики. Так, Прохоровская (ныне Трехгорная) мануфактура в Москве, возникшая в XVIII в., превратилась в крупное фабричное пред­приятие. Открылись Невская бумагопрядильная фаб­рика, Сормовский судостроительный завод и многие другие предприятия. Создавались новые отрасли про­мышленности: нефтяная, сахаросвекольная и др. Значительно возрос объем промышленного производ­ства. Например, выплавка чугуна за 30 лет (с 1830 по 1860 г.) возросла в два раза, объем текстильного произ­водства — в три. Начал формироваться кадровый рос­сийский пролетариат.

Развитие промышленного производства и потреб­ности растущего товарооборота требовали улучшения транспортных возможностей. В торговых связях между отдельными районами страны главную роль играли речные пути и гужевой транспорт. Для улучшения пер­вых в начале XIX в. строится ряд новых каналов, соеди­нивших Каму с Северной Двиной, Неман и Березину с Днепром; перестраивается Мариинская и Тихвинская системы, соединившие в 1808 и 1811 гг. соответственно Волгу с Балтийским морем. В 1813 г. на заводе Берда был построен первый пароход. Первые пароходы по­явились на Неве в 1815 г., на Волге в 1817 г. Строили их русские техники Г. Шестаков, П. Чистяков и др. К 1850 г. на реках России насчитывалось 55 пароходов.

Главным достижением в развитии транспорта было строительство железных дорог. Первая железная дорога между Петербургом и Царским Селом (1837) имела ско­рее «увеселительное» значение. В 1839 г. начали строить Варшавско-Венскую дорогу. Наконец, в 1843— 1851 гг. в неимоверно тяжелых условиях была построена Петер-бургско-Московская железная дорога, имевшая важное экономическое значение. Всего к 1861 г. в России насчи­тывалось около 1,6 тыс. км железнодорожных линий.

Экономическая политика правительства до сере­дины XIX в., охраняя интересы помещиков, торговой и мануфактурной буржуазии, содействовала промышлен­ному и общему хозяйственному подъему страны за счет эксплуатации крепостных крестьян и работных людей на мануфактурах. Однако экономическое отставание России от других стран Европы становилось все боль­шим и большим.

Социально-массовая структура общества

Общая численность населения России за первую четверть XIX в. увеличилась с 36 до 53 млн. человек, что составило примерно 1/4 населения Европы. Уве­личение численности населения было обусловлено не только естественным приростом, но и за счет присо­единения к России новых территорий (Грузия, Бесса­рабия и др.).

Заметнее становилась тенденция к увеличению городского населения: если в 1796 г. городское населе­ние составляло 4,1%, то в 1812 — 4,4%, а в 1825 г. — 5,8%. Особенно бурно шел рост городского населения в Николаеве, Одессе, Ростове-на-Дону, в Самаре, Туль­ской и Калужской губерниях.

Социальный состав населения также заметно из­менился. По данным К.И. Арсеньева, разделявшего все население на два класса: «класс производящих» и «класс непроизводящих», в 1812 г. к первому классу принадлежало 10,5 млн. человек помещичьих кресть­ян, 6,7 млн. государственных, 0,75 млн. удельных и других крестьян, 0,75 млн. мещан и 119 тыс. купцов; ко второму классу («живущему за счет первого класса») — дворянство, духовенство, военные и пр. — всего чуть более 2 млн.человек.

Рассматривая вопросы развития экономики, мы уже отмечали, что в первой половине XIX в. началось расслоение крестьянства. Разбогатевшие крестьяне «казенного ведомства» получили право записываться в купечество и мещанство с разрешения начальства и с «согласия мирского общества» с уплатой податей по обоим состояниям до новой ревизии и внесением впе­ред трехгодичной подати, причитающейся с них при вступлении в другое сословие. Несмотря на эти ограни­чения, крестьяне переходили в города «во многом чис­ле», как было отмечено в указе императора. Возник довольно многочисленный слой «торгующих крестьян». В начале XIX в. крестьяне имели в Москве 200 лавок с уплатой акцизного сбора с них более 160 тыс. руб., в Петербурге числилось «торгующих в городе крестьян» 1579 человек, они платили акцизный сбор с лавок и трактиров в сумме 136 тыс. рублей (около 14% городс­ких доходов). Торговля, содержание постоялых дворов, мануфактур, ростовщичество открывали путь к накоп­лению капиталов путем эксплуатации своих же брать­ев-крестьян. Разбогатевшие крепостные стремились выкупиться на свободу, внося помещикам огромные выкупные. Так, основатель знаменитой мануфактуры в Орехове-Зуеве Савва Морозов выкупился у помещика Рюмина за 17 тыс. рублей.

Из среды купечества и крестьянства начал фор­мироваться новый класс в системе феодального об­щества — буржуазия. Накопив капиталы в больших торговых операциях, купцы открывали фабрики и ма­нуфактуры и являлись уже представителями промыш­ленной буржуазии. Таковы, например, были московс­кие фабриканты Солдатенков, Чороков, Титов. Из кре­постных крестьян вышли кроме упомянутого Саввы

Морозова такие крупные предприниматели-промыш­ленники, как Гучковы и Мосоловы в Москве. В поли­тическом отношении зарождавшаяся буржуазия еще не требовала уступок от монархии, не посягала на права и привилегии дворянства, но в экономическом отношении представляла собой в известной степени самостоятельную силу.

Наемные рабочие в России составляли к 1825 г. 114,5 тыс. человек. Их положение в крепостнической России было крайне тяжелым. Заработная плата была настолько низкой, что ее хватало только «на хлеб». Рабочий день не был ограничен и продолжался не менее 12—14 часов в сутки, охрана труда отсутствова­ла. Телесные наказания, которым подвергались рабо­чие, принимали часто характер бесчеловечной распра­вы. Владелец фабрики или завода имел по существу неограниченную власть над рабочими.

Помещики составляли господствующую силу са­модержавной России. В их руках была экономическая мощь, т. к. дворяне являлись основными собственни­ками главного средства производства — земли; они управляли страной и армией. Эксплуатируя народ, дворяне получали возможность укреплять материаль­ную основу своей власти. Однако в среде дворянства начали распространяться «либеральные» взгляды, на арену истории выступили наиболее передовые и просве­щенные представители дворянской интеллигенции — декабристы, положившие начало революционному дви­жению в России.

Государственный строй

В начале XIX в. Российская империя оставалась феодально-абсолютистской, самодержавной. Вся вер­ховная власть в стране принадлежала одному лицу — императору.

В ночь на 12 марта 1801 г. в результате дворцового переворота был убит Павел I. Императором стал его старший сын Александр I (1801 — 1825), который преж­де всего хотел показать дворянам, что он не похож на отца. В своем первом манифесте Александр I обещал